Мф 23 9 и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах;

№134 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.

См. о магическом отношении к наименованиям в крипто-советской России.

Что пределов одичанию нет - лучше видно не по худшим, а по лучшим. Всю интернет-жизнь раз в полгода на меня сваливается очередной баптист, объясняющий мне, что Евангелие запрещает называть кого-либо отцом. Я посылаю его на три буквы - буквально, цитируя в ответ Евангелие, предписывающее стать скопцом. И замечаю, что у меня ведь в правилах отмечено - можно просто "уважаемый" и имя-отчество. И баню. Сегодня впервые мне написали, вместе с "не называйте никого отцами", что "уважаемый" - ещё надо заслужить... Ну как после этого не подумывать о самоубийстве?! Но пропагандируемый в интернете способ - головой о стенку - в моём случае не подходит. Супротив моей головы ни одна стена не устоит...

* * *

"Не называть никого отцами"... Если расположить людей по степени владения языком, то, как и во многих других случаях, получится горб. Очень-очень мало людей-"маугли", которые вообще не умеют говорить (немые к ним не относятся, у немых иная техника речи). На другом конце горстка людей, которые владеют языком в совершенстве (Шекспир, Толстой).

Иисус всегда обращается к большинству. Толстой его и так поймёт (другое дело, что Толстого не поймут), Маугли не поймёт ни при каких обстоятельствах - не поймёт языка, речи, во всяком случае.

Есть два ярких примера полувладения языком - буквализм и гиперметафоричность. Буквалисты полагают, что "не называть" означает не произносить слова "отец" иначе, как обращаясь к Богу. Они напоминают Буратино, который отказывался делить яблоки, потому что не мог понять, что яблоки в учебнике - условные. Гиперметафориков меньше или, во всяком случае, они менее агрессивны. Для них всё перетекает во всё. Библия есть Коран, зубная паста есть облако в штанах, любовь есть розы, розы есть позы и т.п. С буквалистами общаться трудно, с гиперметафориками невозможно. Причины буквализма и гиперметафороза лежат, видимо (как и у Маугли) в детстве. Родители чего-то не доложили или переложили. То и другое лечится - но лишь при условии, что есть желание лечиться, а его обычно категорически нет. Та же проблема у тех, у кого не развилось чувство юмора.

"Не называть" - как и "называть" - чрезвычайно сложный процесс, ведь это процесс многосторонний. Не просто написал слово и прилепил, а говоришь с другим, подстраиваешься под него и его подстраиваешь под себя - а других-то миллиарды... С "называнием отцом" такой алгоритм. В католичестве и православии священников называют отцами, но - внимание! - ни один священник, находящийся в здравом уме и здравой памяти, не назовёт кого бы то ни было "сыном" или "дочерью". Благодаря этому слово "отец" теряет идолопоклоннический характер (то, чего и просил Иисус). Есть и ещё один языковой манёвр, который можно обозначить, как это сделал один сатирик применительно к людям, которых отправляют на повышение, чтобы не мешали, "пинок вверх". Назвать не "отец", а "отче". Сюда относятся и словесные монстры, которые выводят буквалистов из себя: "всесвятейший", "высокопреосвященнейший" и т.п. Тут превосходные степени не усиливают, а, напротив - в полном соответствии с законами языка - ослабляют эффект, устраняя превосходство. Есть и третий способ (на самом деле, их много больше, но ограничимся тремя): всех подряд называть отцами. "Старик" - это обращение ведь означает ровно то же, что "отец", "пресвитер", "старейшина", "ветхий днями". Это почтительное обращение, которое в результате тиражирования и последующего замыливания полностью девальвировалось. Инфляция в языке идёт постоянно, слова обесцениваются со страшной силой - но творим новые. Буквалисты напоминают французов, которые до сих пор хранят облигации Российской империи 1915 года в надежде получить назад денежки, одолженные Романовым.

