Яков Кротов. Путешественник по времени. Вспомогательные материалы: 4 век.
РИМСКАЯ ИСТОРИЯ
К оглавлению
КНИГА XXI. (годы 360—361)
1. Август Юлиан празднует в городе Виенне пятилетие своего правления. О том, как он узнал, что Август Констанций скоро умрет. О различных способах узнавать будущее.
2. Август Юлиан в Виенне выдает себя за христианина, ради привлечения на свою сторону народной массы и в праздничный день молится Богу в церкви среди христиан.
3. Царь аламаннов Вадомарий, нарушив договор, опустошает с помощью высланных отрядов границы империи. Убийство комита Либинона и нескольких наших воинов.
4. Август Юлиан, перехватив письмо Вадомария к Августу Констанцию, организовал захват его на пиру. Перебив одних аламаннов, а других приняв в подданство, он заключил с остальными мирный договор.
5. Август Юлиан произносит речь перед своими солдатами и приводит их всех к присяге на свое имя, собираясь начать войну с Августом Констанцием.
6. Август Констанций женится на Фаустине. Он пополняет новыми контингентами свое войско, привлекает на свою сторону дарами царей Армении и Иберии.
7. Август Констанций, находясь тогда в Антиохии, удерживает под своей властью Африку через нотария Гауденция. Перейдя через Евфрат, он направляется с войсками в Эдессу.
8. Август Юлиан, устроив дела в Галлии, направляется к берегу Дуная и посылает вперед части своих сил через Италию и Рэцию.
9. Консулы Тавр и Флоренций, они же префекты претория, первый в Иллирике, второй – в Италии, бегут при приближении Августа Юлиана. Захват магистра конницы Луциллиана, который собирался дать отпор Юлиану. {212}
10. Август Юлиан принимает под свою власть Сирмий, столицу западного Иллирика, вместе с его гарнизоном и посылает в сенат письмо, направленное против Констанция.
11. Два легиона Констанция, которые перешли к Августу Юлиану в Сирмии, будучи посланы им в Галлию, захватывают Аквилею с согласия горожан и запирают ворота перед войсками Юлиана.
12. Осада Аквилеи, ставшей на сторону Констанция. Когда позднее стало известно о смерти Констанция, Аквилея сдалась Юлиану.
13. Сапор отводит домой свои войска, так как предзнаменования говорили против войны. Август Констанций держит в Гиераполе речи перед своими солдатами, собираясь начать поход против Юлиана.
14. Предсказания смерти Августа Констанция.
15. Смерть Августа Констанция в Мобсукренах в Киликии.
16. Хорошие и дурные качества Августа Констанция. {213}
1.
1. В то время как Констанций из-за неудачного хода военных действий, был оттеснен за Евфрат, Юлиан, находившийся в Виенне, проводил дни и ночи за выработкой плана действий на ближайшее будущее. Стараясь, насколько это позволяли скудные средства, поднять свое значение, он, однако, постоянно находился в сомнениях насчет того, следует ли ему достигать всеми способами соглашения с Констанцием, или же самому начать наступательные действия, чтобы внушить ему страх. 2. Тщательно обдумывая это, он боялся и того, и другого: в дружбе Констанций был жесток, а в междоусобных войнах часто имел успех, – то и другое пугало Юлиана. Особенную тревогу вызывала в нем участь его брата Галла, которого погубили его собственная бездеятельность и клятвопреступные и обманные действия некоторых людей. 3. Иногда он чувствовал твердую решимость действовать и считал наиболее безопасным открыто выступить против того, чей образ мыслей он, как умный человек, угадывал по его прежним поступкам и кого он достаточно хорошо знал для того, чтобы не дать завлечь себя в ловушку притворной дружбой. 4. Не придав значения тому, что Констанций написал ему через Леону 480и не признав ни одного из сделанных им назначений за исключением Небридия, он отпраздновал, уже как Август, пятилетие своего правления. 481Теперь он стал появляться в великолепной диадеме, блиставшей драгоценными камнями, тогда как в начале своего принципата надевал простой венец и скорее походил на ксистарха 482в пурпуре, чем на императора. 5. В это время он отправил в Рим останки своей покойной жены Елены 483для погребения вблизи города на Номентанской дороге, где была похоронена также ее сестра Константина, жена Галла. {214}
6. Значение имело еще одно обстоятельство, пробуждавшее в нем желание теперь, когда в Галлии был установлен мир, напасть первому на Констанция, а именно то, что на основании разных примет, разгадывать которые он был мастер, и видений во сне, он предвидел близость его кончины. 7. Так как желающие зла люди приписывают этому ученому и стремящемуся ко всяким знаниям государю преступные способы узнавать будущее, то мне придется дать краткое объяснение того, каким образом мудрый человек может приобрести и этот важный вид знания.
8. Проникающее все элементы (стихии), как тела, вечно прибывающие, духовное начало, обладая всегда и везде живой силой предчувствия, сообщает нам дар непосредственного предвидения на основании тех явлений, которые мы стараемся постигнуть путем разных наук 484А субстанциальные силы (демоны), умилостивление которых производится разными способами, дают смертным вещие слова как бы из никогда не иссякающих родников. Властвует над ними, как полагают, Фемида, 485названная так потому, что она наперед открывает неизменные решения рока, которые по-гречески называются ?????????. Поэтому древние теологи и поместили ее на ложе и престоле Юпитера, знаменующего животворящую силу.
9. Авгурии и ауспиции 486исходят не от птиц, не знающих будущего, – ведь этого не станет утверждать даже самый ограниченный человек, – но бог направляет полет птиц так, что исходящий из клюва звук и быстрое или медленное движение крыльев открывают будущее. Ибо благое божество – потому ли, что люди этого заслуживают, или же потому, что оно сочувствует им, – любит и этими способами открывает им грядущее.
10. Точно так же люди, умеющие исследовать вещие внутренности животных, которые могут открывать несчетное разнообразие изменений, узнают по ним будущее. Эту науку открыл некто Тагет, который, как гласит предание, внезапно появился из недр земных в Этрурии.
11. Открывает грядущее и дух человеческий, когда он находится в состоянии вдохновения и изрекает божественные глаголы. Причина этого в том, что Солнце, мировой разум по определению физиков, источает из себя наши души, как искры, и когда оно сильнее их воспламенит, то делает их способными познавать будущее. Потому-то и сивиллы 487часто говорят о себе, что они пылают, сжигаемые мощным пламенем. Кроме того, много знамений дают случайно раздающиеся голоса, встречающие человека явления, особенно удары грома, молния, а также падающие звезды. {215}
12. Можно было бы вполне и без всяких сомнений полагаться на сны, если бы истолкователи не ошибались в объяснениях. Иногда, как утверждает Аристотель, 488сны вполне достоверны, а именно: когда зрачок крепко спящего человека, не отклоняясь ни в ту, ни в другую сторону, смотрит совершенно прямо. 13. Невежественные простаки иной раз подымают голос и наивно ставят вопрос так: если бы существовало предчувствие и некое знание будущего, то почему тот не знал, что ему предстоит пасть в сражении, а другой, что ему грозит то или иное бедствие. На это достаточно будет дать такой ответ: и грамматик иной раз выразится неправильно, и музыкант возьмет иной раз фальшивую ноту, и врач ошибется в лекарстве, но это не мешает существовать грамматике, музыке, медицине. 14. Прекрасно, как всегда, высказался по этому поводу Туллий (Цицерон): «Знамения будущего даются нам богами. Если кто ошибся в них, то причина погрешности не в богах, а в человеческом толковании»489Но чтобы не утомить читателя этим далеко ушедшим в сторону отступлением, возвращусь к изложению дальнейших событий.
2.
1. Когда однажды в Паризиях Юлиан, будучи еще Цезарем, совершенствовался на поле для упражнений в разных воинских приемах со щитом, выскочило деревянное покрытие, обрамленное кругом, и в руке у него остался один обод; крепко держа его, он продолжал делать приемы. 2. Все присутствующие испугались дурного предзнаменования, но он сказал: «Нечего пугаться: крепко у меня в руке то, что я держал». Потом, когда однажды в Виенне он отошел ко сну совершенно трезвый, в страшный полночный час перед ним во блеске предстало видение, которое изрекло совершенно ясно, хотя он не просыпался, следующие гекзаметры и несколько раз их повторило. Эти стихи внушили ему уверенность, что никакое несчастье не грозит ему в будущем:
«Когда Зевс совершит движение по широкому пределу славного Водолея, а Сатурн пройдет на 25 градусов созвездие Девы, тогда царь Асийской земли Констанций будет у предела жизненного пути, и его постигнет тяжкая горестная смерть».
