РАННЕХРИСТИАНСКИЕ АПОЛОГЕТЫ II-IV ВЕКОВ
К оглавлению
А. В. Вдовиченко
ЕВСЕВИЙ КЕСАРИЙСКИЙ ПРОТИВ ИЕРОКЛА
«Против Иерокла» Евсевия Кесарийского — ранняя
работа, занимающая скромное место среди сочинений «отца церковной истории» (и
тем более скромное вообще в святоотеческой литературе). Она берет на себя право
произнести окончательное суждение по вопросу, воздвигнутому сочинениями
Филосграта и Иерокла.
Непосредственным оппонентом Евсевия является
Соссиан Иерокл[118],
один из высокопоставленных государственных сановников Римской империи времени
императора Диоклетиана (284 — 305 гг.) и Максимина Дайи (309 — 313 гг.). По
данным документов — как эпиграфических, так и литературных[119], —
можно с некоторой точностью определить время, когда Иерокл занимал четыре
должности: наместника в Пальмире (приблизительно в 297 г.), викария восточных провинций (до 303 г.), наместника в Вифинии (303 — 305 гг.) и префекта в
Египте (310 — 311 гг.). Эти должности позволили ему не только получить
определенное знание о христианских делах, но и иметь к ним некоторую близость.
Во время наиболее ожесточенных гонений на христиан он занимает два очень важных
в империи поста (второе и четвертое назначение), а будучи наместником в
Вифинии, является даже одним из инициаторов гонения.
Благодаря свидетельству Лактаниция[120] можно с точностью установить, что антихристианский памфлет Иерокла под
названием «ФЛа- XfiTTiQ» («Филалит») в двух книгах был
известен в первые годы Диокле- тианова гонения и что, по всей вероятности, он
был написан во время ви- карийства Иерокла на Востоке и обнародован в Никомедии
в 303 году.
Несправедливым и требующим возражений в работе
Иерокла было следующее: обвинение Священного Писания в «лживости» с указанием
на то, что оно в итоге есть противоречие самому себе;[121] нападки
на апостолов и евангелистов, которых Иерокл обвиняет в том, что они «сеют ложь»[122],
будучи «людьми необразованными и несведущими»; обвинение христианского учения в
иррациональности;[123] нападки на Иисуса Христа, которого Иерокл обвинял в разбое;[124] и кроме
того, автор осмелился указать на то, что «Аполлоний (Тианский) совершил столь
же значительные чудеса, и даже более великие»[125], чем
Христос.
Однако Евсевию, по всей видимости, была известна
вторая редакция этой работы. К такому выводу приходит М. Форра (М. Forrat), устанавливая время написания «Против Иерокла»[126].
Существует несколько на первый взгляд противоречивых фактов: Евсевий написал
свой ответ практически сразу по прочтении «Филалита»[127] («Правдолюбца»); общий тон «Против Иерокла» указывает на вполне определенные
успехи христианского учения и даже на его победу[128] (чего
не могло бы быть в 303 г., до гонения, когда положение христиан ухудшилось);[129] во время, которое позволяет установить свидетельство Лактанция, Евсевий
находится в Палестине, но широкое распространение «Филалита», способное
достигнуть Сирии и Палестины, опровергается самими условиями этого
распространения в 303 году («ФгХаХцбец» были прочитаны небольшому кругу
образованных людей). Форра приходит к выводу, что вслед за первой редакцией (303 г., Никомедия), в 311 — 312 годах, в период возобновления гонений, была обнародована вторая
редакция сочинения. Максимин, пытаясь всеми средствами воздействовать на
общественное мнение и одновременно оправдаться в глазах своих коллег,
использовал с этой целью и трактат Иерокла. Две книги, известные Лактанцию
(ФгХаХпбеЦ), для большей убедительной силы были объединены в одну. Тогда Евсевий
и мог познакомиться с этим сочинением, и приблизительно в это время им была
написана работа «Против Иерокла». Таким образом, датировка, которую
устанавливает Т. Бар- нес[130],
вслед за Харнаком[131],
основываясь на том, что в работе Евсевия не существует указаний на личное
участие Иерокла в гонениях (т. е., следовательно, до 303 г.), имеет столько же оснований, сколько и суждение о том, что в 312 году «Правдолюбец» еще не
был написан. Поскольку как в «Против Иерокла» нет указаний на личное участие
автора этого сочинения в преследованиях христиан, так нет указаний на факт
написания «Правдолюбца» и в сочинении Евсевия «Палестинские мученики» (4-й и
5-й гл.), где также упоминается Иерокл[132]. Признание поздней датировки
«Против Иерокла» согласуется также с косвенными указаниями на время,
содержащимися в самом тексте (написание работы сразу после прочтения[133],
общий тон 4-й гл., предполагающий победу христианства, упоминание о том, что
Иероклу поручался «высший и всеобщий суд» — в 4-й и 20-й гл.).
