Ко входуЯков Кротов. Богочеловвеческая историяПомощь

Вислава Шимборска

ТРИ САМЫХ СТРАННЫХ СЛОВА

Когда я произношу слово Будущее,
первый слог отошел уже в прошлое.

Когда я произношу слово Тишина,
я ее уничтожаю.

Когда я произношу слово Ничто,
я творю нечто такое, что вышло из пределов небытия.

Пер. Святослава Свяцкого. Ист.: Новая Польша, №3, 2003, с. 41.

 

КОТ В ПУСТОЙ КВАРТИРЕ

Умереть - так с котом нельзя.

Ибо что же кот будет делать в пустой квартире.

Лезть на стену. Отираться среди мебели.

Ничего как бы не изменилось,

Но все как будто подменили.

Ничего как бы не сдвинуто с места,

Но все не на месте.

И вечерами лампа уж не светит.

На лестнице слышны шаги, но не те.

Рука, что клала рыбу на тарелку,

Тоже не та, другая.

Что-то тут не начинается

В свою обычную пору.

Что-то тут не происходит как должно. Кто-то тут был и был, а потом вдруг исчез, и нет его и нет.

Обследованы все шкафы. Облазаны все полки.

Заглянуто под ковер. Даже вопреки запрету

Разбросаны бумаги. Что тут еще можно сделать?

Только спать и ждать. Но пусть он только вернется,

Пусть только покажется. Уж тут-то он узнает,

Что так с котом нельзя. Надо пойти в его сторону,

Будто совсем не хочется, Потихонечку,

На очень обиженных лапах.

И никаких там прыжков,

Мяуканий поначалу.

Пер. Натальи Астафьевой

 

Умереть — котенку было б в милость:
Что еще осталось для котенка
В опустевшем доме.
Коготки точить и рвать обои.
К мебели ласкаться, — все пустое.
В доме ничего не изменилось,
Но как будто стало все иное;
Ничего не уносили вроде,
А просторно, словно в огороде.
В сумерках уютный свет не льется…

Спит котенок, ушко чуть дрожит:
Все шаги на лестнице — чужие,
И чужие руки положили
В мисочку отваренную рыбку.
В час привычный
С радостной улыбкой
Не подбросил киске
Пробку с ниткой
Давний друг…
Играли и играли,
Только друга вдруг нигде не стало…

Все шкафы исследовал котенок;
Не ленясь смотрел на каждой полке;
Под диван протиснулся — без толку.
Наконец на свой котячий страх
Преступил запрет и стал искать
Друга на столе среди бумаг.
Что осталось? — Ждать: лежать и спать.
Друг уехал.
Друг застрял в гостях.
Друг забыл скучающего киску.
Он вернется с просьбою в глазах
О прощеньи.
Без прыжков, без радости, без писка,
Медленным движением хвоста
Мы простим; и отвернемся к миске.

Пер. Владимира Луцкера

Говорят, он ушёл - умер.
Так с котами не поступают.
Я по дому ходить буду -
Поищу, не здесь ли хозяин.

Почешу я щёки о мебель,
Навострю об косяк когти -
Человек мой, ну где ты, где ты???
Ты, должно быть, ушёл в гости.

Ничего не менялось вроде,
Те же стулья, горшки с цветами -
Но хозяин уже не ходит,
Не включает свет вечерами.

По-другому пахнет в квартире,
И другие - шаги за дверью.
И другими руками рыбу
На тарелку кладут зверю.

По-другому текут сутки,
По-другому скрипит мебель -
Мой хозяин ушёл. Жутко.
Без хозяина я не умею.

Я ищу его неустанно -
По шкафам, под ковром, по полкам.
Нет нигде его, очень странно.
Был бы псом - так завыл бы волком.

Разбросал все бумаги в доме,
По ковру разнёс наполнитель -
Никого мне не надо кроме,
Лишь хозяина мне верните.

Пусть придет поскорей обратно:
Я ему покажу - дружбу!
Я не буду скакать и мявкать -
Так с котом поступать не нужно.

Отверну от него усищи,
И прижму к голове уши...
...Возвращайся, хозяин, слышишь?!
Для меня ты - один. Лучший...

Пер. Анастасии Байздренко

КОЕ-ЧТО О ДУШЕ

Душа бывает по временам.

Ни у кого ее нет непрестанно

и навсегда.

 

День за днем,

год за годом

могут пройти без нее.

 

Порой разве что в восторгах

и детских страхах

заводится на подольше.

Порой разве что в удивленье,

что вот и настала старость.

 

Изредка ассистирует

нам при надсадных занятиях,

таких, как двиганье мебели,

таскание чемоданов

и ходьба в неразношенной обуви.

 

При заполненье анкет

и рубке бифштексов

она берет выходной.

 

На тысячу разговоров

участвует разве в одном,

да и то не всегда,

предпочитая молчание.

 

Когда наше тело болит и болит,

незаметно уходит с дежурства.

 

Привередливая,

не любит видеть нас в толпе,

ей претит наша страсть к превосходству

и деловой крутеж.

 

Печаль и радость

для нее не разные чувства.

Только их сочетанье

держит её при нас.

 

На нее можно рассчитывать,

когда мы ни в чем не уверены,

но до всего любопытны.

 

Из материальных предметов

по нраву часы ей с маятником

и зеркала, что усердствуют,

даже когда в них не смотришь.

 

Не скажет, откуда является

и куда опять подевается,

но явно ждет этих вопросов.

 

Похоже,

что, как и она нам,

мы ей тоже

зачем-то нужны.

 

Пер. Асара Эппеля.

НАТЮРМОРТ С ВОЗДУШНЫМ ШАРИКОМ

Когда умирать я буду,

Мне не нужно воспоминаний:

Лучше пускай вернутся

Все потерянные вещи.

