Мф. 7, 3. И
что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?
Лк. 6, 41 Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего,
а бревна в твоем глазе не чувствуешь?
Фома 31. Иисус сказал: Сучок в глазе брата твоего ты видишь, бревна же в твоем глазе
ты не видишь. Когда ты вынешь бревно из твоего глаза, тогда ты увидишь, как вынуть
сучок из глаза брата твоего.
№50 по согласованию. Стих предыдущий - последующий. Ср. Мф. 18, 15 о порядке анафемы.
Теория "вытеснения", "проекции", мне кажется, прекрасно объясняет то, что в быту называют эгоизмом и моралью готтентота. Грех именно побуждает переносить на другого собственные недостатки. У себя в глазу чешется - значит, это в глазу ближнего бревно, оно и задело твой глаз. В этом смысле совет Спасителя "вынуть сучок из своего глаза" абсолютно непрактичный, бессмысленный и, с точки зрения психотерапии, имеющий прямо противоположный, не терапевтический эффект: читатель озлобится. К счастью, Иисус не писал, а говорил, и обращался Он при этом к доброжелательно настроенным слушателям, которые ещё не были готовы признать, что у них глазу заноза, но уже были готовы не обращать внимания на бревно в глазу ближнего - во всяком случае, пока с Иисусом разговаривают. Эгоизму тоже хочется пожить в своё удовольствие, а послушать умного человека разве не удовольствие? разве не свидетельство собственного ума? Если я восторгаюсь умным человеком, значит, я умнее этого умного человека, как оценщик умнее бриллианта, который оценивает. Иисус шутит: Он вовсе не думает, будто человек может сам вынуть занозу из своего глаза. Так шутит врач с ребёнком, отвлекая его внимание и готовясь извлечь пуговку из горла. И все "христианское благочестие", "аскетические упражнения" и пр. имеют смысл только как соучастие в этой божественной медицинской шутке.
* Православный миссионер и исповедник Анатолий
Левитин в лагере в 1956-м году так убеждал одного пятидесятника (который первый
начал Левитина убеждать в неправоте православия):
"Вы говорите, что священники у нас недостойны. Вот и выберите
самого, по вашему мнению, недостойного, именно у него исповедуйтесь и причаститесь
Святых Тайн. И будьте в церкви. А дома, в своей личной молитве говорите языками"
(Левитин А. Рук Твоих жар. Иерусалим, 1977. С. 311).
 Это ультра-православное определение православия в его русском изводе. На первое
место выходит смирение - не перед недостоинством другого, а перед своим недостоинством.
Сучок в своём глазу и должен видеться больше бревна в глазу ближнего. Так и Господь,
возможно, под "бревном в своём глазу" имел в виду именно сучок.
Стоит заметить, однако, что сам Левитин отнюдь не следовал принципу "ходи
к недостойнейшему". Да "недостойнейший" и не подпустит к себе,
а если подпустит, так лишь с условием, чтобы никаких не было "языков".
Ведь самые "недостойнейшие" - не любящие водку, а любящие власть. Так
что бревно из своего глаза надо просить вынести не того, у кого больше земной
власти (а то Владимир Ильич прибежит), а Того, Кто умер на вкопанном в землю бревне
с перекладиной.
*
Гораций (65-8 гг. до р.Х.): "Если хочешь, чтобы друг твой горбов у тебя не заметил, сам не смотри на его бородавки".
*
Американские политики назвали "выборы" в России недемократичными.
