Ко входуЯков Кротов. Богочеловвеческая историяПомощь
 

ХРИСТИАНСТВО В ИСТОРИИ

Год издания II

№ 5 (июль-октябрь 1995 г.)

 

Оглавление:

Я.Кротов. Религиозное возрождение: от пуританства 18 в. к православию 20 в.

Журнал "Христианство в России" издается центром "Свет Христов" ежеквартально, публикует эссеистику, обзоры периодической печати, рецензии на поступающие в редакцию книги. Этот выпуск журнала подготовлен при поддержке фонда "MATRA". "Свет Христов" - независимый частный центр по распространению христианского просвещения и взаимопонимания между христианами.

ЭССЕИСТИКА, ИНТЕРВЬЮ, СТАТЬИ, СООБЩЕНИЯ

ЯКОВ КРОТОВ. РЕЛИГИОЗНОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ: ОТ ПУРИТАНСТВА 18 ВЕКА К ПРАВОСЛАВИЮ 20 ВЕКА

Слова "религиозное возрождение" прочно вошли в православный обиход. Состоялось оно или нет? Повторится ли "русское религиозно-философское возрождение" начала 20 века? Между тем, слово "возрождение" как обозначение религиозного всплеска появилось впервые не в православных странах, а во вполне протестантской Америке, в начале 18 века на восточном её побережье. Четверть тысячелетия назад — а та давняя история имеет прямое отношение к сегодняшнему дню.

Пуританская община в массачусетском городке Нортэмптоне была обычной. Настоятелем прихода был Джонатан Эдвардс, унаследовавший приход от отца и деда. Он по четырнадцать часов в день сидел среди своих книг. Как пастор он был обязан навещать прихожан и навещал, но ему было трудно поддерживать хотя бы формально вежливый короткий разговор. Воскресную проповедь он читал, время от времени поглядывая не на прихожан, а на веревку от колокола. Таким же был и приход: деловые прихожане, хорошо знающие катехизис, всецело погружённые в дела и "повседневную жизнь". Были, конечно, среди пуританские общин и повеселее, больше заботившиеся о своей вере, но именно именно здесь, где христиане сжали свою веру и жизнь до рационального ядра, произошёл взрыв.

В 1734 году Эдвардс прочёл проповедь, в которой произнёс неслыханные и дерзкие слова. Не всякий христианин действительно настоящий христианин. Люди пользуются христианскими словами словно фишками. Истинный христиан тот, кто не только разумом уверен в истине христианства, но тот, кто просвещён присутствием Духа Святого. Это просвещение обязательно выражается в пробуждении чувства, в преображении сердца. Христианин должен "не только рационально верить, что Бог велик и славен, у него в сердце должно быть чувство славы Божией, ... чувство восхищения Божией святостью".

Эдвардс сам пережил то, о чём писал: он часами бродил в одиночестве и постепенно ощутил "чувство изумительного величия и благодати Божией, которое я не знал, как выразить ... Я словно видел нежное соединение этих свойств; величия с кротостью, величия нежного, мягкого и святого". Разумеется, Эдвардс стал стремиться выразить это невыразимое чувств, он оглядывался "в поисках чего-то нового, что могло бы оказаться благоприятным для интересов религии".

Оглядываться долго не пришлось: в его собственном приходе началось движение, впоследствии получившее название "возрождение" ("ривайвл") или "пробуждение" ("эвейкенин"). Сперва к нему стали приходить молодёжь, чтобы обсудить то, о чём он говорил в своих проповедях, а вскоре появились и взрослые прихожане, которые вдруг остыли к бизнесу и загорелись чувством веры. Появились горячо кающиеся люди. Каялись прежде всего в самых тяжелых грехах: гордыни и зависти. Разум для людей того времени противостоял телу как чему-то неразумному, и рациональность, сосредоточенность на размышлении означала обязательно неподвижность. Возвращение к чувству означало возвращение к телесному движению, и раскрепощение чувств означало свободу двигаться, говорить, кричать. Поэтому преобразились службы: равнодушные слушатели превратились в жадно внимающих, иногда плачущих, иногда смеющихся людей. Некоторые вскакивали, падали на колени, кричали. Прихожане стали миссионерствовать, чего раньше никогда не было: уже не священникам мирянам, а жена мужу, дети родителям рассказывали о Христе.

