ЦЕРКОВНАЯ ИСТОРИЯ
К оглавлению
КНИГА ПЯТАЯ
Глава 39
О гонении в Персии и о тамошних мучениках
В это время персидский царь Исдигерд
[1] воздвиг брань против церквей, и поводом к тому служило
следующее обстоятельство. Был некто епископ Авда [2], украшавшийся многими видами добродетели. Увлекаясь
неблагоразумною ревностью, он разрушил пирей: а пиреями у персов
называются храмы огня; огонь же в Персии почитается Богом. Узнав
о том от магов, царь послал за Авдою и, в первый раз кротко укорив
его за этот поступок, приказывал только выстроить пирей. Но когда
Авда стал противоречить и сказал, что он никак не исполнит этого
повеления, - тот грозил разрушить все церкви и потом свою угрозу
оправдал самым делом, ибо, повелев прежде умертвить того божественного
мужа, приказал разрушить церкви. По моему мнению, разрушение пирея
сделано было не вовремя, потому что и Божественный Апостол, пришедши
в Афины и увидев город, наполненный идолами, не разрушил ни одного
из чтимых там требищ, но обличал невежество и раскрывал истину словом.
А что разрушивший не построил храма, но решился лучше принять смерть,
чем сделать это, - тому я очень удивляюсь, как поступку, достойному
венцов, ибо воздвигнуть капище, мне кажется, все равно, что поклониться
огню. Так вот отсюда-то началась буря и воздвигла яростные и свирепые
волны против питомцев благочестия. Это треволнение, возбуждаемое
магами, будто какими вихрями, не утихло и через тридцать лет. А
магами персы называют тех, которые боготворят стихии [3]. Мифологию их мы раскрыли в другом сочинении, где предложили
и решение их вопросов. После смерти Исдйгерда сын его Гороран вместе
с царством наследовал от отца и брань против благочестия, а когда
сам умирал, то с первым также и последнюю оставил опять сыну [4]. Роды козней и вымыслы мучений, которым подвергаемы
были благочестивые, пересказывать нелегко. Мучители у одних сдирали
кожу с рук, у других - с хребтов, у иных обнажали от кожи голову,
начиная со лба до подбородка, а некоторых покрывали разрезанным
посредине камышом и разрезы приспособляли к телу, а потом, наложив
крепкие связи от головы до ног, с силою извлекали каждую тростинку,
чтобы, раздирая ею близлежащее место кожи, причинять жестокие страдания.
Вырывали также ямы и, тщательно обмазав их, заключали в них стада
крыс, в пищу им приносили подвижников благочестия со связанными
руками и ногами, чтобы они не могли отгонять от себя этих зверей.
Мучимые голодом, крысы понемногу пожирали плоть святых и через то
причиняли им продолжительные и невыносимые страдания. По внушению
губителя природы и врага истины, измышляли они и другие еще более
жестокие мучения, но не поколебали мужества подвижников, ибо они
произвольно стекались, желая получить смерть, приближающую к жизни
нетленной. Я упомяну теперь о двух или трех, чтобы через них показать
мужество и прочих. Был некто Ормизд, человек между персами весьма
знаменитый, происходивший из рода Ахеменидов и родившийся от лица
правительственного. Когда царь узнал, что он христианин, то призвал
его и приказал ему отречься от Бога-Спасителя. Но последний сказал,
что "приказание царя несправедливо и неприлично, ибо кто научится
легко презирать Бога всех и отрекаться от Него, тому еще легче будет
пренебрегать волею царя, так как царь есть человек и наследовал
смертную природу. Если же крайнего наказания достоин всякий, отрекающийся
от твоей, Государь, державы, то каких казней не заслуживает отрекающийся
от Творца всяческих?" Царь, долженствовавший дивиться мудрости этих
слов, лишил доблестного подвижника и богатства и почестей, и приказал
ему, обнаженному и только препоясанному, водить имевшихся при войске
верблюдов. По прошествии многих дней, выглянув из комнаты, он увидел,
что этот превосходный муж сожигается лучами солнца и покрыт пылью,
и, вспомнив знаменитость его отца, призвал его и приказал ему надеть
небольшой, сделанный из льна хитон. Потом, подумав, что от понесенного
им труда и от оказанного ему человеколюбия мысль его смягчилась,
сказал: "Хоть теперь наконец оставь свое упрямство и отрекись от
Сына плотника". Но тот, исполнившись Божественной ревности, разодрал
хитон и бросил его, присовокупив: "Если этим думаешь ты отклонить
меня от благочестия, то возьми свой дар и храни его вместе с твоим
нечестием". Видя такую его твердость, царь изгнал его нагим из царства.
