2 Тим. 2, 12 "если терпим, то с Ним и царствовать будем; если отречемся,
и Он отречется от нас; "
В ЧЕМ ВЕЧНОСТЬ ВЕЧНОСТИ
(По проповеди 31 января 2015)
В славянском переводе притче о назойливой вдове, которая хочет справедливости, справедливость названа «отмщение» (в греческом – «взыскание»). В глубине наших представлений о защите, самообороне, восстановлении справедливости таится мстительность. Загнать Наполеона за Можай – а Можай-то аж на острове Святой Елены. Раздавить гитлеровскую гадину в ее логове. Это ровно та же логика, которая побуждала и Наполеона, и Гитлера стремиться к завоеванию всего мира.
Куда ведет эта логика хорошо видно из одной притчи – притчи, разыгранной в популярной телесериале, но ведь любой телесериал это набор иносказаний. В некотором царстве больница послала своих врачей на самолетике помогать людям, попавшим в катастрофу. Самолетик упал, врачи покалечились и подали в суд на авиакомпанию. Но суд взыскал деньги – очень большие – не с авиакомпании, а с той больницы, где работали врачи. Мол, руководство больницы должно было выбрать другого авиаперевозчика, понадежнее. В результате больницу закрывают и продают, так что врачи получают свои деньги, но теряют любимую работу, оказываются врагами своих коллег и друзей. Сценарист там приписал счастливый конец, но Бог-то не сценарист, Он не может изнасиловать реальность.
Плохая новость: то, что у нас украли, то, в чем нас обидели, уже давно растрачено и проедено, пущено на ветер, и не вернуть. Зло как соляная кислота – разъедает то, к чему прикасается. Поэтому любая компенсация, любое возмездие наказывают не только злодея, но и хороших людей, на которых компенсации не хватит. Земная справедливость – как соревнование бегунов, ее получает не самый нуждающийся, а самый сильный в настойчивости. Несправедливая справедливость! Что уж говорить о компенсации за утраченное доверие к людям, за недоданную любовь, за предательства и обманы? Алименты не сделают разлюбившего мужа любящим! Судья может приказать вернуть бычка, даже двух, может приказать вернуть на месту межу, но дружба не бычок, ее не охомутаешь. Вот почему так называемая справедливость – обычно месть, желание оскорбить другого и унизить, дать понять: не нужна мне твоя любовь! от такой гниды мне только деньги нужны, я их пинцетом возьму! Пусть он на своей шкуре испытает злость и раздражение, в которые поверг меня!
Ищущий справедливости был озлоблен. Естественная реакция. Но тогда какое право мы имеем право идти в суд? Либо естественность, либо справедливость. Мы уже ответили злом на зло, когда разозлились, теперь хотим умножить зло так, чтобы врагу мало не показалось, чтобы и его довести до состояния, подобного нашему и даже худшего.
Справедливость получить трудно, но можно. Но где получить утраченную чистоту сердца, человечность, доброту?
Вот почему Бог долго терпит. Это, конечно, масло масляное – либо терпение долгое, либо оно не терпение. Он терпеливо ждет, когда мы попросим Его по-настоящему. Он хочет вернуть нам все и сполна. Вернуть не наше мелкое, инфантильное, эгоистическое счастье довольства, а вернуть мощь любви, вернуть огонь духа, вернуть силу милосердия – то, чего у нас, откровенно говоря, и не было! Вот почему мы говорим Богу – прости ему! прости им! мне прости! Задолжали мы – есть силы любить, а мы их потратили на обиду, ненависть, равнодушие.
Вот почему у апостола Павла – точнее, видимо, в христианском гимне, который он цитирует – терпение человеческое симметрично царствованию с Богом (2 Тим 2, 12). Смерть – смерти, отречение – отречению, но терпение – царству. Потому что Бог единственный настоящий Царь не потому, что молниеносно посылает войска ангелов наказывать виноватых, а потому что посылает Сына терпеть с нами. В оригинале-то не сказано «медлит защищать их», в оригинале – «долготерпит с ними» (Лк. 12, 7). Вот оно, главное-то евангельское противоречие – «долго» и «недолго», «быстро» - в следующем стихе «взыщет скоро». Иисус твердо знает, что воздаяние скоро – но что путь к «скоро» долгий, ибо это путь к примирению, а не мести.
«Долго» и «недолго» - что за чепуха? А это как в ускоренной съемке. Мы смотрим на нашу жизнь в спешке, прокручиваем ее так, что окружающие проскакивают мимо как смешные торопливые человечки. А Бог живет в нашей жизни, словно Его время бесконечно интенсивнее нашего. Он так быстр, что мы Ему кажемся неподвижными. Был такой рассказ у Герберта Уэллса – про ускоритель жизни. Принял человек элексир – и вот он делает десять шагов, а окружающие только занесли ногу для первого. Следовать за Богом и означает не ускорить шаги, пытаясь обогнать окружающих, а ускорить жизнь, ускорить сердцебиение и все внутренние процессы, замечать то, что не замечаешь в порыве мстительной страсти. Все проскочит – наши трудовые достижения, мгновения славы, свадьбы и отпуска. А останутся навечно – мгновения любви, прощения, доверия, и именно из них состоит вечность вечности.
