Лк. 3, 36 Каинанов, Арфаксадов, Симов, Ноев, Ламехов
№3 по согласованию. Фраза предыдущая - следующая.
См. оглавление истории до Христа.
Ламех Мафусаилович не просто описан в Библии дважды, как потомок Сифа и как потомок Каина, восьмой от Адама по первой линии и шестой по второй. Дублирование, причём с искажениями, - не то явление, из-за которого пренебрежительно отбрасывают прочь древнюю книгу. Так и родного дедушку можно отбросить - сегодня он называет своего пращура (которого в глаза не видел) Мафусалом, а завтра - Мафусаилом. Да, еврейские литераторы позаимствовали - точнее, унаследовали, они же не посторонние, а свои - у шумеров родословную их предков-царей. Да, родословная существовала в двух немного различающихся вариантах. Что, древний автор - дебил или что-то хотел сказать?
Неизвестное познаётся через известное. Психология древнего человека - через нашу. Есть у человека такое свойство - "ксенофобия", "страх чужого". Название привычное, но если вдуматься - совершенно идиотское, потому что как может один человек быть чужим другому? Логично было бы назвать ксенофобией фобию ко всем живым и неживым существам, кроме людей. Но, кажется, таких людей не обнаружено, которые бы боялись всего, от гальки и воробьёв до метагалактик. Боятся, разумеется, не чужака - себя боятся, бездны в себе, неконтролируемости себя. Переносят на другого. В последние сто лет, к примеру, появилась "неандертолофобия". Учёные открыли неандертальцев - и сразу из бедолаг сделали каких-то неправильных людей, жестоких, склонных к людоедству, со скошенным лбом, тупых... Чисто потомки Каина в описании Иосифа Флавия:
"Потомки Каина были, крайне преступны, так что следуя друг за другом и подражая один другому, они становились под конец все хуже и хуже, вели беспрерывные войны и постоянно отправлялись на грабежи, вообще же, если тот или другой из них не особенно охотно предавался убийствам, то зато выделялся безумную наглостью, своеволием и корыстолюбием".
В наши дни генетики, анализируя останки неандертальцев и гены современных людей, обнаружили, что неандертальцы скрещивались с европейцами и азиатами, а вот с африканцами не скрещивались. Как с поистине английским юмором выразился один автор, "редкие, но плодотворные встречи сапиенсов и неандертальцев оставили след в геноме современных людей".
Так что нет отдельной расы убийц и расы, которая совершает убийства поневоле, редко, как бы вскользь. Родословные Ламеха Каиновича и Ламеха Сифовича - как родословные доктора Джекила и мистера Хайда. Это одно и то же родословное дерево, только сфотографировано одно днём, а другое ночью. Арабы и евреи, русские и украинцы, американцы и коренные американцы, - у всех один общий гардероб, набитый скелетами предков-убийц и предков-убиенных.
* * *
Библия не задаёт вопросы, Библия отвечает на вопросы. Поэтому Бог не учитель, а Отец. Отцу некуда торопиться, он ждёт, когда ребёнок дорастёт до понимания, сформулирует вопрос и получит ответ. Рассказ о Ное и потопе даёт ответы на очень важные, но и очень детские вопросы, например – что такое радуга, почему все люди говорят на разных языках, почему те, кого я должен бояться, так похожи на меня.
Радуга – символ Божьей доброты, вроде ручки у ведра, и Бог не даст ведру опрокинуться. Языки разные, чтобы люди ссорились. Наши враги похожи на нас, потому что у нас общий отец, только мы хорошие, а они плохие.
Ребёнок, разумеется, сразу спросит, зачем люди ссорятся – это детская формулировка «теодицеи», вопроса о том, почему Бог не уничтожит зло. Рассказ о вавилонской башне даёт ответ, который оказывается годным и для взрослым: люди ссорятся, чтобы не объединиться для плохого дела. Что мир наступит, когда люди заходят объединиться для хорошего дела, ребёнок и сам догадается. В отличие от взрослого.
Позврослевший ребёнок задаёт уже менее важные вопросы. Отсюда теория, будто есть какие-то особые «заповеди Ноя» - ответ на вопрос, могут ли спастись неевреи. Могут, если будут соблюдать эти заповеди – например, не есть «плоти с душею её» - например, бифштекс с кровью. Если ребёнок становится отцом, он вычитывает из Библии ответ на вопрос, как воспитывать детей – так, чтобы они уважали даже пьяного отца. Не хами! Папа свою меру знает!!!