3. Юлиан не занимался пока никакими изменениями существующего порядка, но с полным спокойствием разбирался во всх текущих делах, стараясь исподволь укрепить свое положение, чтобы возрастание сил шло в соответствии с возвышением его сана. {216} 4. Желая расположить к себе всех без исключения, он притворялся, что привержен к христианскому культу, от которого втайне давно отошел. Он отдавался, – о чем знали немногие посвященные в его секреты, – гаруспицине, 490авгуриям и соблюдал все то, что всегда чтили поклоняющиеся богам. 5. А чтобы сохранить это пока в тайне, в праздник, приходившийся в январе месяце, который христиане зовут Епифании, 491он посетил церковь и вышел из нее лишь по окончании службы.
3.
1. Между тем, когда была уже близка весна, одно неожиданное известие повергло его в печаль и горе. Он узнал, что аламанны, выступив из области Вадомария, откуда после заключения договора нельзя было опасаться никакого нападения, грабят местности, пограничные с Рэцией, и, рассеявшись в грабительских набегах, производят страшные опустошения. 2. Оставить это без внимания значило бы создать опасность возобновления войны. Поэтому Юлиан отправил некоего комита Либинона с кельтами и петулантами, зимовавшими вместе с ним, чтобы тот поступил согласно обстоятельствам на месте. 3. Либинон быстро подошел к городу Санкциону 492Издалека видели его варвары и, желая вступить в битву, укрылись в долинах. Ободрив своих солдат, которые были неравны варварам по численности, но горели желанием сразиться, Либинон без должной осмотрительности напал на германцев и был убит первым, в самом начале боя. Его смерть усилила дерзость варваров, воспламенила римлян желанием отомстить за вождя. Битва была очень упорной, но, подавленные численностью неприятеля, наши были рассеяны, потеряв несколько человек убитыми и ранеными.
4. С этим Вадомарием и его братом Гундомадом, который был так же царем, Констанций как уже было сказано493заключил мир. По смерти Гундомада Констанций, предполагая иметь в лице Вадомария верного союзника и молчаливого и деловитого исполнителя его тайных приказов, возложил на него, если только можно поверить молве, поручение, и писал ему, чтобы он время от времени тревожил, как бы в нарушение мирного договора, пограничные соседние с ним области; имелось при этом в виду воспрепятствовать Юлиану оставить охрану Галлии.
5. Согласно этим, как можно полагать, указаниям, Вадомарий наносил эти и подобные обиды. С ранней юности он был ловок на {217} всякого рода обманы и хитрости, и показал это и впоследствии, когда в звании дукса управлял Финикией 494Но на этот раз он воздержался, будучи уличен одним обстоятельством, а именно: наши форпосты захватили нотария, которого он послал к Констанцию, и при обыске нашли у него письмо Вадомария, в котором тот помимо многого другого писал следующее: «Твоего Цезаря еще не вышколили». А в письмах к Юлиану он титуловал его владыкой, Августом и богом.
4.
1. Такое положение дел заключало в себе большую опасность, и Юлиан видел, что оно может оказаться для него гибельным. Поэтому он сосредоточил на нем все свои мысли. Он задумал силой захватить Вадомария, чтобы тем самым обеспечить безопасность себе и провинциям. Для этого он придумал такой план. 2. Он послал в те пределы нотария Филагрия, бывшего впоследствии комитом Востока, на предусмотрительность которого он полагался на основании прежнего опыта. В числе других поручений, которые тот должен был исполнить по обстоятельствам, он дал ему запечатанное письмо и приказал не открывать и не читать его, прежде чем не встретится лично с Вадомарием по эту сторону Рейна. 3. Филагрий отправился, в путь, как ему было приказано. Когда он находился на месте и был занят различными делами, Вадомарий без малейшей опаски, как будто был глубокий мир, переправился через реку (Рейн) и вел себя так, как будто не знал за собой никакой вины. Встретившись с командиром расквартированных там солдат, он по обычаю обменялся с ним несколькими словами и, чтобы не оставить после своего отъезда ни малейшего подозрения против себя, обещал прийти к нему на обед, на который приглашен был также и Филагрий. 4. Как только последний вошел и увидел царя, он тотчас вспомнил слова императора. Под предлогом спешного и не терпящего отлагательства дела он вернулся на свою квартиру, прочитал письмо, из которого узнал, что он должен сделать, и, вернувшись на обед, занял свое место за столом среди гостей. 5. Когда обед окончился, он схватил Вадомария и приказал командовавшему там офицеру держать его под стражей у знамен. Затем он прочитал подлинный приказ императора и предложил свите Вадомария вернуться домой, так как относительно их не было никаких распоряжений. 6. Царь был препровожден в главную квартиру государя и утратил было всякую надежду на прощение, когда узнал, что его нотарий перехвачен, и стало известно все, о чем он {218} писал Констанцию. Но Юлиан, не упрекнув его ни одним словом, препроводил его в Испанию. Он имел в виду главным образом то, чтобы этот дикий человек, когда ему самому придется уйти из Галлии, не возмутил опять спокойствие провинций, которое стоило ему таких трудов. 7. Юлиан был очень доволен, что ему удалось скорее, чем можно было надеяться, захватить царя, которого он боялся в предвидении предстоящего похода в дальние страны. Теперь, не теряя времени, он решил сделать набег на варваров, которые, как я рассказал, убили в стычке комита Либинона и нескольких солдат. 8. А чтобы слух о его приближении не прогнал их в более отдаленные местности, Юлиан переправился через Рейн глубокой ночью с легким отрядом вспомогательных войск и окружил их, когда они не ожидали ничего подобного. Пока они, проснувшись от лязга вражеского оружия, осматривали свои мечи и стрелы, он быстро их атаковал. Одни были перебиты, других, просивших пощады и предлагавших вернуть добычу, он принял в подданство, а остальным, уцелевшим в схватке и дававшим обещание сохранять полное спокойствие, предоставил мир.
5.
1. Во время этих оживленных военных действий Юлиан не упускал из виду того, какой тяжелый внутренний переворот он вызвал, и вполне правильно понимал, что для внезапных предприятий самое важное условие – это быстрота действий. Поэтому он полагал, что для него будет безопаснее открыто объявить о своем отпадении от Констанция. А так как он не был вполне уверен в верности ему солдат, то, совершив тайно жертву Беллоне, 495созвал трубным сигналом войска на собрание и, встав на каменный помост, очевидно уже с бoльшей уверенностью держал такую речь более громким, чем обычно, голосом.
2. «Давно уже, полагаю, вы, мои благородные товарищи, из-за совершившегося дела столь большой важности, размышляете каждый про себя и хотите узнать о плане действий, в котором должны быть взвешены ожидающие нас события и предупреждены с опасной для нас стороны. Солдату, сроднившемуся со славными деяниями, более подобает слушать, чем говорить, а честному полководцу принимать только такие решения, которые по достоинству можно хвалить и одобрять. Я хочу вам прямо сказать, что я задумал, и прошу вас, выслушайте благосклонно мою краткую речь.
