БОГОЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ
ХХ ВЕК: ФАШИЗМ КАК ПОДРАЖАНИЕ ХРИСТУ
См. милитаризм.
Альдо дель Монте - итальянец, родился 31 мая 1915 года, умер 16 февраля 2005 года. 29 июня 1939 года был рукоположен в священники, в 1970 году стал епископом, работал в центральном аппарате Ватикана, был епископом Новары. В 1942-1943 годах был на русском фронте (часть стояла в Кашарах под Миллерово). По совету психотерапевта написал мемуар об этом, чтобы изжить травму. Мемуар был опубликован в 1945 года и выдержал три издания. В 2000 году опубликован на русском ("Крест на подсолнухах").
Кошмар милитаризма лучше виден именно в этом мемуаре. Автор замечательно наивен, он и не подозревает, что его позиция антихристианская.
Молодой священник видит в столкновении нацизма (не фашизма!!!) и коммунизма столкновение двух атеизмов: "Миллионы людей и машин, посланных на убой, шли под одним стягом: "Без Бога!". А на месте Бога были два эмиссара князя тьмы - Гитлер и Сталин. Мир затаил дыхание" (13).
Фашизм для Монте вне критики, фашисты-чернорубашечники - герои, наподобие античных исполинов. Нацизм - другое дело:
"На станции В., после массовой казни евреев, мои ребята жались друг к другу у палатки и содрогались при мысли о победе немцев. А если проиграем?" (17).
Тем не менее, немцы всё же - защитники цивилизации. Разглядывая поле битвы к югу от Полтавы, капеллан одобрительно внимает речи немецкого офицера: "Здесь на кону стояла судьба Берлина" (77). Другой немецкий офицер объясняет, что в битве под Москвой решалась судьба его родины (78).
Психология дель Монте - абсолютно коллективистская. Быть христианином, быть священником означает "нести социальное служение". Все вокруг христиане (кроме евреев, но этот вопрос немцы решают). В реальности, конечно, мало кто из солдат интересуется Церковью. Близость смерти вовсе не делает набожнее (к старикам и больным это тоже относится). Однако, капеллану всё равно - он живёт в каком-то своём выдуманном мире, в котором каждый солдат есть прихожанин, ревностный католик, над каждым надо по возможности помолиться. Что война - такой же грех, как прелюбодеяние, в голову дель Монте не приходит: священник "поставлен для человека воюющего. Главное - не отделяться от мира" (21).
Война есть мир. Страдание солдата есть страдание Христа, - лейтмотив очерка.
"Капеллан ... сообщает из Греции, что, когда над его палаткой, набитой ранеными, кружил вражеский самолёт [американский? - Я.К.], он почувствовал себя на алтаре: под бомбами, как ему показалось, он отслужил свою лучшую мессу" (22).
Что умирающий страдает немножко более капеллана, в голову дель Монте не приходит. Он даже осмеливается критиковать чернорубашечника, который хрипит в агонии, а не благоговейно отдаёт Богу душу:
"Вот-вот умрёт чернорубашечник. В бою он творил чудеса: превосходный солдат. Но теперь ... его дух слабеет. Я пытаюсь пробить брешь в его душе, исследовать его сердце, чтобы нащупать в нём податливый кусочек, куда можно было бы привить христианскую смерть, но умирающий, как видно, остаётся глух к моим словам. Меня пробирает дрожь".
Помереть не дадут спокойно человеку, а он, хоть и фашист, не заслужил такого надоедливого ковыряния в душе. Капеллан пытается себе объяснить, почему солдат глух к его увещеваниям - ответ выходит вполне советский:
"Почему его мать, которая зажгла в нём такую восторженную преданность земной родине, не смогла воспитать в нём и гражданина небесной отчизны?" (182).
Ну да, семья недоработала, чем и обесценила усилия представителя парторганизации...
Садомазохистская религиозность и в мирное время - вялотекущее богохульство, а уж в военное... Себя капеллан видит Исааком, который должен покорно идти на смерть (33). Или того хлеще:
"С фляжкой коньяка, в сопровождении двух санитаров иду их [умирающих - Я.К.] утешать, одного за другим. Это - путь кровоточащей Голгофы; не раз мне кажется, что я упаду под тяжестью креста и уже не поднимусь" (167).
Никакого клерикализма - капеллан и раненому солдату говорит, что тот Христос на кресте: "Когда кто-то страдает так, как страдаешь ты, и старается всё отдать Господу, он ... всегда походит ... на Христа распятого. ... Ты сам сейчас совершаешь мессу" (185).
И уж, конечно, капеллан не говорит 21-летнему парню, что тот безнадёжен, а предлагает помолиться о выздороволении.
Кто виноват в войне? Вполне традиционалистский ответ: свобода. Много воли людишкам дали. "Современный человек словно задушил в себе голос души ... Кинематограф, атмосфера чувственности, удушающий ветер новейшей истории" (26-27).
Кино виновато! Сегодня бы сказали - интернет, четыре тысячи лет назад во всём обвиняли, наверное, изобретение клинописи. Ещё один враг - либеральное христианство, оно хуже революции:
"Россия - страна, где наиболее ясно видно, что только христианство может принести народам поистине революционное избавление и что попытки угасить пламя человеческого совершенствования ущербным христианством обречены на провал. Цельному человеку - цельное христианство" (219).
Что такое "цельное христианство"? А это где страдание... Христианство без страдания - Христос на ветер! Ишь, кино придумали...
