Лк. 23, 29 «ибо приходят дни, в которые скажут: блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы непитавшие!»
№161 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.
Обычно в комментариях отсылают к схожему образу у пророка Исайи, но там мысль прямо противоположная и намного более парадоксальная: блаженна не имеющая мужа, не рождавшая, потому что у нее будет «гораздо более детей» - детей от Бога (Ис. 54, 1).
Парадокс этот не пророком придуман, он восходит к истории Авраама и бездетной Сарры, потомство которой (евреи) якобы многочисленнее потомства Агари (арабов). Перед этим Исайя произносит слова, которые христиане прямо относят к Иисусу: «Он, Праведник, Раб Мой, оправдает многих и грехи их на Себе понесет» (Ис. 53, 11). Однако, считать, что Исайя говорит о Марии, трудно – разве что считать потомством Матери Божией все спасенное человество. Что красиво, но немножко чересчур.
Иисус, в любом случае, повторяет простейший житейской возглас: будет так плохо, что лучше на свет не появляться! Блаженны бездетные не потому, что Бог им даст детей, а потому что их дети мучаться не будут. Ровно та же мысль в проповеди Иисуса чуть раньше : «Горе же беременным и питающим сосцами в те дни; ибо великое будет бедствие на земле и гнев на народ сей» (Лк. 21, 23).
Интересно, однако, что еще раньше, когда описываются дни спокойной, невозбранной проповеди Иисуса, тот же оборот употреблен Лукой совсем в другом контексте, и вот этот контекст напоминает Исайю: «Когда же Он говорил это, одна женщина, возвысив голос из народа, сказала Ему: блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие!». На что Иисус отвечает, что все Его последователи, исполняющие Его заповеди – блаженны, ибо слышат Слово и исполняют Слово (Лк. 11, 28). Тут не Мария – новая Сарра, а – подымай выше! - Сам Создатель. Божии заповеди – как женская утроба, матка, в которой зреет младенец. Божие Слово – как молоко, которым мать кормит младенца.
Так что слова Иисуса сложнее, чем вопль горя. Да, в них ни малейшего намека на воскресение – хотя именно сейчас, на крестном пути, ради утешения обезумевших женщин, это было бы более чем уместно. Правда, в них нет и отрицания воскресения. «Мне плохо, вам будет еще хуже» - но не «Мне плохо, вам будет еще хуже, так что все погибло и Бога нет, простите, Я вас обманул про вечную жизнь».
Дело все происходило за тридцать лет до итало-израильской войны. Поскольку продолжительность жизни была короткая, вряд ли слова Иисуса можно считать сбывшимися – большинство женщин, плакавших о Нем, до этой войны не дожили. Но о той ли войне эти слова? В конце концов, войн не так уж много, хотя их бесконечно больше, чем должно быть, потому что быть не должно быть ни одной войны. Эти слова о том, что можно страдать больше, чем страдал Иисус.
Такая фраза Христа противоречат мощной христианской традиции, подчеркивающей уникальность страданий Иисуса – именно потому, что Он не заслужил страданий, «дерево зеленеющее», в отличие от «деревьев засохших», о которых речь через два стиха. Спаситель, однако, сравнивает не соотношение преступления и наказания, а чисто физические величины – страдание, измеренное в единицах боли. К сожалению, смерть на кресте – не самая тяжелая, и поэтому напрасно некоторые христианские проповедники так уж эти страдания расписывают. Получается обман и пошлость. От рака умирают тяжелее. От пыток умирают тяжелее. Задохнуться под грудой тел в газовой камере Освенцима, придавив собою своего собственного ребенка – ужаснее и физически, и морально, и во всех отношениях.
Спаситель не умаляет Своих страданий из скромности. Спаситель не благородно сострадает будущим страданиям других. Спаситель продолжает спасать - напоминанием о том, что спасение необходимо больше, чем кажется, что любой невроз, любая тревожность ничто в сравнении с той катастрофой, которая реально висит над каждым человеком и имя которой просто смерть, боль, бессмыслица, зло. Не сострадать Спасителю и из этого состражания учиться сострадать людям, а сострадать людям и из этого сострадания приходить ко Кресту Спасителя, чтобы еще и еще раз просить поскорее прийти, не откладывать, опередить нашу неготовность и жестокость, владеющие и сильными, и слабыми, и умными, и глупыми.
Мы не бросим рожать, мы будем стараться не допустить войн, пыток, издевательств, мы продолжим бороться с болезнями, до старости включительно, но главный враг – смерть – остается частью нашей жизни, без нее мы не мыслим жизнь, и это наше главное преступление, главное неверие, главная глупость, от которых спасение – найти Путь – не путь великой мудрости и святости, а тропинку к месту казней за городской стеной, и идти по этому пути, когда плача, когда смеясь, когда веруя, когда сомневаясь, но идти, разделяя боль не только Воскресшего, но и тех, для кого воскресение кажется недосягаемым, незаслуженным, запретным. На Крестном Пути - все человечество, задача в том, чтобы все человечество прошло и по Пути Воскресения. Это один и тот же Путь Христа.