Энтузиазм не был равномерен, и Эдвардс скоро построил на этом теорию духовных взлетов и падений, которые чередуются в истории. То Дух Святой изливается на народ Божи ей, то сатана берет верх, извращая благодать. Присутствие сатаны Эдвардс ощущал постоянно, в разгар возрождения. В 1735 году один из прихожан перерезал себе горло; перед этим он часто говорил пастору, что слышит настойчивый шёпот, советующий так поступить. Сатана, решил Эдвардс, недоволен возрождением и стремится победить его, внося в него хаос. Позднее один американский богослов (Эдвин Орр) выразил это ярко: "При любом пробуждении первым просыпается дьявол".

Дьявол радел не только о самоубийствах. В 1739-1742 в Новой Англии прокатилась волна "духовных пробуждений", огромное количество людей обращались к "истинному христианству", отзываясь на проповеди странствующих евангелистов. Вместе с чувством веры пробуждалась и ненависть. Джорд Уайтфилд, проповедуя возрождение в Духе, объявил всех, кто отказывается его слушать, не настоящими христианами. Джеймс Дэвенпорт публично молился об обращении ко Христу пасторов Пресвитерианской Церкви, называя их по именам. Эта сатанинская агрессивность вызывала резкую неприязнь; пресвитерианцы Массачусетса раскололись, и раскол длился 17 лет.

На Эдвардса обрушилась волна критики. Он защищался. В 1741 году издал книгу "Отличительные признаки действия Духа Божия", где объяснял, что в возрождении есть духовное зерно, а есть побочные симптомы, которые нельзя заведомо приписать ни Духу Святому, ни дьяволу. Да, люди часто взвинчивают себя, да, многие заражаются эмоциональным подъемом, они ведут себя необычно, чувства находят телесное выражение в конвульсиях, смехе, слезах, но это не говорит ни за, ни против подлинности их пути. Подлинных признаков подлинности возрождения пять: люди славят Христа, противостоят силам тьмы, ценят Библию и церковное учение, любят Бога и людей. А грязи в возрождении, конечно, много: Эдвардс сравнивал духовное пробуждение с пробуждением природы весной: "Подают голос и птицы, и квакушки".

В 1742 году Эдвардс издал книгу "Размышления о возрождении в Новой Англии", где уже с чистой совестью писал об опасностях движения, которое он уже защитил публично. Опасность была пропастой: гордыня. "Духовная гордыня охотно подозревает других, а смиренный святой подозревает прежде всего себя. ... Он охотно считает других лучше себя и готов надеяться, что другие больше любят и благодарят Бога". Гордец остаётся гордецом и в духовном возрождении: он напыщен и презирает окружающих. А что гордиться признаками возрождения; Эдвардс пришёл к выводу, что никакие внешние признаки не дают гарантий подлинности. Просто Святой Дух должен коснуться сердца. А внешне: человек становится смиреннее, разумнее, добрее. К 1747 году Эдвардс уже с грустью смотрел на возрождение и призывал совместно молиться о том, чтобы исправить ошибки.

Возрождения стали отличительной и постоянной чертой американского (и не только) протестантизма. Впрочем, о "возрождении" достаточно часто стали говорить и среди католиков, и среди православных, хотя имели в виду нечто более абстрактное, а к излишней эмоциональности относились к постоянным подозрением. Внук самого Эдвардса Тимоти Дуайт возглавил духовное пробуждение в Йельском университете, и со временем отличительной чертой студенческой жизни в Штатах стали периодически всплески "пробуждений", энергии которых хватало подчас на несколько десятилетий. Иногда, впрочем, вспышка "возрождения" длится лишь несколько лет и бесследно исчезает.

