Яков Кротов

Ноябрь 1976

Первоначальная проповедь христианства на Руси

Летописец позднейшего времени такими словами живописал крещение Руси: «И по всем градом и по селом воздвигахуся церкви и монастыри, и умножахуся священници, и вера православная цветише и сияше яко солнце» . Но не внезапно и не на пустом месте возникла русская Православная Церковь, еще и донные одна из крупнейших в мире. Кем же, как, когда принесено в русскую землю христианство? Как оно укоренялось и росло в новой земле?
Летописный рассказ о посещении апостолом Андреем Руси , с которого и в XIX веке начинали историю русского христианства, при легчайшем прикосновении исторической критики оказался легендой, причем исключительно искусственной. Это понимал еще преподобный Нестор-летописец, писавший, что на Руси «не беша бо ни апостоли ходили» . М. Д. Приселков объяснил это тем, что и тогда невозможно было «без уязвления на ионального достоинства говорить о водворении христианства в Киеве или на Руси апостолом, так как это вело бы к мысли, что мы не сумели... удержаться в верности слову апостола» . Но легенда была необходима, так как красиво уравнивала в правах русскую церковь с древней византийской, когда это потребовалось национальной гордости , и легенда утвердилась в летописях. Только вместо проповеди Андрея стали говорить лишь о водружении им креста в Киеве. В XIX веке, когда стало ясно, что невозможно говорить о путешествии апостола из Синопа в Рим через Киев и Новгород ради пророчеств о будущем величии Русского православия, вновь в популярной церковной литературе заговорили о проповеди. Но теперь нашли и заслугу русских язычников, говоря, что если проповедь и не имела успеха, то «не видно и того, чтобы апостол Христов потерпел здесь страдания» .
Пока что мы только имеем право говорить о христианах, среди славян, живших на побережье Черного моря, об этом говорят греческие источники середины IX века .
Второе упоминание о христианах. Живших в самой Руси, в Киеве, находится в договоре русских с греками при князе Игоре в 944 году, — документ, подлинность которого удостоверена исследователями . По скупым упоминаниям в договоре христиан можно, тем не менее, сделать очень важные выводы вообще о положении христианства в Руси в этот период. Во-первых, договор заключен послами Игоря, варягами приводятся их необычные для русского слуха северные имена, и христиане упомянуты лишь среди варягов. О русских христианах нет речи, и летописец под тем же годом говорит, что лишь «мнози бо беша Варязи хрестьяни». Зато важно другое: сам договор писался крещеными врагами, о них говорится от первого лица, а о язычниках — в третьем. За нарушение клятвы «елико их крещение прияли суть, да приимут месть от Бога Вседержителя, осужены на погибель и в сей век и в будущий, и елико их не крещено есть, да не имут помощи от Бога, ни от Перуна», или: «мы же, елико нас хрестилися есмы» . Е. Голубинский сделал из этого факта правомерный вывод: «христиан между варягами было не только много, но и весьма много;.. в их руках находилось ведение государственных дел» . Для переговоров в христианском Константинополе Игорь имел возможность послать христиан же варягов, может быть — как более образованных и лучше знающих греков. Правда, этого недостаточно, чтобы говорить о внутреннем христианстве самого Игоря, как это сделал Е. Голубинский, видя такое доверие Игоря к христианам. В-третьих, послы выступают в договоре «от всех людей Русския земли». Это объяснимо: уже более 80 лет прошло с «призвания варягов», сменилось три поколения, а теперь уже эти люди с нерусскими именами (уже сын Игоря, кстати, будет носить русское имя Святослава) говорят о себе как о русских, — ассимиляция произошла очень быстро. Это необходимо помнить, потому что и княгиню Ольгу некоторые источники называют варяжкой, и первомученики России — Феодор и Иоанн, были варягами. Варягами их называли, по происхождению их предков, но родиной их была Русь, считали они себя русскими и русскими считали их летописцы, вместе с народом. Поэтому, как не исключаем мы из истории Русского православия княгиню Ольгу и святых Федора и Иоанна, так же не можем мы исключить и христиан, бывших в числе послов Игоря. Заключает рассказ о договоре описание клятвы дружинников в Киеве: «а хрестеяну Русь водиша роте в церкви святого Ильи... се бо бе сборная церкви, мнози бо беша Варязи хрестеяни» .
