ЧЕЛОВЕКОТРЯСЕНИЕ
Двадцать первый век начался таким же землетрясением, как двадцатый. 28 декабря 1908 года погибла половина жителей Мессины – десятки тысяч человек. На следующий день в город ворвались русские моряки с подоспевшей эскадры Владимира Литвинова и начали разбирать завалы, эвакуировать пострадавших, кормить потерявших кров. Точно так же, как сейчас американские моряки помогают жителям Гаити.
Сейчас уже нелегко выяснить, обвинял ли кто-то из христианских проповедников жителей Мессины в порочной жизни. Вряд ли – религиозная культура сто лет назад была выше, чем сегодня. Впрочем, если какой-нибудь ошалевший маргинал и вылез с подобной проповедью, ее (и его) постарались забыть.
В современной глобальной деревне отличились сразу несколько проповедников Божьего гнева. Американский радиопроповедник Пэт Робертсон, горячий антидарвинист, заявил, что Бог наказал гаитянцев за договор с дьяволом, который они якобы заключили еще 200 лет назад.
Российский патриарх Кирилл (Гундяев) заявил, что гаитянцы наказаны за то, что у них был тоталитаризм. "Гаити - страна нищеты и преступности, голода, наркомании, коррупции, потери нравственного облика людей".
Венесуэльский президент Уго Чавес заявил, что ему российские военные объяснили: землетрясение устроили США, испытывая свое новое, сейсмическое оружие. Слухи про такое оружие российские горе-шпионы распространяли еще во время армянского землетрясения.
Пэту Робертсону ответил сам сатана через фельетонистку Лили Койл: он заверил проповедника, что строго соблюдает договоры, что в странах, которые заключили с ним союзы, налицо материальное процветание, небоскребы и банки растут как грибы, а если Робертсона что-то не устраивает, то он, сатана, готов перезаключить с ним договор на новых условиях.
Патриарху Кириллу никто не ответил, потому что в России нет не только коррупции, бездуховности, тоталитарного прошлого, бедности, преступности и прочих гаитянских пороков, но нет и свободных средств массовой информации. Средства массовой информации, которые всегда к услугам патриарха, не дадут микрофона, видеокамеры и печатных страниц тем, кто с ним несогласен. Средства немассовой информации патриарх игнорирует, поэтому они не в счет.
Президенту Чавесу никто не успел ответить, как он перешел от слов к делу и начал реквизировать буржуйские магазины. Буржуины посмели торговать не в убыток себе, а это корыстолюбие, поклонение желтому дьяволу, нажива и спекуляция. Ценный опыт советской экономики и демагогики будет, очевидно, пересажен на венесуэльскую почву, после чего венесуэльцы будут с завистью глядеть на Гаити, пострадавшее всего-то навсего от землетрясения.
Через сто лет, можно надеяться, никто, вспоминая трагедию Гаити, не вспомнит распоясавшихся ханжей, у которых Бог – Молох, убивающий непокорных.
Землетрясение на Гаити, однако, заставляет задуматься о том катастрафизме, которым поражена Россия. Катастрофизм много хуже любых катастроф. Катастрофизм – когда власти показывают народу ужастики про то, какая в России преступность, сколько сирот, какие ужасные в России семьи, какие злокозненные сектанты, коррумпированные чиновники, бездельное правительство, продажные журналисты и бессовестные интеллектуалы. Пушкинское "дураки и дороги" так раздули, что Пушкин уже давно проклял себя за эти слова.
На первый взгляд – демократическая гласность: вот, мол, какие дураки, подонки, сволочи и дороги. Однако гласность это когда народ, получив информацию, путем выборов решает, какая политическая программа наилучшим образом поможет починить дороги, ликвидировать коррупцию и т.п. А когда правительство орет на всю Ивановскую, что все омерзительно и плохо, а потому нужно отменить выборы и укреплять безопасность, это не гласность, это пропаганда тоталитаризма как единственного лекарства от опасностей мира сего.
Слава Богу, в России нет землетрясений. А вот не слава Богу – что и без землетрясений трясемся. Трясемся от страха, а боимся – нет, не дураков и не преступников. Боимся свободы, боимся взрослости, выборов боимся очень.
Человекотрясение разрушительнее землетрясения. Природная катастрофа разрушает здания, которые можно отстроить. Страх свободы толкает в объятия чиновников, которые обещают, что обеспечат максимальную безопасность – и от природных бедствий, и от злых людей, и от наркотиков, и от вседозволенности, и от коммерческих рисков. Здания при этом тоже разрушаются – некоторые взрывает тайная политическая полиция, чтобы припугнуть обывателя, некоторые рушатся от старости (ведь все деньги идут на обеспечение безопасности). Но даже разрушение зданий не так страшно, как возведение вавилонской башни госбезопасности.
Представим себе автомобилиста, который помешан на безопасности. Он оснащает машину всевозможными системами безопасности (многие из которых, как кенгурятник, опасны для окружающих). Если дать ему волю и власть, он будет ездить, как российский президент – при этом всякое дорожное движение будет остановлено. Из-за службы безопасности будет происходить множество аварий – но не с тем, чью безопасность соблюдают. Впрочем, обольщаться не стоит.
Человек, который помешан на безопасности, обречен на опасности такого рода, которые обычному человеку не грозят. Он всюду высматривает зло и мрак, а это добром не кончается. Возможно, такой человек не будет погребен под развалинами здания, но он будет погребен под бумагами. Этим госбезопасность отличается от всякой иной информационной службы. Это система, уклоняющаяся от всякой обратной связи (не выдать "тайны" врагу), подобно взбесившемуся компьютеру. Система плодит всевозможные отчеты, средства контроля, запретов, предосторожностей, пропусков и т.п. Как если бы на автомобиль повесили броню, лобовое стекло закрыли, оставив лишь узкую прорезь. Только мотор-то остается прежним. Он начинает хрипеть, кашлять, стучать – и вот это и есть история России в последние десять лет... Опасен такой мотор? Опасен. Служба безопасности не может ни заменить мотор, ни починить, она мыслит иначе. Она начинает бороться с теми, кто смеет говорить, что мотор хрипит, кашляет и стучит. Машину золотят, украшают двуглавыми орлами и почетным караулом... Нет, лучше землетрясение!
Природная катастрофа всегда незаслуженна, социальная катастрофа всегда справедлива. Самое ужасное, что эта справедливость не от Бога, а от людей. Это многократно утяжелит участь людей, трясущихся от страха за свою безопасность. Бог простит, а законы экономики и социологии – не простят. Сатана госбезопасности не будет заключать никаких договоров, рядом с ним обычный сатана - образец честности и прямоты. Кто ищет у государства защиты от опасностей, тот от государственной безопасности и погибнет. И если от землетрясения может спасти милость Божия и соблюдение строительных норм, то от гибели под тяжестью госбезопасности даже Бог не спасет. А вот возвращение к нормальной - тяжелой, небезопасной, но человеческой и свободной жизни – спасает.