3. Изволением бога небесного я в ранней моей юности вошел в вашу среду. Я прекратил постоянные набеги аламаннов и франков, сокрушил их непрестанную дерзость, открыл общими нашими усилиями для римских войск Рейн и сделал его проходимым во всякое время; против угрожающих слухов и дерзких нашествий мощных {219} народов стоял я недвижимо, опираясь на твердыню вашей храбрости. 4. Галлия – свидетельница трудов, нами понесенных; она, обновленная после стольких бедствий и потерь, столь тяжких и длившихся столь долго, восславит нас перед потомством из века в век. 5. А теперь, когда авторитет вашего суждения и сила обстоятельств вознесли меня до сана Августа, я должен с божьей помощью и при вашей поддержке, если судьба будет благоприятствовать моим начинаниям, увеличить свои задачи, вменяя себе в заслугу признание армии, прославившейся своею верностью долгу и воинской мощью, что в мирное время я проявил умеренность и спокойствие, а в непрестанном ряде войн с целым союзом племен – осмотрительность и осторожность. 6. А чтобы нашим тесным единодушием предупредить несчастные случайности, следуйте моему спасительному, как я думаю, совету, пока общее положение дел соответствует нашим намерениям и нашей воле. Пока иллирийские области не имеют еще усиленной охраны, мы беспрепятственно двинемся вперед и займем Дакию до самых ее границ, а потом примем, смотря по успехам, дальнейший порядок действий. 7. А вы, командиры войска, по обычаю доверяющих своему полководцу воинов, клятвенно обещайте мне прочное согласие и верность; я же, как всегда, буду прилагать самое настойчивое старание, чтобы ни в чем не было необдуманности или небрежения, и на деле докажу каждому, кто бы того ни потребовал, самую щепетильную совестливость в том, что сознательно не предприму и не попытаюсь предпринять ничего кроме того, что будет иметь целью общую пользу. 8. Заклинаю и прошу вас, чтобы никто из вас в порыве возбуждения не доходил до притеснения частных лиц. Знайте, что наши бесчисленные победы над врагом прославили нас в такой же мере, как и неприкосновенность и благосостояние провинций».
9. Эта речь императора, принятая с таким одобрением, точно откровение какого-нибудь оракула, произвела сильное впечатление на собрание; солдаты, жаждущие политических переворотов, в полном единодушии подняли дикий крик, к которому примешивался страшный лязг щитов; они называли Юлиана великим и вознесенным вождем и – что знали на опыте – счастливым покорителем племен и царей. 10. Когда был отдан приказ всем присягнуть на имя Юлиана, солдаты, приблизив мечи к своим шеям, клялись по формуле со страшными заклятиями переносить за него всякие беды до последнего издыхания, если того потребует необходимость; после солдат офицеры и все ближайшие к государю чины клялись ему в верности с подобными религиозными обрядами. 11. Из числа присутствовавших только префект Небридий воспротивился и выказал тем твердость своего характера: он заявил, что никоим образом не может связать себя клятвой против Констанция как человек, обязанный ему частыми и различными благодеяниями. {220} 12. Когда это услышали близко стоявшие солдаты, то страшно возмутились и бросились на него, угрожая ему смертью; но император, к коленям которого тот припал, прикрыл его своим военным плащем. Когда же по возвращении во дворец Небридий приблизился к Юлиану и, пав на землю, молил его протянуть ему руку, чтобы освободить от страха, Юлиан сказал: «Какое же преимущество останется моим друзьям, если ты коснешься моей руки? Уходи отсюда спокойно, куда хочешь». Услышав эти слова, Небридий удалился к себе домой в Тусцию (Этрурию).
13. Принимая эти меры в своих интересах, как требовала того важность дела и зная по опыту, как важно в тревожных положениях опередить своего противника, Юлиан отдал приказ выступить в Паннонию и, двинув армию в поход, бросился навстречу превратностям судьбы.
6.
1. Теперь будет уместно вернуться назад и вкратце рассказать о событиях при дворе и в армии Констанция во время его зимовки в Антиохии, пока описанные события происходили в Галлии. Среди множества чинов высшего ранга были назначены для почетной службы при особе императора во время его пребывания в далекой окраинной области знатнейшие трибуны. 2. На торжественной встрече при возвращении его из Месопотамии Амфилохий, бывший трибун, родом из Пафлагонии, – он служил еще у Константа, и близкие к очевидности подозрения выставляли его виновником обострения раздора между царственными братьями, – позволил себе дерзко выступить, претендуя быть допущенным к участию в этой церемонии. Его узнали и отстранили; поднялся шум, и многие кричали, что этот нахальный изменник недостоин видеть свет солнца. На это Констанций с необычной для него мягкостью сказал: «Перестаньте нападать на человека, который, как я думаю, виноват, но еще не изобличен со всей очевидностью, и помните, что если он действительно виноват, то под моими взорами его накажет укор собственной совести, от которой он не может укрыться». Тогда его оставили в покое. 3. На следующий день на играх в цирке тот самый человек стоял против императора, как обычно. Вдруг поднялся крик в момент начала ожидаемого состязания: сломалась решетка, на которую он опирался как и многие другие. Все упали на землю, ранены были лишь немногие, а он один нашел свою смерть. Оказавшийся как бы провидцем будущего, Констанций торжествовал.
4. Примерно в то же время Констанций женился на Фаустине, 496так как незадолго до этого умерла его жена Евсевия. Братья этой последней, Евсевий и Гипатий, были консулярами. Среди своих {221} современниц Евсевия выделялась красотой и нравственными качествами и при своем высоком положении проявляла гуманность: я имел случай упомянуть, что ее справедливое покровительство спасло Юлиана от преследований и доставило ему звание Цезаря 497
5. В те же дни состоялось назначение Флоренция, который бежал из Галлии, боясь разыгравшегося государственного переворота 498Так как недавно умер Анатолий, префект претория в Иллирике, то на его место был назначен Флоренций, принявший инсигнии 499высшей магистратуры (консульства) одновременно с Тавром, префектом претория в Италии.
6. Беспрепятственно шли между тем приготовления как к внешней, так и к внутренней войне: увеличивали количество конных легионов и вместе с тем укомплектовывали легионы привлекаемыми из провинций новобранцами; люди всех классов и всех профессий подвергались всяким поборам: все были обязаны доставлять одежду, оружие и орудия, а также золото и серебро, запасы различного провианта и транспортные средства всякого рода. 7. И так как со стороны персидского царя, который прекратил военные действия только из-за тягот зимнего времени, опасались с наступлением весны грозного нападения, то были отправлены к царям и сатрапам за Тигром послы с богатыми дарами, чтобы расположить их в нашу пользу и убедить их не замышлять против нас никакого коварства и вероломства. 8. А прежде всего старались купить великолепными одеждами и разнообразными дарами Арсака и Мерибона, царей Армении и Иверии 500которые могли причинить вред римскому делу, если бы при тогдашних сомнительных обстоятельствах переметнулись на сторону персов. 9. Среди этих тревожных обстоятельств умер префект Гермоген и на его место был назначен Гельпидий родом из Пафлагонии. Это был человек весьма непримечательный и не речистый, но прямой по характеру, неспособный пролить чужую кровь и склонный к состраданию до такой степени, что когда однажды в его присутствии Констанций приказал подвергнуть пытке одного невиновного, он совершенно спокойно стал просить снять с него сан и поручить другим, более сильным, людям вести это дело согласно желанию государя.
7.
Трудное положение дел смущало Констанция, и он долго колебался, обратиться ли ему против Юлиана и направиться в далекие {222} страны, или сражаться с парфянами (персами), готовыми уже, как они грозились, перейти через Евфрат. Наконец, после многократных совещаний с командирами армии, он склонился к тому, чтобы, окончив ближайшую войну или, по крайней мере, ослабив ее грозу и не оставляя в тылу у себя никого, кто бы мог внушать страх, совершить поход через Иллирик и Италию и захватить, как он думал, Юлиана во время первых сборов, как затравленного на охоте зверя. Так он выражался иной раз о нем, желая успокоить своих людей. 2. Но, чтобы не пребывать в бездействии и не вызвать впечатления, будто он совершенно лишил своего внимания войну на одной стороне, он повсюду распространял ужас своего прибытия и, опасаясь, как бы в его отсутствие не подверглась нашествию Африка, провинция, обладание которой предоставляло большие удобства для государей при всяких случайностях, 501он распустил слух о своем выступлении из восточных областей. На самом же деле он лишь послал в Африку морем Гауденция, того самого, о котором я раньше упоминал, что он был некоторое время приставлен в Галлии к Юлиану, чтобы следить за его поведением 5023. Констанций имел два основания полагаться на ревностную исполнительность с его стороны: во-первых, то, что Гауденций боялся противной партии, как ее обидчик, и, во-вторых, то, что он, конечно, не упустит этого удобного случая угодить Констанцию, в окончательной победе которого он был убежден, как в ту пору решительно все вообще питали в том полную уверенность. 4. Когда Гауденций явился в Африку, то, в соответствии с поручением государя, письменно сообщил комиту Крециону и остальным командирам войск о положении дел, стал собирать отовсюду лучших солдат, перевел из обоих Мавританий 503легкую кавалерию и учредил самую тщательную охрану побережья против Аквитании и Италии. 5. Эти предупредительные меры увенчались для Констанция желательным результатом: пока он оставался в живых, никто из противников не высадился в тех местах, хотя сицилийский берег от Лилибея до Пахина занимали значительные военные силы, готовые переправиться при первой возможности.