Первые сведения о проповеди, распространении христианства на Руси мы встречаем через двадцать лет. В 957 году крестилась княгиня Ольга.
Собственно миссионерская деятельность святой Ольги заключается в не столь многих фактах и преданиях. Приняла святое крещение, наверное, не она одна, но вместе с ней и ее приближенные люди из ее владений. Доказательство этому можно видеть в словах монаха Иакова об Ольге: «требища идольские сокруши» . Это не могли быть требища подобные тем, которые были в Киеве под защитой языческого правительства. Е. Голубинский считал, что «она уничтожила требища в тех дворах и поместьях, которые составляли ее частную собственность» . Можно предположить и большее: даже в поместьях Ольги для этого было необходимо единодушие с ней людей, живших в этих поместьях, ибо язычники поднялись бы на защиту «требищ» против княгини, надеясь на поддержку ее язычника сына. Второе, более определенное свидетельство заключается в сообщении летописи: «Святослав «аще кто хотяше креститися, не браняху, но ругахуся тому» . Эти слова поставлены сразу за рассказом о том, как Ольга безуспешно уговаривала креститься Святослава, — следовательно, не только к князю, но и к его приближенным лицам обращала она свою проповедь и кого-то убеждала! Тем не менее, Святослав мог возразить матери, что если он и крестился бы, то «дружина сему смеятися начнут». Большая часть окружавших Святослава людей была язычниками.
Тем яснее становится вторая, главная причина, по которой столь большое значение придавалось крещению Ольги и тогда, и после крещения всей Руси. Как и апостолы, Ольга была исповедницей, свидетельницей о Христе — а свидетельствовала она перед всей Русью, которой перед тем правила в течение 19 лет. «Исключительная государственная мудрость и полководческий талант княгини, теперь самостоятельно управлявшей одним из крупнейших государств Европы, не только поражали ее современников, но и не могли не породить эпического представления о великом государственном деятеле Руси» . Рассказ о покорении Ольгой племени древлян напоминают былину, как рассказ о ее жизни после крещения — церковное песнопение.
Легенды рассказывают, что Ольга воздвигала кресты на дорогах, строила церкви и предсказывала их основание, —легенды, дошедшие из языческой Руси и довольно точно передающие ошеломляющее впечатление, когда великая киевская княгиня, сначала регентша, а затем соправительница Святослава, стала проповедницей христианства.
От смерти Ольги в 969 году (даже смерть ее стала делом необычайным на Руси, — ее хоронил священник, а не по языческому княжескому обряду) до 983 года мы не встретим имени христиан. В 980 году становится князем Киевским и Руси Владимир, взяв в наложницы жену убитого брата. Первые года его правления ознаменованы апогеем язычества, — кровавым апогеем. Языческие идолы, стоявшие во дворе, поставлены на Киевском холме и им приносятся жертвоприношения, — то же сделано в Новгороде. Великий князь набрал себе гарем, «и бе несыт блуда»; наконец, в 983 году убивают двух варягов-христиан, сына — осужденного в жертву идолам, и отца, за защиту сына. В Ипатьевской летописи добавлено: «держаше втайне веру хрестьянску». Это говорит о том, что Владимир одновременно с возвышением язычества, вообще запретил исповедание христианства своим подданным.
Около 987 года крестился сам Владимир. Обращение его было глубоко искренним внутренним переворотом, — наложницы и жены были отпущены, милосердие его и милостыня запечатлелись в памяти поколений. На некоторые праздники и по случаю побед не только устраивался пир «для бесчисленного множества народу», но нищим раздавалось до 300 гривен серебра — 45 килограммов, а для больных и калек развозили на телегах по городу «хлеба, мяса, рыбы, овощь разноличный, мед в бчелках, а в другых квас» .
