Яков Кротов

КОМПЕНСАЦИИ НЕ ТШЕБА

Полный вариант статьи, опубликованной: Московские новости, №1065, 28.11.2000, с. 5.

5 сентября этого года в Катыни, знаменитой как место расстрела торжественно открыли мемориал. Президент Польши вынужден был отказаться от участия в церемонии, так как президент России вопреки уговорам категорически не соблаговолил ехать туда, где его наставники и коллеги забили пятнадцать тысяч человек. Почуяв конъюнктуру, кемеровский губернатор Аман Тулеев счел необходимым заявить, что и поляки должны увековечить память 20 тысяч российских солдат, погибших в 1920-22 гг. в польском "лагере смерти" Тухоля. В последние недели повторение стало очень назойливым и, видимо, организованным кем-то, кому подвластны "Известия", "Независимая", "Труд", "Российская". Видимо, не случайно "Известия" выбрали себе лозунг в эту подписную кампанию: "У нас общие интересы". Ссылаясь на данные большевиков 1920-х годов, нынешние их преемники - вроде полковника Вл. Дайнеса ("Независимая газета", 25.11.2000) утверждают, что поляки приуменьшают число погибших в Тухоле и приукрашивают условия их содержания.

Мне не нужны речи Чичерина, чтобы судить о Тухоле: мой дед, Лазарь Гиндин, был там. В плен он попал, будучи старшим врачом 160 полка 18 дивизии 6 армии РККА. Сохранились письма, которые он оттуда писал молодой жене — письма шли через знакомых эсперантистов Дрездена, Тарту, Нью-Йорка. Еще 10 июня 1920 г. дед живописал наступление, подчеркивая, что полк, участвующий в наступлении Тухачевского, рискует "попасть в лапы к панам, что хуже всего. Но как-нибудь выйдем из положения и все-таки разобьем панов в конце концов". Это еще ничего, Ленин в начале августа 1921 г. говорил: "Скоро нашей будет Германия. Мы снова завоюем Венгрию, Балканы поднимутся против капитализма. Задрожит Италия".

21 августа дед уже был в плену — вместе еще с сотней тысяч красноармейцев. Поляки как-то не готовились к победе такого размаха. Четверть пленных сразу же перешла на сторону проклятых капиталистов, была выпущена и стала сражаться с большевиками (достаточно назвать фамилию генерала Станислава Балак-Булаховича). Четверть! Поступить по-большевистски, то есть просто расстрелять упорствующих в правоверии, поляки не решились, и дед подводил итог кратко: "Живу хорошо, то есть сыт, имею книги, газеты, хожу в эсперантское об-во". Его переводили из лагеря в лагерь: Рембертов, Осовец, Белосток, наконец, через год попадает в Тухолю (в слове "протухший" корень тот же самый). Отсюда пишет 18 августа 1921 г.:

"Этот лагерь находится далеко за Варшавой, около Познани. Живу вместе с офицерами в бараке, ребята хорошие и довольно весело. Вчера читал им лекцию об эсперанто и сегодня начинаю заниматься с большой группой. Здесь много народных учителей. Сам я у одного пленного начал изучать английский язык. Есть здесь и библиотека. Так как теперь я медицинской работой не занимаюсь, то остается много свободного времени, играем в шахматы и пр. В общем жизнь оригинальная и типы замечательные. Каждый день почти уезжает в Россию по 1000 человек пленных из этого лагеря и мы все чувствуем, что приближается и наш час".

И еще 20 сентября: "Уж больше месяца как я приехал из белостокского госпиталя в лагерь для отправки домой и насколько я пользовался относительной свободой, работая в госпиталях, настолько строгий, часто арестантский режим для командного состава здесь в лагере. Пища сносная. Одежда и одеяло есть. Белье стираем каждую неделю в бане. Но настроение очень бодрое. Кампания хорошая, врачей шесть человек. У нас свой врачебный винт, шахматы, читаем (книги есть) пишем. Чудные солнечные дни и лунныя ночи! Как в прошлом году в лагере Рембертово. Но какая разница в настроении! Теперь все же я чувствую себя человеком, а тогда... Из окошечка землянки видно как отправляющиеся сегодня в Россию партия идет в баню, не идет, а бежит. Чувство скорой свободы придает бодрость всем этим бледным, измученным красноармейцам".

Освобождение затягивалось. Не радовало даже то, что евреев отпускали из лагеря в синагогу — и дед ходил, хотя, как и другие красноармейцы, был вполне безбожник. Все-таки развлечение! А в начале декабря Лазарь Гиндин и еще четверо пленных просто сбежали из лагеря — и не они первые бежали. Помогали добираться до Варшавы немцы, ненавидевшие поляков.

Да, Лазарь Гиндин не погиб в Тухоле и благополучно добрался до молодой жены. А вы бы чего хотели?!

В Тухоле не погибло еще восемьдесят тысяч человек. Здесь погибло 1950 красноармейца — смертность "в пределах нормы". Около 8 тысяч погибло в Стшалкове, еще около 8 тысяч по другим польским лагерям.