6. Когда Констанций устроил сообразно с обстоятельствами и своими желаниями эти менее важные дела, он получил устные и письменные донесения от начальников войск о том, что персидская армия сосредоточена в одном пункте и направляется уже под начальством своего надменного царя к берегам Тигра; неизвестно было лишь то, в каком именно месте она намерена осуществить вторжение. 7. Встревоженный этими известиями Констанций, чтобы {223} иметь возможность, находясь поблизости, отражать грозившие со стороны персов предприятия, с возможной поспешностью покинул зимние квартиры, стянул отовсюду конницу и лучшие силы пехоты, на которые мог полагаться, перешел через Евфрат близ Каперсаны504по наводному мосту и направился в богатую всякими запасами и хорошо укрепленную Эдессу 505Там он выжидал некоторое время, пока лазутчики и перебежчики не дадут знать о движении во вражеском лагере.
8.
1. Между тем Юлиан, приняв меры, о которых я раньше рассказывал, и собираясь выступить из Равраков, назначил префектом Саллюстия и послал его в Галлию. На место Небридия он поставил Германиана, Невитту сделал магистром оружия, так как боялся старого предателя Гумоария. Этот последний, как он слышал, будучи командиром скутариев, тайно устроил предательство своего государя Ветераниона506. Иовия, о котором было упомянуто в повествовании о Магненции 507он сделал квестором. Мамертину поручил управление финансами, Дагалайфа сделал командиром доместиков, а многим, чьи заслуги были ему известны, и на кого он мог положиться, предоставил по своему усмотрению военные командования. 2. Собираясь двинуться через Марциевы леса 508и пройти по дорогам, шедшим по берегам реки Истр, он пребывал в нерешительности при быстром ходе событий. Его пугала мысль, как бы немногочисленность шедших с ним сил не вызвала к нему презрения и не пришлось бы ему встретить сопротивление больших масс. 3. Чтобы предупредить это, он принял разумное решение разделить свои войска: одну часть под командой Иовина и Иовия он послал форсированным маршем в Италию по обычной дороге; другая, под командой магистра конницы Невитты, должна была двинуться через середину Рэции. Таким образом его войска, рассыпавшись по разным местам, должны были вызвать представление о несметном числе и повсюду распространить страх и ужас. И Александр Великий, и многие опытные вожди после него так, именно и поступали по требованию обстоятельств. 4. Тем не менее он отдал приказ командирам, когда они выступят в поход, идти с большой осторожностью, как если бы предстояла скорая встреча с {224} неприятелем, велел ставить ночные дозоры и патрули, чтобы не подвергнуться неожиданному нападению врага.
9.
1. Распорядившись обо всех этих делах надлежащим, как представлялось, образом, Юлиан смело двинул вперед свою армию, тем способом передвижения, который он не раз применял с полным успехом в походах через земли варваров. 2. Когда он дошел до места, где река стала судоходной, он посадил войска на лодки, которых, по счастливой случайности, оказалось много, и стал спускаться вниз по течению. Ему удалось остаться незамеченным, так как он мог обходить города и крепости: будучи очень нетребователен, он не нуждался в изысканной пище, вполне довольствуясь самой простой едой в умеренном количестве. В своем поведении он воплощал в жизнь прекрасное слово древнего царя Кира. Когда Кир зашел к одному человеку и тот спросил его, что приготовить для него на обед, царь просил дать ему только хлеба, так как он надеется пообедать у ручья. 3. Молва, которая, по слову поэта 509тысячью своих языков удивительно преувеличивает события, разносила по всему Иллирику весть о том, что Юлиан после побед, одержанных над множеством царей и народов, наступает с огромной: армией в гордом сознании своих успехов. 4. Этот слух поверг в ужас Тавра, префекта претория, и он заблаговременно уехал, как будто приходилось бежать от нашествия внешнего врага. Меняя с возможной поспешностью лошадей на почтовых станциях, он переехал через Юлиевы Альпы и увез с собою также префекта Флоренция. 5. Военными силами в той местности командовал тогда комит Луциллиан, имевший свою ставку в Сирмии 510Лишь только до него дошли первые слухи о движении Юлиана, он немедленно стянул войска, которые можно было наскоро собрать с их стоянок, и намеревался оказать сопротивление, когда тот появится. 6. Но Юлиан, спешивший к своей цели с быстротой факела или пылающего брандера, лишь только дошел до Бононии, находящейся в 19 милях от Сирмия, под покровом темной ночи, – луна была сильно на ущербе, – неожиданно вышел на берег и немедленно послал Дагалайфа с легким отрядом, чтобы тот вызвал к нему Луциллиана или привел его силой, если тот будет противиться. 7. Луциллиан в этот момент спал в постели. Будучи разбужен грозным шумом и увидев вокруг себя незнакомые лица, он понял, {225} в чем дело, и из страха перед именем императора поневоле повиновался приказанию. По чужому приказу он, незадолго перед тем гордый и суровый магистр конницы, был посажен на первого попавшегося коня и как самый простой пленник доставлен к государю, едва будучи в состоянии собрать свои мысли от страха. 8. Но когда он предстал перед Юлианом и заметил, что император предлагает ему поцеловать пурпур, то, овладев собой, смело сказал Юлиану: «Неосторожно, государь, и необдуманно вступил ты в чужую область с такими малыми силами». Горько улыбнувшись, Юлиан отвечал на это: «Эти мудрые речи ты сохрани для Констанция. Я протянул тебе отличие императорского величества не для того, чтобы просить у тебя совета, а чтобы положить конец твоему смущению».
10.
1. Когда Луциллиан был таким образом устранен, Юлиан, полагая, что не следует ничего затягивать и задерживать, и будучи по своему характеру смел и решителен, быстро двинулся к Сирмию, который, как он предполагал, готов был ему сдаться. Когда он приближался к обширным и широко раскинувшимся предместиям этого города, солдаты и люди всякого звания огромной толпой встретили его с факелами и гирляндами цветов и, с радостными криками называя его Августом и владыкой, проводили во дворец. 2. Обрадованный этим успехом и таким предзнаменованием, он стал еще больше надеяться на будущее, полагая, что по примеру многолюдной и славной метрополии его примут и в прочих городах, как счастливую звезду. Он устроил на следующий день конное состязание к великой радости народа, а на рассвете следующего дня, не допуская излишней траты времени, двинулся вперед по государственной дороге, занял без малейшего сопротивления своим гарнизоном Сукки и поручил охрану этого прохода Невитте, как человеку испытанной верности. Своевременно будет описать здесь природу этого места 511
3. Сближающиеся между собой высоты хребтов Гема 512и Родопы, из которых первый начинается от берегов Истра, а другой – {226} от левого берега реки Аксия513сходятся крутыми склонами в теснину и отделяют Иллирик от Фракии. С этой стороны за ними лежит Средиземная Дакия 514и город Сардика 515а к югу Фракии и Филиппополь. Оба эти города большие и весьма важные. Сама природа как бы предназначила подчинение окрестных племен власти Рима, дав проходу как бы намеренно такой вид: прежде он был лишь узкой расщелиной и лишь позднее, с возрастанием римской власти и могущества, стал доступен для колесного движения; а когда по нему закрывали доступ, то удавалось отражать натиск великих полководцев и целых народов. 4. Обращенная к Иллирику сторона не имеет крутых подъемов, и восхождение здесь не представляет больших затруднений. Но со стороны Фракии горы обрываются в крутых стремнинах, и подъем здесь по обрывающимся тропинкам крайне затруднителен даже тогда, когда никто не препятствует движению. У подошвы этих горных масс с обеих сторон простираются широко раскинувшиеся равнины; верхняя из них тянется до Юлиевых Альп; нижняя до такой степени отлога, что не представляет никакого препятствия для заселения вплоть до самого Боспорского пролива 516
5. Устроив все дела, как подобало при таких серьезных обстоятельствах, и оставив в Сукках магистра конницы (Невитту), император возвратился в Нэсс 517богатый город, чтобы там беспрепятственно распорядиться всеми делами соответственно своим интересам. 6. Он вызвал туда историка Виктора518, которого встретил в Сирмии, назначил его консуляром Второй Паннонии и почтил бронзовой статуей этого человека, достойного зависти за свой разумный образ мыслей – много позднее он был префектом города Рима 5197. Становясь все увереннее в себе и понимая, что никакой мир с Констанцием для него невозможен, Юлиан послал в сенат резкую обличительную речь против него, в которой поносил его и расписывал его недостатки. Когда Тертулл, бывший в ту пору префектом города, читал ее в курии, высшая знать выразила свое благородство верным и благожелательным отношением к императору: раздался общий единодушный возглас: «Просим уважения к тому, кто тебя возвысил». {227}
8. Тогда же Юлиан потревожил память Константина, обличая в нем любителя новшеств и разрушителя старых законов и древних обычаев. Он ставил ему в вину то, что тот впервые стал возвышать варваров до консульских фасцев и трабеи 520Это было неразумно и легкомысленно, так как он сам вместо того, чтобы избегать того, на что так резко нападал, вскоре присоединил в консулате к Мамертину Невитту 521Этот человек не мог равняться ни по роду, ни по опытности в делах, ни по славе с теми, кому Константин придавал консульское достоинство, и был, напротив, невоспитан и грубоват и – что еще возмутительнее – злоупотреблял своим высоким саном для совершения разных жестокостей.
