Яков Кротов

Дневник литератора

К оглавлению "Дневника литератора"

К оглавлению за 1999 год

2. Интервью с Робертом Шекли (Независимая газета, 7.10.1999). Вот пример гибели писатели: любил его всегда, но последние пару раз под его именем в соавторстве появлялись книжки, где все плохо — кроме пяти-десяти страниц, явно написанных самим Шекли. И я перестал покупать его книжки из боязни напороться на такую же халтуру. А взгляд на будущее его интересен: на смену власти и силе (и религии, которую он к ним приравнивает) "придет личный поиск, личное стремление к совершенствованию души. И во имя того, чтобы это произошло, вполне возможно, будут сделаны совершенно ужасные и отвратительные вещи. Равно как и замечательные вещи будут совершаться во имя этого переворота. ... Не будет больше единой правды для всех, правда будет у каждого своя — много индивидуальных истин". Что, замечу от себя, не так печально, учитывая то индивидуальные истины, если они истины, суть отражения единой правды.

3. Два года читаю газеты профессионально, выбирая российские и зарубежные новости, и всегда затруднения с выбором иностранных новостей, приходится и к интернету обращаться, и к радио. На первый взгляд, эти затруднения — свидетельство изоляционизма. Но почитаешь иностранные газеты и чувствуешь: действительно, там совсем другой набор новостей. С русским набором он пересекается лишь отчасти, сообщениями о катастрофах. Но основные тексты западных газет говорят о том, что в России просто неинтересно или кажется какими-то ничтожными казусами из личной жизни, уместными в сплетнях бабулек на скамеек, но не в газете. Нет того, что составляет саму плоть российской жизни — шумной, скандальной не лично, а социальной. Разница такая же, как между историей Клинтона-Левинской и бомбежкой Чечни. И наоборот, наша жизнь почти замалчивается иностранными газетами. Откуда такой взаимный изоляционизм? Представьте себе в московском автобусе алкоголиков: они бузотерят, они, может быть, никого не трогают, но громко разговаривают, смеются и одновременно бранятся. Окружающие сидят более или менее напряженно, но молча — если публика интеллигентная, либо делают пьяницам замечание и втягиваются в их жизнь. Русская жизнь громче и насыщеннее внешними происшествиями, чем жизнь западного мира, но это громкость и насыщенность инфантилизма, когда взрослые люди ведут себя без взрослого чувства меры, эгоистично, беззастенчиво, думая, что их существование, их игры, их слезы и их смех интереснее, чем скромное существование окружающих. Западный мир живет более внутренней жизнью, на поверхность его прорываются лишь экстремальные происшествия. И как пьянице неинтересен интеллигент, который кажется пресным грибом, так России пока неинтересен Запад, а тому неинтересна Россия. Обычно Восток ассоциируется с молчанием, но на самом деле восточный базар шумнее западного магазина: Запад молчаливее в быту, Восток -- в молитве, но поскольку люди все-таки меньше молятся, чем беседуют, Запад молчаливее Востока.

4. Отмечали годовщину расстрела хасбулатовцев, упорно именуя ее расстрелом демократически избранного парламента. Забывают, что этот парламент и избран был с подтасовкой данных, и быстро нарушил все демократические нормы. Расстреливать, конечно, было не след, но вот интервью Хасбулатова (Аргументы и факты, №40, с. 5), чтобы напомнить, что это был за политик: "Эти полевые командиры - агенты либо Моссада, либо ЦРУ, либо и того, и другого разведсообщества ... В Штатах каждый год бывает огромное количество взрывов. США — это изначально террористическая страна. Туда переселялись преступники, авантюристы, бомжи, у себя на родине не устроившиеся. Поэтому государство изначально было вынуждено создать мощный аппарат насилия. ... Американцев от насилия удерживает только страх перед наказанием ... До такой моральной деградации наше сообщество еще не дошло ... Есть подозрение, что США стремятся переключить мусульман на борьбу против России, в которой ислам столетиями мирно уживался с христианством". Бен-Ладен — сотрудник ЦРУ, по Хасбулатову.

