БОГОЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ
1471 ВЕК: ПРАВОСЛАВИЗАЦИЯ МИЛИТАРИЗМА
Историк Антон Горский в 1996 году провёл любопытное исследование: подсчитал, какие выражения употребляются в русской литературе XI-XV веков для обозначения мотивов войны.
Горский, как и абсолютное большинство учёных России, является государственным служащим. Работает в Московском университете, который - важно помнить - никакой "университетской автономией" не пользуется. Соответственно, он обозначил предмет исследования как "представления о защите отечества" (защищая отечество, выходят далеко за пределы отечества не только русские, конечно).
Выяснилось, что до подчинения Орде в 1230-е года преобладали три "патриотических формулы" (любопытно, что в выражении "патриотическая формула" оба слова нерусские по происхождению). "За русскую землю" чаще всего, - речь идёт, действительно, о защите от степняков. Если война междоусобная, то "за князя" - за его "раны", "за обиду", "за отчину свою". Изящнее всего в "Слове о полку Игореве": "за обиду сего времени".
Во время нахождения русских княжеств под властью Орды картина несколько меняется. древняя формула "за русскую землю" отходит на второй план, а самой популярной становится "за веру христианскую".
Кстати, "за отечество" - крайне редкий оборот, за полтысячелетия встречается трижды.
Напротив, с конца XIII по первую половину XV века становятся очень распространёнными выражения, объясняющие войну необходимостью защиты города. Символом города, кстати, является его храм - "за святую Софию", к примеру. А вот к концу XV века, когда уже Русь выделяется из Орды в самостоятельное государство, на первое место выходит формула не "за землю русскую", а "за веру христианскую" - "неизвестная в домонгольский период и почти не встречающаяся в первое столетие ордынского ига" (Горский, 2001, 68).
Налицо православизация милитаристского дискурса. К этому нужно прибавить идею архиеп. Вассиана Ростовского о том, что павшие в бою с мусульманами приравниваются к мученикам:
"От Бога получили оставление грехов и мученическими венцами почтены были, так же как и древние мученики, которые за веру пострадали от мучителей, за исповедание веры Христовой умерли. А эти так же, в последние времена, за веру и за церкви Божии умерли и равно с теми венцы приняли. Те же, которые тогда были ранены врагами и после победы остались живы, — те кровью своей омыли прежние грехи и как победители великие врагов явились и были достойны великой хвалы и чести не только от людей, но и от Бога".
К 1480 году уже было предельно ясно, что "за веру христианскую" - вовсе не обязательно "против ислама". Девятью годами ранее был завоёван Новгород, которому великий князь бросил обвинение:
"Нынеча от християньства отступаете к латинству".
Оправдания для такого заявления были столь же фиктивными и ничтожными, как и для "миротворческой операции" по завоеванию части Грузии в 2008 году, как и для любых других русских завоеваний.
Перед походом великий князь молился у Владимирской, у всех кремлёвских святынь и - что нетривиально для современного русского человека - помолился собственным предкам:
«Аще духом далече есте отсюду, но молитвою помозите ми на отступающих православья державы вашея».
Митрополит благословляет великого князя на завоевание Новгорода, сравнивая его с Давидом, а Новгород - с Голиафом. Это что: далее Москва сравнивается с Израилем, а еще через пару фраз новгородцы сравниваются с мусульманами Мамая. Да новгородцы хуже мусульман, более их беснуются: "Горее того начяша беситися".
"Аще бо християне нарицахуся, а дела их бяху горее неверных, всегда бо изменяху, крестное целованье преступающе".
Позднее у большевиков это отчеканилось в слове "лояльность". Кто не лоялен Москве, тот бесноватый и еретик. Так что "поиде на них князь великий не яко на христиан, но яко на иноязычникъ и на отступникъ православья".
Весёлый Яков Лурье в комментарии к публикации повести заметил:
"Некоторые затруднения московским публицистам доставляло то обстоятельство, что противниками в данном случае были единоплеменники и единоверцы, а в войске Ивана III важное место занимали татарские войска Данияра".
На самом деле, никаких затруднений политтехнологи-агитаторы 1471 года выпечки, кажется, не испытывали. Милитаризация православия и православизация милитаризма шли бодро как третья стопка.
Милая деталь: пленным новгородцам было приказано (под угрозой смерти, естественно), самим себе обрезать носы, уши и губы. Обрезали. После этого их отпустили. Московский летописец не видел в этом ничего ужасного, просто отметил любопытную деталь. Припомнить аналога в мировой истории не могу.
См. Военная Россия.