Поразительно, как формальное исполнение заповеди "никого не называйте отцами" мешает исполнить её по сути. Ведь эта заповедь отменяет старшинство. Она, конечно, оставляет отцовство Бога, но лишает всякого человека права "архонтизировать", "старейшинничать". Это - анархия в самом точном смысле слове. Не хочешь никого называть отцом? Не называй. А другого этому не учи - уча, ты берёшь на себя функцию отца.

*

Господь повелевает не называть друг друга отцами, потому что один Бог - отец, это многие приняли буквально, как руководство к действию. Мало ли, что это сказано в горячей и не вполне справедливой речи против фарисеев! (Не вполне справедливой, потому что не все фарисеи были лицемеры). Самое забавное в буквализме - его непоследовательность. Даже самые ярые противники называя кого-либо отцами почему-то не следуют повелению никого не называть учителем. Есть же баптисты, у которых в трудовой книжке написано "учитель"! А как насчёт никого не называть благим (даже Иисуса), потому что благ один Бог? Что, вычёркиваем из лексикона слово "джентльмен" - ведь "джентл" есть именно "благой"?

Если не по букве, а по духу Писания, то никого нельзя назвать даже человеком. Потому что, извините, какие мы люди? Диоген Синопский правильно днём с огнём искал и не находил человека на оживлённой площади. Положим, он и не мог найти, потому что нельзя найти человека с фонарём в руке. Кто издевательски ищет, тот найдёт лишь присутствие отсутствия. Но даже без фонаря, в темноте, разве мы люди? Один человек - Бог, а мы все - самозванцы-обезьянцы. Ходим, довольные собой - мы добрые, мы никого не осуждаем, никакого зла не творим... Даже удивительно - и откуда в мире зло! Мы не виноваты, значит, методом исключения - Бог виноват, вот и вся теодицея.

Человек очень хочет сделать себя и окружающих подлинным образом Божиим. Беда в том, что человек может это сделать только силой. Берём Закон Божий, как в древности брали металлический чекан, и бабахаем по другому человеку - пусть на нём отпечатается подобие Божие. Можем и по себе бабахнуть, мало ли мазохистов. Давить "бременами неудобоносимыми" других или себя, - всё одно давить. В крайнем случае, мы начинаем каяться - пытаемся отчистить в себе образ Божий. Трём, трём... Так от этого только стираются очертания, хотя блеску, может, и прибавляется. Можно и дырку протереть, если слишком усердствовать. Спасение же в том, чтобы сказать Богу: у меня ничего не выходит, Ты Один можешь - Ты один и учишь, и растишь, а мы - лишь Твоё эхо. Спасение не в том, чтобы бить другого человека Законом, чтобы отчеканить из него святого, а в том, чтобы в любом человеке разглядеть образ Божий. В каждом видеть учителя, отца, Бога. Образ Божий - в небожьем. А как же согрешения этих богов? Так известно как - простить! Если будет прощать, тогда и Господь нашу душу подберёт и подует на неё. Он ведь дует, а не чеканит - и Святое Дуновение Его оживляет, просветляет, восстанавливает и воскресает.

1695

Вообще-то есть какая-то странность в том, чтобы призывать отказаться от обращения "отец", коли Бога называют Отцом. А если Бога называют солнцем правды, перестать называть Солнце - Солнцем? Правду - правдой? Метафора - она и есть метафора, зачем же юродствовать? В спину ведь дышат миллионы людей, глухих к иронии, буквалистов безо всякого поэтического слуха... Эти с удовольствием вычеркнут из своего лексикона и слово "отец", и массу всего прочего...

В качестве дополнения к этому месту Евангелия в православном богослужении читается - и в этом есть юмор - текст апостола Павла, где он защищается от обвинений и говорит, что никто не смеет его судить. В общем, Павел ставит себя в позицию патриарха. Да он и прямо называл себя "отцом", который "родил в Духе" последователей Христа.