5. Критика Запада Львом Пироговым (Литературная газета, 11.8.1999): "В большинстве стран НАТО считается, будто вино и хлеб Святого причастия не преосуществляют кровь и плоть Господни, а всего лишь символически напоминают о них. Жизнь и Тайна существуют там параллельно, не вмешиваясь в чужие дела друг друга. И протестанты, создавшие основанное на риске предпринимательство и институт его величества Кредита (то есть собственно рынок), не создали своей Великой литературы. Именно потому, что искусство у них никогда не претендовало на "больше, чем поэт" ... Не подменяло реальность. Не навязывало своих условий. Не был таинством. Вело себя корректно. Реформация в Европе, положившая конец Средним векам и начало Новому времени, была духовной по форме, но по содержанию -- сугубо экономической. В России -- наоборот: все чтят Лютера-Достоевского и Кальвина-Толстого".

6. Валерий Шанцев, зам. мэра Москвы, оправдывает меры по выселению из Москвы незарегистрированных граждан, ссылкой на закон: "Есть закон Российской федерации, который называется Устав города Москвы" (Вечерняя Москва, 6.10.1999). Он забывает, что устав Москвы не есть закон федерации, к тому же он не может противоречить конституции. Но ладно: главное, Шанцев оправдывает все московские меры ссылкой на опыт Германии: "Мы все из германского закона списали". Только неверно одно: в Германии под закон о перемещенных лицах подпадают только иностранцы. Не может быть такого, чтобы человек приехал из Берлина в Мюнхен и от него требовали регистрации и селили в лагере для перемещенных. А у нас в Москве иностранцами считают всех, кто живет за кольцевой автодорогой. "Ну хорошо, мы ему дадим документы, а завтра он придет с требованиями: где я буду жить, где я буду работать, где я буду учиться? Кто эти вопросы будет решать? Государство. А кто на территории Москвы государство?" И опять капитальная ошибка: если найдется идиот, который придет с такими требованиями (на самом деле, их нет), надо просто ответить: это твое дело, государство и мэрия не обязаны тебе давать работу, учебу и крышу над головой. Если же бесплатное образование есть, то оно есть для всех, потому что финансируется из налогов не только москвичей.

7. Новые Известия (22.9.1999): два немецких болельщика, берлинцы Ян Хофман и Рене Векке, должны уплатить штраф по 2500 и 4500 долларов за то, что перед началом матча между сборными Польши и Германии в 1996 году они подняли руки в нацистском приветствии. Матч проходил в Варшаве, где запрета на этот жест нет, но ущерб был нанесен, поскольку была трансляция на Германию. Примерно 500 немцев устроили тогда дебош, выламывали сиденья, кричали: "Мы прибыли в Польшу, чтобы бить евреев". И можно возмущаться тем, что такие вот немцы нехорошие — но ведь нельзя не видеть и наказания им от немецкого суда, причем обвинение добилось, чтобы процесс возобновился после первого, в 1997-м, отказа (тогда суд постановил, что преступление совершено не в Германии). Идея, что трансляция изображения делает преступление, которое было запечатлено, происходящим в месте приема трансляции — очень мистическая. Ведь так и грехи наши можно было бы не считать, ведь они не в раю совершены, а здесь, на земле, и многие так себя и оправдывают — с волками жить... Но все транслируется туда, и это — справедливо, ибо дух человеческий остается гражданином Неба.