11.
1. Пока Юлиан был занят такими мыслями и находился в тревожном ожидании исхода своего важного и серьезного предприятия, его поразило страшное и неожиданное известие, указывавшее на существование дерзких замыслов у некоторых лиц, которые угрожали задержать его в пылком стремлении вперед, если бы ему не удалось своей бдительностью ослабить их, прежде чем они окрепнут. Я расскажу об этом вкратце.
2. Юлиан направил в Галлию два легиона Констанция, которые он застал в Сирмии, вместе с когортой стрелков. Имея основания опасаться за их верность, он послал их под предлогом настоятельной необходимости. Люди двинулись в путь лениво, и в страхе перед огромным расстоянием и постоянными военными действиями против диких германцев, стали замышлять бунт; зачинщиком и подстрекателем был Нигрин, трибун турмы всадников, родом из Месопотамии. В секретных разговорах дело было подготовлено и окрепло в глубокой тайне; а когда отряд пришел в Аквилею, город значительный по своему положению и средствам, окруженный крепкими стенами, то внезапно заперты были с враждебными намерениями городские ворота. Мятежное настроение поддержала городская чернь, у которой Констанций пользовался в ту пору расположением. 3. Заняв подходы и оснастив оружием башни и бойницы, бунтовщики готовили все нужное для предстоявшей борьбы, а пока предавались на свободе всякому распутству. Этим столь дерзким поступком они возбуждали население Италии встать на сторону Констанция, о смерти которого еще не было известно. {228}
12.
1. Известие об этом бунте Юлиан получил во время своего пребывания в Нэссе, когда в тылу не предвиделось никакой опасности. Ему приходилось и читать и слышать, что город Аквилея, хотя и подвергался несколько раз осаде, никогда однако не был ни взят силой, ни сдан. Поэтому, пока еще дело не разыгралось серьезнее, он всячески спешил склонить город на свою сторону хитростью и разными способами лести.
2. Он приказал Иовину, магистру конницы, который переходил через Альпы и вступил уже в Норик, вернуться назад и принять все меры к тому, чтобы устранить возгоревшуюся опасность. А чтобы не оказалось недостатка в силах, он приказал задерживать всех проходивших через Нэсс солдат, принадлежали ли они к императорской гвардии или армии, чтобы они по мере сил оказывали помощь.
3. Отдав такие распоряжения, он получил вскоре известие о смерти Констанция и, быстро проехав через Фракию, вступил в Константинополь. Зная на основании неоднократного опыта, что осада Аквилеи не столь опасна, сколь медленна, он поручил это дело Иммону с другими комитами отозвав оттуда Иовина, на которого он собирался возложить другие, более важные и настоятельные предприятия.
4. Аквилея была окружена двойным кольцом осаждающих. По единодушному решению вождей признано было уместным склонять защитников к сдаче то угрожающими заявлениями, то льстивыми словами. Много было разговоров с той и с другой стороны, но ожесточение страшно возрастало, и ни к чему не приводившие переговоры были прерваны. 5. И так как ничего уже не предвиделось, кроме боя, то обе стороны, подкрепив себя пищей и сном, на рассвете, ожесточившись на взаимную погибель, при трубных сигналах ринулись друг на друга с громкими криками, демонстрируя скорее необузданность, чем обдуманный образ действий, б. Осаждающие, двигая перед собой осадные щиты и густо сплетенные фашины, выступали медленно и осторожно с тем, чтобы попытаться подкопать множеством железных инструментов основания стен; многие несли лестницы соответствующей стенам вышины. Они уже были у самых стен, но тут одних смяли скатившиеся отвесно камни, других пронзили свистящие дротики. Дрогнули передние и в своем отступлении увлекли назад всех остальных, у которых пропал боевой задор перед опасностью такой же участи. 7. Эта первая стычка подняла боевой дух осажденных. Уверившись, что дальше дело пойдет еще лучше и не размышляя уже о дальнейшем, они укрепились в своем настроении: поставили орудия на удобных местах, тщательно несли караульную службу и принимали прочие меры для охраны. 8. Со своей стороны осаждающие, хотя испы-{229}тывали страх перед опасностями, стыдились, однако, показаться неумелыми и бездеятельными; а так как приступ давал мало шансов на успех, то они обратились к помощи осадных орудий. Нигде однако не оказывалось удобного места, чтобы придвинуть таран, соорудить машины или подойти с подкопами, а недалеко от города протекала речка Натисон 522и вот они задумали план, достойный удивления наряду с древними военными хитростями. 9. Поспешно соорудили они деревянные башни, поднимавшиеся выше зубцов стен, и поместили их на связанные вместе три лодки. Выстроившиеся на башнях вооруженные люди, дружно сплотившись, старались общими усилиями столкнуть со стены защитников, а ниже них стоявшие легковооруженные, выйдя из внутренних помещений башен и перекинув заранее заготовленные мостки, спешили вместе перейти на стену. Пока над ними стоящие перекидывались бы с защитниками метательным оружием и камнями, перешедшие по мосткам без всякой помехи могли бы разломать часть стены и открыть тем доступ внутрь города.... 10.... Эта хитрая выдумка не увенчалась успехом. Маллеолы, облитые смолою, обвязанные камышом, тростником и различным горючим материалом, осыпали башни при их приближении, и вскоре их охватил огонь. Стоявшие на верхней площадке люди пришли в замешательство, под их тяжестью башни потеряли равновесие и упали в реку, а некоторые из воинов погибли на верхнем ярусе от выстрелов из орудий. 11. Пешие солдаты после гибели товарищей на судах, лишившись их помощи, были раздавлены огромными камнями, спаслись из них лишь немногие, успевшие бежать из самой пасти смерти по трудной дороге. Сражение затянулось до вечера; наконец дан был отбой, и обе стороны, разойдясь, провели остаток дня в различном настроении. 12. Скорбные крики осаждавших, которые горевали о смерти своих товарищей, увеличивали надежды осажденных на победу, хотя и они оплакивали потерю нескольких своих. Ожесточение осаждавших, однако, не ослабло. Ночь целиком отведена была на восстановление сил пищей и сном, а на рассвете по сигналу труб завязалась вновь битва. 13. Одни подняв щиты над головой, чтобы вступить в бой, другие, неся как прежде, на плечах лестницы, стремительно шли вперед, подставляя грудь под выстрелы; третьи принялись ломать железные запоры ворот, но на них падали огненные стрелы, или они находили смерть под низвергаемыми камнями. Некоторые, исполнившись отваги, пытались перейти через ров; но их опрокидывал натиск неприятеля, выходившего незаметно через боковые ворота, и одни {230} падали в бою, а другие отступали израненные. Неприятель имел возможность отходить к крепостной стене, а сложенный впереди нас из дерна вал позволял, не подвергаясь опасности, организовывать засаду. 14. Осажденные, не имевшие кроме стен никакой поддержки со стороны, превосходили своих противников закалкой и боевым опытом. Лучшие люди из армии осаждавших, с трудом вынося задержку, составили отборный отряд, обходили все предместья и тщательно разыскивали место, где бы можно было открыть доступ в крепость штурмом или при помощи осадных орудий. 15. Но так как обнаружились неодолимые препятствия, то осада продолжалась уже с меньшим рвением. Оставлены были караулы и сторожевые посты, а солдаты опустошали соседние поля, запасались всем в изобилии, не обделяя при этом и своих однополчан. Чрезмерное пищевое довольствие и пьянство ослабляли их энергию.