Эдвардс и многие его последователи считали, что возрождение есть результат обычных для Церкви действий, только выполненных от сердца: молитвы и проповеди. Знаменитый американский проповедник двадцатого века Чарльз Финней добавил к этому набор тактических приёмов, которые сделали проповедь "ревивалистов" куда более активной, и именно в таком виде люди во всём мире (и в России) знакомятся с этим движением. Раздача листовок, буклетов, встречи с местными знаменитостями, реклама, концерты, проповеди на стадионах, рассказы о чудесных исцелениях, демонстрация их, публичные покаяния, — в конце двадцатого века всё это узнала Россия. Да и не только Россия: практичные принципы, сформулированные Финнеем, в невиданном размере воплотил Билли Грэм, на протяжении почти полувека организующий кампании "возрождений" по всему миру.

Возрождений часто боятся, а иногда видят в них и нечто бесовское. В Америке сейчас прославилось возрождение в протестантской общине Торонто, где люди не только хохочут и плачут, но и лают по-собачьи, рычат, падают в конвульсиях. Люди подобрее это оправдывают как проявление смирения, проявление, обязательное не для всех. Некоторые проповедники ревивализма сами борются с этими "отклонениями" как с бесовской одержимостью и устраивают изгнание бесов. Истина, видимо, лежит посередине: конвульсии вызываются не духами смирения или одержимости, а просто самовнушением, опасным, как и всякая стадная глупость, не более, но и не менее сатанинским, чем массовая скупка муки или спичек. Во всяком случае, ясно, что идеальный порядок — удел кладбища, и что слишком многие христианские общины подозрительно похожи на выставку хорошо отделанных гробов, с кистями и глазетом. Может быть, и не хорошо противопоставлять разум и чувства, да век двадцатый и дальше от такого противопоставления, чем восемнадцатый, но хуже всего противопоставлять своё благочестие — чужому.

Православные незаметно для себя усвоили слово "возрождение", изменив его, конечно. Многие православные проповедники, в том числе святые, звали от рационализма к сердечному теплу. Правда, в Православной Церкви (как и в Католической) духовенство и обряд настолько дисциплинируют поведение верующих, что невозможно в храме залаять, и эмоциональная жизнь, если пробуждается, внешне проявится разве что скатившейся по щеке слезинкой. Поэтому ожидать православного "возрождения" как некоего бурного движения не следует. Православие всё же остается частью европейской культуры и понимает слово "возрождение" в духе не Реформации, а первоначального Возрождения, Возрождения Микеланджело и Челлини: обращение к чему-то исконно истинному ради творчества, создания чего-то нового. В этом смысле и в Православии возможно возрождение, да оно уже и было: это плеяда великих православных мыслителей, начиная с Владимира Соловьева, создавшая на основе древней православной традиции новые, небывшие, разнообразные, но православные по духу течения мысли. Пока же происходящее в России является, конечно, не возрождением, но реставрацией, простым восстановлением того, что было. Мы пока удовлетворены прошлым — прошлой реакцией и прошлым свободомыслием. Возрождается союз православия с государством, возрождается и свободная религиозно-философская мысль, и консервативное богословие, и антисемитизм, и экуменизм. Такая реставрация не так плоха, ибо реставрируется не только то, что было мертво уже сто лет назад, но и то, что несёт в себе творческий дух. Но, разумеется, реставрация не может быть бесконечной и уже следующее поколение русских христиан вновь окажется перед угрозой духовного окостенения и вновь ответит возрождением. При всех различиях культур, конфессий, времён одно остаётся общим у русских православных, мечтающих о возрождении, и американских протестантов, рвущихся к "ревайвл": вера в то, что возрождение происходит не по человеческому хотению, а по благодати Духа Святого, приходящего в смиренные сердца.

 
Ко входу в Библиотеку Якова Кротова