Нетрудно видеть, что это вопросы неверующих людей. То есть, в Бога люди веруют, но спрашивают Его о том, что можно и без Бога решить.
Есть другие вопросы, только они не в Библии, а у современных людей. Например, кто изобрёл колесо, письменность, когда одомашнили животных, почему одомашнивали-одомашнивали, из львов кошек сделали, а теперь со всей научной мощью и воробья одомашнить не можем. Есть вопросы посерьёзнее: кто я? Зачем живу? Неужели действительно только для того, чтобы «плодиться, размножаться и распространяться по земле»? Не кажется ли Вам, многоуважаемый Бог, что это какая-то атеистическая формулировочка? Лапласу Бог был не нужен в качестве астрономической гипотезы, а мужчине – в качестве подмоги в размножении и распространении.
Библия не даёт ответа. Она даёт ряд имён – потомков Ноя. Что делали люди, чем занимались, - непонятно. Плодились и размножались, размножались и плодились. От кроликов-то чем-нибудь отличались?
А почему, собственно, Библия должна об этом рассказывать? Она разве учебник истории? Библия не рассказывает, что такое звезды и как они зажигаются, не рассказывает и то, кто такие люди и почему они зажигаются. Звёзды человек может сам изучить. Людей, конечно, изучать сложнее.
Тем не менее, история древнего человечества – в России её принято называть «первобытная история» - достаточно изучена. Палеолит, неолит… Для тех, кто любит революции – палеолетическая революция, неолитическая революция… От простого к сложному, и всё быстрее, быстрее…
Неправда! Самое главное в истории человечества – любовь и красота.
Любовь никак не задокументируешь, но есть серьёзные основания полагать, что люди не только плодились, но и любили друг друга. Любили, потому что видели друг в друге красоту. Об этом, между прочим, есть и в рассказе о потопе – очень странная вставная новелла про неких «сынов Божиих», которые пленились красотой земных женщин. Какой мужчина не считает себя Богом, когда любит женщину! Бог не возражает – вот когда имеешь дело с Ним, тогда греховно и, главное, глупо считать себя Богом, а с женщиной – пожалуйста, тут всем ясно, что это не всерьёз.
Красота, однако, документации вполне поддаётся. На первый взгляд, Библия обращена к людям и описывает людей, равнодушных к красоте и не умеющих творить красоту. Адам и Ева озабочены исключительно добром и злом, про красоту речи нет. Красота входила в понятие добра – «добрый человек» это красивый человек. Имелось в виду, что «добрый человек» это человек сытый, доказательно сытый – то есть, толстый. Раздобревший. Райская жизнь представлялась прежде всего сытной. Спрашивается: возможен ли технический прогресс без нравственного? Отвечается: похоже, технический прогресс возможен только, если забыть про нравственность. Собственно, потоп – это второе изгнание из рая. Жили слишком хорошо и Бога забыли, стали жестокими. Любопытно, что потоп – хуже изгнания из рая, ведь Бог собирается уничтожить вместе с людьми и животных, биосферу. Довольно детское, эгоцентричное представление о жизни и смерти – я умру, так со мною всё и погибнет.
На самом деле самый страшный потоп в истории человечества (и мира) – это вода замёрзшая, оледенение. Хорошо ещё, на долю человечества пришлось не самое страшное оледенение, так что выжили. Но жизнь была малорадостная. Какое уж там «земля наполнилась злодеяниями». В реальной жизни первобытному человеку было не до злодеяний. Жизнь учила коллективизму – в одиночку исполинского носорога не завалишь. Теснясь в пещере, сильно не попрелюбодействуешь – просто нет стороны, на которую можно сходить от жены.
Ледниковый потоп – последний на памяти людей – достиг апогея 30 тысяч лет назад, а закончился вполне 10 тысяч лет назад. И что же?
В 1994 году на юге Франции, который 30 тысяч лет назад был вполне себе ледниковым местом, обнаружили пещеру. Назвали её именем геолога, сделавшего открытие – пещера Шове.