О Крещении Владимира и Руси существуют различные версии, но в этом очерке нет нужды разбирать степень правдоподобности той или другой; для истории проповеди христианства важны другие моменты: Владимир принял крещение по собственной инициативе, не в результате проповеди византийского философа, как пытался потом поправить дело благочестивый летописец. Князь завоевал крещение — вместе с Херсонесом-Корсунем и рукой гордой царевны Анны. Уже одним этим Русь сразу заявляла о том, что она хочет быть не одной из епископий Византии, уже в этом — начало самостоятельной христианской страны, будущей наследницы православия. Владимир принимал христианство именно как будущий закон для всей Руси. Крещение киевлян последовало очень скоро и носило довольно ощутимый оттенок неизбежности, вне зависимости от их желания или нежелания. «Аще не обрящется кто заутра на реце... противен мне да будет» . И тут замечательно то, то и он, и его совет, бояре, опирались на пример и авторитет княгини Ольги. «Бояре рече: аще бы лих закон Греческий, то не бы баба твоя прияла Ольга, яже бе мудрейши всех человек» .
Можно сказать: христианство, присоединявшее русских к духовной жизни окружавшего их мира, по мысли крестителя Руси, должно было сделаться внутренно русским для всей страны и ее жителей, сделав тем самым русских людей полноправными членами этого мира. С точки зрения только русской истории, христианство, как давно замечено, должно было стать и объединяющей всю страну еще недавно по-язычески разноплеменную, силой. Интересно заметить, что Русь вошла в христианский мир одновременно со Швецией, Норвегией, Исландией, — и в других странах равноапостольные князья думали о тех же самых задачах.
При Владимире у нас нет сведений о проповеди среди русских, но только об их крещении. Это так трудно себе представить, что Е. Голубинский, например, считал, что летопись просто забыла сказать о предшествовавшем оглашении, — но на оглашение не было ни времени, ни проповедников. В этом отношении все осталось на долю преемника Владимира, князя Святослава. В конце его правления митрополит Илларион говорил: «Отец бо его Володимер землю взора и мягчи, рекши крещением просвети; сь же насея книжными словесы сердца верных людей» . Тем не менее, язычество даже не оказало сопротивления, организованного или индивидуального, хотя многие крестились нехотя. Идолы изрублены, сожжены, Перун брошен в Днепр, киевлян крестят в Почайне, после всего этого лишь некоторые язычники поплакали. Митрополит Илларион, вспоминая недавнее крещение Руси, мог сказать в 1053 году: «и не быть ни единого же противящася его повелению, да аще кто и не любовию, но старом повелевшего крещахуся» . Да еще плакали матери детей, которых набирали в основанную Владимиром школу, — но это слезы не язычников, а матерей, —так плакали матери, когда создавал школы Петр I.
Далее при Владимире христианство стало распространяться по городам, где княжили его сыновья, — в Полоцке, в Турове, Тмуторокани, и, прежде всего по княжениям южной России, тяготевшим к Киеву. В Волынской земле, можно думать, введение христианства облегчалось влиянием католической Европы.
С большими трудностями столкнулось распространение христианства при Владимире в удаленных от столицы частях Руси, тяготевших к политической обособленности. Восточные области государства — Ростов, Суздаль, земля вятичей, финно-угорских племен, остались некрещеными и при Ярославе. Муром, куда был послан князь Глеб, отказался принять его. В Новгороде же, который особенно стремился завоевать независимость от Киева, было поднято восстание против воеводы Добрыни, убиты его жена и дети, но, в конце концов, и новгородцы были крещены. До нас дошла пословица, запечатлевшая то время: «Путята крестил мечом, а Добрыня огнем» .
Главное было седлано, основа Русского государства, невидимая ось, была завоевана христианством. На месте, где стоял Перун в Киеве и в Новгороде поставили храмы св. Василия, патрона великого князя.
