Олимпиодор

ИСТОРИЯ

К началу

ОЛИМПИОДОР И ЕГО СОЧИНЕНИЕ

(От составителя. Абзац с цитатой Сталина в отличии от новейшего печатного издания Олимпиодора (Спб. Алетейя. 1999) не вынесен в примечания, но выделен мелким шрифтом. Thietmar. 2002)

Оригинал сочинения Олимпиодора, писавшего в первые десятилетия V в., до нас не дошел. Его трудом, который состоял из 22 книг и, быть может, был уже редкостью через три столетия после его написания, заинтересовался крупнейший книжник своего времени, знаменитый патриарх Фотий (ок. 820 — 891 г.), который и передал нам произведение Олимпиодора в виде тщательно сделанных своих записей (вернее — выборок, eclogue). Известно, что Фотию принадлежит своеобразный труд, так называемая "Библиотека" или "Myriobiblon", т. е. "Многокнижие", представляющий собой солидное собрание выписок из 280 книг (codices) различных греческих авторов. ¹ Известно также, что эти выборки Фотия приобрели к нашему времени огромную ценность по той причине, что многие из трудов, которые он в виде выдержек внес в свой "Мириобиблон", для нас утеряны. Фотий, образованнейший человек не только в пределах своего века, но и в широких рамках того, что принято называть византийской культурой, обладал глубоким опытом обращения с книгами, тонким искусством их изучения или общего ознакомления с ними. Он умел читать и умел сообщать о прочитанном. Собирая около себя образованных и любознательных людей, интересовавшихся литературой самого разнообразного содержания — грамматикой и риторикой, естествознанием и медициной, историей, богословием, агиографией, — Фотий ввел обычай докладывать участникам своего кружка о прочитанных им произведениях и вызывать их на дискуссии. Отсюда и родилась, вероятно, работа Фотия над его "Библиотекой". Записи, ее составляющие, сделанные в форме либо выдержек из оригинала, либо сокращенного обзора, очень часто — в важнейших, по крайней мере, случаях — подчеркивают мысль автора или передают характерные черты его изложения; таким образом, через эти свои выборки Фотий сохранил как для современников, так, тем более, для далеких потомков, подлинный облик произведений ряда писателей.

Несмотря на то, что мы получили труд Олимпиодора сквозь сокращенные эксцерпты Фотия, надо признать, что отрывки большого, исчезнувшего ныне, произведения, которыми мы располагаем, не так уже скудны и плохи. Фотий сделал свою работу умело, с достаточной близостью к тексту оригинала, что подтверждается наличием в его записях мест, почти дословно повторяющихся вслед за Олимпиодором у писателей Зосима и Созомена в их "Историях" (например: Олимпиодор, § 12; Зосим, VI, 2; Созомен, IX, 9). Несомненно, что большинство частей сочинения Олимпиодора Фотий резюмировал, многие сократил, [233] некоторые, надо думать, даже пропустил, но тем не менее он довел до нас не свой конспект, а какую-то обработку оригинального текста V в., причем сумел в ней отразить некоторые соображения автора и оттенить его общие политические взгляды, а также показать крайнее разнообразие содержания его труда, который вместил в себя и сообщения о крупных исторических событиях, и заметки путешественника, и наблюдения человека, прикосновенного к школе и к книге, и впечатления от улицы, появляющихся на ней видных лиц, наполняющей ее толпы, носящихся по ней слухов. Отсутствие в большинстве случаев четкой хронологической связи между разными частями записей Фотия можно объяснить, вероятнее всего, плохим соблюдением этой связи у самого Олимпиодора. Перед тем как перейти к содержанию эксцерпируемой книги, Фотий имел обыкновение давать если не облик, то некоторые сведения о писателях, которых, очевидно, ощущал как живых людей. Иногда проявлял он и свое отношение к обрабатываемому им материалу чужих книг: кое-где в выборках слышен его голос, вносящий сдержанные критические замечания.