В пещере Шове около трёхсот наскальных рисунков. Вроде бы ничего особенного – первые такие рисунки нашли в XIX веке, в каждом учебнике есть фрески из французской же пещеры Ласко или испанской Альтамиры. Только одна загвоздка: в Шове уж больно рисунки хороши. Причём, самые древние лучше всего. «Хороши» в самом простом смысле слова – их хочется разглядывать. Загляденье. Не потому, что изображены древние животные, а просто красиво. Линии красивы так, что плакать хочется. Выразительность, экспрессия, - это само собой. Художник предпочитал профили, но есть и портрет пантеры ан-фас, а есть и мультипликация – бодающийся носорог. Он развлекался вовсю.
При взгляде на эти фрески становится понятно несколько вещей. Никакого прогресса в самом главном не существует. На заре истории человечества гениальный художник рисовал не хуже гениального художника наших дней. Не лучше, не хуже – в красоте не бывает «лучше», а если «хуже» - то это уже не красота.
Не существует и никакой «истории красоты», никакого накопления – от простого к сложному. Существует личность. Совершенно очевидно, что в пещере некоторые фрески нарисованы одним – и гениальным – художником, а другие – просто мазня. Собственно, это было ясно и раньше, ведь «наскальная живопись» - идиотское выражение, всё равно что «книги толщиной в 14 миллиметров». На скалах есть и отпечатки рук, измазанных углем. Многие шедевры истыканы копьями, что дало основание особо циничным искусствоведам заявлять, что шедевры создавались именно как мишени. Якобы, магические. А если через тысячу лет найдут при раскопках иконы, у которых глаза выскоблены безбожными воинственниками, что думать? Что это такое было православие, тыкали в иконы гвоздями, чтобы получить удачу в индустриализации и коллективизации?
Тридцать тысяч лет – и вершина. Как с часами – изобрёл неизвестный в XIII веке анкерный механизм, превращающий один тип движения совсем в другой, и точка. Не команда изобрела, не коллектив, а – один. Из ничего. Озарение. Да, конечно, опыт-мопыт, но – озарение. Точь в точь как в духовной жизни. Религиозные искания, аскеза, традиция, но – либо есть озарение, либо нет. Как в живописи – конечно, и охру надо было добыть, растереть, но – либо рука ведёт линию, куда надо, либо не ведёт.
Когда говорят, что у истории есть «законы», забывают, что у законов истории, в отличие от законов природы, в основе – человеческий дух. Да, если сделаны какие-то открытия, то история общества изменяется довольно однозначно. Только вот нет законов, по которым делаются открытия, пишутся картины, открываются америки. «Законы истории» - метафора в квадрате (а первая метафора, конечно, «законы природы»; только законы законодательства – не метафора, а тоже изобретение, и очень изящное).
Конечно, у озарения – и в науке, и в искусстве – есть свои пределы. Например, в той же пещере Шове гениально изображены – животные. Человеческого лица нет. Есть восхитительный набросок женских ног и бедёр со всем, что посередине, но к этому обрубку приделана – видимо, позже – голова животного. Художник гениальный, а то ли не мог переступить какой-то внутренний барьер, то ли даже не подозревал, что изображать можно и человека, причём выше пупка, а не ниже. Глупее нас? Сперва надо доказать, что мы, «современные люди», всё зрим насквозь, всё знаем. Доказать это так же невозможно как Бога.
Вернёмся к Библии. Кто из сыновей Ноя, скорее всего, имел задатки художника? Или, скажем иначе, кто их точно не имел? Да вот почтительные Сим и Иафет. Для них был барьер – не смотреть на наготу отца своего. Барьер, между прочим, имеющий религиозную мотивировку: «нагота» - то есть, половой орган отца, это символ плодородия и мощи. Прямо в поле и ставили эти самые органы, да покрупнее. Амулетики-фаллосы делали – чтобы женщина не оставалась бесплодной. И когда в рассказах о праотцах упоминается, что отец брал руку сына и клал себе «на стегно» - на свой член он эту руку клал. Отцовским пенисом клялись. Ну, правда, при этом его не видели – руку просовывали под одежду. Но символ противоположен искусству. Символ - мумия, искусство - воскресение. Художник – не клянётся, и руки в трусы родному отцу не запускает, а вот нарисовать голым – может. А может и незабудку нарисовать, а может квадрат чёрный. Он ведь рисует не что-то, а чем-то – рисует сердцем. Точно так же учёный или техник открывает и изобретает не что-то, а – самого себя. Любые приличия тут неуместны, всякие запреты – побоку.