Пусть повалят в окна и двери

Сумочки, зонтики, рукавички,

Чтобы я пожала плечами:

А зачем мне все это нужно?

Гребешки, иголки, булавки,

Роза из промокашки, -

И я наконец-то скажу им:

Мне ничего не жалко.

Где бы ты ни скрывался, ключик,

Поспешай, возвращайся,

Может, еще успеешь меня услышать:

Ржавей, ржавей на здоровье.

И тогда на меня налетит стая удостоверений,

Пропусков и анкет,

И я шепну с умиленьем:

Вот и солнце заходит.

Часики, выпрыгните из речки,

Дайте мне подержать вас в ладони,

И я скажу с укоризной:

Раньше вы не спешили!

Находись поскорее и ты,

Рваный воздушный шарик,

Чтобы я могла от тебя отмахнуться:

"Нету здесь детей, ты никому не нужен".

Выпорхни в раскрытое небо,

Выпорхни в мир широкий,

И тогда кто-нибудь снизу

Крикнет: "Гляньте!" -

И тогда я смогу заплакать.

Пер. Марии Каменкович.

МЕЛОЧИ ЖИЗНИ


Спела Офелия песнь отчаянья.
Осмотрелась, со сцены сбежав:
не помято ли платье нечаянно,
локоны — хорошо ли лежат?

Черные брови, зигзаг страдания,
смыты. И дочь Полония истая
от волос отделяет листики,
пересчитывая старательно.

О, Офелия! Да простит нам Дания:
в небе сгинем на крыльях любовной мании,
на земле уцелеем в любых условиях.
Non omnis moriar от любви.

Пер. Бориса Горобца

 


НЕВИННОСТЬ


Герда, Эрика, а может, Маргарита
на матраце, волосом набитом,
знать о том не знают, потому что
этот факт им вовсе знать не нужно.
Сведений подобных круг
не указан в списке фирменных услуг.

Птицы Эринии — в Греции далекой,
пусть за справедливость там и воюют.
Ни к чему нам здесь всевидящее око.

Бригида, Фредерика, а может, Ирма.
Двадцать два года, три евроязыка.
Работает в отделе экспорта на фирму
изделий из химического волокна.
Экспорт матрацев сближает нации.

Берта, Ульрика, а может, Хильдегарда.
Высока, стройна. Красива? Не слишком.
Но щеки и шея, бюст и бедра
гладки, свежи, оформлены с шиком.

На пляжах Европы резвится, босонога.
Светлые волосы достают колен.
- Было бы недурно подровнять немного, -
модный парикмахер советует ей.

- Короткую стрижку делать жаль,
волосы не станут вновь такими.
-Можете проверить, проверено с другими.

  Пер. Бориса Горобца

 

НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА


Как приветливы сегодня мы друг с другом,
как приятна встреча после стольких лет!

Наши тигры лижут сметану.
Нашим ястребам тошно в небе.
Наши акулы тонут в океане.
Наши волки зевают в открытой клетке.

Наши змеи опали с зигзагов молний.
Растеряли перья наши павлины.
И летучие мыши давно не касаются наших волос.

Замолкнем на полуслове.
Не спасает даже усмешка.
Наши люди разучились говорить.

Пер. Бориса Горобца


УРОК


Кто, что - царь Александр.
Кем, чем - мечом.
Рассек кого, что - гордиев узел.
Не пришло это в голову
Кому, чему - никому.

Из ста советников никто не догадался.
Вот они и прячутся по сей день.
За бороды козлиные и за галстуки
Солдаты их таскают под хохот людей.

Все. К царю коня подвели.
Всколыхнулись перья его султана.
Трубы трубят. Бьют барабаны.
Кто, что - армия всей земли
Из кого, чего - из тысячи солдат с узлами
На кого и на что - на войну пошли.

Пер. Бориса Горобца


КОРОТКИЙ РАЗГОВОР


La Pologne? La Pologne? - там страшно холодно, правда? - спросила меня, с облегченьем вздохнув. Ведь столько стран развелось на свете, что надежнейшая тема беседы - климат.


- О пани! - хотела я ей ответить. - В нашей стране поэты пишут в рукавицах. Не скажу, что их вообще не снимают. Можно и снять, если луна пригреет. В строфах, полных гиканий и свистов, ибо так лишь слышно сквозь вой метели, воспеваем мы пастухов тюленей. Классики роют сосулькой сугробы и разводят топленым снегом чернила. Остальные - декаденты - плачут над судьбой, роняя из глаз ледяные слезы.
Кто захочет топиться, ищет топор, чтоб вырубить прорубь.


- О пани, милая пани! - так хотела бы я ей ответить.
Но забыла, как будет тюлень по-французски. Не ручаюсь за сосульку и прорубь.


- La Pologne? La Pologne? - там страшно холодно, правда?


- Pas du tout!* - отвечаю ей прохладно.

Пер. Бориса Горобца


ПРИТЧА

Рыбаки поймали бутылку. В ней — письмо. В нем такие строки: «Люди, спасите! Я тут. Выброшен океаном я на безлюдный остров. На берегу стою и помощи вашей жду. Скорее ко мне. Я тут!».

- Нет числа. Наверно, уж поздно. Бутылка могла долго плавать, - сказал так первый рыбак.

- И не указано место. И океан не назван, - сказал так второй рыбак.

- И вовсе не слишком поздно. И уж совсем недалеко. Остров тут - везде среди нас, - сказал третий рыбак.

Наступило смущение. Воцарилось молчание. Как обычно, когда выясняется общеизвестный факт.

Пер. Бориса Горобца

Ко входу в Библиотеку Якова Кротова