Работе над сочинением Олимпиодора Фотий предпослал некоторое введение. Он сообщает, что прочел 22 книги "истории" (istorikoi logoi) этого автора и что в них охвачен период от 407 до 425 г.; годы Фотий называет, как это полагалось в отношении хронологии V в., по консульствам. Он не говорит подробнее о величине труда Олимпиодора, но вполне можно предположить, что ученый византиец делал выписки не для того, чтобы дать представление о маленькой книжке; вероятно, произведение Олимпиодора было объемистым, так как "книгами" обычно называли крупные части или отделы литературного труда. Если обратиться к примерам, то убедительной аналогией может служить "История" Аммиана Марцеллина в виде дошедших до нас 18 книг (с 14-й по 31-ю); они описывают только 25 лет (с 353 по 378 г.), но занимают в наших изданиях около сорока печатных листов.

Указав, что Олимпиодор происходил из египетских Фив и был по религии язычник ("эллин"), а по профессии сочинитель ("поэт"), Фотий проявляет полную неудовлетворенность своим автором как писателем. Он считает, что язык и стиль Олимпиодора не заслуживают высокой оценки, что хотя обороты его речи и ясны (sajhV men thn jrashn), но невыразительны, бесстрастны (словом atonoV подчеркнуто, что язык скучен, лишен ударений и контрастов), а потому не сильны, даже расслабленны (eklelumenoV). Наряду с монотонностью писательской речи Фотий порицает склонность Олимпиодора к банальным, плоским выражениям; этого не терпел сам критик, отличавшийся как изысканным, так и ярким, а порой и сильным слогом. Поэтому он обвиняет Олимпиодора в "избитом просторечии" (pepathmenh cudailogia), в привычке писать чрезмерно обыкновенным стилем и впадать даже "в простонародный говор" (eiV idiwtismon). He имея в руках подлинного сочинения Олимпиодора, трудно заключить, прав ли Фотий в подобной критике, был ли стиль Олимпиодора действительно скучен, банален и невыразителен, хотя, быть может, гладок и понятен, или, наоборот, будучи ярким в своей простонародности, в близости к разговорной речи масс, он был неприемлем лишь для высокообразованных людей, говоривших и писавших, по моде своего времени, торжественным, несколько искусственным и подражающим древним авторам слогом. Недаром критик отмечает, что сочинение Олимпиодора ничем "не украшено". Во всяком случае, хотя и ставя это в связь только с дурным стилем и с простонародным словарем, Фотий делает еще один, весьма серьезный, упрек [234] Олимпиодору. Он считает, что его произведение не может рассматриваться как сочинение (suggrajh) и добавляет, что и сам автор понимал это, так как "настоятельно утверждал, что у него написано не сочинение, а лишь собран материал для сочинения (ulh thV suggrajhV) таким некрасивым и невидным казался ему стиль его прозы" (§ 1; ср. прим. 7, 8 и 9).

Суждения Фотия о "народном", так сказать, стиле труда Олимпиодора не лишены основания. Олимпиодор писал в то время, когда светская историография среди грекоязычных авторов Восточной империи начала оскудевать. Если писатели этого периода (например Евнапий в начале V в.) еще сохраняли — в их дни уже ставшую искусственной — старую традицию подражания древним, то тогда же нарождалась новая "народная" манера изложения. "Истории", написанные в этом новом, "низменном" по мнению приверженцев старой традиции, стиле, не дошли до нас, но о нем можно заключить, например, по хронике Иоанна Малалы (MalalaV), огреченного сирийца, писавшего, как думают, в VI или в начале VII в. Эта хроника подражала более ранним "народным" образцам исторических сочинений, написанным на греческом языке городских масс, предшественнике средневекового и новогреческого языка.

Несмотря на недостатки творения Олимпиодора, отмеченные Фотием и, как он говорит, признававшиеся самим автором, его скромный труд — его "материал для истории" (ulh... istoriaV) — был приведен в законченный вид. Подобно крупным завершенным произведениям он делился на части или книги, которым предшествовали особые предисловия, и был, по сообщению Фотия, посвящен императору Восточной империи, известному любителю книг, Феодосию II (40б — 450).