Лучший способ выполнения своей полемической
задачи Евсевий видит в подробном анализе похвального слова Флавия Филосграта
(ок. 160 — 170 — 244 — 249 гг.) «Та ic, t6v Тиауёа 'AjtoXXcbviov» («Похвальное слово Аполлонию Тианскому»), на
которое ссылается Иерокл при сопоставлении Иисуса Христа с языческим мудрецом и
чудотворцем. Кроме популярной «биографии», об Аполлонии, весьма прославившемся
в свое время (вторая половина I века н. э.), имеются и другие свидетельства и
упоминания — неоднозначные, как и его слава. Одна традиция свидетельствует о
нем как о чудотворце, мудреце и философе пифагорейского толка, другая,
количественно явно преобладающая, видит в нем мага и шарлатана. К первой можно
отчасти отнести свидетельство Диона Кассия[134] (в другом месте своей работы
(77, 18, 4) он называет его колдуном и магом), а также свидетельства тех
авторов, на которых ссылается сам Филострат, перечисляя положительные источники
своего сочинения (Дамид Ассирийский, Максим Эгеец[135]). К представителям второй
традиции следует отнести Апулея[136],
Лукиана Само- сатского[137],
Мирагена . Устная и письменная традиция, которую использует Филострат, явно благоволит Аполлонию. В
своем похвальном слове он ставит перед собою задачу оправдать своего героя и
создать образ, желательный по крайней мере императрице Юлии Домне, жене
Септимия Севера, в кружок которой он входил[138]. Филосграт превосходно
справился со своей задачей: биография Аполлония, написанная, по всей видимости,
около 217 года, была весьма популярна, а созданный в ней образ «святого
язычника» пригодился многим языческим авторам, писавшим на философские и
нравственные темы и выступавшим против христиан[139]. Желал
ли сам Филосграт сравнить своего героя с Иисусом Христом? В некоторых чудесах
из сотворенных Аполлонием можно видеть более, чем намеки на евангельские
события[140].
Однако, Филострат ничем иным не обнаруживает своего интереса к христианству[141].
Скорее всего целью — его и Юлии Домны — было представить языческому обществу
идеальный образец религиозного человека, в котором воплотились бы
«реформированное язычество, религиозный синкретизм, устраивающий всех», на
основе неопифагорейской философии, которую исповедовало образованное окружение
императрицы, с оправданием культа солнца[142].
Таким образом, в центре развернувшейся полемики
стоит личность Аполлония Тианского. Но в период ее наибольшего обострения —
время Иерокла и Евсевия — спор идет не об исторической личности, а о факте
литературной истории, который применительно к жизни становился более
действительным, чем сама действительность. Сознавая возможность выбить почву
из-под ног у всех тех, кто видел в Аполлонии некий образец, Евсевий, к концу
своего сочинения забывая даже о самом Иерокле, со всей подробностью разбирает
работу Филострата, благо материал, доставляемый его сочинением, при минимальном
усилии становится саморазоблачающим.
Автор «Против Иерокла» намеренно ограничивает
тему своей работы, рассматривая только сравнение Аполлония с Иисусом Христом[143].
Иерокл не первым прибегал к этому плодотворному для языческой мысли способу
оправдать язычество и одновременно умалить Иисуса Христа. Так, в сочинении
Порфирия «Против христиан» (Ed. A. von Harnack. Berlin, 1916,
fr. 63) содержится указанное сопоставление, но в этом
случае автор не разрабатывает его систематически, а всего лишь упоминает. Сам
факт, однако, свидетельствует о том, что предмет озабоченности Евсевия
представляет собой не частность, а сформировавшийся общий стереотип отношения к
Аполлонию и Иисусу Христу.