Кем велась проповедь христианства после крещения Руси?
Подобно тому, как христианскую литературу Россия получила частью из Болгарии в переводах (Болгария крестилась на 100 лет раньше, и болгарское происхождение и прослеживается как в богослужебных книгах, так, например. И в Изборнике Святослава ) частью в собственных переводах из Греции, так первых проповедников она должна была получить из Болгарии и Греции. Сохранились только сведения о греческих пастырях, так как они составляли большинство и, главное, из них состояла иерархия Русской Церкви.
Летопись говорит о том, что Владимир крестил Русь «с попы царицыны и с Корсунскыми», «послав приведе мастер от Грек», «поручи ю (кафедральный собор) Настасу Корсунянину и попы Корсунскыя» . Первые русские иерархи появились лишь при Святославе о них будет идти речь ниже. Но в начале XI века проповедниками христианства могли быть только греки. Что же это были за учителя?
IX-XI века в Византии характеризуются восстановлением прежнего уровня культуры и просвещения после иконоборческой смуты и новым расцветом. Константин Порфирогенет, при котором крестилась св. Ольга, а за ним целый ряд императоров, основывали школы, из которых вышли десятки крупных философов, историков, литераторов и богословов, причем «отличительную особенность науки этого времени составляло особенное сближение науки светской с богословием» . Византия не только хранила классическое наследие античности, но в это время она дала крупных оригинальных писателей. В том числе церковных: Иоанна Камениат, Лев Диакон, Симеон новый Богослов, св. Афанасий Афонский, Иоанн Зонерс, Семион Метафраст, ученые эпохи Комнинов во главе с Михаилом Пселлом и множество других. «Из Франции, из Италии устремлялась молодежь в Византию в целях своего образования. Царь болгарский Семион был одним из многих, воспитанных в Греции. Научное влияние Византии распростиралось и на весь Восток, и на арабов» — писал Рамбо . Византийские монахи не только собирали великолепные библиотеки из богословской, научной и исторической литературы, но уставом предписывалось им три-четыре часа в день заниматься чтением. Помимо писателей уже названных, можно упомянуть Экумения, Феофилакта Болгарского, св. Хрисодула, Никиту Стафата. Для миссионерской деятельности выбирались не худшие, а лучшие из монахов, —пример тому святой Никон Метаноите, прославившийся на Крите .
Невероятной удачей было то, что на Руси преподавали основы христианства лучшие в мире учителя (этого не было, например, в скандинавских странах). Греческие митрополиты Руси Георгий, Иоанн II, Никифор оставили нам свои сочинения на русском языке. Но учились ли русские и были ли они способными учениками?
Мы упомянули о школе для священников, основанной в Киеве св. Владимиром. По мере крещения Руси священники, очевидно, ставились из русских, не получая при этом никакой подготовки. Но далее мы имеем свидетельства о том, что князь Святослав, развивая дело отца, способствовал просвещению русских уже в очень широких масштабах. В 1030 году им основана в Новгороде школа, куда набрано было 300 человек из деревень и «от пресвитеров», то есть детей прежде не обучавшихся священников. Преподавал в этой школе грек, ученик новгородского епископа Иоакима, Ефрем #. Ярослав собрал вокруг себя образованных священников, которые жили в его селе Берестове, очевидно, тоже обучая молодое поколение. Из этих священников вышел и гениальный митрополит Илларион. Роль школ, очевидно, должны были играть основанные князьями монастыри, например, георгиевский в Киеве (1037). Это понятно, если учесть, что в XI-XII вв. приходские священники на Руси ставились, по греческому обычаю из иеромонахов . Одна из главных причин, в более позднее время резко снижавшая культурный и моральный уровень духовенства при Ярославе, по крайней мере, была ликвидирована; содержание духовенства за счет прихода не практиковалось: «И ины церкви ставляше по градам и по местом, поставляя попы и дая им от имения своего урок, веля им учити люди». Важно указание на то, что церкви строились не только в городах, но и деревнях.