Павел, однако, отрицает за другими право критиковать себя только для того, чтобы вручить это право - целиком, без остатка - Богу. Павел даже у себя отбирает право на самокритику и, в каком-то смысле, на покаяние, потому что замечает, что главные грехи - незаметны для него самого. Так Бог устроил, чтобы люди не сошли с ума, сохраняли подобие самоуважения. Фрейд на этом милосердном факте создал фрейдизм.

Метафора "отец" не равна метафоре "солнце", потому что солнце лучше Бога исполняет функции солнца, а отцы свои функции исполняют хуже, чем Бог - функции отца. Такова плата за то, что люди свободнее звёзд.

Главное, что неверно делают отцы земные - отождествляют своё удобство со святостью. Хорошо ребёнок ведёт себя с тобою, самим балдою, значит, хороший мальчик. Святой. Понятие греха подменяется понятием неудобства в общежитии. К матерям, да и вообще ко всем людям это тоже относится. Соответственно, когда мы кого-то уважаем, то чаще всего уважают комфортность в общении с этим человеком. А вот назвать Бога Отцом означает признать, что мир, такой неудобный со всеми проблемами и болячками, всё же "хорош весьма". "Отче наш" - это прощение Бога. Пусть мне плохо, но всё же Ты - Отец. Ты благ, хотя я себя не чувствую блаженным. Это огромный духовный шаг вперёд - от "хорош тот, рядом с кем мне хорошо".

Простив Бога и приняв Его как Отца, мы задаёмся вопросом: а что Его в нас не устраивает? Грех - это то, что не устраивает в нас Бога. А Бога в человеке не устраивает одно - что человек ушёл. Ушёл от Него, ушёл и от других людей в свой эгоизм, в свою замкнутость. Тяжело веровать в Бога и не осязать Бога? переживать "богооставленность"? А Богу ощущать "человекооставленность" труднее, ведь Бог больше любит человека, чем человек - Бога. Бог больше верит в человека, чем человек - в Бога. Поэтому и страдает Бог больше, поэтому Он и Отец каждому больше, чем любой земной отец.

Не называть никого отцом нетрудно, и даже родному отцу многие с наслаждением откажут в праве зваться отцом. Однако, Господь не этого хочет. Он хочет, чтобы человек назвал Бога - Отцом, чтобы человек не называл отцом самого себя. Тут ведь корень греха, - в обожествлении себя. А что мы обожествляем других, делаем кумиров из духовных отцов, это всего лишь способ замаскировать обожание себя. Не быть никому отцом, а особенно - не быть отцом Богу, не выдумывать Бога, не создавать Бога, а принимать Бога, Каков Он есть, и относиться к Богу как к Отцу, то есть просить у него того, чего у нас нет и быть не может, потому что мы - вторые, а Он - первый. Любви просить, чистоты и веры.

Проповедь 1442

*

«Хамизм» как бунт сыновей против отцов критиковали многие. Ярче всего Розанов («Хам пришёл»). Глубже всего Бердяев. Только вот полезно помнить, что хамство - не самый страшный грех. Кроме блудящих сыновей, бывают блудящие отцы (и матери, но про них не мужчине говорить). Симметрии тут нет. Блудящий отец лишает не только блудного сына возможности покаяться, блудный отец всего лишает и старшего сына. Все вопросы человечества о зле есть вопрос: «Не блудит ли Отец Небесный?» «Бог умер» - лишь заострение «Бог ушёл», «Бог сблудил». Нет никого, перед кем можно было встать на колени блудному сыну. Встать на колени, действительно, может и не перед кем: потому что Бог во Христе поднял с колен всех. Когда сегодня верующий встаёт на колени, Бог всё равно ниже его – с тазиком воды для помывки ног.