Общее содержание «Правдолюбца» в целом
восстанавливается по возражениям и ссылкам Лактанция. Евсевий называет «весьма
бесстыдно похищенными у других авторов» все аргументы Иерокла, за исключением
озаботившего его сравнения[144],
и вовсе не касается их в своей работе, указывая, что Ориген в сочинении «Против
Кельса» «заранее расправился со всем тем, что было или будет кем бы то ни было
сказано на этот счет»[145],
— то есть относительно остальных аргументов. Автор «Против Иерокла» направляет
свое полемическое оружие в одну точку — в прямом смысле ad
hominem, на Аполлония, доказывая, что тот вовсе не философ, не
чудотворец, не мудрец, не божественный и не добродетельный человек, а
нечестивец, шарлатан и колдун, и если и творил чудеса, то с помощью бесов. Это
в некотором смысле ответ на удар тем же ударом, поскольку в своем памфлете сам
Иерокл обвинял в этом же Иисуса Христа. Разумеется, из «Жизни Аполлония»
Евсевий выбирает деяния самые вопиющие и чудеса самые невероятные, так что
читатель, не знакомый с трудом Филосграта, имеет хорошую возможность увериться
в том, что это обширное собрание не слишком затейливых курьезов, смешных
небылиц, философских заблуждений и просто обманов, — и все это заслуга самого
Аполлония и авторов, писавших о нем. Способ ведения спора по отношению к
оппонентам не вполне корректен. Евсевий как будто считает, что чуть ли не все
средства хороши для исполнения его полемической задачи. Помимо подбора—с понятной тенденциозностью — событийного материала,
Евсевий насыщает свою работу ироническими замечаниями, риторическими вопросами,
апелляциями к благоразумным людям; приводит эпизоды, зачастую лишенные
контекстов, — так что в новом сочетании друг с другом они образуют еще большую
несуразность; иногда произвольно комментирует текст Филосграта и уже стоит на
грани, за которой начинается переиначивание и даже перевирание препарируемого
текста[146].
Хотя и нельзя отказать Евсевию в правомерности по крайней мере половины его
замечаний, все же на фоне других христианских полемических сочинений его работа
— в отношении «разборчивости в средствах» — обладает несомненной «ярко
выраженной индивидуальностью». «Против Иерокла» изобилует ссылками на слова
Филосграта fix; <pr|oi, фпоц а также частицами 6f|, 6т)яоо, йра, которые можно сравнить с неким
подмигиванием читателю и перевести в большинстве случаев частицами «дескать»,
«якобы» и др. Заметно, таким образом, что Евсевий более всего озабочен желанием
оставить за собой последнее слово, мало задумываясь о том, какими способами
этого добиться31. К положительной, конструктивной части аргументации
следует отнести лишь четыре последние главы и главы четвертую и шестую,
которые, впрочем, также навряд ли имеют самостоятельную философскую или
богословскую ценность. Таким образом, если говорить об оригинальности, то
работа Евсевия оригинальна в указанном смысле. Даже живая непосредственность
автора едва ли способна придать его сочинению иное значение, кроме только
научного. Однако здесь его самоценным достоинством становится сама
обусловленность конкретными обстоятельствами, которая с большой степенью
подробности передает атмосферу интеллектуальной борьбы и настоящий предмет
озабоченности Евсевия как христианского полемиста в определенный исторический
момент.
Поскольку сочинение Евсевия, как неполное
предложение, заключенное в контекст общего смыслового высказывания, может быть
воспринято только в связи с предыдущим развитием различного рода литературных и
исторических событий, то такая открытость и несамодо- статочносгь его работы
позволяет непосредственно ощутить специфику момента, а также реальную жизнь и
влияние на умонастроения современников сочинений двух языческих авторов
(Филосграт, Иерокл). Чем подробнее устанавливаемая связь, тем более приобретает
работа Евсевия в понимании и значимости.
Сочинение сохранилось в шести манускриптах, три из которых
наиболее ранние — восходят к X — XII векам. Самый древний список был составлен
в начале X века для Арефы Кесарийского (Paris gr. 451).
Editio princeps — Aldini. — Ven., 1501—1502 (вместе с похвальным словом Филострата). На
русский язык переводится впервые, по изданию: Eusebe de
Cesaree Contre Hierocles / Ed. M. Forrat, E. Places //
Sources Chr6tiennes. — 1986. — Na 333.