Олимпиодор является (хронологически) продолжателем Евнапия. Евнапий, питомец афинской школы (в 361 — 366 гг.), философ-язычник и врач, поклонник императора Юлиана и противник христианства, тем более — монашества, написал "Истории" (или "Istorika upomnhmata", "Заметки по истории") в 14 книгах, которые продолжают — также лишь хронологически — труд Дексиппа (III в.). Над своим сочинением Евнапий трудился еще в 414 г.; он описал время с 270 г. — конец правления императора Клавдия II, до 404 г. — почти конец правления императора Аркадия. По стилю Олимпиодор сильно отличен от своего хронологического предшественника: Евнапий писал напыщенно, прибегая нередко к тяжеловесным метафорам, и был склонен подражать древним образцам исторической литературы.

Кроме того, Олимпиодир является несомненным, хотя и не единственным, источником таких значительных — и дошедших до нашего времени — произведений, как "Новая история" Зосима, доведенная до 410 г., и "Церковная история" Созомена, доведенная до 30-х годов V в. ²

Хотя Фотий и высказал ряд критических замечаний о труде Олимпиодора, тем не менее он, по всей вероятности, оценил в положительном смысле содержание его произведения; он уделил большое внимание [235] всему тому "материалу для истории", который, не считая немногих, по-видимому, отступлений, пересказал в своих выписках с достаточной последовательностью. Автора этого "материала" он в дальнейшем называет то "историком" ("o istorikoV"), то "писателем", вернее — "списателем" ("o suggrajeuV"), а его труд — "историей" ("h istoria").

Что же составило содержание этой "Истории", написанной непосредственным современником? Оно, как было указано выше, довольно разнообразно, но относится только к короткому периоду в восемнадцать лет (с 407 по 425 гг.); преобладающее число событий и эпизодов, отраженных или затронутых Олимпиодором, касается Италии и Галлии, кое-что посвящено Египту, менее — областям Восточной империи. Однако в."Истории", несомненно, есть и нечто общее для всего того времени (IV — V — начало VI в.), которое суммарно и условно определяется нами как время "переселения народов". В сочинении Олимпиодора отражена грандиозная эпоха вторжений варварских ³ племен не только на территорию империи, обеих ее все еще громадных частей, но и в самое нутро, в сердце ее сложного, одряхлевшего, но еще сопротивлявшегося падению организма. В нем отражена напряженная и длительная борьба так называемого варварского мира за свое утверждение и дальнейшее развитие на основе мира греко-римского, который всем ходом исторических явлений, как экономических, так и социальных, принужден был к отступлению. Несмотря на отрывочность текста, через него оживает время, насыщенное страхом перед варварами, против которых чаще всего бессильны войска и стены городов и для спасения от которых прибегали, как к последнему средству, к заговору и заклятию (ср. § 27). Олимпиодор ценен тем, что зафиксировал некоторые моменты интереснейшей и не преизобилующей источниками эпохи кризиса рабовладельческой империи накануне рождения феодализма. Конечно, автор не нарисовал очень широкой картины, каковую удалось создать Аммиану Марцеллину и отчасти Орозию, отчасти также Иордану (вернее — его образцу, Кассиодору). Тем не менее ему удалось, показав лишь некоторую группу событий эпохи — а он рассматривает весьма бурные годы между Аларихом и Аттилой, — дать почувствовать ряд ее характерных черт, которые могли быть отмечены именно современником происходившего и только при детальном его изображении.

Фотий делит все сочинение Олимпиодора на два десятикнижия, но по книгам (которых было 22) материал не распределяет, как не группирует его по темам. В силу этого, для того чтобы представить себе в подробностях содержание труда Олимпиодора, приходится объединить параграфы, близкие друг другу по теме, и выделить те, которые являются лишь отрывочными отступлениями.

Первое десятикнижие предваряется вводным словом составителя выборок Фотия, характеризующим писателя и его сочинение. Несмотря на то, что книга написана по-гречески, посвящена восточному императору и, быть может, создавалась в Египте (см. § 37), она изображает [236] преимущественно события, происходившие в Западной империи, в годы правления Гонория. Автор отметил крупную фигуру Стилихона, который заслонил собой бледную фигуру императора. В связи со Стилихоном говорится о Радагайсе, об Аларихе (о взятии Рима и захвате в плен сестры императора, Галлы Плацидии), о федератах, о соперничестве Стилихона и Олимпия, о гибели первого.