8. Что пользы в зарубежном опыте, если человек в панике? Вот Виктория Ганчикова (Новая газета, 20.9.1999) возмущается француженкой, выступавшей по русскому телевидению и критиковавшей призывы к населению самому себя защитить. Француженка заявила, что на это есть спецслужбы. Ганчикова: "Мадам, возможно, жила в 95-96 годах, когда во Франции бомбы рвались чуть ли не каждую неделю, в другой стране ... французы безо всяких призывов помогали властям навести порядок. Как? Следили и информировали спецслужбы о подозрительных персонажах и ситуациях". Вот тебе раз! Так об этом француженка и говорила — что во Франции не устраивали дежурств по подъездам, не искали сами бомб, не призывали население самому себя защищать, а все делали спецслужбы.

9. Еврейская Лига по борьбе с диффамацией (ADL) из США провела опрос в США и России: 44% россиян обнаружили антисемитские стереотипы (типа "Евреи более, чем другие, неразборчивы в средствах при достижении своих целей"), в США — 12%. Правда, в США антисемиты в основном старше 65 лет и с низким уровнем образования, в России же они равномерно распределены среди всех слоев населения. Наименее антисемитски настроены женщины моложе 45 лент с высшим образованием. Допустимая погрешность исследования 3% (Иностранец, 29.9.1999).

10. Леон Оников, политобозреватель ТАСС, с гордостью упоминает, что он был работником аппарата ЦК КПСС и еще в 1974 возражал против антисемитизма, чуть даже не потерял работу, "но, как говорится, пронесло". Теперь этот выдающийся борец с антисемитизмом предупреждает граждан Израиля, чтобы они бросили все полицейские силы "против глумления, оскорбления массового приезда христиан в связи с 2000-летием рождения Христа, не разжигайте антисемитизм в моей стране". Спрашивается, он обращается к евреям или к арабам? И как по-цековски лжет: "Хотелось бы напомнить, что наши правоохранительные органы мгновенно реагировали, когда какие-то хулиганы учинили гадости в синагогах Москвы и других городов. Берите с них пример." Во-первых, учинили не гадости, а взрывы и теракты. Во-вторых, милиция ровным счетом никак не среагировала, а объявила все мелким хулиганством без идеологической подоплеки. В-третьих, хотя бы нас и оскорбляли в Иерусалиме — что ж мы за христиане, если ответим злом (ненавистью к семитам) на зло?

11. Александр Бангерский (Независимая газета, 18.9.1999): во Франции Ришар Гурлен умер от рака из-за курения в январе, сперва возбудив иск к табачной компании — мол, платит 700 тысяч долларов за то, что я даже под угрозой смерти не мог отказаться от пагубной привычки. Мои симпатии на стороне табачных фабрикантов, потому что по себе я знаю, что можно отказаться от курения, и если человек прошел точку, в которой отказ был возможен, то виноват человек. А иначе и греховность свалим на Бога — мол, зачем создал симпатичных девушек, я не мог не блудить...

2. Напротив, разумная обычно Юлия Калинина (Московский комсомолец, 7.10.1999) теперь за войну: "В данном случае нам не приходится выбирать — воевать или не воевать? На нас напали, и тут — либо сдаваться, оставляя вражеским формированиям российские земли (Дагестан, Ставрополье и куда они еще там дальше захотят придти), либо принимать бой". Во-первых, причем тут Ставрополье? Во-вторых, именование Дагестана российской землей (Путин даже выразился насчет "родных дагестанских деревень") напоминает анекдот: "Нехай не топчут нашу ридну алабамщину". В-третьих, лучше надо преподавать "Войну и мир" в школе, чтобы помнили упрек Кутузову: не надо было переходить границу России. Отбили врага от родной дагестанщины, — довольно. Все остальное уже — агрессия, как ни именуй ее "установлением санитарной зоны", Древние римляне тоже все свой Рим защищали, и вся Римская империя от Гибралтара до Евфрата была одной санитарной зоной для безопасности Рима.

