*
См. Канетти о превращениях.
Численность людей со времён неолитической революции растёт по гиперболе - попросту говоря, очень быстро. Если говорить сложно - это рост, пропорциональный квадрату численности. Вот 10 мужчин и женщин в год родили двух детей. Плавный рост - это если сто мужчин и женщин в год родят 20 детей, а бурный - если та же сотня родит 40 ребят.
Современный человек с трудом это замечает, потому что сам живёт на самой верхушке этой гиперболы - когда в год прибавляются сотни миллионов людей, кажется маловажным, что когда-то в год прибавлялись десятки тысяч. На самом деле, родить очередной миллиард в определённом смысле легче, чем родить первую тысячу.
Ясно, что земля не может прокормить всех людей. Но кормит не земля - кормят люди, а ещё точнее, человеческая изобретательность. Чем больше людей, тем больше изобретателей. Здесь и появляется гипербола - один изобретатель может прокормить не одного или двух не слишком изобретательных людей, а десяток или даже сотню. Один крестьянин прокормит десяток ртов, сто крестьян - тысячу, а сто изобретателей - миллион прокормят и ещё останется птичкам покрошить. Главное же - изобретатель помогает следующим изобретателям. Эдисон был бы изобретателем и при царе Горохе, но тогда он бы добился не просто меньше, чем в свою эпоху, а намного меньше - ведь у него не было бы в распоряжении тьмы чужих изобретений. Первые сто изобретателей прокормят миллион, а третья сотня прокормит миллиард.
Если же нет изобретателей, тогда - ложиться и помирать. Тогда любой неурожай приводит к вымиранию. Этого никак не могут понять военные, готовые убить Архимеда ради выживания нации. Без Архимеда нация намного меньше, чем с Архимедом.
"Чем больше людей, тем больше изобретателей" - кажется, что это опровергает Мальтуса. Нет, это опровергает мальтузианство - учение о том, что число людей на Земле ограничено возможностями Земли, известными людям сегодня. Сам Мальтус не был мальтузианцем. В первом издании (1798 год) своей знаменитой книги он писал о значении изобретателей, а из последующих изданий эту мысль убрал. В следующий раз она вошла в науку лишь в 1965 году. Один из историков полагал, что Мальтус потому убрал про творчество, что был священником и боялся обвинений в ереси (См. Коротаев и др., 2005, с. 35).
Человечество растёт быстро, но дела рук (и голов) человеческих растут ещё быстрее, "супергиперболически" (Коротаев и др., 2005, с. 55). А потом вдруг человечество расти перестаёт. История улыбается: демографический взрыв закончился именно тогда, когда его стали бояться ужасно - в конце 1960-х годов. С тех пор и доныне боятся уже не того, что Земля всех не прокормит, а того, что планета обезлюдеет. Ещё продолжается бурный рост человечества в Индии, Китае, Африке, но и там он уже замедляется. Люди перестают рожать.
Причина демографического спада та же, что у демографического взрыва: изобретательность человеческая. Можно назвать её "грамотность", "образованность", только беда в том, что не всякая грамотность грамотна. У психологов есть даже термин "функциональная безграмотность": человек читать и писать умеет, но применить это умение не в силах. Наверное, это вернее бы назвать "грамотность без функций", но уж как перевелось с английского, так и останется. Галилей был так же грамотен, как его судьи, но под Галилеем вращалась, а под начётчиками стояла.
Настоящая грамотность изобрела лекарства, изобрела новые сорта пшеницы, изобрела машины, - и дети перестали умирать. Грамотные начётчики изобретали способы поскорее окрестить младенца, чтобы он попал в рай сразу после смерти в юном возрасте - грамотные изобретатели изобретали способы не дать младенцу умереть. Изобрели - и детских могил стало меньше, а пенсионеров - больше.
Чем больше грамотных, однако, тем меньше рожают. Когда же грамотными становятся поголовно и все женщины, рожают совсем мало - так демографический взрыв сменяется демографическим кризисом.
Функционально неграмотные грамотеи отвечают на падение рождаемости призывами рожать и борьбой с абортами. Они полагают, что женщины не хотят рожать, потому что хотят сладкой жизни, карьеры, денег, независимости, - всего того, чем спокон веку обладали только мужчины, да и то не все.
Наглядным примером того, что такое "нефункциональная грамотность", является борьба за рождаемость, которую ведут люди, принципиально отказавшиеся заводить детей - монахи. Формально они гиперграмотны - ведь они конструируют предлинные логические построения, оправдывающие свою бездетность и осуждающие чужую бездетность.