Ссылки и цитаты из Филострата приводятся по изданию: Philostratus. Vita
Apollonii / Ed. F.Conybeare. — Oxford, 1916; с
привлечением русского перевода: Флавий Филострат. Жизнь
Аполлония Тианского / Рабинович Е. Г. — М.: Наука, 1985.
' Seek О. Hierokles (13) //Real-Encyclopadie der Classischen Alterumswissenschaft. Neue
Bearbeitung, begonnen von W. Kroll. — Bd. УШ. — 1913. — Col. 1477 (далее в ссылках это издание обозначается RE).
[119] Corpus inscriptionum
latinamm. — Ш, 1, 133 (также Ш, 3,6661); Lactanlius. De mort-
ibus persecutorum. 16,4; Institutiones divines. V, 2,12;/. Cantineau. Inscr. Palmyreniennes. —
4Ibid. - V, 2, 13 и 14. м ? Ibid. -V, 2, 17.
9'Eusebe de Cesaree. Contre Hierocles // Sources
Chrttiennes. — 1986. — № 333. — P. 35 — 36.
[127] Евсевий Кесарийский. Против Иерокла. 1.
[129] Евс. Церк. ист. IX, 1
:.: " Barnes T.D. Sossianus Hierocles and the Antecedents... // Harvard Studies in Classical Philology. -,1976.
- № 80. - P. 241.
■''.'•■/М/МтшШ.-Dfc Christologie //Geschichte der Altchristischen
Literatur bis Eusebius. — Bd. Дф1лциф1в04.
- S. 118.
[132] Сочинение Евсевия «Палестинские мученики» написано не ранее 311 г. — см.: QuastenJ. Patrology. — Wash., 1975. — V. Ш. — P. 318. Подобные факты могли бы поставить под вопрос саму
принадлежность этого сочинения Евсевию, однако ни у кого из исследователей его
авторство сомнения не вызывало. Самая ранняя атрибуция — см.: Photius. Bibliotheca. cod. 39.
[133] Евсевий Кесарийский. П.И. 1.
[134] Дион Кассий. Римская история. — 67, 18, 1 — 2.
[135] Conybeare F.C. Philostratus. Vita Apollonii // The Loeb Classical Library. - 1917. - V. I, 3; однако нельзя доверять Филострату в
том, что эти авторы действительно существуют. Так, большинство историков
считают воспоминания Дамида «сфабрикованными» Филостратом, а самого Дамида
личностью вымышленной. См.: Meyer Е. Apollonios von Tyana und die Biographie des
Philostratus // Hermes. —
1917. — № 52. — S. 372; Speyer W. Zum Bild des Apollonios von Tyana bei Heiden... //Jahr. fur Ant.
und Christ — 1974. — No 17.
- S. 17 - 68.
[136] Апулей. Апология, 90. Упоминание не вполне достоверное.
[137] Лукиан из Самосаты. Избранная проза. — М., 1991. — С. 227 — 228.
[139] Даже в XIX в. в России Д. И. Писарев видел в Аполлония идеал общественного деятеля и реформатора, «пытавшегося путем обновления
нравственности и религии оживить умиравшее общество и сделать людей гражданами,
а граждан людьми» (Собр. соч.: В б т. - СПб., 1894. - Т. 2. - С. 1).
[140] Phil. V. А. Ш, 8; IV, 20; IV, 45; VIII, 10 - 12.
[141] Так, Ориген, завершивший свою работу «Против Кельса» в 248 г., не обращает ни малейшего внимания на Филостратову «Жизнь Аполлония Тианского», написанную около 217 г.
[142] Reville J. La religion de Rome sous les Severes. — Paris, 1886. — P. 231.
[146] См., напр., описание женщины, с которой встречается
Аполлоний, у Филосграта (Ш, 3) и у Евсевия (18), а также эпизод перед
выступлением Аполлония на суде, когда отбираются нужные пункты обвинения (V. А.
V, 5 и П. И 38).
31 Такой вывод можно сделать хотя бы из того, что в «Против Иерокла» общий план
работы в его, казалось бы, разработанной части определяется стройной
последовательностью глав и событий у Филострата, а в том, что касается Евсевия,
просматривается скорее хаотичность, чем упорядочивание. Так, например, очень
скоро Евсевий забывает об Иерокле и больше к нему не возвращается.