Мф. 22, 45: Итак, если Давид называет Его Господом, как же Он сын ему?.

Мк. 12, 37: Итак, сам Давид называет Его Господом: как же Он Сын ему? И множество народа слушало Его с услаждением.

Лк. 20, 44 Итак, Давид Господом называет Его; как же Он Сын ему?

№133 по согласованию * Следующий стих

Вторая половина Мк. 12, 37 более сходна с Мф. 22, 46.

Если Иисус - человек, то это начетнический софизм, но Он Бог, и это сарказм: Вы сделали себе идола из Откровения, так извольте расшибить себе голову перед этим идолом. Тем не менее, в такой форме эта загадка имеет ответ, и связан он с "золотым правилом этики", как его понимал Кант. Я поступаю нравственно, если я поступаю так, как я хотел бы, чтобы поступали все люди в аналогичной ситуации. Но ведь можно сказать то же совершенно иначе: я поступаю нравственно, если я поступаю так, как, по моему мнению, поступил бы Иисус в аналогичной ситуации.

Более того: люди несопоставимы из-за того самого эгоизма, который делает нас столь одинаковыми. Я вовсе не есть мой ближний (как уверждал Радакришна), потому что мы с ближним слишком одинаковы во грехе, во тьме, а потому мы разлучены в свете. А вот с Иисусом отождествление возможно именно потому, что Он лишен гордыни, хотя отличается Он от меня и от всех людей более, чем человечество отличается от животных и неодушевленного мира.

Оглядка на Иисуса - это более четкий критерий, потому что я непроизвольно делаю всему человечеству скидку на греховность, которую не решусь предложить Спасителю. Я могу "усыновить", как говорят психологи, все человечество, простив грешникам их грехи как прощают ребенку его пакости. Но Иисусу мне прощать нечего, Он всегда - Сын Божий, а Сын Человеческий Он - и только Он - в абсолютно прямом смысле, как сын человечества в целом. Только Иисус может говорить от имени непадшего человечества.

Моральный релятивизм, когда кажется, что в твоей ситуации нет единственного верного ответа, что все условно, призрачно, зыбко, все черненькие и прыгают, - проходит, когда хотя бы умом представляешь себе: что сделал бы Иисус. Ответ всегда так ясен - и так трудно с ним согласиться и повести себя в соответствии с этим ответом. Впрочем, тут есть и шанс. Потому что рассуждение о том, как поступят все люди, не придаст мне сил для совершения правильного поступка. У "человечества в целом" и коробка спичек не выпросишь, не то что вдохновения. А Христос - дает не только знание, но и Дух, которым двигаться в соответствие со знанием.

14.5.2002

В Мф. 22, 45 не хватает изрядного куска, который есть у Марка (Мк. 12, 32-34), - разговора с книжником о главной заповеди. Книжник хвалит Иисуса, Иисус отвечает: "недалеко ты от Царствия Божия". J.McIlhone (NTA, 40-207) замечал: Мк. 12, 34. Писец "недалек от Царства" (Мк 12, 34), то есть, он рядом с Иисусом, но не видит, что Иисус и Царство - одно. Близок локоть, да не укусишь. Близко Царство, да не войдешь. В чем же дело? Это ведь часто так бывает. Может быть, в том, что хвалить и благодарить - не всегда добродетель, даже хвалить Бога. Качество иногда переходит в нулевое количество. Можно поблагодарить Бога за хлеб насущный, но не за напоминание о любви к Богу. Так, можно поблагодарить жену за постиранную рубашку, но не за горькое замечание: "В кафе бы меня пригласил, что ли". Если слова Иисуса - слова человека, то это просто дешевая мудрость. Но Иисус ироничен, и ирония эта объясняется именно тем, что его слова - слова не преподавателя воскресной школы, мечтающего поскорее уйти домой от маленьких оболтусов, а слова Бога, Который жаждет любви.

21.8.2002

*

Когда Иисуса называют Сыном Давидовым больные, жаждущие исцеления, Он не возражает, а здесь — объясняет, что Мессия — то есть, Он Сам — не сын Давида. Оказывается, важным параметром слова, общения является власть. Равенство людей есть равенство не по уму, не по способностям, а по власти, и такое равенство — вопреки демагогии тех, кому хочется властвовать над другими — вполне реально. Иисус — воплощённая Власть — ни на какую власть не претендует, никем не командует, а Его заповеди — чистая поэзия, тогда как у властолюбцев даже поэзия — команда.

Если ошибается наш ребёнок, мы можем и промолчать, потерпеть. Он — в нашей власти, как бы он ни вырос, а власть противоположна агрессивности и насилию. Кто властвует не произвольно, а по праву, тот снисходителен. Ребёнок ошибся — родителю это ничем не угрожает. Он всё равно остаётся родителем, даже если ребёнок бьёт его и в гроб загоняет.