16. Узнав об этом из донесения Иммона и его товарищей, Юлиан, который все еще находился на зимней стоянке в Константинополе, искал подходящий способ поправить дело и немедленно отправил в Аквилею магистра пехоты Агилона 523имевшего в ту пору большую известность, чтобы появление столь почтенного человека и принесенное им известие о смерти Констанция положило конец осаде.
17. Осада между тем продолжалась, и осаждающие, видя бесплодность своих усилий, решили вынудить к сдаче столь яростно оборонявшийся гарнизон жаждой. Они отрезали водопроводы, но это только еще больше ожесточило сопротивление осажденных. Тогда они отвели с великим трудом реку. Не помогло и это: когда сократились способы снабжения водой, осажденные, которых загнало в заключение собственное неразумие, кое-как обходились водой из колодцев.
Так обстояло дело, когда явился по приказу Юлиана Агилон. Под густым прикрытием щитов он смело подъехал к стенам города. В обстоятельном и правдивом рассказе он сообщил осажденным о смерти Констанция и утверждении власти Юлиана; но те разразились в ответ бранью, принимая его слова за ложь. И никто не поверил его рассказу о событиях, пока он, оговорив свою безопасность, не поднялся на бойницу один и там, дав клятвенное заверение в правдивости своих слов, не повторил своего сообщения. 19. Тогда открылись ворота и после долгих бедствий все высыпали за стены и радостно приняли вождя-миротворца. Стараясь оправдаться в его глазах, они выдали Нигрина как зачинщика безумного начинания и нескольких других и требовали, чтобы их казнью искуплены {231} были измена государю и бедствия города. 20. Несколько дней спустя, после тщательного расследования, произведенного тогдашним префектом претория Мамертином, Нигрин, как главный виновник бунта, был сожжен живым. А после него были казнены члены городского совета Ромул и Сабостий, уличенные в том, что они, не заботясь об опасных последствиях, поддерживали бунт. Все же прочие, кого необходимость, а не собственная воля вела на бой, остались без наказания. Такое решение принял император, склонный к милосердию и снисхождению, справедливо взвесив все обстоятельства дела. 21. Но это случилось уже потом. Когда же Юлиан был еще в Нэссе, его угнетали тяжкие заботы, и он видел опасность с двух сторон. Во-первых, он боялся того, чтобы внезапное восстание солдат в Аквилее не повело к захвату проходов в Юлиевых Альпах и не лишило его провинций и тех средств, которые он оттуда ожидал со дня на день. 22. Во-вторых, его очень смущали военные силы Востока, так как до него дошло известие, что расквартированные во Фракии солдаты были поспешно созваны, чтобы действовать против его внезапного нападения, и что под командой комита Марциана они уже подходят к местностям, близким к Суккам. В соответствии с надвигавшейся грозой он проявлял живую деятельность и успешно стягивал закаленные в боевых трудах иллирийские войска, которые были готовы примкнуть в бранных состязаниях к воинственному вождю. 23. В это трудное время он, однако, не оставлял без внимания интересы частных лиц, выслушивал запутанные дела, особенно муниципальных властей. В отношении к последним он проявлял особенное благоволение и в обход закона предоставлял многим из них государственные должности 52424. В Нэсс прибыли на обратном пути с Востока видные сенаторы Симмах 525и Максим, которые были отправлены римской знатью послами к Констанцию, и возвращались назад. Юлиан устроил им почетный прием и в обход первого из них назначил Максима префектом Вечного города на смену Тертуллу. Он хотел этим сделать приятное Руфину Волькацию, так как знал, что Максим был сыном сестры Руфина. В правление Максима продовольственное снабжение в Риме было в блестящем состоянии, и прекратились постоянно раздававшиеся жалобы народа. 25. Чтобы обезопасить себя в этом тревожном положении и поддержать доверие подданных, Юлиан назначил консулом Мамертина, префекта пре-{232}тория в Иллирике, а с ним вместе – Невитту, хотя сам же недавно поносил Константина, как первого виновника позорного возвышения варварской челяди.
13.
1. Пока Юлиан, живя между страхом и надеждой, расширял круг своих дел, Констанций, находившийся в Эдессе, получал противоречивые донесения от своих разведчиков, приходил в смущение и находился в колебании между двумя противоречивыми решениями: то располагал свои войска для правильной битвы с врагом, то собирался, если представится возможность, приступить к решительной осаде Безабды; и он был прав, так как нельзя было оставить открытой Месопотамию перед предстоящим походом в северные страны. 2. Различные обстоятельства не давали ему выйти из этой нерешительности и, в частности, то, что персидский царь медлил за Тигром, пока знамения не позволят выступить в поход. Если бы Констанций перешел через реку, то, не встретив никакого сопротивления, он бы мог без всяких затруднений дойти до Тигра. Но, щадя своих солдат для междоусобной войны, он боялся подвергать их опасностям осады городов, зная на опыте о крепости стен и храбрости защитников.
3. Однако, чтобы не оставаться в бездействии и не подвергнуться обвинению в трусости, он приказал магистрам пехоты и конницы Арбециону и Агилону поспешно выступить с большими силами не с тем, чтобы вызвать персов на битву, а чтобы связать местности западного берега Тигра цепью кордонов и следить за тем, в каком направлении намерен сделать вторжение царь. В устных и письменных приказах он неоднократно указывал им поскорее отступать, в случае если враги начнут переходить реку. 4. И пока вожди охраняли порученную им пограничную область и выведывали тайные замыслы этого коварнейшего народа (т. е. персов), он сам, оставаясь с главными силами армии, принимал неотложные меры на случай генерального сражения и охранял города. Лазутчики и являвшиеся время от времени перебежчики сообщали противоречивые известия. Они оставались в неведении относительно будущего, потому что у персов, которые чтут особое божество молчания, никто не посвящается в планы военных предприятий, кроме надежных и умеющих молчать вельмож. 5. Вышеназванные вожди постоянно обращались к императору, прося его прийти к ним на помощь. Они заявляли, что выдержать натиск этого пламенного врага (т. е. царя Сапора) можно только при том условии, что все силы будут сосредоточены в одном пункте. 6. При таких тревожных обстоятельствах стали одно за другим приходить самые достоверные вести непреложно {233} удостоверявшие, что Юлиан, быстро пройдя Италию 526и Иллирик, занял тем временем теснины Сукков и лишь ожидает созванные со всех сторон подкрепления, чтобы, собрав вокруг себя значительные силы, пройти через Фракию. 7. Весть об этом повергла Констанция в глубокую скорбь; утешение он находил лишь в сознании того, что ему всегда удавалось справляться с внутренними замешательствами. Хотя серьезность положения затрудняла вообще возможность принятия определенного плана действий, но он признал, однако, за лучшее отправлять войска мало-помалу вперед, посадив людей на повозки государственной почты для того, чтобы скорее встретить лицом к лицу угрожающее бедствие. 8. Это решение было всеми одобрено, и, согласно приказу, отряды налегке двигались вперед. Император был еще занят этими распоряжениями, когда на следующий день получено было известие, что царь со всеми бывшими при нем силами двинулся по указанию небесных знамений назад в свои земли. Таким образом, Констанций освободился от этой заботы; он отозвал и сам все войска, кроме обычного гарнизона Месопотамии, и вернулся в Гиераполь 527
9. Не будучи уверен в исходе дела с Юлианом, Констанций, когда все войска были стянуты в один пункт, созвал все центурии, манипулы и когорты на собрание. При звуках труб все поле наполнилось солдатами, и Констанций, чтобы вызвать в них большую готовность исполнять его приказания, взойдя на высокий трибунал, окруженный большей, чем обычно свитой, держал такую речь с выражением спокойствия и уверенности на лице.