Ко времени Ярослава относится широкое распространение церковной литературы в России. Сам князь собрал библиотеку из 500 рукописей, рукописей, вновь основанным храмам дарились книги (например, Софийскому собору). В Киеве появилось сословие переписчиков, работавших на заказ. Широкое распространение грамоты в Северной Руси общеизвестно по берестяным грамотам.
Все это свидетельствует о начале нового, решающего этап проповеди христианства. При Ярославе пробились и вросли два ростка, посаженные, наверно, еще при его отце. Это епископ Новгорода Лука Жидята и митрополит Илларион — первые известные русские проповедники. Именно таких людей поощрял и воспитывал Ярослав.
Поучение епископа Луки Жидяты — пример сжатого почти, что в объеме символа веры изложения христианства, где на первое место поставлена проповедником вера в Св. Троицу, затем — по значению — посещение церкви и молитва, затем — любовь ко всем, доброта, милосердие, а в конце — несколько заповедей и цитат из писания. Эта проповедь кажется примером тех поучений, с которыми обращались к мирянам священники-миссионеры, — простая, несложная, катехизаторская.
«Слово о законе и благодати» Иллариона имеет большее литературное значение. Первый русский митрополит точно подводит итоги более 50-летней проповеди христианства. И среди этих итогов, главное, новое русское миросозерцание, высказанное Митрополитом четко и красочно. Сменой христианской всемирной благодатью иудейского национального закона он обосновывает равенство русских в исповедании христианства со всеми людьми. «Се бо уже и мы со всеми христианы славим Святую Троицу, а иудея молчит..» . В его словах — и глубокая вера, и косвенное утверждение в равенстве с византийцами. Иллариону нет нужды искать апостола Андрея, он в один ряд с Петром, Павлом, Марком — уверенно ставит князя Владимира, «Великая и дивная сотворшая, нашего учителям наставника».
«Слово» Иллариона вполне можно сравнить с произведениями византийских знаменитейших поэтов и богословов, как сравнялся он сам с иерархами греческой Церкви титулом. С этого момента мы можем говорить о том, что русская Церковь выходит из периода ученичества, что начинают появляться ученики, достойные учителей, готовые к самостоятельной проповеди.
Прежде чем говорить о следующем периоде христианства, надо сказать, были ли при Ярославе попытки восстановления язычества. Практически, таких сведений нет. Летописные известия говорят не о восстаниях язычников под предводительством волхвов, как предполагалось ранее, а об использовании волхвами суеверий и народных волнений. В 1024 году во время голода в некрещеной тогда Суздальской земле волхвы убивали старух и женщин, утверждая, что они «держат гобино», то есть наводят порчу на урожай. Аналогичный случай произошел в Белозерье и Ростовской земле в 1071 году. Восстание новгородцев в конце 70-х годов, когда город разделился на две враждующие стороны: князя с дружиной у епископа и новгородцев с волхвом, заставляло Голубинского предполагать, что еще «в Новгороде в 1074-1078 гг. христианство было более номинальным, ем сомнительным. Однако М. Н. Тихомиров показал, что на самом деле имел место социальный и политический конфликт Новгорода с князем. «Правда, —пишет он, —рассказ летописи возлагает всю вину за возникновение восстания на волхва,.. но это не должно нас отвлекать от сущности самого движения» . Редкие попытки волхвов самостоятельно возбудить волнения в народе своими предсказаниями, кончились ничем, — из двух известий о таких попытках одно относится к 1071 году в Киеве, а другое — к 1091 в Ростове .
О следующем этапе проповеди христианства в России известно очень много, сравнительно с предыдущими. Новое поколение явилось вскоре после Луки Жидяты и Иллариона, и имеет как бы символическую связь с двумя своими истоками: преп. Антоний Печерский принял постриг на Афоне, а основал свой монастырь в пещерке, выкопанной митр. Илларионом еще в бытность его священником.