При этом человек для реакционной психологии не существует. Есть лишь масса. "Сердце масс жаждет мира и Бога". Экстенсивный путь развития религиозности. Конечно, потому что если начать считать по головам, то окажется, что капеллана не на что содержать и никому в полку он не нужен. Никто не считает, однако, и свежеиспечённый служитель алтаря восклицает, когда начинается разгрузка состава:
"Соединимся по-братски в одну большую семью и посвятим эту взаимную любовь сердце Иисуса, даы Он помогал нам и защищал нас. Ну а теперь - за работу" (86).
Ему нравится на фронте!!! "Мне нравится служение врачевателя душ. Мои прихожане - эти ребята, потерявшиеся посреди бури, без дома, без родителей" (94). Зато с винтовками и пушками... Правда, падре всё же подозревает, что "многие притворяются верующими, а в действительности безнравственны, непорядочны и исполнены скептицизма" (146). Мысль, что неверующий может быть порядочным человеком, ему в голову не приходит.
Надо отдать должное дель Монте - он не упоминает ни одного случая, когда он действительно исцелил чью-либо душу. Вообще акцент на душе выдаёт глубинный материализм, и "военная травма" Монте, судя по мемуару, носит сугубо материалистический характер - он был шокирован зрелищем трупов.
Расизм у Монте есть - классический, двухтысячелетний расизм итальянца в отношении к немцам, которые медлительные и холодные (41). И это сказано не о пруссаках - о католиках-баварцах.
Главные черты советского человека схвачены вполне верно: "Убожество, уныние, общее немое безразличие" (108).
Разумеется, итальянец дистанцируется от схватки немцев и русских:
"Один уничтожает мир вне себяч, других; другой уничтожает мир внутри себя, свое "я". И все же, наверное, нравственнее русский, потому что он принижает себя ради братства, в то время как немец истребляет других, чтобы возвыситься" (144).
Глубокая историософия. Примечательно, что русский коллективизм консервативному католику ближе:
"Русский ... это человек, который отчаянно боролся за спасение хотя бы части того, что западный индивидуализм хотел уничтожить" (145).
И вот полвека спустя эти рассуждения издают в России на деньги западных спонсоров, тех же баварских католиков, чтобы поддержать русских в их "отчаянной борьбе".
Советского человека капеллан восхваляет за то, что "верит и поступает так, как думает ... живёт не рентой и не эксплуатацией, а тем, что сам производит" (222). Всё с точностью до наоборот!
Расизм идёт бок о бок с национализмом:
"Лик Италии поразил всех в этой буре ненависти и насилия: русские, немцы, венгры, румыны и хорваты, - все почувствовали, что могут что-то позаимствовать у нас. Такой след оставляют за собой наши армии, след, в которой трепетно дышит всё самое рыцарское и самое христианское, что живёт в душе нашего народа" (226).
Стиль, навечно опозоренный Швейком. Монте, конечно, о Швейке даже не слыхал, тем более, не читал. Какие в семинарии швейки и хемингуэи...
Кстати для краеведов - Монте подробно рассказывает о встрече с настоятелем храма в Горловке, Василии Степановиче М., родившемся в 1873 году в Полтаве (115). Правда, капеллана более всего интересовало, как отец настоятель относится к Папе Римскому. Ну да, Горловка, 1942 год, - самая актуальная проблема это Папа Римский...
Дель Монте описывает, как в Польше к поезду приходят евреи и просят еды, жадно едят апельсиновую кожуру. Сослуживец начинает расспрашивать еврейку, священник останавливает: "Будем уважать эту тайну!" И присобачивает моральку: "Зло в мире в чём-то подобно соблазну: его присутствие необходимо. Но горе тем, кто повинен в таком разгуле зла" (53). "Невозможно не придти соблазнам" Христа и "необходимо присутствие зла, только в умеренных дозах" - вот и вся разница между христианством и богохульством. "Уважать тайну страдания" - вот и ближайшее объяснение, почему Ватикан не слишком интересовался Катастрофой.
Первая месса на "русской земле" - в Бобруйске (почтенный капеллан, как и русские националисты, не считает украинцев и белорусов особыми народами):
"Как прекрасно звучит здесь "Аве Мария" - сквозь свистки поездов, рядом с пленными, которые в изумлении глядят в нашу тсорону, посреди русских, павших ниц, плачущих. Солдаты замечают, что их частная молитва в этих обстоятельтсвах становится обрядом, символом, знаменем. А я, служа мессу, слышу, как они произносят молитвы "Аве Мария", "Отче наш" - с чувством и строго, словно печатают шаг на параде" (61).
После Днепра капеллан поражается нищете. О голодоморе он, конечно, не слыхал, просто фиксирует шутку: в селе, где все дома были похожи на хлев, один дом был человеческий - и тот оказался колхозным свинарником (71). Конечно, падре всего 25 лет, но какие-то пределы наивности должны быть? Нет, не обязательно. Он уверен, что местные жители, восхваляющие короля Италии ("Viva l'Italia, viva il re") делают это вполне искренне (73).
Вывод из всей истории:
"Провидение ... создало для нас новый катехизис и подготовило нас к новой встрече с Искупителем. Не является ли история этих лет грандиозным отображением недостаточности человека и существующей у него потребности в Боге?" (366).
Нет, не является. Нечего Бога припутывать туда, где вполне достаточно разумности и порядочности. Не надо быть националистом, не надо превращать благую весть о Боге в весть о благости страдания, подчинения, послушания. Ханжой не надо быть. Очень полезно читать "Бравого солдата Швейка", а не только Евангелие. Ещё очень помогает жить по средствам - понимать, откуда берутся деньги, на которые ты 90 лет жил, получая образование, руководя, наслаждаясь заслуженным отдыхом и даже не подозревая, что деньги-то в основном исходили от людей неверующих, которым по разным причинам было проще считать себя верующими, чем всерьёз решать вопрос о Боге.
