Мф. 20, 3
выйдя около третьего часа, он увидел других, стоящих на торжище праздно,
№121 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.
ЛОДЫРИ ТРЕТЬЕГО ЧАСА
Иисус несомненно не хотел сказать, что настало последнее время
-- во всяком случае, в этой притче. Он просто хотел сказать, что
Бог добрее, чем хотелось бы ханжам, что наши усилия нужны нам,
а не Ему, и вообще -- не выпендривайтесь и не наезжайте. В сущности,
это почти дублет притчи о блудном сыне, и в обоих случаях Старший
отнюдь не наказывает завистников.
Как и все притчи, эта извращается без особого труда и без особо
злостного умысла. В храме ведь как: стоят прихожане, оставляя
в серединочке проход к аналою, чтобы каждый мог подойти, свечку
поставить, приложиться. Кто ходит в храм регулярно, порядок этот
знает и, подойдя к иконе, затем встает в сторонке, не занимая
проход.
Но время от времени в храме появляются новички. Может быть, пришли
помянуть покойника, может быть, на венчание, может быть, наконец
решили подкрепить свою веру хождением в церковь. И среди этих
новичков почти неизбежно некоторые, пройдя по свободному пространству
к иконам, приложившись, поставив свечку, остаются стоять прямо
перед иконами. А что? Место свободное, удобное, прямо в центре,
по краям толкотня, а тут молиться хорошо, никто не мешает.
Эти люди уже знают, что надо прикладываться к иконам, но еще
не знают, что надо и приличия соблюдать, даже в храме. И вовсе
не нужно быть завсегдатаем в церкви, чтобы догадаться: свободное
пространство потому и свободно, что для других. Этикет ведь всегда
-- забота о другом, предположение, что этот другой существует
или может появиться, что у него будут проблемы, схожие с твоими.
Люди невежливые часто невежливы просто потому, что они не чувствуют
времени. Им кажется, что они -- последние. Они думают, что "работники
двенадцатого часа" -- это про них. Не потому, что они плохие
христиане, редко бывают в церкви, а прямо наоборот -- потому что
они хорошие христиане (хотя редко ходят в церковь; пожалуй, эти
люди даже считают частое посещение храма некоторым недостатком,
разновидностью ханжества, пусть и не самой скверной). Все христиане
-- работники двенадцатого часа.
Иисус, конечно, не это имел в виду. Притча произнесена для тех,
кто завидует -- то есть, для тех, кого Бог призвал не в самом
конце. Это уже потом, четыре века спустя, Иоанн Златоуст переосмыслит
притчу -- мол, не все христиане одинаковы, некоторые соблюдали
пост с начала, а другие разве что в последний день немножко попостились.
Конечно, нечувствие ко времени не обязательно связано с религией.
Невежливыми и иррациональными бывают водители, когда они думают,
что вот я, последний и единственный, заверну-ка и пристроюсь к
этой веренице автомашин... Так из, мягко говоря, нерасчетливости
образуются многокилометровые заторы. Впрочем, этой болезни подвержены
и люди без автотранспорта, и люди не на улице, -- каждый считает
себя, любимого, последним. Не в смысле "худший", а прямо
наоборот: "тот, кому необходимо помочь уже потому, что после
него помогать будет некому", "тот, для кого можно сделать
послабление и исключение, потому что дальше уже послаблять будет
некому".
Самое печальное, когда чувствуют себя последними не шоферы, не
пешеходы, не случайно забежавшие в церковь ханжи, а люди, прочно
угнездившиеся в христианстве. В духовной жизни такие работники
третьего часа, не подозревающие, что впереди еще довольно долгий
день, отличаются, во-первых, не то чтобы ленью -- они могут очень
активны -- но бездарной тратой сил и благодати. Ведь им кажется,
что близок конец света, а потому единственное, что нужно, это
предупредить остальное человечество об этом факте. Они даже возмущаются
теми, кто вкалывает в поте лица, вместо того, чтобы бросить все
и трепетно ожидать конца. Они паникуют, потому что видят признаки
конца -- катастрофы, разложения -- во всем. И хотя, очевидно,
Господь простит тех, кто был призван задолго до конца, а растратил
жизнь на трепет перед близким концом, все-таки в раю будет очень
не хватать того, что могли бы сделать эти люди при более трезвом
взгляде на жизнь.
27.2.2001
|