Основан Печерский монастырь в 1051 году, в 1062 игуменом его стал Феодосий (получивший образование у русского учителя в Курске, — еще одного из проповедников эпохи Ярослава). В 1074 году братий числом уже более ста. В 50-х годах ставится епископом еще языческого Ростова инок монастыря Леонтий, который сделал то, чего не смогли два предыдущих епископа из греков, и стал святым крестителем Ростовской земли. В 1077 году на место мученически погибшего Леонтия встает св. Исаия, тоже инок печерский, и завершает дело своего собрата. В 1091 г. ставится в епископы Владимира волынского св. Стефан, инок печерский. В 1096 г. становится епископом Новгорода св. Никита — из пещер, в этом же году недавно еще языческом Суздале упоминается двор печерского монастыря. В середине XII века мученически погибает среди вятичей за проповедь христианства св. Кукша, — инок из пещер. Всего за полвека только епископов из печерских иноков насчитывается 50 их усилиями принесено христианство в северо-восточную и восточную Русь, в будущий центр России.
Что же это за место, из которого вышло такое множество проповедников? С чем шли они?
Преподобный Нестор, рассказывая об основании Печерского монастыря усиленно подчеркивал разницу между ним и княжескими обителями, «мнози бо монастыри от царь и от бояр и от богатства поставлени, но не суть та, и капи суть поставлени слезами, пощеньем, молитвою, бденьем...» . Аскеза, действительна, была отличительной чертой монастыря, но также и, прежде всего основой мощной духовной культуры. Преп. Антоний сам был отшельником, — это высший аскетизм, — но не уходил в затвор. Пока не собрал 12 братьев, ставших основой монастыря. Кроме него, лишь трое иноков ушли в затвор, и притом в патерике об одном из них поучительное предание: он не выдержал испытания одиночеством, сошел с ума, и был исцелен только совместными усилиями братьев. Основой монастыря стал Студийский устав общежития, включавший и обет бедности, подобный францисканскому. В других монастырях монахи жили по отдельно срубленным кельям, почти не общаясь и зачастую враждуя между собой, — в Печерском все жили в одном здании. Видения#, прочитанное в книгах, поучения Феодосия, — третьего русского проповедника, чьи незаурядные поучения сохранились до наших дней — все это запоминалось, обменивалось между братьями и накапливалось в духовный опыт неизмеримого масштаба, лишь отчасти запечатленный в Патерике, в опыт, необходимый 50 епископам и многим неизвестным миссионерам для проповеди. И даже не выходившие из монастыря братья были проповедниками для киевлян: св. Алимпий бесплатно писал иконы, Агапит лечил больных травам, Прохор Лебедник во время голода доставал соль и бесплатно раздавал, пек хлеб, из лебеды, который всем казался очень вкусным. Когда князь Изослав, нарушив крестное целование, заточил Всеслава полоцкого, что в 1067 году вызвало восстание народа в Киеве, преп. Антоний выступил на стороне киевлян, обличая Изяслава, да и потом монастырь не раз оказывался в оппозиции княжеским преступлениям, столь частым в удельный период.
Святой Феодосий говорил: «Не призва бо нас то благоволение его зде, да всех земных насытишася... Рати бо належащее и трубе воинстей трубяши никто же может спати: и воину Христову лепо ли есть ленитися?». Он говорил не только об обычных монастырских заботах, но о той трубе, которая звала русских иноков нести дальше проповедь о Христе русским. Епископ Симон Владимирский (тоже инок Пещер) писал о том времени: «Якоже и от самого Христа Бога Небесного апостоли во всю вселенную посланы быша, такоже и от манастыря великаго пречистыя Его Богоматери мози епископи поставлени быша и яко светлая светила осветиша всю русскую землю святым крещением» .