3. Число беженцев из Чечни перевалило за 100 тысяч только в Ингушетии (Общая газета, 7.10.1999). Руслан Аушев заявил: "Чтобы уничтожить нескольких террористов вовсе не обязательно бомбить города и села, откуда эти самые террористы наверняка заранее ушли, и проводить сухопутные операции. ... Мы повторяем 1995 год. Тогда войска шли "клином", а теперь пойдут "свиньей" — вот и вся разница". Характерно использование звериной терминологии в военном языке -- не только врага, но и себя представляют животным, чтобы решиться на убийство.

4. Теленовости 6 октября 1999 г.: вице Валентина Матвиенко приехала в Ингушетию помогать чеченским беженцам. Не стыдясь показывают (и, наверное, даже специально показывают): Матвиенко в толпе беженок, перекрикивая их, упрекает, почему-де они не встали на пути бандитов, почему не предотвратили и т.п. С Матвиенко спрос невелик, она посткоммунистка и психология у нее соответствующая, но ведь и хороший человек слишком часто оказывает помощь, намазывая поверх нее упрек. И не так важно, справедлив упрек или нет (в случае с чеченками — несправедлив, даже если бы чеченцы были бандитами, не их женам вставать у них на пути, да и вообще с бандитами должны бороться соответствующие люди). Важно, что упреки обесценивают помощь и дают право облагодетельствованному не быть благодарным.

5. Для ясности, почему Матвиенко — коммунистка. Янина Соколовская (Известия, 2.10.1999) рассказывает о Шеле Исааковне Полищук, спасшейся из Бабьего Яра, где погибло 468 тысяч евреев, и отмечает: "На Украине действовала установка — кто пошел в Яр, тот слабовольный гражданин, подчинившийся немцам". Кролик имеет право идти в пасть только к своему удаву. "Шуля так и не смогла простить соседку, сдавшую ее полицаям: "Она перед смертью стала очень верующей, все в церковь ходила, просила ее извинить. Но я не сумела". И ханжа скажет, что Полищук будет гореть в аду за то, что не смогла простить, но ведь, простите: мы просим прощения только для проформы или как? Желание попросить прощения так же вменяется в праведность, как желание прелюбодействовать вменяется в грех? Или все-таки нас должен простить человек, чтобы Бог впустил к Себе? Думаю, это тайна, которую важно не упрощать.

6. Путин постановил увеличить оборонный закон на 2000 год в полтора раза (к 110 млрд. рублей добавляется 26 млрд.). (Известия, 7.10.1999). Спрашивается: от кого будем обороняться в следующем году?

7. Максим Соколов (Известия, 7.10.1999) критикует мэра Москвы за "чрезвычайщину" в столице страны, одобряет правозащитников, которые в данном случае правильно выступают, и критикует общество за то, что оно теперь как раз не внимает правозащитникам. Он, правда, подчеркивает, что в 1994 году правозащитники были глубоко не правы, потому что выступали в защиту прав агрессоров против России — чеченцев, тогда была война, когда "и вполне справедливая кампания может быть не свободна от грубого нарушения законов и обычаев войны". И вроде бы приятно видеть, что Соколов стал ратовать за права человека. Только вот что настораживает. Все его рассуждения построены на песке, ведь в 1994 году Россия не воевала с Чечней. Не было законно провозглашенной войны (и не могло быть, ведь Чечню наши генералы — и многие журналисты) считают частью своей необъятной Родины. А значит, не было и оснований нарушать права человека, прикрываясь войной. Именно об этом говорили правозащитники, за что им честь и слава. Об этом они говорят и сейчас. Ведь все действия московских и центральных властей объясняются ими фактическим состоянием войны. Если мы сейчас воюем с Чечней (а мы делаем совершенно то же, что в 1994-м), то ограничения прав человека целесообразны и легитимны не только на фронте, но и в тылу, каковым является Москва. Так что попытка Соколова и рыбку выловить (покритиковать московские власти за беззаконие) и сухим остаться (не покритиковать за беззаконие центральные власти) внутренне противоречива и терпит потому крах. А по сути, конечно, все лучше описывается в терминах Щедрина: премудрый пескарь хвалит щуку, когда та шерстит пескарей в дальнем конце озера, а как до его норки добрались, так завизжал с обидой: я, мол, хороший, и друзья у меня хорошие, что ж ты, щука, путаешь нас с нехорошими пескарями-террористами.