ЦАРСТВУ БОЖИЮ НЕКУДА СПЕШИТЬ
(По проповеди 3 января 2015 г. №2170)
Что может быть хуже мужчины, который лезет с объятиями и при этом дышет перегаром от четырёхдневного пьянства, или женщины, которая зазвала к себе в квартиру – а в квартире вонища от десяти собак, тараканы и грязь эпохи Ивана Грозного?
Хуже – мужчина, отличной одетый, пахнущий дорогими духами, но никого не любящий. Или никого не любящая женщина с роскошной квартирой и виллой.
А почему нельзя и трезвый, и любящий?! И чистота, и нежность?
А почему нельзя и Бог, и человек разом? И мужчина, и женщина в одном существе? Почему выходит какой-то - в первом случае – антихрист, а втором – гермафродит? Почему вновь и вновь вместо любви её адский двойник – уныние? Почему самое скверное – не мир беспорядочный, а мир ложного порядка, не мир ненависти, а мир поддельной – фальшивой, мумифицированной – любви?
Потому что человек сотворён не для временной жизни, сколь угодно «нормальной», святой, чистой, благодушной, доброй. Человек сотворён для вечности, и отсюда противоречия между идеалами. Привыкнет человек, что нужно поддерживать чистоту в квартире, будет тратить на это все силы, а в рай попадёт – а там ни чисто, ни грязно, там рай. Хуже только, если человек позволит себе жить на земле как в раю – и будет воображать, что достаточно ходить без штанов, чтобы сравняться с Адамом до грехопадения.
Любовь и Закон – вот вечное и временное в человеческой жизни. В патриархальном обществе, увы, их легко отождествить с женским путём к Богу и мужским. Мужчина ищет справедливость, женщина – любви. Мужчина ищет творца мира, женщина – Жениха мира. Конечно, на самом деле и мужчина ищет Бога, Который поможет ему устроить жизнь в любви, и женщине нужен Бог справедливости и смысла. Мужское и женское так же не противостоят друг другу как еда и питьё.
Господь сравнил Царство Божие с закваской не потому, что христианин всегда – как крупинка, а потому что внутри христианина лишь постепенно разворачивается присутствие Божие. Для кого-то Царство Божие открывается сперва как Царство для других – сспособ спасения мира, цивилизации. А потом человек обнаруживает, что Царство Божие меняет его, а мир и так поживёт. Иногда наоборот – начинается с личного изменения, а потом Бог выводит человека на площадь.
Мы надеемся на всё хорошее, но веруем в Творца всего хорошего. Поэтому мы не спешим, поэтому мы терпим, что Творец разворачивается в мире постепенно. Его цель не из тех, которые могут быть достигнуты молниеносно, потому что Его цель – люди, существа с бесконечностью внутри. Мир преобразить нетрудно, а вот людей… Если у человека нет опыта любви, он может полюбить в мгновение ока. Но если человек любит, то он никогда не достигнет предела любви, потому что предела нет. Поэтому любовь всё терпит, но всё поторапливает, всё поторапливает, но ничего и никого не насилует, не давит, не калечит. Вечность потому сравнима с закваской, а не с гвоздями, что она для роста, а не для приколачивания на кресте, и плоды вечности – не мои нашивки и ордена, а жизнь другого.
*
Из блога одного американского фотографа, ответ пожилой женщины о смысле жизни: "— Когда мой муж умирал, я сказала: «Любимый, как я буду жить без тебя?»
Он сказал мне: «Возьми свою любовь ко мне, и распространяй ее вокруг» (http://www.adme.ru/fotograf/prekrasnye-nyu-jorkskie-starichki-491655/).
А вот вьетнамка Ким Фук. Фотография 1972 года знаменитая – голая девочка, за спиной напалм пылает, она сорвала с себя горящую одежду, в ужасе. Кадр хорош и знаменит, и вдруг я наткнулся на интервью с этой девочкой. Ким Фук. Фотограф Ник Утом (вьетнамец же) отвез ее и других детей в больницу. 17 операций, и она сейчас вполне здорова, от коммунистов удрала в Канаду. Стала медиком, работает с детьми – жертвами войн. Из интервью:
«Напалм — это самая ужасная боль, которую вы только можете представить. Вода кипит при 100 градусах, а температура напалма от 800 до 1200. Прощение освободило меня от ненависти. У меня все еще много шрамов на теле, и я испытываю сильную боль почти постоянно, но мое сердце чисто. Напалм силен, но вера, прощение и любовь куда сильней. У нас вообще не было бы войн, если бы каждый мог понять, как жить с истинной любовью, надеждой и прощением. Если та маленькая девочка на фотографии смогла, спросите себя, можете ли и вы?»