Грамотность вызывает научно-технический прогресс, начиная с неолитической революции, появления земледелия и скотоводства. Грамотность ведёт к тому, что небольшой процент изобретателей начинает радикально менять жизнь огромного числа людей. Грамотность приводит сперва к тому, что благодаря развитию медицины, политики и экономики понижается уровень смертности - и происходит демографический взрыв - а затем, когда грамотными становятся и женщины, понижается уровень рождаемости.
Тем не менее, само понятие "грамотность" нуждается в уточнении. Вебер противопоставлял немок из пиетистских семей, которых с детства учили читать Библию, католичкам, которые были неграмотны и при поступлении на фабрику оказывались не в состоянии "отказаться отказаться от воспринятых некогда привычных методов, ... научиться чему-либо, сконцентрировать на чём-либо свои мысли или вообще мыслить. Попытки разъяснить им, как сделать работу более лёгкой, и, прежде всего, более выгодной, встречают полное непонимание, а повышение расценок оказывается бесполезным, поскольку оно наталкивается на силу привычки".
Однако, косность мышления не обязательно связана с неумением читать. Речь идёт не столько о грамотности вообще, сколько о развитии критического, аналитического мышления. Аналитическое мышление не может не проявляться в грамотности, но грамотность может не быть связана с таким мышлением. Грамотность может быть "начётнической", "книжнической" - и противостояние "реакции" и "свободы", фанатизма и веры, фундаментализма и науки есть именно противостояние грамотности мёртвой, нацеленной на воспроизводство одного и того же интеллектуального запаса, и грамотности живой.
Большинство лидеров современных религий очень грамотные люди, но их грамотность - жернова, в которые засыпан песок, а не зерно. Они ориентированы на власть, а не на личность, и это делает их грамотность способом выживания палеолитической психологии. Можно сравнить такое состояние с "функциональной неграмотностью". Грамотность аналитическая есть удивительная способность человека раздваиваться, выходить за свои пределы, становиться на место другого - и Другого, создавать символ не для фиксации власти над существованием, а для ориентации и продвижения в бытии. Аналитически грамотный человек задаёт вопросы не риторически, предпочитает дать неверный ответ, чем промолчать и не верит в то, что молчание можно превратить в золото.
*
Легко сказать, что грамотный человек перестаёт рожать, потому что у него есть дела поинтереснее. Демографы констатируют закономерность, но объяснить её - дело психологов, а возможно, и философов. Но современным философам тоже не хочется рожать - им хочется творить. Объяснять - это ведь похоже на роды, у которых есть причина, есть цель, которые есть акт прежде всего животный, а уже потом человеческий. Интереснее не объяснять, а сочинять то, что другие будут объяснять. Богословы тоже так поступали, когда занимали место философов.
Не связаны ли прямо потеря интереса к продолжению рода и приобретение интереса к творчеству? Рождение и творчество противопоставляли многие богословы, продолжая противопоставление закона и благодати, материального и духовного. Только, возможно, тут конфликт вовсе не противоположного, а близкого. Рождение есть удвоение и умножение рождающего - но и мысль есть удвоение и умножение. Творческий человек прежде всего выходит за собственные пределы, он словно рождает нового человека из себя самого, он обретает способность глядеть на мир как новорожденный, глядеть на себя самого со стороны. "Грамотность", "образованность" - тоже о том же. Не всегда.
Бывает "образованность", которая добивается удвоения через власть, через господство, делая другого своим бледным подобием. Это элитарная "пайдейа", бесплодная, порождающая угнетение. Настоящая же образованность та, которая превращает себя в образ иного, которая не в реальности мифа, а в реальности духа добивается переселения человека в иные пространства и тела. Не менее, а более родов это - исполнение заповеди "плодитесь, и размножайтесь, и наполняйте землю". Но понять это, конечно, может лишь тот, кто умеет читать, кто способен увидеть в закорючке - звук "а". Тот, для кого роды - это лишь физиологические роды либо некое "рождение от Духа", поскольку оно упоминается в книге - источнике авторитета и власти, тот не поймёт, почему человек, отказывающийся рожать, не просто живёт в своё удовольствие, не просто делает карьеру и зарабатывает деньги, а рожает - на свой лад.
*
Благие намерения - неинтересны, а вот злые - очень даже, эта асимметрия отражает
ненормальность падшего мира.
