Мф. 18, 30. Но тот не захотел, а пошел и посадил его в темницу, пока не отдаст долга.

№91 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.

Ср. о долге 1 Кор 9, 12 (параллельное в богосл. чтении)

Обычай сажать должника в тюрьму, пока не отдаст долг, кажется сегодня если не иррациональным, то жестоким. Человека берут в заложники, превращают в неодушевлённый предмет. Это рабство – именно раб является вещью. Рабство своеобразное, но отменённое, между прочим, в том же столетии, что и натуральное рабство – в XIX-м. Диккенс и Теккерей оставили яркие описания долговых тюрем. Рабство долговое хуже обычного, потому что обычный раб может работать, в долговой же тюрьме не поработаешь. Впрочем, если бы там был интернет… Так ведь не случайно родилось словцо «мак-рабство», «офисный планктон», - с точки зрения марсианина или крестьянина работа в офисе похожа на заключение в долговой тюрьме с интернетом. Долг перед обществом. Долг перед системой. Перед капиталом. Капитализм и социализм конвергируются в страшных судорогах, половой в трактире стал называться младшим менеджером фаст-фуда, а физиологически всё то же… Платить, правда, платят больше. Где капитализм. Где социализм, он же «суверенный капитализм» – извиняйте…

Впрочем, обычное тюремное заключение тоже ведь долговой характер носит.  Заключённый задолжал обществу хорошее поведение, правильное мироощущение. Вот пускай из внутренних ресурсов их выведет во внешний мир. Кажется, что это логичнее, чем сажать за денежные долги – ведь сердце не обналичишь, а стать добрым можно и в неволе. Так ведь лишь кажется – иначе бы давно уже всех людей пропускали через неволю в обязательном порядке. Об этом, собственно, и мечтает социализм в его классическом, чем слегка отличается от прочих измов.

Кредитор идёт, чтобы посадить должника. Взыскание долга – активный процесс, не пассивный, в отличие от делания долгов. Но оба процесса – как лицо и оборот зеркала. Поэтому в молитве Ефрема Сирина просят одновременно избавления от лени, этого измерения должника в каждом из нас, и от любоначалия, которое есть кредиторское измерение. Простить долги – означает перестать быть не владельцем определённой суммы денег, а означает перестать быть кредитором. А быть кредитором неприятно. Вот Бог не кредитор. Это люди с Богом как с должником – Ты нам должен то, Ты нам задолжал сё… А Бог одолжил – творение есть одалживание – и простил. Поэтому Бог – художник, творец, а не ремесленник. Поэтому Страшный Суд – не взыскание долгов, а расставание с теми несчастными, кто упорно хочет отдать Богу и ближним долги. Долги наши вполне реальны, но отдать их совершенно невозможно. Чужие взыскать – можно, но лучше от этого не будет. Так что капитализм, который стоит на кредитовании, набожнее прочих известных систем (стоящих, в основном, на власти). Не тот кредитует, кто одалживает с твёрдым намерением посадить в тюрьму должника, а тот кредитует, кто готов потерять всё и никого за это не лишить свободы.