Несомненно, как исключительное значение Печерского монастыря — первое поколение русских иноков завершило крещение Руси, — так и то, что непосредственно от монастыря или под знаком его духовного влияния шло образование других центров христианского просвещения: монастыри в Переяславле, в Чернигове, во Владимире Волынском, где стал игуменом преп. Варлаам, первый игумен Пещер, в Тмуторокани, основанный преп. Никоном из пещер, в Суздале, во Владимире на Клязьме, — все монастыри, основанные в конце XI — начале XII веков. Выделяется как самостоятельный центр Новгород, имевший тесные связи с Печерским монастырем (тот же Никита новгородский до своего епископства был учителем и знаменитым проповедником в Новгороде). Вокруг северной столицы также образуются монастыри с общежительным уставом: Липенский, Воскресенский, Варварин, Юрьевский, Пантелеимонов . А если раньше Е. Голубинский недоумевал, «Но как же просвещалась в нем (христианстве) не читавшая и не имевшая возможности читать безграмотная и безкнижная масса?» , то теперь мы знаем о поразительных Новгородских грамотах. Впрочем, Голубинский указывал на важное значение устной проповеди: «учительных монахов, более или менее и даже совсем специально посвящавших себя учительным беседам с народными массами было довольно много» . Монастыри существовали, моно сказать, именно за счет того, что было центрами постоянной христианской проповеди.
Следы оригинальной русской проповеди этого времени особенно характерно видны в тех словах и поучения, в которых содержатся обличения старых языческих суеверий. В этих проповедях уже нет противопоставления веры в идолов и веры в истинного Бога, как в споре Яна Вышатича с волхвами в 1071 году, но только борьба против бессмысленных остатков языческих обрядов, которые «окаменели в многочисленных бытовых пережитках» . Изучавший историю борьбы миссионеров с язычеством, Н. М. Гальковский отмечал, что «язычество почти не делало попыток реабилитировать себя». Оттенок даже легкого сожаления специалиста-историка звучит в заключительных словах его сочинения: «духовные и светские власти достигли значительных результатов в деле борьбы с древним язычеством через два-три века после крещения Руси смысл нашего язычества был забыт совершенно» .
Где же кончается история христианской проповеди? Когда-то она кончалась правлением св. Владимира. С. Бахрушин уже считал, что она завершилась при Ярославе , мы увидели ее расцвет в деятельности Печерского монастыря, его епископов и монастырей по его уставу в конце XI — начале XII веков. Наверное, можно было бы продолжить ее и дальше, эту историю. Но основа — прочная, глубокая основа православия в России была заложена именно в этот первый век христианской истории. Далее мы видим — в XII и XIII веке упрочение и достигнутого и построенного, без распространения вширь, прежде наметившимися путями проповеди.
«По плодам их познаете их». Кому, как не деятельности этих первохристианских проповедников обязаны мы тем, что для Руси нашествие монголов стало не уничтожающим, а очистительным огнем? До нас дошел голос русского митрополита, только лишь год бывшего на кафедре и умершего, проповедавшего в самый тяжелой период истории и страны, и церкви. Серпаион Владимирский в своих проповедях в 1274 году говорил уже не о началах христианства, не о догматах катехизиса, но обращался к верным христианам, как к неразумным детям, «боляща беззаконными делы» . Нельзя не выписать здесь его огненных и жгучих слов:
«Разрушены божественные церкви; осквернени быша ссуди священнии, потоптана быша святыя... святители мечу во ядь быша, плоти преподобных мних птицам на снедь повержени быша; кровь отец и братий наших, аки вода многа землю напои...
Акы звери жадают насытитися плотию, тако и мы жадаем, и не престанем, абы всех погубити, а горькое то именье и кровавое к собе поработити. Зверье едши насыщаются, мы же насытитися не можем...
Что же подобает нам творити, да злая престанут, яже томят ны? Помяните честно: написано в божественных книгах, еже самого Владыки нашего большая заповедь, еже любити друг друга, еже милость любити ко всякому человеку, еже любити ближнего своего, аки и себе» .
В этих словах — плод всей предыдущей истории православия, венец ее; в этих словах —связующее звено между святыми исповедниками Христа XI века и святым братством преподобного Сергия в XIV, братством, которое десятикратно повторило подвиги далеких предков.