Тут же дана картина, столь характерная для поздней Западной империи: отпадение отдельных, главным образом периферийных ее частей, появление и, в большинстве случаев, быстрое исчезновение узурпаторов. Так, в Британнии и Галлии указаны Марк, Грациан, Константин с сыновьями Константом и Юлианом (гибель их вместе с отцом описана даже с подробностями); упомянута неудачная попытка стратига Геронтия довести своего сына Максима до провозглашения его императором (§§ 2 — 11, 12 — 14, 16 — 17).

Отступлениями в первой части сочинения Олимпиодора являются:

а) рассказ о статуе около Регия (§ 15; вероятно, в связи с продвижением Алариха к югу от Рима) и

б) малопонятное, к сожалению, упоминание о гуннах (§ 18), их "риксах" (имя главного среди них — Харатон), о посольстве к ним, в котором участвовал автор, о каком-то гуннском предводителе Донате и его умерщвлении, о гневе Харатона и об умилостивлении его императорскими подарками. Это отступление о гуннах содержит в себе одно из наиболее ранних сообщений о них.

Во втором десятикнижии (начиная с § 19) значительное внимание уделено государству везеготов, складывавшемуся под управлением Атаульфа и его преемников; рассказано об отношениях между молодым варварским государственным образованием и все еще импонирующей ему империей. Одним из главных действующих лиц автора является дочь Феодосия I, Галла Плацидия, которая, будучи сама не лишенной способности разбираться в политике, неоднократно оказывалась в центре событий: как жена Атаульфа она влияла на союз везеготов с Римом;

Гонорий требовал сестру обратно в Равенну, чтобы развязать себе руки в отношении везеготов; Галла Плацидия привела за собой группу варваров, которые представляли известную силу при императорском дворе и через вдову своего государя считали себя причастными к судьбам империи; она была как-то связана с Бонифацием, правителем Африки, и с опорой на него добивалась императорского трона для своего сына; она вырвала этот трон из рук узурпатора Иоанна, найдя помощь в Константинополе, сумев заинтересовать в этом деле племянника своего, императора Феодосия II. Штрихи жизни и политической роли этой женщины сквозят в рассказе Олимпиодора даже через сжатую запись Фотия. Рядом с Галлой Плацидией портретно выведен образ полководца и неудачного карьериста, ее мужа — императора Констанция III, кратковременного соправителя Гонория в 421 г. (§§ 19 — 23, 24, 26, 31, 34 — 35, 38 — 42, 46).

Кроме этой связной и, повидимому, очень подробно написанной (в оригинале) истории событий, развертывавшихся на глазах автора, вне связи с главной темой есть ряд вставок и отступлений.

Пребывая на родине, в Фивах, где он, вероятно, писал свою книгу, автор попутно рассказал об африканских Оазах и о племенах на верхнем течении Нила (§§ 33, 37). По связи с Бонифацием, управлявшим "Африкой" (территорией бывшей римской проконсульской Африки, ныне — Тунис), автор кратко упомянул о вандалах, действия которых в отношении Италии еще не получили своего развития в те годы, на которых Олимпиодор закончил свой труд (§§ 29 — 30). Особенно примечательно [237] отступление о серебряных статуях, откопанных случайно во Фракии и будто бы служивших оберегом от нашествий варваров на Восточную империю (§ 27). Культурные склонности автора обнаруживаются в отступлениях по поводу афинской школы (§§ 28, 32) и в его рассуждениях о странствиях Одиссея (§ 45). Автор занес в свою книгу впечатления о Риме, где он побывал, повидимому, проездом; он рассказывает о росте населения в городе, о домах — их величине и доходах с их усадеб, — о банях, о городских стенах, о тратах, сопряженных с получением претуры (§§ 25, 43 — 44). В связи с морскими странствиями, о которых автор пишет неоднократно, он вспоминает о загадочном явлении звезды на мачте в бурю (§ 36).

Таково содержание произведения Олимпиодора, донесенного до нас несомненно краткими и, быть может, не исчерпавшими всей книги выписками Фотия.