А когда стал противоречить ему и не соглашался отречься от Творца
Сунка, господин тысячи рабов, то он спросил: "Кто из его рабов самый
худший", и тому передал господство над прочими, так что и сам господин
должен был служить ему. Да тому же рабу отдал и госпожу, жену господина,
в том предположении, что она уговорит поборника истины. Однако ж
обманулся в надежде, ибо его дом основан был на камне [5]. Царь взял также и одного дьякона, Вениамина, и заключил
его в темницу. Через два года после сего прибыл в Персию римский
посол по другим делам и, узнав о дьяконе, просил царя освободить
его. Царь приказал Вениамину дать обещание, что он никому из магов
не будет предлагать христианские учения, да и сам посол советовал
ему исполнять приказание. Но Вениамин выслушал убеждение посла и
сказал: "Для меня невозможно не передавать принятого мною света,
ибо история священных евангелий показывает, какого наказания достойно
сокрытие таланта" [6]. Впрочем, царь в то время не знал ничего этого и приказал
освободить его от уз, а он, следуя своему обычаю, продолжал уловлять
одержимых мраком неведения и приводить их к умственному свету. Через
год о его делах довели до сведения царя, и царь, призвав его, приказал
ему отречься от Того, кому он поклоняется. А он спросил царя: "Чего
заслуживает человек, оставляющий свое царство и предпочитающий другое?"
Когда же тот сказал: "Смерти и величайшей казни", этот мудрейший
муж продолжал: "А чего заслуженно не должен потерпеть человек, оставляющий
Творца и Зиждителя, и боготворящий одного из сорабов, и честь, приличною
Тому, воздвигающий этому?" Раздраженный такими словами, царь заострил
двадцать тростин и всадил их за ручные и ножные ногти Вениамина.
Когда же увидел, что он принимает эту казнь за шутку, то, заострив
еще тростину, вонзил ее в детородный уд и, беспрестанно вынимая
и снова вонзая ее, причинял этим несказанные муки. После такой казни
нечестивый и зверский мучитель приказал всадить в задний проход
толстую, со всех сторон сучковатую палку, от чего этот доблестный
подвижник испустил дух. Подобных сим истязаний совершено нечестивыми
бесчисленное множество. И не должно удивляться, что Владыка всех
терпел такое зверство и нечестие: ведь и до царствования Константина
Великого, сколько ни было римских царей, все они неистовствовали
против последователей истины. Диоклетиан, в день страдания Спасителя,
разрушил церкви в целой римской империи [7]. Но через девять лет они снова процвели и получили многостороннее
величие и красоту; а гонитель угас вместе с своим нечестием. Эти
брани и непобедимость церкви предсказал сам Господь. Да и обстоятельства
научают, что брань доставляет нам больше пользы, нежели мир, ибо
последний делает нас беспечными, расслабленными и робкими, а первая
и мысли изощряет, и помогает нам презирать настоящее, как минутное.
Впрочем, об этом часто говорили и в других сочинениях.
[1] Исдигерд 1 (399-420 гг.), сын Шапура III.
[2] Авда был епископом г. Сузы.
[3] Не совсем точный перевод: следовало бы перевести "поклоняющихся
элементам" либо заменить "элементы" на луну и солнце, поскольку
речь об огне уже шла.
[4] Т. е. Исдигерду II, правившему с 440 по 457 г.
[5] Ср. Мф. 7. 24: "уподоблю мужу благоразумному, который
построил дом свой на камне".
[6] Ср. Мф. 25. 24-25.
[7] Этот эдикт Диоклетиана был издан 23 февраля 303 г.
|