На пресс-конференции ночью 15.3.4 победитель выборов ответил им, напомнив, как
он выразился, "русскую пословицу" - и предположив, что американцам не
составит труда перевести эту пословицу на английский: мол, видят в глазу другого
сучок, а в своем не замечают бревна. Почти невероятная для человека, подчеркивающего
свое православие, безграмотность: считать русской поговоркой евангельское изречение
(Мф. 7, 3). Впрочем, Иисус вряд ли бы стал настаивать на Своем авторстве. Скорее
всего, Он и сам цитировал пословицу - еврейскую, конечно, не русскую. Бог пришел
в мир не поговорки сочинять, а искупить человеческий грех. В чем этот грех, человек,
сделавший евангельскую поговорку русской, ясно и показал, сказав, что в США проблемы
с выборами куда больше, чем в России - мол, в 2000-м году в Калифорнии очень долго
пересчитывали голоса, чтобы с точностью до одного голоса определить, как все-таки
проголосовали люди. В этом слабость поговорок, вообще образов, символов: они всего
лишь вывеска на магазине, а уж что в магазин завезут, не вывеска решает. Для русского
избираемого "проблема" - это когда результаты выборов оспаривают, перепроверяют,
когда не сразу могут с точностью до единицы эти результаты определить. Для американских
избирателей "проблема" - это когда результаты выборов известны до выборов,
когда и доказанные фальсификации не наказываются по суду. Для рабовладельца "бревно"
- это свобода, для свободного человека "бревно"(которое он вежливо называет
"сучком") - это рабство. Для Иисуса бревно - ханжество, для ханжей проблема
- свобода Иисуса и Его последователей.
У Лк. эта фраза стоит после
выговора тем ученикам, которые строят из себя учителей, у Мф. она относится ко
всем людям вообще (а кто не лезет в учителя?). "Брат" здесь - скорее
"собрат", "товарищ". Есть балийская пословица: "Муравья
в глазу другого видит, а слона в собственном глазу не видит" (Рейлинг), но
Иисус употребляет более реальный образ. Муравей в глаз не заползет, а вот крупинка
- "соринка", "карфос" - попадает. Более того, видимо, имеется
в виду совершенно конкретная ситуация. Люди провеивают пшеницу, и шелуха летит
по ветру (ветер нужен, чтобы веялось хорошо), вот и попадает в глаза ("The
World Jesus Knew", Anne Punton). Более того, именно всякая дрянь легко подхватывается
ветром, а зерно в глаз не попадет. Веяние для многих пророков, в том числе Предтечи,
было образом Страшного суда. Очень хочется порядка и чистоты, чтобы мусор был
отдельно, а плодотворные дебютные идеи отдельно! Иисус не возражает: пожалуйста,
мечтайте, только помните, что все человеческие усилия отделить соринки от бревен
оборачиваются тем, что бревно въезжает в твой собственный глаз.
*
К числу не поверхностных, языковых, а более глубоких (хотя всё же не принципиальных) противоречий можно отнести сосуществование фраз «И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?» (Мф. 7,3) и «Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его» (Мф. 18,15). «Обличи» заканчивается довольно длинной процедуры, заканчивающейся изгнанием из Церкви – «да будет он тебе, как язычник и мытарь». В общем, был собрат по вере, а стал полный Лев Толстой…
Противоречие кажущееся, прежде всего, потому что в первом случае речь идёт о брате, а во втором – о собрате. Мы часто путаем личные отношения и социальные, не чувствуем качественной разницы, которая появляется там, где люди общаются целиком, с участием тела. Брат – телесно близок, собрат – духовно. Вроде бы дух больше тела, а всё же родной брат неизмеримо важнее. Многие Каины запросто убивали Авелей, если это им велели это духовные отцы и собратья по вере, - так их не только не осуждали, а даже награждали. Это было святотатство и безобразие.
В информационном мире, в отличие от архаических обществ, у человека в тысячи раз больше «информационных близких». Каждый день мы получаем информацию о политических деятелях, эстрадных певицах, религиозных лидерах. Информация эта намного подробнее, чем та отрывочная информация, которую мы получаем о родной или о родном сыне. Информационные потоки изменились качественно, а привычки-то у нас остались прежние (и это очень хорошо). В результате к «информационно близким» людям начинают применяться принципы, уместные только между близкими реально, телесно (а родная мать остаётся близкой телесно даже, если она живёт в другой стране и с нею нет никаких контактов). Отсюда и парадокс: к близким людям начинают относиться словно к дальним, а к дальним - словно к близким.
