Евр. 10, 37 "ибо еще немного, очень немного, и Грядущий придет и не умедлит."

СПИДОМЕТР ЛЮБВИ

(По проповеди в субботу 14.3.2015)

См. Второе пришествие.

Бывает, что человека зовут обедать, а он отмахивается: «Минутку! Сейчас!» Через полчаса опять зовут: «Всё стынет!». И опять: «Минуточку! Буквально секунду!!»

Когда Иисус обедает с мытарями и грешниками (а эти слова послания читаются за православным богослужением перед рассказом о призвании Левия), то реакция ханжей именно такая. Они сердятся не только потому, что Иисус изменяет базовым принципам веры. Мало ли кто изменяет – на всех не насердишься. Но Этот – наш! Они это чувствуют. Они ревнуют. Они хотят, чтобы Он пировал с ними. Скорее к нам. Иисус, в общем-то, не спорит, Он делает знак подождать. Всё, что требовалось и от Иуды, и от Анны с Каиафой, и от нас сегодня – по-дож-дать.

Ждать трудно. Ждать обидно – в ситуации с мытарями и грешниками особенно, потому что спасение представлялось в образе грандиозного пира, где Бог радует верных Своих огромными кусками огромной рыбины, левиана размером с земной шар. Это не хозяйка зовёт мужа проголодавшегося, но не умеющего оторваться от дела, это голодные нетерпеливо зовут Хозяина, обещавшего вкусный обед. Почему в рассуждениях о конце света обычно не хватает самого главного – отчаянного чувства голода. Сидят сытые люди и от нечего делают вычисляют дату, воображают всякие ужасы… Ужасного голода и страшной жажды абсолютно не испытывают. Но исходить надо из невиновности – пусть книжники и фарисеи были не ханжи, они искренне хотели, чтобы Иисус поскорее занялся ими.

Иисус просит подождать, потому что Он занят важнейшим из дел: спасает людей. Подождать немного – в славянском переводе вообще «мало».

А что значит много или мало? Всё относительно. Если мы едем в поезде с задёрнутой занавеской, то может показаться, что время вообще остановилось. Особенно если рельсы гладкие. Если мы откроем занавеску и будем таращиться на горизонт за бескрайней степью, то скорость покажется маленькой. Ничего не меняется. Но если мы станем разглядывать столбы вдоль дороги, то скорость покажется внушительной. Она и есть внушительная.

Если мы замкнёмся в своём эгоизме, то остановим не время – Бога остановим. Он окажется далеким и медлительным Кем-то. Если мы будет до рези в глазах всматриваться в бездну божественности, эффект будет тот же самый. В обоих случаях, порывается связь с жизнью. Как если остановить Солнце – жизнь на Земле погибнет (да и сама планета), и тот же эффект – если остановить Землю. Не надо ничего останавливать, наоборот – надо устремиться туда, где те, кого любит Бог и кого суждено любить нам. В конце концов, там, за окном – и мы сами. Бог медлит, потому что и с нами пирует, потому что и с нами нянчится, и нас лечит. Заметим мы это или игнорируем?

Скорость пришествия Бога измеряется не километрах на час, а в любви к людям. Чем больше людей в нижней части дроби – тем дольше надо подождать, хотя любовь не становится меньше. Ненависть пытается ускорить счастья, ликвидируя людей и оставляя любовь – а получается пустота.

Вера помогает нам сесть в поезд Божий, надежда побуждает нас отдёрнуть занавеску эгоизма, а любовь открывает нам, что мы – не пассажиры, а летим вместе с Богом со скоростью невероятной, со счастьем полёта, и поэтому уже странно спрашивать «когда», «когда», а время благодарить: «Ух ты!»

*

Послание евреям увязывает героизм с особым восприятием времени. Иисус - Приближающийся ("грядущий"), Он будет совсем скоро, поэтому вполне возможно раздать имение, вытерпеть заключение или порку и т.п. Сегодня такую логику приписывают сектантам: объявят конец света и призовут сдавать все денежки лидерам. Проблема не в том, что не надо жертвовать, конечно, а в том, что жертвовать надо не от страха - мол, пропадай оно всё пропадом, всё равно щас пропадём - а от радости: мне супермаркет дарит гарнитур за миллион, надо выкинуть всю эту обшарпанная дешёвку!

Скорость - понятие относительное. Если над головой проносится самолёт на высоте двадцати километров, кажется, что он "ползёт по небу". Если перед лицом пролетит голубь, кажется - молния. Собственно, именно эта метафора употреблена в рассказе о крещении Иисуса - Дух Божий промелькнул голубем. Иисус будет скоро не потому, что мало минут и часов осталось, а потому что мало метров до Него - собственно, Царство Христово "приблизилось". Оно даже ближе, чем голубь, оно не перед лицом, оно внутри лица - "Царство Божие внутри вас".

Если считать по отношению к прошлому, к тому, что за плечами - Иисус бесконечно далеко. Если человек идёт спиной к восходу, Солнце для него далеко. Если измерять по отношению к будущему - к той минуте, что наступает сейчас - Иисус бесконечно близко.

Зло и грех говорят нам: "Бог далеко! Бесконечно далеко! Без Него твоя жизнь пуста, и ты в этой пустоте словно в тёмном карцере, так давай заполним-ка эту пустоту, чем доведётся!" А вера отвечает: "Нет! Крест разбил стены карцера, бесконечность наступила, и всё тёмное и злое - крохотно и мало в сравнении с Тем, Кто создает то, что вокруг".

Смысл жизни не в том, чтобы хорошо пожить и достойно умереть, сопротивляясь мраку и небытию, с высоко поднятой головой встречая смерть. Об этом сказал Господь: "Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию" (Мк. 2, 18, читается вместе с этим отрывком из Евр). Не в делах - и не в безделье, конечно. Не в делах милосердия - но и не в бездельи зла. Не смерть - с высоко поднятой головой, а бессмертие - со смиренно склонённой. Смысл жизни - в бесконечности жизни. Мы уважаем жизнь не потому, что она хрупка и конечна, а потому что она всесильна, всемогуща и вечна и победила смертию смерть. Мы делимся с другими не собой и своей добротой, а бесконечным Богом - бесконечным, но не бесконечно далёким, а бесконечно близким и быстрым более всякой быстроты.

1796