Тит 3, 2 «никого не злословить, быть не сварливыми, но тихими, и оказывать всякую кротость ко всем человекам».
(По проповеди на Богоявление, 19 января 2015 г.).
См. "Блаженны кроткие".
Все знают предшествующие слова апостола: «Покоряться начальству». Кажется, дальше никто и не читал – кроме дяди Тома. Возмущение перехватывает душу – как это: «Покоряться начальству»?!
Прежде возмущения разумно задуматься: ну, допустим, я покорюсь властям – что дальше? А дальше Евангелие предлагает ласкаться ко всем. «Кроток» слово слишком абстрактное. Что оно обозначает, лучше всего видно на примере из книги Эсфирь, где еврейка входит ко грозному царю со страхом – сейчас прикажет казнить – но вдруг «Бог меняет дух царя» - и царь обращается к ней с «праютете». Соскакивает с трона, подхватывает её на руки… Ключевой момент – соскок с трона. Это как отречение от власти. Кротость и власть несовместимы, поэтому «блаженны кроткие» - те, кого лишили земной власти, им Бог отдаст власть над всей землёй. Теряют ведь всегда власть над кусочком земле, так что выходит – получат больше, чем потеряли.
Так что «покоряться начальству» всегда означает – спуститься с трона, покоряться самозванцам, узурпаторам, ворам, которые ограбили тебя. И, в общем-то всякий человек – начальство. Именно это выразил Сартр словами «другой – это ад». Что и имеет в виду Павел, описывая жизнь в грехе, в ненависти, когда мы ненавидели друг друга, как и сегодня, увы, случается. Конечно, не в России, конечно, не с интеллигентными людьми! Мы и без Бога тихие и ласковые. А что долго не можем заснуть, так это просто кофе много пьём.
Если всерьёз, то у нас за плечами не золотой век, а железный – и наша беда не в этом, у всего человечества за плечами железный век, а наша беда, что мы-то у этого железного века за плечами. Он нас несёт в какую-то мрачную бездну, а мы и едем у железного ходока на закорках и ругаемся на железную жизнь железными словами.
Как слезть с железного носителя власти? Ну уж не железным же ответом. Повиновение – это не конформизм и не компромисс, как и конформизм с компромиссом – не повиновение, а растворение во власти. Повиновение земному начальству – лишь условие повиновения начальству небесному. Не наоборот. Мы должны повиноваться даже железу, чтобы с чистой совестью принять духа. Тогда железо само не захочет нами владеть. Ну какому рабовладельцу нужен раб, который тих и кроток? Тих не как безмолвствующий народ, а тих как слушающий Бога, кроток как оказывающий милость ко всем человекам?
Конечно, нормальная, здоровая, хорошая власть не имеет ничего против милости ко всем человекам – так ведь и повиновение такой власти, обычно вполне демократически избранной на несколько лет – и не составляет проблемы. Налоги заплатил, мусор в три разные корзины выбросил, скорость не превышаешь, - вот и все повиновенье. Если же власть требует рубить головы или ругаться матом, то, конечно, мы несварливо, тихо и кротко объясняем ей, что как первый стих не может противоречить второму, должен готовить второй, так повиновение власти – условие кротости ко всем людям, а не если власть требует некротости, то это как фундамент, который будет сносить крышу.
Не власть и не ближние важны, а важен Бог. Бывают хорошие власти, бывают плохие люди, но как с ними быть, определяет не хорошесть или плохость, а вечность. Либо Бог и воскресесение, либо смерть и грех. Повиноваться власти, поскольку жизнь бесконечна, а если власть – за смерть, то какое уж тут повиновение. Быть кротким с людям не потому, что люди хорошие, а потому что жизнь бесконечна. Если мы живем под смертью, то, даже если будем кроткими, это будет кротость не праведная, вдохновляемая не светом, а тьмой.
Другой человек, в конце концов, это часть человечества. Это всего лишь другой «я». Мы смотрим на него, как смотрим на себя – так в кинофильмах иногда человек видит себя со стороны. Это взгляд иногда добрый, иногда не очень, но всегда – по горизонтали. Вера открывает другой взгляд на человека – по вертикали. С точки зрения Бога. Не того Бога, Которого мы воображаем себе, какими мы сами хотели бы быть, а того Бога, Каким Бог открылся нам во Христе. Это если и взгляд сверху, то с креста, а не трона, но чаще – это взгляд снизу, из беззлобного страдания, и это всегда – взгляд надежды.
Только кажется, что власти повиноваться трудно, а быть кроткими с людьми легко. На самом деле, то и другое одинаково невозможно. И власть, и люди могут нас погубить. Это как воды расступившегося Красного моря – справа стена воды, слева стена воды, и они напирают, хотят сомкнуться, и только сила Божия их останавливает, позволяя нам пройти. Эта сила – как мощный ветер, который разгоняет воду, но ведь и мы, идущие, тоже под этим ветром. Мы хотим, чтобы Бог дул в лицо или в спину? Вот от чего зависит наша жизнь, а не того, что по бокам. Если Бог в лицо – то и в самой идеальной стране мы найдем, где погибнуть, а когда Бог в спину – легко пройти между предательством и бунтом путем кротости.
