|
ТРИ САМЫХ СТРАННЫХ СЛОВА
Когда я произношу слово Будущее,
первый слог отошел уже в прошлое.
Когда я произношу слово Тишина,
я ее уничтожаю.
Когда я произношу слово Ничто,
я творю нечто такое, что вышло из пределов небытия.
Пер. Святослава Свяцкого. Ист.: Новая Польша, №3, 2003, с. 41.
КОТ В ПУСТОЙ КВАРТИРЕ
Умереть - так с котом нельзя.
Ибо что же кот будет делать в пустой квартире.
Лезть на стену. Отираться среди мебели.
Ничего как бы не изменилось,
Но все как будто подменили.
Ничего как бы не сдвинуто с места, Но все не на месте. И вечерами лампа уж не светит. На лестнице слышны шаги, но не те.
Рука, что клала рыбу на тарелку,
Тоже не та, другая.
Что-то тут не начинается В свою обычную пору.
Что-то тут не происходит как должно. Кто-то тут был и был, а потом вдруг исчез, и нет его и нет.
Обследованы все шкафы. Облазаны все полки.
Заглянуто под ковер. Даже вопреки запрету
Разбросаны бумаги. Что тут еще можно сделать?
Только спать и ждать. Но пусть он только вернется, Пусть только покажется. Уж тут-то он узнает,
Что так с котом нельзя. Надо пойти в его сторону,
Будто совсем не хочется, Потихонечку,
На очень обиженных лапах. И никаких там прыжков, Мяуканий поначалу.
Пер. Натальи Астафьевой
Умереть — котенку было б в милость:
Что еще осталось для котенка
В опустевшем доме.
Коготки точить и рвать обои.
К мебели ласкаться, — все пустое.
В доме ничего не изменилось,
Но как будто стало все иное;
Ничего не уносили вроде,
А просторно, словно в огороде.
В сумерках уютный свет не льется…
Спит котенок, ушко чуть дрожит:
Все шаги на лестнице — чужие,
И чужие руки положили
В мисочку отваренную рыбку.
В час привычный
С радостной улыбкой
Не подбросил киске
Пробку с ниткой
Давний друг…
Играли и играли,
Только друга вдруг нигде не стало…
Все шкафы исследовал котенок;
Не ленясь смотрел на каждой полке;
Под диван протиснулся — без толку.
Наконец на свой котячий страх
Преступил запрет и стал искать
Друга на столе среди бумаг.
Что осталось? — Ждать: лежать и спать.
Друг уехал.
Друг застрял в гостях.
Друг забыл скучающего киску.
Он вернется с просьбою в глазах
О прощеньи.
Без прыжков, без радости, без писка,
Медленным движением хвоста
Мы простим; и отвернемся к миске.
Пер. Владимира Луцкера
Говорят, он ушёл - умер.
Так с котами не поступают.
Я по дому ходить буду -
Поищу, не здесь ли хозяин.
Почешу я щёки о мебель,
Навострю об косяк когти -
Человек мой, ну где ты, где ты???
Ты, должно быть, ушёл в гости.
Ничего не менялось вроде,
Те же стулья, горшки с цветами -
Но хозяин уже не ходит,
Не включает свет вечерами.
По-другому пахнет в квартире,
И другие - шаги за дверью.
И другими руками рыбу
На тарелку кладут зверю.
По-другому текут сутки,
По-другому скрипит мебель -
Мой хозяин ушёл. Жутко.
Без хозяина я не умею.
Я ищу его неустанно -
По шкафам, под ковром, по полкам.
Нет нигде его, очень странно.
Был бы псом - так завыл бы волком.
Разбросал все бумаги в доме,
По ковру разнёс наполнитель -
Никого мне не надо кроме,
Лишь хозяина мне верните.
Пусть придет поскорей обратно:
Я ему покажу - дружбу!
Я не буду скакать и мявкать -
Так с котом поступать не нужно.
Отверну от него усищи,
И прижму к голове уши...
...Возвращайся, хозяин, слышишь?!
Для меня ты - один. Лучший...
Пер. Анастасии Байздренко
КОЕ-ЧТО О ДУШЕ
Душа бывает по временам.
Ни у кого ее нет непрестанно
и навсегда.
День за днем,
год за годом
могут пройти без нее.
Порой разве что в восторгах
и детских страхах
заводится на подольше.
Порой разве что в удивленье,
что вот и настала старость.
Изредка ассистирует
нам при надсадных занятиях,
таких, как двиганье мебели,
таскание чемоданов
и ходьба в неразношенной обуви.
При заполненье анкет
и рубке бифштексов
она берет выходной.
На тысячу разговоров
участвует разве в одном,
да и то не всегда,
предпочитая молчание.
Когда наше тело болит и болит,
незаметно уходит с дежурства.
Привередливая,
не любит видеть нас в толпе,
ей претит наша страсть к превосходству
и деловой крутеж.
Печаль и радость
для нее не разные чувства.
Только их сочетанье
держит её при нас.
На нее можно рассчитывать,
когда мы ни в чем не уверены,
но до всего любопытны.
Из материальных предметов
по нраву часы ей с маятником
и зеркала, что усердствуют,
даже когда в них не смотришь.
Не скажет, откуда является
и куда опять подевается,
но явно ждет этих вопросов.
Похоже,
что, как и она нам,
мы ей тоже
зачем-то нужны.
Пер. Асара Эппеля.
НАТЮРМОРТ С ВОЗДУШНЫМ ШАРИКОМ
Когда умирать я буду,
Мне не нужно воспоминаний:
Лучше пускай вернутся
Все потерянные вещи.