10. «В непрестанных заботах о том, чтобы каким-нибудь необдуманным поступком или словом не допустить чего-либо не соответствующего своей незапятнанной чести, и уподобляясь осторожному кормчему, который в зависимости от волн то поднимает руль, то его опускает, я вынужден теперь перед вами, возлюбленные мужи, сознаться в своих ошибках, или, скорее, если можно сказать правду, в добродушии, которое, как я думал, должно было послужить на благо общему делу. А чтобы стало понятнее, для чего созвано это собрание, выслушайте, прошу вас, беспристрастно и благожелательно.
11. В ту пору, когда старался вызвать всеобщую смуту в государстве Магненций, которого сокрушила ваша доблесть, я облек моего двоюродного брата Галла властью Цезаря и послал его на {234} охрану Востока. Когда же он отступил от справедливости и позволил себе действия, равно возмущавшие как свидетелей, так и тех, кто о них только слышал, его постигла кара по закону. 12. О, если бы этим удовольствовалась ненависть, жестокая возбудительница смут! Меня бы мучало только одно воспоминание о пережитом и не вызывающем уже тревог бедствии. А теперь случилось нечто другое, смею сказать, горшее прежнего, и лишь помощь свыше сокрушит это зло через присущую вам храбрость. 13. Я поставил Юлиана на охрану Галлии в ту пору, когда вы отражали нападения чужих народов, угрожавшие со всех сторон Иллирику. И вот, возомнив о себе, как безумец после легких стычек, которые он выдержал с кое-как вооруженными германцами, он составил заговор на погибель государству, договорившись с несколькими пособниками, которые по своей дикости и из-за отчаянного своего положения готовы были на самую безумную дерзость. Он попрал справедливость, мать и кормилицу римского мира, и она, отмщая за нечестивые деяния, как видел я сам на опыте, и как заставляют в то верить повествования древних времен, в прах сотрет его гордыню. 14. Что же нам делать, как не идти навстречу налетевшему на нас шквалу, чтобы быстрыми средствами раздавить при самом зарождении ярость войны, прежде чем она разгорится сильнее? При помощи Бога вышнего, который от века карает неблагодарных, нечестиво поднятый меч, как я уверен, должен обратиться на гибель тем, кто, не будучи вынуждены обидой, а, напротив, возвеличены множеством благодеяний, дерзнули начать междоусобную войну на гибель невинным гражданам. 15. Предчувствие моего духа и обещание, которое дает справедливость, позволяют мне поручиться вам в том, что если мы сойдемся лицом к лицу, то их повергнет в оцепенение такой ужас, что они не вынесут ни грозного блеска ваших взоров, ни первого звука вашего бранного клика».
16. Эта речь пришлась всем по сердцу, и солдаты, гневно потрясая копьями, стали выражать ему чувства преданности и расположения и требовать, чтобы их тотчас вели против бунтовщика. Это проявление расположения обратило императора от страха к надежде. Распустив тотчас собрание, он приказал Арбециону, которого считал на основании прежних его дел наиболее пригодным для подавления междоусобной войны, идти вперед с ланцеариями и маттиариями 528и отрядами легковооруженных, а Гумоарию выступить с летами. Этот последний должен был встретить наступавших при приближении их к теснине Сукков. Констанций {235} оказал предпочтение Гумоарию потому, что он был личным врагом Юлиана за пренебрежение, оказанное ему в Галлии 529
14.
1. При таких охвативших Констанция бедствиях его Счастье приостанавливалось, застревало и указывало ясными, чуть ли не говорящими, знамениями на приближение конца его жизни. Так, его пугали ночные видения. Однажды, когда он не совсем еще погрузился в сон, ему привиделось, будто тень его отца поднесла ему прекрасного младенца; взяв его на руки, он посадил его к себе на колени, а тот выбил у него из правой руки державу 530и далеко отбросил ее. Это являлось знамением государственного переворота, хотя толкователи объясняли это видение в благоприятном смысле. 2. После этого он признался самым близким своим людям, что перестал видеть некий таинственный образ, который иногда являлся ему в неясных очертаниях, и это было понято так, что его гений-хранитель 531оставил его, так как ему скоро предстоит покинуть этот мир. 3. Теологи утверждают, что всякому человеку при самом рождении независимо от ожидающей его судьбы дается такое божество как бы для того, чтобы направлять его поступки; являются же они в видимом образе лишь очень немногим, тем, кто выделились особенными добродетелями. 4. Об этом говорят оракулы и надежные свидетели, среди которых даже комик Менандр, у которого читаются такие два сенария: 532
«При самом рождении приставляется к каждому человеку демон, мистагог его жизни».
5. Точно так же бессмертные поэмы Гомера дают понять, что не боги небесные беседовали с героями, помогали им в боях и поддерживали их: в общении с героями состояли их гении. Благодаря особенным их внушениям возвысились, как рассказывают, Пифагор, Сократ, Нума Помпилий, старший Сципион и, как некоторые полагают, Марий и Октавиан, тот, что первый получил титул Августа; точно так же Гермес Трисмегист, Аполлоний Тианский и Плотин533, который в своих творениях решился истолковать эти мистические вопросы и глубоким анализом показал, на каких основаниях эти гении, связанные с душами смертных людей, как бы приняв их в свое лоно, охраняют их, насколько это возможно, и дают им высшие знания, если увидят, что они чисты и свободны от скверны, которая возникает от соединения с телом. {236}
15.
1. Ускоренными переездами Констанций прибыл в Антиохию, готовый с обычной для него в междоусобных войнах быстротой принять нужные меры. Сделав все приготовления, он ужасно спешил с выступлением, хотя большинство его окружающих этого не одобряло, ограничиваясь, впрочем, лишь ропотом. Никто не отваживался открыто отсоветовать или противиться. 2. Была уже глубокая осень, когда он выехал. В предместье, называемом Гиппокефал и расположенном в 3 милях от Антиохии, он увидел на рассвете труп убитого человека без головы, лежавший справа от него и простертый к западу. Это предзнаменование очень его испугало, и хотя судьба явно готовила ему конец, он тем решительнее спешил вперед и прибыл в Тарс. Там он почувствовал легкую лихорадку и, полагая, что нездоровье могло бы пройти от движения в пути, поехал по трудным дорогам в Мобсукрены, последнюю на пути из этих мест станцию Киликии, расположенную у подножия Таврских гор. На следующий день он предполагал поехать дальше, но усилившаяся болезнь его задержала. Жар был так велик, что нельзя было дотронуться до его тела, пылавшего, как жаровня. Лекарства не действовали; чувствуя себя при последнем издыхании, он оплакивал свой конец и, будучи еще в полном сознании, назначил, как говорят, Юлиана преемником своей власти. 3. Затем он замолчал, начался предсмертный хрип, душа, готовая покинуть тело, долго боролась со смертью, и он умер 5 октября, на 38 году правления, прожив 44 года и несколько месяцев534
4. Затем был совершен со стенанием последний призыв его к жизни, и началось слезное оплакивание. Тогда первые сановники двора стали обсуждать, что им делать и что предпринять. Некоторые завели потихоньку речь об избрании императора, по наущению, как говорили, Евсевия, которого мучило сознание своей вины. Но так как Юлиан имел полную возможность сломить мятежные замыслы, то и отправили к нему Теолайфа и Алигильда, бывших тогда комитами, чтобы объявить ему о смерти родственника и просить, чтобы он, без всякого промедления, пришел и взял под свою руку готовый ему повиноваться Восток. 5. Ходил рассказ и передавался темный слух, будто Констанций выразил свою последнюю волю в завещании, в котором он назначил Юлиана, как я сказал, наследником и выделил фидеи-комиссы и легаты 535тем, кого любил. 6. Жену свою он оставил {237} беременной; родившаяся после его смерти дочь была названа его именем, и впоследствии, когда достигла брачного возраста была выдана замуж за Грациана 536
16.
