Яков Кротов

Дневник литератора 1997 года

К оглавлению "Дневника литератора"

К оглавлению дневника за 1997 год

"ШИЗОФРЕНИЯ, КАК И БЫЛО СКАЗАНО"

Опубликовано                                          

     Дарование религиозной свободы семь лет назад сопровождалось легкой перебранкой в печати по поводу отношения Церкви к Льву Толстому. Православных упрекали в том, что они отлучили гения от Церкви, а православные, не отрицая гениальности Толстого, подчеркивали, что тот публично и настойчиво выступал против Церкви, отрицая ее учение. Толстой защищал свободу совести для "зловредных сект" (тогда еще не было клички "тоталитарные"), что противоречило официальной политике Синода. Отлучение имело очень простой практический смысл: предупреждало духовенство, что Толстого (которому в момент отлучения было за восемьдесят) бессмысленно и даже кощунственно отпевать в Церкви, как бессмысленно отпевать буддиста или атеиста. Синод следовало скорее уж упрекнуть не в излишней строгости, а в недостаточной, ибо в России тогда было еще эдак с восемьдесят миллиончиков человек, которых надо было бы отлучить от Церкви как нехристей. Отказаться отпевать Толстого и одновременно венчать Ульянова с Крупской, — это непоследовательно. Шутка, разумеется — если начать отлучать от Церкви всех, кто этого заслуживает, то в Церкви, почитай, никого не останется. Но еще более злую шутку сыграл с Церковью наш любимый церковнославянский язык, в котором "анафема" и "проклятие" — синонимы. Все решили, что Церковь прокляла Толстого, пожелала ему сгнить заживо, а по смерти приказала вечно мучаться. Этого, конечно, Синод вовсе графу не желал.

     Отлучение Толстого было глупостью, повторившей увольнение Ломоносова из университета. Совершенно справедливые и логичные разъяснения синодалов, что Толстой "сам себя поставил вне Православной Церкви", а синод лишь отметил этот факт, воспринимались как оправдания гоголевского городничего: мол, унтер-офицерская вдова сама себя высекла. Примечательно, что Синод вообще начал оправдываться — это был первый признак близкого конца государственного православия. Настоящий городничий не оправдывается!

     Глупость Синода была рациональная глупость. Прошло сто лет, — и квази-православная газета "Радонеж" выступила в защиту "величайшего русского гения, всемирно признанного писателя графа Льва Николаевича Толстого". Газете не понравилось, что Общественный комитет защиты свободы совести, возглавляемый Глебом Якуниным, посмел присвоить себе имя Толстого! Защищают "сектантов", а туда же — прикрываются именем Льва Николаевича!! Устроили, как выразилась газета, "местечковый балаган" (один из сотрудников комитета носит еврейскую фамилию), а лапают "русского гения"!!! "До подобного хамства в русской истории доходили разве что большевики".

    Как литератор Якунин, конечно, неравен Толстому. Они равны в другом: из русских в двадцатом веке только Толстой и Якунин были торжественно, персонально отлучены от Церкви. Ленин такого не удостоился. Но, может быть, был какой-то другой Толстой — тоже Лев Николаевич, тоже великий писатель, но одновременно столоначальник Синода, любимец православных черносотенцев, горячий борец с местечковым и мировым еврейством? Или все-таки это черносотенная психопатия? Если так пойдет дальше, то через сто лет какого-нибудь очередного борца за свободу совести охотнорядцы третьего тысячелетия будет упрекать, что он прикрывается авторитетом священника Глеба Якунина.