Богочеловеческая комедия. Эссе.
Лк. 5, 16 «Но Он уходил в пустынные места и молился».
По согласованию №42. Фразы предыдущая - следующая.
У Матфея Нагорная проповедь – на горе, и на горе Иисус молится после умножения хлебов (14, 23). У Луки Нагорная проповедь – на равнине, и молится Иисус после очередного залпа чудес – в пустыне. Тут важно противопоставление – каждый евангелист на свой лад подчёркивает контраст. Молитва такое дело... Почему Иисус издевается (извините, но ведь именно так) над теми, кто молится напоказ? Потому что молитва по определению есть бегство от человеческого к Божьему, от временного к постоянному, от того, что тебя одолевает, к Тому, Кто тебя укрепляет. «Одолевает» приложимо и к просящим исцеления, к овцам, которые толкутся вокруг Пастыря. Греческое слово -«ипохорео», у классиков оно часто означает именно бегство с поля боя. Что же, чудо – бой, после которого войска отходят на отдых? Была энергия, разрядилась в сверхъестественном, надо пальцы в розетку сунуть? Ой, сколько бы тогда чудес было! Молящихся ведь куда больше, чем чудес. Выходит, на единицу зла нужно тысячу единиц добра (молитва ведь добро). Или сто тысяч. Или миллион.
Так смотрят те, кто видят в молитву причину чуда – например, те, кто приводил к Иисусу больных и просил над ними помолиться, имея в виду, что без молитвы исцеление невозможно. Между тем, Иисус часто совершал чудеса без молитвы, ещё чаще молился без всяких сверхъестественных последствий, а один раз даже принципиально противопоставил молитву – чуду (Мф. 4, 10, искушение в пустыне).
Молитва есть именно бегство, и бегство от войны, но бегство не для того, чтобы набраться сил и вернуться на фронт, а бегство туда, ради чего и войны, и чудеса. Бегство к Богу. Бегство к Отцу. Блудные дети не только те, кто развлекаются с проститутками, но и те, кто развлекается религией, воюя с безнравственностью, и те, кто развлекается обычными войнушками, которые сегодня обычно именуют «борьбой с терроризмом». Молитва есть молитва. Роза есть роза. Молитва есть совпадение цели и средства – прямая противоположность войне, в которой обычно и цели – настоящие, а не декларируемые - омерзительные, а средства ещё более гаже. Молитва есть бегство от войны только с точки зрения войны. На самом деле молитва есть бег. Наслаждение вроде джоггинга. Бег – единственный способ полёта, доступный человеку. Так бегает юность, и всякие пружиняющие кроссовки и тенниски лишь украшение на крыльях. Пока так летаем, наслаждаемся, когда же кости и мускулы одряхлеют, когда пяточные шпоры, плоскостопие и прочие тромбофлебиты лишат нас бега, тогда будем вспоминать с ностальгией. А не надо вспоминать – надо молиться. Этот бег, этот полёт никогда не поздно освоить – не для того, чтобы исцелять, а чтобы самому исцелиться от всего, что тянет вниз.