Это не означает, что в Тухоле был курорт. Но это не был "лагерь смерти". Лагерь регулярно проверяли международные инспекции "Красного креста". Заключенные издавали собственную газету "Живое слово" с приложением "Заря". Между тем, уже в 1921 г. газеты русской эмиграции в Варшаве утверждали, что счет смертям идет на десятки тысяч. Так родился миф о Тухоле, раздувавшийся теми теми, кто ненавидел не столько коммунизм, сколько жидо-масонский заговор. Понятно, что эти авторы менее всего думали о том, что среди "россиян" (так теперь называют сидевших в Тухоле) были представители ненавистной им национальности. Стоит заметить, что Лазарь Гиндин не был великий революционер — великим революционером был его будущий свояк и чистый русак Яков Васильевич Кротов, другой мой дед, устанавливавший в те самые годы Советскую власть в Усть-Каменогорске. Царство Небесное им обоим!

Юрий Иванов подчеркивал в "Независимой газете" (16.07.1998), что у Катыни и Тухоли есть общее — речь идет "о безвинной гибели в обоих случаях десятков тысяч людей". Слово "безвинный" здесь не случайно. Наши новые шовинисты не чувствуют, что в Тухоле и других польских лагерях содержались классические агрессоры (как ни неприятно прилагать такое слово к собственному дедушке), более того, агрессоры с коммунистической идеологией, жаждущие мыть сапоги в Индийском океане, а кокарду — в Атлантическом. Во имя светлого будущего, конечно.

Сегодня поляки деликатно кивают: да, мол, надо почтить память и тех, кто погиб в Тухоле, каждая человеческая жизнь дорога. Но мы здесь все свои и скажем прямо: с большевиками по-европейски разговаривать не следует. Им поставь памятник, они завтра начнут бомбить Варшаву, чтобы спасти ее от чеченских террористов. Если сейчас хотя бы из вежливости, хоть в мелочи уступить Тулееву и иже с ним — послезавтра вежливые будут в Катыни. И не как экскурсанты. Разговоры про Тухолю — уже вторая стадия очередной большевистской пропаганды, в первую стадию большевики требовали отметить, что в Катыни-де погибли не только поляки, но и русские. Помолчали бы, постыдились — своих убивать, а потом приводить это в доказательство того, что не надо слишком скорбеть по чужим. Чисто Соловьи-разбойники: папу с мамой убить и требовать себе, сиротинушке, пособия и сочувствия. А лучшим памятником тем, кого большевики погнали завоевывать Польшу и кто в Польше погиб, будет запрет коммунистической партии и декоммунизация России.

В польских лагерях в 1921 году гибли только военнопленные, в России в 1941 году травили голодом и расстреливали сотни тысячи гражданских лиц. И если уж начинать считаться, кто кого больше истребил (а в случае с Тухолей занимаются этим), то ясно же, что мы "победим". Миллион поляков был депортирован из Польши, из них самое меньшее двести тысяч попали в лагеря.

Высокая смертность в польских лагерях была обусловлена болезнями, в Катыни — свинцовыми пулями. В Тухоле никто высокой смертности не скрывал — Катынь скрывали полвека, переваливая вину на немцев. И если одни авторы, постеснительнее, как тот же Иванов, заявляют, что никакой связи между Катынью и Тухолей нет, то Аман Тулеев откровеннее. Ложь о Тухоле — способ оправдать ложь о Катыни. Все не случайно: ведь поход на Варшаву был личным провалом Сталина, так что Катынь в его душе, скорее всего, была местью за позор двадцатилетней давности.

Юрий Иванов призывал издать сборник материал об убийстве в Тухоле 22 тысяч человек. Пожалуйста — письма Лазаря Гиндина будут там очень к месту. В полном виде их можно найти в интернете по адресу: "http:\\www.krotov.org\Family\gindin\lb_index.html". Дед, правда, ошибся, думая, что "попасть в лапы к панам — хуже всего". В Тухоле Лазарь Гиндин участвовал в забастовке заключенных — протестовали против плохого питания. Это была последняя забастовка в его жизни — и не потому, что потом не было против чего протестовать.

Из откликов на эту статью подписной только один, он же и единственный разумный и содержательный:

"Борис Львин ( borislvin@hotmail.com; 29.11.00 ) Вообще-то история лагерей в Тухоле очень детально документирована. В Торуни, в издательстве университета Николая Коперника, издана целая серия книг Збигнева Карпуса о тамошних лагерях пленных. Я видел некоторые из этих книг - уровень очень высокий (см. http://ss10.cc.uni.torun.pl/ksiegarnia/karpusz.html). Уничтожение пленных было бы с точки зрения поляков полным абсурдом - никакого военного значения они уже не имели, никакой чрезвычайной ценности в будущем для России (на случай будущей войны) тоже не представляли, наконец, подобная практика вообще в то время была неизвестна. Само собой, захват поляками Вильна (с последующим, надо сказать, плебисцитом) вообще не имел никакого отношения к русско-польской войне. Война эта собственно России вообще не касалась. Пилсудский заключил союз с вожде Украинской народной республики Петлюрой и попытался выбить из Украины захватившие ее годом раньше русско-большевистские войска. Речь шла именно о восстановлении украинской власти (подразумевалось - союзной с польской), а не о включении Украины и Киева в состав Польши (в отличие от Восточной Галиции, она же Западная Украина). Ни Пилсудский, ни кто другой в Польше не собирался идти на Москву; Красная Армия на Варшаву пошла. При этом Катынь по сюрреалистичности замысла и исполнения - хладнокровного, документированного, целенаправленного убийства десятков тысяч заранее переписанных людей - может сравниться только с геноцидом евреев, хронологически ему предшествуя. Разве что с расстрелом 700 000 людей по "альбомным спискам" 37-38 годов... По размаху же лжи, сознательно нагроможденной вокруг Катыни, сравнение вообще невозможно".