Конечно, хамство возможно и безо всякого творчества, так ведь озарения без риска пошлого двойнячества не может быть, да? Всякий художник хоть немного Хам, даже Рафаэль. Он открывает прекрасное в том, что другим кажется стыдным и безобразным. Но Хам ведь ещё и смеялся, а Рафаэль разве смеялся над теми, кого изображал? А неизвестный гений плейстоцена – смеялся? Над исполинскими носорогами не очень-то посмеёшься! Впрочем, - да, смеялись и Рафаэль, и сумрачный тевтонский гений. Смеялись, посмеивались, издевались, кощунствовали, тыкали пальцем и выкали пенисом. Потому что серьёзное – псевдоним смерти и уродства, искусство по определению несерьёзно, даже весело. В конце концов, Хам Хамом, а пить-то всё-таки не следовало. Вот Отец Небесный – не пьёт, а поит, так Он и неизобразим, и недосягаем и для пошляков, и для Рафаэля.
Вот это самая гибель и есть. Жизнь протекает словно кока-кола. Вкус приятный, хочется ещё, но понимаешь, что вообще-то достаточно и немножко противно. Суетня сует и всяческая суетня.
От этого уходит Авраам. Но недовольство жизнью, скорее всего, копилось в течение всех этих поколений. Кстати, и недовольство религиозной суетой. Жертвоприношения, конечно, изобрели, ещё до Ноя, но с религией как с космосом или телевидением – вроде бы освобождение от ограничений, вылет за пределы, можешь подняться над землё, увидеть всё, что происходит в мире. А на практике в космосе в основном всякая военная дрянь, а по телевизору дрянь штатская (в России, впрочем, военная дрянь и по телевизору прёт вовсю).
Взлетает человек и – и ничего. Вот палеолитическая революция. Достижений народного хозяйства было всего два: во-первых, эти самые «литы» - то есть, камни, превращённые в лезвия всех сортов, во-вторых, собаки. Причём, если заострить камень способна и обезьяна, то вот соединить лезвие с рукояткой – это открытие сугубо человеческое. Миллион лет приматы заостряли камни и достигли в этом изрядного совершенства, после чего раз – и рукоять. Просто? Было бы просто, не понадобилось бы миллиона лет. Не бывает в жизни «обязательного». «Непременно что-нибудь придумаем», - ишь, разлетелись! Преспокойно умирали поколение за поколением, не придумав ни рукояти к топору, ни хотя бы отвара из шиповника. Рукоятка – это изобретение самого принципа «агрегата», чего угодно, состоящего из нескольких частей.
Первые отпечатки собачьих (или волчьих) лап рядом с человеческими – причём, рядом с отпечатком стопы ребёнка – всё в той же пещере Шове, 26 тысяч лет назад. Пусть условным изобретателем рукоятки будет Арфаксад Симович, внук Ноя. Значение имени непонятно, наиболее правдоподобно – что это от слова «каседим», иначе – «халдей», житель Междуречья. То есть, извините, всё тот же Ирак. На юге Вавилонии, действительно, обитали семитские племена. Только вот собака и топор – это задолго до любого поселения. Это изобретения охотника.
Что же мы находим на противоположном конце цивилизации? Крайне настороженное отношение к охоте одних и крайне восторженное у других. У евреев охота была под подозрением как развлечение номенклатуры, причём номенклатуры угнетателей. Фараоны и прочие цари охотились, пока евреи гнули спины. Впрочем, и большинство русских происходят от тех, кто гнул спину на поле, чтобы барин имел возможность поохотиться. Читаешь Толстого про охоту – восхитительно, а всё-таки себя там не видишь, разве что на конюшне. И когда происходит «неолитическая революция» – когда, условно скажем, Каинан Арфаксадович изобретает земледелие, за восемь тысяч лет до Рождества Христова – это вызывает серьёзные вопросы. У цивилизации охоты один минус – плодиться и размножаться труднее. Демографического взрыва ожидать не приходится, дай Бог не отправиться к динозаврам. Посмотрите на индейцев Амазонки. Самолётик пролетит – они уже вымирают.
От охоты к земледелию – как от земледелия к заводу или офису. От свободы и вольности – к жёсткому расписанию. Крестьянин – пасёт ли он коз или выращивает просо – прикован к просу и козам. Вот это уж точно – «в поте лица». Убить быка – раз плюнуть, а выходить бычка – днём и ночью не спать.