Но исчез ли окончательно крупный труд Олимпиодора? Такое утверждение было бы преждевременным, так как сохранились некоторые следы существования его книги до XI в. Быть может, она предстанет перед нами во всем своем внушительном, вероятно, объеме через армянский перевод основного греческого текста, потому что такой перевод имел у себя под рукой армянский писатель и ученый XI в. Григорий Магистр, о чем он упомянул в одном из своих писем. В XVIII в. историк Армении Михаил Чамчян с сожалением заметил, что рукопись с армянским переводом труда Олимпиодора утеряна, хотя ею еще пользовался Григорий Магистр. Не лежит ли до сих пор текст Олимпиодора в недрах какого-либо из богатейших собраний армянских средневековых рукописей?

Относительно того, что произведение Олимпиодора, причем, очевидно, во всем его объеме, могло быть переведено с греческого на армянский язык еще во времена, близкие к годам жизни автора, свидетельствуют упоминания его имени в труде известного раннесредневекового армянского писателя Моисея Хоренского, составителя "Истории Армении". Судя по новейшим исследованиям, он жил в V и не позднее VI в. ⁴ Моисей Хоренский прекрасно знал греческий язык, греческую философию, христианскую литературу. Не будучи сторонником византийской политики в Армении, он тем не менее был поклонником греческой науки и литературы, стремился знакомить армян с лучшими сочинениями в этой области и делал их переводы. В основном труде Моисея Хоренского имя Олимпиодора упомянуто в связи с указанием на ценность устной традиции, освещающей прошлое Армении:.. .совершеннейший между этими [греческими мудрецами] муж, по имени Олимпиодор, сказал следующее: «Расскажу вам устные сказания, дошедшие до нас по преданию, которые до сих пор рассказывают поселяне»". Далее приводится легенда о Клисуфре и его сыновьях, Симе и Тарбане, прибывших в Армению. "Чаще всего старцы... поют все это на память во время представлений... в сопровождении звука бамбирна". ⁵ И еще: "..я приведу рассказ дивного старца (повидимому, св. Саака Парфянина, учителя Моисея Хоренского, — Е. С.), который говорил: «Я получил от предков привычку собирать предания, переходящие [238] от отца к сыну, как, например, сказания Олимпиодора о Тароне и о горе, названной Симом". ⁶

Олимпиодору одному из первых в значительной степени принадлежит констатирование варваризации войск империи, сопровождавшейся либо активно враждебным, либо соглашательским, либо сочувствующим отношением со стороны "римлян" к этому неизбежному факту.

Олимпиодор же неоднократно подчеркивает и другой факт той же природы, факт наблюдавшейся им борьбы партий, которые названы им как раз этим самым словом — "to meroV ta merh)". Условно их можно было бы именовать партиями "римской" и "проварварской", если они определяются в империи (в Равенне, в окружении Гонория) и действуют за или против в отношении крупных фигур варваров и варварских армий, служивших империи и готовых распорядиться ее судьбами: так было, например, при Стилихоне. Эти же партии, равным образом условно, можно было бы именовать "варварской" и "проримской", если они определяются в молодом варварском королевстве (у везеготов, в окружении Атаульфа или Валии) и направлены за или против в отношении политики дружбы или борьбы с империей.

Олимпиодор отметил и такое весьма серьезное жизненное обстоятельство, как губительный недостаток продовольствия в областях, захваченных и осваивавшихся варварскими племенами. Получение или неполучение хлеба от империи, с разрешения императора, фактически же — с разрешения правителя Африки (например сильнейшего среди них в V в. — Бонифация), определяло направленность и развитие политики между антагонистами, как это показано автором на конкретном примере дипломатии между Равенной и везеготами.

Олимпиодор, да еще сквозь записи Фотия, не вполне ясен в своих политических симпатиях и антипатиях, однако никак нельзя признать его бесстрастным, аполитичным наблюдателем. Он, несомненно, "римлянин" по своим убеждениям, т. е. он смотрит на мир не иначе, как на сферу того или иного влияния империи, а на варварство, как на крупное, но в меру сил одолеваемое империей зло. Вместе с тем он уверен, что без участия варваров империя не в состоянии победить варварство. Поэтому он должен был разделять взгляды той партии, которая выше условно названа "проварварской" (хотя и не удается определить те социальные круги, где она могла находить опору); он враждебным тоном пишет, например, об Олимпии, вошедшем в доверие к Гонорию и погубившем Стилихона. В другом случае он утверждает, что "римлянин" Констанций, полководец Гонория, сменивший Стилихона, был силен армией, укомплектованной варварами и именно в меру опоры своей на них заставил Гонория признать его, Констанция (III), соправителем, при всем этом оставаясь защитником той же империи и Гонория от варварства.