А.Ухтомский о двойничестве:
"Труднее всего для человека - освободиться от двойника,
от автоматической наклонности видеть в каждом встречном самого себя, свои пороки,
свои недостатки, своё тайное уродство; всего труднее - освободиться от постоянного
сопровождения своим Двойником! И только с этого момента, как преодолен будет Двойник,
открывается свободный путь к Собеседнику! Впервые раскрываются тогда и ум, и слово,
и сердце, чтобы в самом деле слышать и сколькознибудь понимать, чем живёт сам
по себе встречный человек" (Кузьмичев Игорь Сергеевич. А.А.Ухтомский и В.А.Платонова:
эпистолярная хроника. СПб.: Звезда, 2000. С. 141).
*
Вот несчастье для умного, утонченного подлеца: рядом всегда найдется подлец глупый и грубый, неуклюжий двойник,
и подлость обнаружится. Но двойничество можно повернуть иначе: не у умного -- дурак-двойник, а у дурака -- умник.
Что и предсказано Андерсеном в "Тени".
*
Раздвоенность человеческая порождает символы, знаки, слова, речь. Слово и выражает человека, и тут же остывает
и отчуждается от человека. Но не упархивает, а продолжает находиться внутри, словно птица в гнезде. Вот почему
человек способен одновременно молиться по тексту молитвенника и молиться духом., одновременно говорить с другим
и говорить с Богом.
*
Раздвоенность человека позволяет обращаться к нему на "Вы" - и никто не заподозрит вежливого человека
в том, что он издевается, подразумевает, что у Вас раздвоение личности. Хотя в России многим людям обращение
на "Вы" (как, впрочем, и любые проявления вежливости) кажется издевательством и излишеством.
Исторически, возможно, "Вы" - это перенос на каждого торжественного
обращения к царям-соправителям (такое было в Римской империи в начале IV столетия,
в русской - в конце XVII). Но "исторически" много чего было, а "Вы"
- выжило. И не столько потому, что говорящий (и пишущий) "Вы" признаёт
сложность собеседника, сколько потому, что говорящий "ты" пытается эту
сложность преодолеть агрессией.
"Ты" - значит, мы с тобой настолько близки, что уже не "ты"
раздвоен, а мы с тобою составляем одно существо с двумя слоями. Как в анекдоте
о червячке, который впервые выбрался на поверхность, увидел солнышко, травку -
а рядом с собой другого червяка. Очень обрадовался и говорит: "Ты червячок,
я червячок: давай дружить". "Дурак ты, - ответил второй червячок. -
Я твоя за...ница".
Для русских переводчиков с английского настоящее мучение - они не могут оставить
всюду "вы", как в оригинале. Немыслимо на русском, крепко обнимая девушку,
"выкать" ей. И переводчик по своему усмотрению (по своему темпераменту,
обычно) выбирает, в какой момент "Вы" пора менять на "ты".
А ведь если бы не революция, пожалуй, "ты" отмерло бы в русском языке
точно так же, как в английском. Потому что настоящая любовь - не любовь патриархального
общества, где женщина мужу может и "Вы", а муж жене всегда - "ты".
Это любовь, когда мужчина знает, что женщина действительно ни ниже его, не подвластна
ему, а потому - лучше уж переборщить и, даже обнимая, сказать "Вы".
Это не отказ преодолевать раздвоенность. Это та любовь, которая готова удвоить
раздвоенность, нести крест и своей, и чужой раздвоенности, не пытаясь опередить
Бога и то время, когда не будет ни "ты", ни "Вы", ни мужского,
ни женского.
Ср. фамильярность.
*
Двойничество может стать средством спасения — по принципу “лежачего
не бьют”. Кто лег, тот стал тенью, а тень — самый надежный (хотя
и самый неточный) двойник.
*
Гинзбург В. Л.О науке, о себе и о других. М.: Наука, 1997. С. 5:
Физик напоминает то, что часто забывают богословы: «В развитии
… наук … большую роль играют аналогии, перенос представлений из
одной области в другую. Поэтому для плодотворной работы в науке
очень важно обладать широким кругозором, а не ограничиваться, как
это нередко бывает, лишь узкой специализацией» (27). Фанатизм
начинается, когда с другим знакомятся лишь для того, чтобы от иного
оттолкнуться, либо чтобы превратить другое в пустую метафору (трилистник
– символ Троицы). |