Ровно по той же причине дети — если они выросли — должны быть снисходительны и терпеливы к родителям, потому что есть власть родителей над детьми, но есть и власть детей над родителями, на свой лад неизбывная и мощная. Бузотёрство уместно в момент психологического отделения от родителей, но коли уж отделились, можно и потерпеть. То же справедливо и в отношениях между мужем женой, власть которых друг над другом соединяет в себе черты и родительские, и детские.

Снисходительность и кротость уместны даже в отношениях с теми, кто в равном с нами положении — с коллегами, друзьями. Это равенство силы, и поэтому здесь можно быть твёрдым, часто здесь нужно проявлять принципиальность и твёрдость, но спешить не надо. Поскольку равны, постольку ошибка другого не слишком для нас опасна.

Иное дело — отношения с теми, кто властвует над нами. Тут должны быть повышенная принципиальность, строгость, бескомпромиссность. Именно потому, что начальник может с нами расправиться, не надо бояться расправы. Начальник и подчинённый это человек и человек, а не лев и кролик. Лезть на рожон не следует, ворчать вообще недостойно мыслящего тростника, а сказать, что ты не согласен — иногда нужно. Когда «иногда» каждый решает сам, но принцип очевиден. Если твой сын вдруг взъелся на «кавказцев» и «гастарбайтеров» - подними бровь, этого более чем достаточно. Если расизм вдруг напал на сослуживца — вежливо дай отпор, но не устраивай скандала. А вот если на твоего начальника или вообще на кого-то из сильных мира сего — увы, надо идти на обострение или даже на полный разрыв отношений. Тут ведь угроза не лично тебе, а другим.

Конечно, всех ситуаций не предусмотреть. Если человек работает в миграционной службе и обнаруживает расизм у коллеги — срочно бить в колокола. Ведь коллега-то может злоупотребить властью, обидеть мигранта. Если человек — популярный писатель, «властитель дум», как говаривали раньше, и вдруг подался в антисемиты или честит арабов выродками, - поступать как с Кнутом Гамсуном. Этому замечательному датскому писателю, когда он поддержал гитлеровцев, соотечественники стали по почте возвращать его сочинения, которые они когда-то покупали. Сочинения хуже не стали, но как ещё было предупредить человека, что он того-с... Антисемитизм у безвестного графомана никому не угрожает, а у Льва Толстого... Впрочем, Толстой не был бы Толстым, если бы оказался антисемитом.

Вот почему Бог считает Иова более разумным и справедливым Своим слугой, чем ханжей, которые уговаривали Иова не предъявлять Богу претензий. Бог — абсолютный Господин, абсолютный Начальник, мы Ему абсолютные подчинённые, и поэтому человек обязан быть максимально требователен к Богу. Если Бог несправедлив, - это конец. Если нам показалось, что Бог несправедлив — если Бог сумел оправдаться и доказать, что мы ошиблись, - это начало. Вот почему псалмы Давида, как и книга Иова, остаются вершиной богопочитания. Давид признал Бога Господином не спьяну, не по легкомыслию, не потому, что ему хотелось побольше власти (что характерно для ханжей). Власти у него было — ешь, не хочу. Давид знал, что он использует свою власть несправедливо, что он совершил подлый поступок. Он знает, что Бог должен его осудить и в пыль растереть, но знает и то, что Бог — прощает. Прощению была бы грош цена, если нет воскресения. Нельзя простить убийцу, если убитый мёртв навсегда и растворяется в земле. Но Бог прощает убийцу и воскрешает убитого, поэтому Божье прощение справедливее Божьего гнева. Эта вера в Спасителя как в Того, Кто грядет не судить, а прощать и воскрешать, прощупывается в псалмах как монетка, завалившаяся за подкладку пиджака.

Почему Иисус — формально, по бумажкам, сын Давидов, потомок Давидов — вдруг восстаёт и заявляет, что нет — Он не сын Давидов, а Мессия, Господин Давида? Восстаёт, когда ханжи пытаются низвести Бога до лакея человеческого, до мальчика на побегушках у буквоедов. Да, Иисус — Сын Божий, Машиах, Спаситель — один из нас, обычнейший человек, и это важно, что Он — смог стать таким. Важно, потому что высшая власть, высшая сила оказалась не в самоутверждении, а в снисхождении. Да — всего лишь двуногое млекопитающее, но — Господь и Бог. Человек гибнет, когда видит в другом человеке лишь материальное, человек спасается, когда видит в материальном Бога. Давид увидел в собственном далёком потомке Спасителя, и каждый может увидеть в своём сыне, своём друге, своём враге — Господа Иисуса Христа. Это — прозрение и спасение.