8. Явлинский (Новые известия, 28.9.1999): против наземных операций в Чечне, но не потому что ему жалко чеченцев, ему жалко русских солдат и возможности "непонимания со стороны местного населения действий федерального центра". Ну, непонимания можно не бояться — они уже и сейчас все понимают, в отличие от Явлинского, союзника человека, который уже пытался "разъяснить" Чечню.

9. Руслан Мансуров (Новые Известия, 28.9.1999): руководитель ЦОС ЧК Зданович заявил, что среди организаторов взрывов нет ни одного этнического чеченца. Тем не менее, милиция продолжает изводить чеченцев в Москве. "На действия бандитов столица ответила террором бюрократии". Тут же: 48% граждан России считают, что взрывы организованы боевиками Басаева (ВЦИОМ). Кремль винят 16%, криминальные структуры 25%.

10. Валерий Коновалов (Известия, 29.9.1999): мировая цена на зерно 100-110 долларов, у нас спрос доходит до 120 долл, а при этом в Курске власть принудительно "закупает" зерно по 80 долларов, в Белгородской - по 40 долларов. Во всех зернопроизводящих регионах приняты законы, ограничивающие или вовсе запрещающие вывоз зерна. А что — ведь принимали и законы, ограничивающие в областях свободу совести. Процесс идет по логике насилия и страха. Распад: Кубань не поставила зерно в Башкирию, Башкирия прекратила поставки топлива в Кубань, там разразился бензиновый кризис.

11. 29 сентября премьер Путин заявляет, что войска вошли на территорию Чечни, потому что это территория России, нет никаких границ между Чечней и Россией. А на следующий день, 30-го — что войска вошли на территорию Чечни, чтобы в следующий раз не бомбить "свою территорию". Путин даже сказал "родные дагестанские села". Характерная для чекиста (и вообще для всякого лжущего человека) двойственность языка. Характерно и говорение этого с особо уверенным видом, — а все-таки чувствуется (мужчине, во всяком случае), что нет там никакой уверенности, что все это наносное, нагловатое, с оглядочкой.

12. Анна Политковская (Новая газета, 27.9.1999) возмущена тем, что Дагестан распадается на "административно-клановый", который опирается на русскую армию и празднует победу, организуя идеологические чистки в селах - требуют от нищего сельского Дагестана выдавать "ведьм", каковыми объявляются все, даже те, кто "посмел дать перед московскими телекамерами интервью, идущие вразрез с нынешней идеологией "верхов".

13. Леонид Медведко (доктор ист. наук, эксперт Госдумы) предлагает организовать Движение обманутого большинства России — ДОБРО (Независимая газета, 11.9.1999). И отдельно — Русско-еврейскую партию обманутых (РЕПО). В лидеры предлагает Примакова, или бывшего чекиста генерала Николаева, бывшего коммуниста Подберезкина и пр. Очень легко перейти ту грань, которая отделяет поиск смысла слова через изучение его этимологии от навязывания окружающим смысла, внезапного открывшегося в слове — как тут в слове ДОБРО человек увидел призыв поддержать коммунистов и чекистов в борьбе с другими коммунистами и чекистами, как в слове "Бог" мы склонны видеть какое-то сокращение, репрезентацию нескольких известных нам земных явлений (добра, любви и пр.), а не одно — совершенно неизвестное — явление.