*

Когда Спаситель советует не называть друг друга отцами, Он не охраняет величие Отца Небесного, Он жалеет людей. Быть отцом (или матерью, или учителем в общем, старшим) - величайший риск и крест. А ну как на Страшном суде за блудных сыновей спросят отцов? Хорошо, если блудный сын вернётся, а если нет? А если и старший, добродетельный сын от тебя уйдёт и начнёт поливать тебя грязью с высоты своей праведности?

Это ещё не худший вариант. Праведный сын может начать всюду хвалить отца, вещать от Его имени, и будет это вздорно, а часто и гадко. От имени учителя, проповедовавшего мир, будут воевать. Будут прикрываться именем любившего свободу, чтобы насаждать рабство.

Достойный ученик не будет злоупотреблять званием ученика, будет говорить от себя, отвечая собственной головой. Платить же придётся по счетам, переадресованным учеников ложным и лживым. Единственным, возможно, допустимым исключением, является признание себя учеником учителя, который гоним и презираем, от ученичества у которого никаких себе лавров не предвидится. Лишь бы гонимому учителю не стало хуже от появления нового ученика, а то иногда солидарность оборачивается медвежьей услугой.

Иисус сочетает в себе учителя абсолютно всемогущего и высшего, называться учеником которого - невероятная, недопустимая честь, и учителя абсолютно слабейшего, гонимого, ничтожного, в ученики которого должен записываться всякий порядочный человек из простой солидарности. Не человек должен решать, как тут быть, Иисус решает, разрешает одно: быть Его учениками ровно настолько, насколько "ученик" - обозначение горизонтальных отношений с другими людьми, а не отношений господства и власти. Любить друг друга не для того, чтобы образовать коллегию людей, взаимно любящих друг друга и потому повелевающих остальными, а любить друг друга, чтобы никем не повелевать.

*

В Евангелии Фомы есть такое изречение: "Иисус сказал: Когда вы увидите того, который не рожден женщиной, падите ниц (и) почитайте его; он - ваш Отец". Юмористическое - точнее, ироническое - повторение той же мысли, что и в "не называйте себе никого отцами". Нельзя преклоняться перед кем-либо, никого нельзя почитать. Этот вариант не только острее (из-за чего, возможно, не попал в канонический текст). Иисус тоже ведь "рождён женщиной", и евангелисты это сильнейшим образом подчёркивают, пусть и по-разному. Казалось бы, ну что им стоило придумать чудесное Сгущение или Снисхождение. А тут - роды. Ангелы, волхвы и прочие чудеса не скрывают, а лишь обрамляют этот богословский кошмар. Что же, Иисусу не поклоняться? Не называть Его "Отец"? Ага! Этот кошмар не перестаёт быть кошмаром, если бы буквально выполняет заповедь и вычёркиваем слово "отец" из обихода. Проблема ведь не в слове, а в Иисусе. Рисовать Его кем-то, кто ниже Бога, как это часто бывало, не стоит не потому, что Иисус равен Богу, а потому что Иисус - Бог, но только какой-то полярный Бог. Это Бог, явившийся противоположностью Самому Себе: рождён женщиной, распят мужчинами, категорически не Отец. категорически не желает, чтобы Ему поклонялись. Иисус такой же Бог, как Его заповеди - исполнение Закона. Да, исполнение. Но между "не убий" и "подставь щёку" (которую Иисус и подставил) такая же разница как между объявлением о концерте и самим концертом.

*

КАКИЕ ДЕТИ У ОТЦОВ-ОСНОВАТЕЛЕЙ

В России протестантский догмат о недопустимости называть духовных отцов отцами имеет несколько трагикомический оттенок (на Западе - просто комический, потому что обнаруживает нечувствие к сложности бытования слова "отец" в культуре, вообще нечувствие к языку, особенно поразительное у тех, кто претендует быть "современным", а современности-то не осязает). В России не всегда ссылаются на то, что один отец - Бог, часто на то, что один отец - родной, биологический.