Лк. 6, 46 Что вы зовете Меня: Господи! Господи! -- и не делаете того, что Я говорю?
№50 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.
Льюис в «Расторжении брака» высмеял неверующих, которые полагают, что смысл жизни – в вечном поиске смысла жизни. Движение всё, цель ничто, - ха-ха-ха, какие дураки! Не понимают, что если что-то ищешь, то должен быть готов что-то найти, а не утверждать заранее, что найти ничего нельзя.
Когда сам только что нашёл истину, действительно, кажется смешно и глуповато готовиться к вечному поиску истины. Вот она, Истина, стоит перед тобою. «Прохфессор, снимите очки-велосипед!» Готовьтесь узреть Христа во славе!
Проходят годы – годы с верой, со Христом. И вдруг начинаешь понимать, что Льюис не над теми смеётся. Человек, ещё не нашедший истину, и должен ориентироваться именно на возможность того, что истину придётся искать вечно. Иначе он просто допускает логическую ошибку, предполагая, что истина существует и, более того, это такая истина, что её можно найти в обозримом для человека временном интервале.
По-настоящему-то надо высмеивать тех, кого высмеивает – или, точнее сказать, бичует (словом, но бичует) Иисус. Тех, кто устроил из бесконечности Божьей человеческую нескончаемую занудиловку. Кто талдычит «господи-господи-господи-господи», непрерывно иисусомолится, так непрерывно, что Господу Иисусу и не протиснуться к его сердцу.
Классическое поведение дурного родителя, который кричит на ребёнка, что есть мочи, минут десять, а потом после небольшой паузы начинает кричать: «Что ж ты молчишь? Нечего сказать?! Бойкотируешь меня?!!!» Да ребёнок просто оглох от твоего крику, вот и молчит. Так ты ребёнку хотя бы родитель, а на Бога-то чего кричишь. Пусть не повелительно и не сердито, тихоструйно, так ведь ещё хуже, как комар ночью пищит. Скорей бы уж кровушки моей напился и отвалился.
А ведь этот, который не верит в возможность абсолютной истины, Богу-то угоднее. Потому что верить надо не в возможность, а в Истину, и если Истина пока Себя не открыла, так нельзя и упрекать, что в неё не веруется. Скажут: так ведь Льюис изобразил сцену в раю, где человек видит лицом к лицу… Льюис был неофит, но не дурак – он всё-таки не изобразил встречу агностика с Богом. Бог и в Раю останется Богом – непознаваемым, свободным, вечным. Абсолют потому и абсолют, что познание его – бесконечно, а не «здрасьте, очень приятно, я Абсолют, давай дружить».
«Мне Бог открылся» - подумаешь, достижение народного хозяйства! Бог открывается не как банка шпрот – открыл и съел. Бог открывается как если у твоей квартиры вместо окна – выход в открытый космос. Вперёд! Ах, тебе воздух нужен? Выбирай – либо воздух, либо Бог. А, заколебался… И чего тогда стоит твоё стократное пропевание «смертиюсмертьпоправ»?
Это не первый раз, что Иисус нападает на молящихся. «Отче наш» дана именно как затычка в рот тем, кто молится слишком много. Нет, Сам Господь молится, но не за счёт жизни, а всё больше ночью, за счёт сна. А ночь – такое время, когда о дневных заботах и думать смешно, не то что молиться. Этим страшна бессонница - видишь, что всё неважно, а молиться без этого неважного не умеешь.
Логически молитва и исполнение заповедей, мариизм и марфинизм – так же совместимы как вдох и выдох. Зачем противопоставлять «Господи, Господи» и «корми голодных»? Так ведь не Иисус это противопоставляет – люди это противопоставляют. Либо одно, либо другое. Как-то так получается, что пока вся Европа была в монастырях или – позже – в консисториях и конгрегациях – мёрли как мухи, жили недолго и скверно. А как вместо молитв взялись за математику и вместо просфор – за лабораторные опыты, так и голодных стало меньше, и страждущие поуспокоились. Может быть, потому что человек, который дистанцируется от абсолюта, придистанцировывается к другим людям. Голодные, униженные, - это ведь всё так относительно. Значит, вера в Бога мешает знаниям о мире и любви к людям? Ясно ведь, что это вздор. Не вера и молитва мешают, а самолюбование своей верой и своими молитвами. Дьявольская разница – вот о ней и говорит Господь.