14. Алексей Макурин (Комсомольская правда, 6.9.1999): "Каждый москвич, включая младенцев, должен сейчас иностранным кредиторам 380 долларов. Неужели без этих займов нельзя было обойтись?" Треть доходов Москвы — от общенациональных топливно-энергетических монополий. Он цитирует подвижника Кириенко (а ранее Гайдара) Алексея Улюкаева: "Бюджетное обеспечение в Москве примерно в четыре раза выше, чем по России. Но это не значит, что качество товаров и услуг, которые получают москвичи, в четыре раза выше, чем в других регионах".

15. Юлия Калинина (Московский комсомолец, 11.9.1999): отмечает, что в Дагестан идут наши воевать не так, как в Афганистан или Чечню. Офицеры говорят, что выросло поколение "армейских лошадок". "Они воюют как на работу ходят. Без эмоций". Она призывает ими гордиться — "Выросли наконец и у нас защитники". Но ведь в том-то и дело, что такие бесчувственные солдаты, живущие словно во сне, как и многие из нас, выполнят действительно любой приказ — и сейчас они убивают своих сограждан, и завтра, если пошлют убивать кого-нибудь в Москве — убьют, не моргнув. А Чечню Калинина предлагает просто отпустить с миром, ведь она такая дикарская, с "античными" представлениями о человеке. Всех, кроме себя, они считают варварами. Как будто мы — другие. "Можно ведь не воевать, а отделиться от Чечни ... А можно воевать и, наверное, победить". Так и не научились ничему после Грозного. И она же в том же номере газеты возмущается тем, что погибшего в Чечне солдата Дм. Зенкова мэрия и военкомат Серпухова не могут похоронить с должным почетом — как будто впервые увидела, что за люди нами правят.

16. Виктор Сокирко (Московский комсомолец, 11.9.1999): офицеры в Дагестане "открыто называют войну коммерческой. В разговорах часто упоминаются фамилии то Березовского, то Волошина". Волошин-де встречался во Франции с Басаевым. Они говорят: "Тут нефтью пахнет и политикой, ведь скоро выборы. Значит, о чем-то они договорились. А мы своими жизнями все эти игры прикрываем". Это такой же иррационализм (ведь выстроить логичную картину — что там может Березовский с Басаевым делить), как накануне революции, когда императрицу и Распутина обвиняли в шпионаже. Все сводить к заговору, к отношениям между лидерами, — означает ведь еще и не видеть самих себя, считать себя невидимкой, который ничего не значит, ни на что не влияет. Такой инфантилизм — исполнение подростковых мечтаний о том, как бы стать невидимым и тем получить абсолютную свободу. Вон Бог — невидим и при этом свободен, и мы думаем, что стать богоподобным -- значит стать невидимым. А свобода, напротив, в том, чтобы быть видимым, и свобода Бога и в том, что Он явился нам в Иисусе Христе.

17. Интервью с Борисом Стругацким (Независимая газета, 10.9.1999): считает, что у нас свобода слова. "Для меня свобода слова — это такое состояние общества, когда любой человек всегда может найти то средство массовой информации, которое отражает именно его точку зрения. У демократа есть "Известия" и "Московские новости", у коммуниста есть "Правда", "Завтра". ... Другой свободы слова не бывает и быть не может, да и нет ее нигде, даже в самых наидемократичнейших странах. И я не раз говорил вам, что за эту свободу слова интеллигенция готова прощать власти очень многое". Эге! Значит, не померещилось: ведь этот же человек говорил о желательности диктатуры в России! Но, во-первых, неинтеллигентно и недемократично говорить от имени всей интеллигенции — я, к примеру, интеллигент, но не намерен за свободу слова прощать власти преступления. Во-вторых, свобода слова — нечто другое, а так и при советской власти одни читали "МН", другие "Правду". А для меня и нынешние "Московские новости", и нынешняя "Правда" — газеты одинаково далекие от честности. И для меня свободы слова нет — нет свободы организовать газету, которая бы не была вынуждена подличать перед центральной или московской властями.

Перейти к следующему обзору