Христос сам подчеркивал, что ничего нового не принес -- как почтальон, пришедший без почты, может утверждать, что не принес ничего, хотя он принес с собой, как некогда писали, "морозное дыхание улицы" или, напротив, "духоту летнего зноя", не говоря уже об осевших на его плечах микробах и бациллах. Но даже в идеальных условиях почтальон приносит самого себя. Среди того, что Иисус не принес, а просто поворошил мимоходом, -- и десять заповедей.
Экстремизм Нагорной проповеди, доходящий до непосильного психологизма -- когда геенна полагается за глядение на женщину с вожделением -- и в декалоге уже есть. "Не укради" и "не пожелай" так же соотносятся друг с другом как "не прелюбодействуй" и "не вожделей". Можно красть без особого желания, механически, можно так же и прелюбодействовать. Но можно и завидовать, не пытаясь украсть то, что понравилось.
Во-первых и чаще всего, -- руки коротки. Большинство женщин, на которых глядится с вожделением, при попытке реализовать оное дадут отпор мгновенно и чрезвычайно болезненно для самолюбия вожделевателя. Потому и цветет порнография, что нарисованные -- не сопротивляются.
Во-вторых, зависть, в отличие от воровства, может поработить человека целиком. Нельзя быть вором целый день, вор -- все-таки профессия, в ней есть свои отгулы и отпуска. Именно поэтому так искренне казнокрад заявляет, что он не казнокрад -- в момент заявления он действительно не казнокрад. Завистником можно быть даже во сне.
В-третьих и главных -- вор, в отличие от завистника, расплачивается за свои грехи на этом свете, а не на том. Что украл, то твоя геенна. Завистник лишь на том свете получит все, чего хотел, и будет этим раздавлен. Вор раздавлен уже здесь и сейчас, -- во всяком случае, если говорить о большинстве ворующих. А большинство крадет не собственность, большинство крадет чужой смысл, чужое предназначение. Самый невинный вид такого "экзистенциального" воровства -- это наследство, когда человек, по американскому выражению, влезает в отцовские сапоги.
Грешно не пройти хотя бы через юношеские сомнения в том, стоит ли повторять родителей. Лучше истерически пытаться освободиться от всего, что заложено в нас воспитанием, генами, обществом (это «наше», а «наше» это вовсе не то, что «не мое»), чем полагать, что человек действительно равен сумме все этих обстоятельств. Самый гнусный вор тот, кто считает своей собственностью общее достояние, временно ему порученное.
Впрочем, нет: все-таки хуже заполнить свою жизнь -- жизнью чужой. Мать, которая тиранит дочку сверхопекой, поступает именно так, равно как и писатель, не написавший главной своей книги из-за журналистской дребедени. Кто знает, чье место украл Гитлер, став рейхсканцлером -- и кому досталось место Гитлера? Спившийся священник, благочестиво объясняющий, что в жизни все идут по воле Божией и невозможно занять чужое место, -- украл благодать, позавидовав красивому слово "призвание". А призван он был, видимо, к программированию -- судя по тому, что с людьми он обращается как с компьютерами. Впрочем, можно и не спиться, можно героически пронести крест -- чужой крест -- через всю жизнь. Только зачем? "Мое ли это?" -- вот вопрос, который разумный человек должен задавать себе хотя бы изредка, хотя бы один раз в день. Это совсем нетрудно -- если день не занят вопросом: "А его ли это?"
Наше христианство в значительной части компрадорское. Зависит от чужих.
Черносотенцы зависят от благоволения нефти и газа, либералы - от западных
христиан. Может выйти как в Японии: отсекли там европейцев в 17-м веке,
и исчезла вся японская церковь, насчитывавшая сто лет, но не имевшая опоры
внутренней. Чужой рубль длинный, но он страдает всеми болезнями длинных
денег. А вот то, что мы здесь соберем среди своих, среди обобранных и нищих
- то надолго. Ну, конечно, сатане не трудно смахнуть со стола и нас, да
именно нищих он и норовит смахнуть в первую очередь, они ему опаснее лощено-холодного
христианства с ласковой надменностью во взоре. Так ведь, слава Богу, мы
же не строим небо на земле, мы в нём живем, куда нас ни смахни.
Быть у воды и не замочиться - очень просто. Некоторые даже в купель залезают,
чтобы креститься - а выходят абсолютно незамоченными. Хотя и сухими. Любопытно,
что слово "замочить" стало означать "убить" - явно
тут у бандитов православных дало о себе знать вполне верное понимание крещения,
погружения в воду как смерти.
*
НЕ УКРАДИ = НЕ БЕРИ ЧУЖОЕ БЕЗ СПРОСУ
Милитаризм нарушает прежде всего заповедь «не укради», в этом ошибка «ворюга мне милей, чем кровопийца». Всякий милитарист вор, хотя не всякий вор милитарист. Вор не отрицает, что берёт чужое без спросу. Милитарист не так наивен. Он умеет притвориться, что не знает базового определения воровства – а «взять чужое без спросу» (включая в «без спросу» и «вопреки спросу») есть именно такое определение. Когда же определение всё-таки доводят до его сведения, он ворует чужую свободу. Колониалист заявляет, что индийцы, африканцы, азиаты, - дети, их интеллект и воля недостаточно развиты, чтобы у них требовалось спрашивать позволения. Идут в ход классические метафоры: слепой, идущий в пропасть, больной, который мечется в лихорадке, ребёнок, сующий пальцы в огонь. Помочь им – тяжкое бремя белого человека.
Однако, под вопрос можно поставить и первую часть определения – «чужое». Разве Украина чужая для России?! У нас общая историческая судьба… Русских рыбаков задержали норвежцы за воровским ловом трески? «Формально норвежцы действовали в соответствии с международным правом. Однако между соседями принято по-людски, правда?» (Борис Юнанов. Мы за треской не постоим? // Московские новости. – 28 окт. 2005 г. – с. 18. Рубрика – что поразительно – «Право»). Автор книги? Все книги – общечеловеческое достояние, ты же не запретишь людям дышать, а знания нужны как воздух, так что текстик твой мы отдаём в общее пользование. Деньги? Какие деньги, люди гибнут от невежества!..
Лукавство этого «по-людски» обнаруживается при попытке повернуть рассуждение симметрично. Если норвежец будет пойман за кражей русской рыбы, никакого «по-людски» не будет. Украинцы должны помнить об общности исторических судеб, чтобы русский мог по-человечески ездить на Украину и тут распоряжаться, но если украинец приезжает в Россию, так у него своя судьба, а у русских своя. Нарушитель авторских прав очень обидится, если укажут на то, что это нарушение принесло доход ему или кому-то, кому он бескорыстно помогает. Инженер-компьютерщик, в свободное время делающий на благо человечества сайт с чужими текстами и получающий с этого сайта доходик от контекстной рекламы, полагает себя сразу и Робин Гудом, и Львом Толстым. Однако, Толстой лишь собственные тексты отдал в общее пользование, а у Чехова авторских прав почему-то не отрицал. Кто подворовывает у других, обычно крайне ревностно защищает своё право на зарплату, частную собственность и честь.