Не нужен более Храм Соломонов, когда в Соломоне, в Абраме, в Иван Иваныче и Марии Николавне я вижу Храм Духа Святого, престол Христов, дом Отца Небесного, и обращаюсь к другому соответственно — с благоговением и трепетом. Об этом сказал апостол Павел, что «Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа» (2 Кор 4, 6, читается за литургией как предисловие к этому рассказу об Иисусе). Видеть славу Божию в лице Христа означает видеть лицо ближнего, любить Бога означает любить ближнего, принять Христа означает принять ближнего не как временную проблему временной жизни, а как вечный ответ на вечный вопрос.

1698

НЕНАГЛЯДНОЕ ЦАРСТВО БОЖИЕ

[По проповеди 21 сентября 2014]

«Какая заповедь важнее других?» Если бы Иисус был психотерапевтом из анекдота, ответил бы: «Давайте поговорим о том, почему вас это беспокоит!» Отсутствие иерархизма в мире беспокоит! Всё должно быть ранжировано, кто-то выше, кто-то ниже! Тогда будет порядок! Орднунг!

Иисус шутит – Он использует архаическое выражение из тогда уже достаточно древнего библейского языка – мораль, жизнь («закон и пророки») – «висят». В русском переводе «утверждаются» - то есть, основываются, но в оригинале было именно «висят», в древнеславянском переводе это осталось.

Порядок – удел низшего. Кубики можно расставить в порядке. Цифры можно ранжировать. Но высшее – а жизнь есть высшее – ни из чего не вытекает, ни на чём не основывается, а просто парит в воздухе. Да, есть невидимые ниточки, которые обеспечивают парение жизни как невидимые же ниточки в руках фокусника обеспечивают парение всякой дребедени. Мы – на ниточках Творца. Только фокусник – человек, то, что в его руках, лишено свободы. А Бог – только то, что в Его руках, обладает свободой. Свободой любить Бога и ближнего как самого себя. Вот на свободе и висит наша жизнь. Она левитирует, и мы должны левитировать вместе с нею, а не ползать по смерти.

Иисуса тоже кое-что беспокоит, Он тоже кое-что имеет спросить – чей сын Спаситель? «Сын» тут, как и во многих выражениях библейского языка, означает не физическое родство, а принадлежность. «Сын греха» - «грешник», «сын света» - святой, который с Богом. Понятно, почему этот вопрос беспокоит Иисуса – это главный вопрос Его дела: поймут или не поймут. Опознают или нет. Ведь человек мыслит в категориях родства, пространства и времени, а Спаситель приходит извне этих категорий, свободен от них и освобождает от них, но должен говорить именно в этих категориях.

Спаситель – сын Давидов, молниеносно отвечают начётчики. Спасение – от государства, вот что означал (и означает) Давид для избранного народа. Но для Бога-то Давид означал совсем другое. Спасение – от государства исходит, верно, потому что государство это и земля обетованная, и порядок жизни на ней. Но спасение – это и освобождение от государства, от земли, потому что государство и земля лишь средство, а цель-то – висит, не опираясь на них. Всё, что Бог готовит для спасения – как лестница, возводящая на небеса. Но сами небеса – не на лестнице держатся. Более того, взобравшись на самый верх лестнице человек не оказывается на небе. Там зияние, разрыв. Придётся прыгать – и лететь. Дух Божий и помогает карабкаться со ступеньки на ступеньку, но в полную мощь Он действует именно на последней стадии, где – пустота.

Вот и Спаситель, процитировал Откровение, добавляет туда одно-единственное слово, которое есть высшее Откровение: «духом» - Давид в Духе, по вдохновению называет Спасителя Своим повелителем. Следовательно, то, что мы считаем результатом происхождения от Давида, на самом деле – причина существования Давида. Христос тоже невыводим из этого мира, Он есть небо, пришедшее поднять нас и понести. Вот всё, что мы делаем в воспоминание о Христе – видимо. Храмы, молитвы, обряды. Но сам Христос – невидим.

Невидимо спасение, невидимо и средство спасение, и это есть доказательство бытия человека. Ну не бытие же Божие доказывать! Человек – вот то невидимое, что может и должно быть доказано.

Спасение не в упорядочивании материального мира. Его Бог упорядочил, нам нужно лишь не наломать дров. Материя не грешила и не нуждается в спасении – мы нуждаемся, невидимое в нас нуждается. Материальное – материальным. Смазать, откатить, заштопать, «исполнять свой долг» в политике, в творчестве, в семье. Но главное – в духе испорчено, Духом и лечится. Невидимое Божие делать невидимым человеческим. На Духе висит наша жизнь, в Духе парит наша любовь, Дух – наша иерархия, в которой все мы самая низшая ступень и одновременно высшая цель. Собравшись на воспоминание Тайной вечери, мы собираемся в невидимое единство. Мы делаем краешек невидимого мира – видимым, переходим, исходим из мира видимого, из мира ненависти, из наглядного царства очевидной розни и неприязни, в мир мирный и в ненаглядное царство Божие.