1. Здесь будет уместно остановиться на достоинствах и недостатках Констанция, строго отдаляя одни от других; сначала я скажу о первых. Он умел сохранить во всем величие своего сана. Искание популярности претило его гордости. На дарование высших отличий он был очень скуп, а что касается увеличения окладов, то не допускал вообще никаких изменений за исключением очень немногих случаев, военным чинам не позволял величаться. Ни один дукс не получил при нем титула clarissimus. Они были, как я сам то помню, perfectissimi537. Правители провинций не являлись на прием к магистру конницы и не допускали с его стороны вмешательства в гражданские дела. Но все военные и гражданские чины, по старым понятиям иерархии, видели вершину всех чинов в префектах претория. 3. В деле содержания армии он был чрезвычайно заботлив, а в оценке заслуг иногда слишком осторожен; придворные должности распределял с такой тщательностью, будто мерил по ниточке, и в его правление никто не появлялся на видном посту при дворе внезапно, или не будучи достаточно известен; а кто после десятилетней службы был назначен магистром оффиций, начальником финансового ведомства или кем-нибудь подобным, того он знал уже насквозь. Как никогда редко случалось, чтобы кто-нибудь из военных переходил в гражданское управление, и наоборот, только закаленные в бранных трудах получали военные командования. 4. Ему очень хотелось слыть ученым; но так как его тяжелый ум не годился для риторики, то он обратился к стихотворству, не сочинив, однако, ничего достойного внимания. 5. Бережливый и трезвый образ жизни и умеренность в еде и питье сохраняли ему силы так хорошо, что он болел очень редко, но каждый раз с опасностью для жизни. Частое наблюдение на опыте и исследования врачей показали, что именно так бывает с организмами, берегущими себя от разврата и излишеств. 6. Он мог довольствоваться очень кратким сном, когда требовали того обстоятельства. В течение продолжительных промежутков времени он так строго хранил целомудрие, что о том, чтобы он находился в любовной связи с кем-либо из мужской прислуги, не могло даже {238} возникнуть никакого подозрения 538хотя проступки этого рода злоречие сочиняет, даже когда в действительности их не находит, относительно высоких особ, которым все дозволено. 7. В езде верхом, метании дротика, особенно искусстве стрелять из лука, в упражнениях пешего строя он обладал большим искусством. А то, что никогда не видели, чтобы он обтирался платком, сморкался на людях, плевал, поворачивая лицо то в ту, то в другую сторону, ел когда-либо за всю свою жизнь яблоки, – об этом я не говорю, так как не раз уже имел возможность об этом упомянуть539
8. Вкратце перечислив хорошие качества, о которых я мог получить сведения, перейду к изложению его недостатков. Если в некоторых отношениях его можно сравнить с императорами средних достоинств, то в тех случаях, когда он находил совсем ложный или самый незначительный повод подозревать покушение на свой сан, он вел следствие без конца, смешивал правду и неправду и свирепостью превосходил, пожалуй, Калигулу, Домициана и Коммода540. Взяв себе за образец этих свирепых государей, он в начале своего правления совершенно истребил всех связанных с ним узами крови и родства. 9. Беды несчастных, против которых появлялись доносы об умалении или оскорблении величества, отягчали его жестокость и злые подозрения, которые в таких делах направлялись на все возможное. И если становилось известным что-нибудь подобное, он вместо спокойного отношения к делу, приступал с жаром к кровавому розыску, назначал свирепых следователей, старался растянуть саму смерть в случаях казни, если это позволяли физические силы осужденных, и вообще на таких процессах превосходил свирепостью даже Галлиена. 10. Против последнего не раз возникали бунты: Авреола, Постума, Ингенуя, Валента, по прозванию Фессалоника, и многих других, и все-таки он иной раз карал эти заслуживающие смерти злодеяния со снисходительностью541. Констанций даже сомнительные и мнимые преступления доводил чрезмерной тягостью пыток до того, что они казались совершенно доказанными. 11. Хотя он чрезвычайно заботился о том, чтобы его считали справедливым и милостивым, но в делах этого рода не знал справедливости. И как искры, летящие из сухого леса при легком дуновении ветра беспрепятственно стремясь вперед, несут гибель селениям, так и он мельчайшие поводы превращал в громады бедствий, действуя совершенно противоположно досточтимому императору Марку (Аврелию). Когда Кассий 542посягнул в Сирии на {239} императорский сан, Марку была доставлена захваченная связка писем, адресованных Кассием заговорщикам, так как взят был в плен тот, кто должен был их доставить. Марк, не распечатывая, приказал тут же ее сжечь, находясь еще в Иллирике, чтобы не узнать своих противников и против воли не возненавидеть их 54312. Некоторые разумные люди высказывали мнение, что Констанций мог бы проявить большее величие духа, если бы без пролития крови отступился от власти, которую отстаивал с такой жестокостью. 13. Так и Туллий (Цицерон) говорит в одном письме к Непоту544, упрекая Цезаря в жестокости: «Благополучие есть не что иное, как удача в благородных деяниях, или, давая иное определение: счастье есть судьба, помогающая добрым советом; а кто им не следует, тот никоим образом не может быть счастлив. Поэтому в нечестивых и гибельных планах, которых держался Цезарь, не могло быть никакого счастья. Счастливее, по-моему, изгнанник Камилл545, чем его современник Манлий546, даже если бы, как он того жаждал, ему удалось сделаться царем». 14. Ту же самую мысль высказывает и Гераклит Эфесский 547в своем замечании, что иногда достойнейших людей побеждали по капризу судьбы негодяи и трусы; а что самое высокое проявление доблести следует видеть в том, когда могущественная власть возьмет как бы под ярмо страсти, увлекающие на проявления ненависти, гнева к ярости, и воздвигнет славный трофей в твердыне победителя духа.
15. Насколько во внешних войнах этот государь терпел урон и потери, настолько он возносился удачами в междоусобицах и был весь забрызган гноем, истекавшим из внутренних нарывов государства. За этот достойный скорее сожаления необычный успех он воздвиг себе на развалинах провинций с большими расходами триумфальные арки в Галлии и Паннонии, расположив на них записи с перечислением своих подвигов для поучения читающих, пока будут стоять эти памятники. 16. В отношении своих жен, евнухов с их льстивыми речами и некоторых придворных он оказывался весьма податливым, когда те аплодировали каждому его слову и ловили, когда он скажет «да» или «нет», чтобы поскорее с ним согласиться.
17. Тяжесть его правления усиливалась ненасытною жадностью сборщиков податей, которые доставляли ему больше ненависти, чем денег. И это было в глазах многих тем невыносимее, что он сам никогда не разбирал тяжб и не принимал мер для облегчения положения провинциального населения, когда его угнетало увеличение податей и повинностей. Кроме того он нередко отнимал дарованное им же самим. 18. Христианскую религию, которую {240} отличает цельность и простота, он сочетал с бабьим суеверием. Погружаясь в толкования вместо простого принятия ее, он возбудил множество споров, а при дальнейшем расширении этих последних поддерживал их словопрениями. Целые ватаги епископов разъезжали туда и сюда, пользуясь государственной почтой, на так называемые синоды, стремясь наладить весь культ по своим решениям548. Государственной почте он причинил этим страшный ущерб.
19. Сложение его и внешний вид были таковы: темно-русый, с блестящими глазами, острым взглядом, с мягкими волосами, с гладко выбритыми и изящно блестевшими щеками; туловище от шеи и до бедер было длинновато, ноги очень коротки и искривлены; поэтому он хорошо прыгал и бегал 549
20. Набальзамированный труп почившего был положен в гроб, и Иовиан, в ту пору протектор-доместик, получил приказ сопровождать останки с императорскими почестями до самого Константинополя, чтобы его похоронить возле его родственников. 21. Когда он восседал на колеснице, везшей останки императора, как делается это государям, ему предоставляли образцы хлебного довольствия солдат или, как это называют, пробы, выставляли на смотр лошадей государственной почты, и народ по обычаю встречал его толпами. Все это и тому подобное предрекало Иовиану императорский сан, но, так как он являлся лишь исполнителем погребальных церемоний, то лишь пустую видимость и тень этого сана. {241}