«Не судите» относится именно к близким, реально близким, к тем, о ком Господь в другом месте сказал «враги человеку домашние его». «Птица в своём гнезде не гадит», человек в своём доме не судит. Иначе дом взорвётся. Посадили сына за торговлю наркотиками? Не суди его, навещай его. Отец пьёт? Не наливай и не осуждай. Священник приходской бьёт попадью? Не осуждай, а попадью защищай.
Напротив: можно и нужно судить политических и религиозных лидеров. Судить, конечно, именно как «информационные явления», то есть не рыться в их нижнем белье. Человек - патриарх, так не надо обсуждать, как он кормит птичек и гладит по головке детей, какой он приятный дедушка. Так же не нужно обсуждать, совратил он какую-то девицу или нет. Если, конечно, в данной религиозной организации не избирают лидера с условием, что у него интимная часть тоже в порядке. Любое сообщество вольно устанавливать для себя любые правила. При демократии, к примеру, всегда строже следят за интимной жизнью лидера, чем при самодержавии. Да при самодержавии-то и следить некому, на то оно и «само».
Любопытно, что в Евангелии речь идёт об осуждении «брата» не родного, а, если быть точным, «собрата» по общине. Недостатки родного брата ни с кем обсуждать не следует, даже с единоверцами. Вера не для того, чтобы разлагать семью, а чтобы исцелять семью. К сожалению, исторически очень часто происходило так, что ради высшего разрушали низшее, и начинали «во имя Христово» разрушать отношения с родными. Об этом, к примеру, притча о блудном сыне. Характерно, что её именно прозвали (совершенно ошибочно) притчей о блудном сыне, тогда как это притча о злобном старшем брате. Иисус обсуждает с Петром отношения с собратьями, но не отношения Петра с его тёщей. Тёщу Спаситель исцеляет, о её нравственных качествах при этом ничего не сообщается. Если эта логика верна, то естественно предположить, что, чем ближе христиане между собою - а совместная жизнь в Церкви должна постепенно (очень постепенно!) сближать - тем менее они могут осуждать друг друга. Не говоря уже о том, что, если предписано прощать семьсот сколько-то раз, то бессмысленно даже заводить обсуждения-осуждения - всё равно ведь придётся простить, так зачем тратить силы.
«Не судите» включает в себя «не обольщайтесь», то, что в псалме выражено как «не надейтесь на сынов человеческих». Не надо очаровываться никем, тогда не будет и противоположного эффекта. Ясно, что к родным этот призыв не относится – родными не обольщаются. Их слишком хорошо знают, чтобы боготворить. В силу той же близости, нельзя быть для родного человека судьёй и палачом. Если родной - он в «мёртвой зоне» (так артиллеристы называет пространство поблизости от пушки, куда её снаряд в принципе не может попасть) и осуждён не может быть в принципе. Мать никогда, ни при каких обстоятельствах не осудит сына. Мать Иуды его не могла, не имела права и психологической возможности осудить.
«Мёртвая зона» - мёртвая для осуждения – постоянно расширяется, если человек живёт и любит. Если мы любим, мы впускаем человека в эту интимную («мёртвую») зону и выдаём ему пожизненную индульгенцию. Поэтому те, к примеру, расходящиеся супруги, которые эту индульгенцию не соблюдают, - лучше бы её соблюдали... Любовь может быть лишь вечной. Если любовь исчезла, пусть хотя бы память о ней будет вечной.
Извращение заповеди начинается, когда любят в зависимости от места в иерархии власти. Для таких любовников папа, генсек или патриарх заведомо недоступны для критики, родного же сына они легко и козлом назовут. Нормально иное: так строить жизнь, во всяком случае – семейную, церковную, чтобы не было иерархии власти. Тогда и многие причины для критики отпадут. Конечно, заменить власть любовью не всегда, мягко говоря, возможно. Тогда, как и было сказано, остаётся нечто третье – демократия, которая, по крайней мере, не выдаёт себя ни за власть, ни за любовь. Костыль не выдаёт себя ни за трон, ни за настоящую ногу. Так при демократии и суд – не страшный. Если, конечно, это настоящая демократия.
|