Пусть повалят в окна и двери
Сумочки, зонтики, рукавички,
Чтобы я пожала плечами:
А зачем мне все это нужно?
Гребешки, иголки, булавки,
Роза из промокашки, -
И я наконец-то скажу им:
Мне ничего не жалко.
Где бы ты ни скрывался, ключик,
Поспешай, возвращайся,
Может, еще успеешь меня услышать:
Ржавей, ржавей на здоровье.
И тогда на меня налетит стая удостоверений,
Пропусков и анкет,
И я шепну с умиленьем:
Вот и солнце заходит.
Часики, выпрыгните из речки,
Дайте мне подержать вас в ладони,
И я скажу с укоризной:
Раньше вы не спешили!
Находись поскорее и ты,
Рваный воздушный шарик,
Чтобы я могла от тебя отмахнуться:
"Нету здесь детей, ты никому не нужен".
Выпорхни в раскрытое небо,
Выпорхни в мир широкий,
И тогда кто-нибудь снизу
Крикнет: "Гляньте!" -
И тогда я смогу заплакать.
Пер. Марии Каменкович.
МЕЛОЧИ ЖИЗНИ
Спела Офелия песнь отчаянья.
Осмотрелась, со сцены сбежав:
не помято ли платье нечаянно,
локоны — хорошо ли лежат?
Черные брови, зигзаг страдания,
смыты. И дочь Полония истая
от волос отделяет листики,
пересчитывая старательно.
О, Офелия! Да простит нам Дания:
в небе сгинем на крыльях любовной мании,
на земле уцелеем в любых условиях.
Non omnis moriar от любви.
Пер. Бориса Горобца
НЕВИННОСТЬ
Герда, Эрика, а может, Маргарита
на матраце, волосом набитом,
знать о том не знают, потому что
этот факт им вовсе знать не нужно.
Сведений подобных круг
не указан в списке фирменных услуг.
Птицы Эринии — в Греции далекой,
пусть за справедливость там и воюют.
Ни к чему нам здесь всевидящее око.
Бригида, Фредерика, а может, Ирма.
Двадцать два года, три евроязыка.
Работает в отделе экспорта на фирму
изделий из химического волокна.
Экспорт матрацев сближает нации.
Берта, Ульрика, а может, Хильдегарда.
Высока, стройна. Красива? Не слишком.
Но щеки и шея, бюст и бедра
гладки, свежи, оформлены с шиком.
На пляжах Европы резвится, босонога.
Светлые волосы достают колен.
- Было бы недурно подровнять немного, -
модный парикмахер советует ей.
- Короткую стрижку делать жаль,
волосы не станут вновь такими.
-Можете проверить, проверено с другими.
Пер. Бориса Горобца
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
Как приветливы сегодня мы друг с другом,
как приятна встреча после стольких лет!
Наши тигры лижут сметану.
Нашим ястребам тошно в небе.
Наши акулы тонут в океане.
Наши волки зевают в открытой клетке.
Наши змеи опали с зигзагов молний.
Растеряли перья наши павлины.
И летучие мыши давно не касаются наших волос.
Замолкнем на полуслове.
Не спасает даже усмешка.
Наши люди разучились говорить.
Пер. Бориса Горобца
УРОК
Кто, что - царь Александр.
Кем, чем - мечом.
Рассек кого, что - гордиев узел.
Не пришло это в голову
Кому, чему - никому.
Из ста советников никто не догадался.
Вот они и прячутся по сей день.
За бороды козлиные и за галстуки
Солдаты их таскают под хохот людей.
Все. К царю коня подвели.
Всколыхнулись перья его султана.
Трубы трубят. Бьют барабаны.
Кто, что - армия всей земли
Из кого, чего - из тысячи солдат с узлами
На кого и на что - на войну пошли.
Пер. Бориса Горобца
КОРОТКИЙ РАЗГОВОР
La Pologne? La Pologne? - там страшно холодно, правда? - спросила меня, с облегченьем
вздохнув. Ведь столько стран развелось на свете, что надежнейшая тема беседы - климат.
- О пани! - хотела я ей ответить. - В нашей стране поэты пишут в рукавицах. Не
скажу, что их вообще не снимают. Можно и снять, если луна пригреет. В строфах,
полных гиканий и свистов, ибо так лишь слышно сквозь вой метели, воспеваем мы пастухов
тюленей. Классики роют сосулькой сугробы и разводят топленым снегом чернила. Остальные
- декаденты - плачут над судьбой, роняя из глаз ледяные слезы.
Кто захочет топиться, ищет топор, чтоб вырубить прорубь.
- О пани, милая пани! - так хотела бы я ей ответить.
Но забыла, как будет тюлень по-французски. Не ручаюсь за сосульку и прорубь.
- La Pologne? La Pologne? - там страшно холодно, правда?
- Pas du tout!* - отвечаю ей прохладно.
Пер. Бориса Горобца
ПРИТЧА
Рыбаки поймали бутылку. В ней — письмо. В нем такие строки: «Люди, спасите! Я
тут. Выброшен океаном я на безлюдный остров. На берегу стою и помощи вашей жду.
Скорее ко мне. Я тут!».
- Нет числа. Наверно, уж поздно. Бутылка могла долго плавать, - сказал так первый
рыбак.
- И не указано место. И океан не назван, - сказал так второй рыбак.
- И вовсе не слишком поздно. И уж совсем недалеко. Остров тут - везде среди нас,
- сказал третий рыбак.
Наступило смущение. Воцарилось молчание. Как обычно, когда выясняется общеизвестный
факт.
Пер. Бориса Горобца
|