Одним словом, сочинение Олимпиодора дает ряд примеров из истории эпохи борьбы варварского, молодого и самоутверждавшегося мира со старым, пришедшим в упадок миром римской империи и тем самым иллюстрирует неоспоримое общее положение И. В. Сталина о не-римлянах, варварах, объединенными силами опрокинувших Рим. Приведем и здесь знакомые каждому историку слова: "Известно, что старый Рим точно так же смотрел на предков нынешних германцев и французов, [239] как смотрят теперь представители «высшей расы» на славянские племена. Известно, что старый Рим третировал их «низшей расой», "варварами" призванными быть в вечном подчинении «высшей расе», «великому Риму», причем, — между нами будь сказано, — старый Рим имел для этого некоторое основание, чего нельзя сказать о представителях нынешней «высшей расы». А что из этого вышло? Вышло то, что не-римляне, т. е. все «варвары», объединились против общего врага и с громом oпрокинули Рим". ⁷

На основе собственного сочинения Олимпиодора конкретно о нем можно предположить следующее. Начав свою деятельность "поэта", т. е. сочинителя или историка, еще на родине, в Египте, побывав в Афинах, тогда еще блиставших культурой (рассказывается об афинской школе, упоминается об известном ораторе и преподавателе Леонтии, говорится об изобретенной в Афинах технике изготовления — склеивания листов — кодексов), автор вошел в круг людей, близких варварским элементам в Западной империи. Он, повидимому, преклонялся перед Стилихоном; он наблюдал деятельность его преемника по высшему командованию армией, Констанция; он знал и другого видного римскою начальника варварских отрядов, полунезависимого правителя Африки Бонифация. Находясь в окружении того или другого, а быть может, последовательно и того и другого, он вошел в соприкосновение с везеготами в южной Галлии, где находилась как пленница дочь Феодосия и сестра Гонория и Аркадия, Галла Плацидия, ставшая впоследствии женой везеготского короля Атаульфа. Торжество бракосочетания описано Олимпиодором как очевидцем (§ 24), и им же отчетливо отмечен поворот политики Атаульфа в сторону дружбы с империей. В дальнейшем Олимпиодор, снова как очевидец и даже участник (i"), с полным пониманием политической ситуации указывает (§ 40) на действия сильной варварской группы, окружавшей — уже в Равенне — Галлу Плацидию и ее второго мужа, императора Констанция III. Можно допустить, что Олимпиодор закончил ⁸ свое сочинение в Константинополе, где мог встретиться с бежавшей из Италии (и опиравшейся на помощь со стороны Бонифация) Галлой Плацидией в 423 г. Там он посвятил свой труд Феодосию II, который тогда уже содействовал своей тетке в деле возведения на западный престол ее сына, Валентиниана III. В Константинополе же, повидимому, Олимпиодор имел случай познакомиться с отношением к варварской грозе в Восточной империи. В корне оно было одинаковым с отношением к варварам в империи Западной. В связь с пребыванием автора в восточной столице можно поставить и его интереснейший рассказ о трех серебряных статуях, которые служили заклятием против нашествия варваров из-за Дуная (§ 27, переданный Фотием, судя по стилю дошедшей до нас записи, либо буквально, либо очень близко к оригиналу). Осень 425 г., когда был провозглашен императором Валентиниан III, является хронологическим пределом сочинения Олимпиодора. Его герои — Галла Плацидия, Бонифаций — продолжали еще жить и действовать, но "История" уже не отразила этих лет. Не прервался ли труд Олимпиодора, сам по себе доведенный до некоторой, хотя и внешней, грани, смертью автора? Об этом никаких ни известий, ни намеков нет. [241]

___________

"История" Олимпиодора в выборках Фотия была издана трижды:

1) Б. Г. Нибуром в одном из томов так называемого "Боннского корпуса"; ⁹

2) К. Мюллером в сборнике "Fragmenta historicorum graecorum"; ¹⁰

3) Л. Диндорфом в сборнике "Historici graeci minores". ¹¹

Первые два издания снабжены, как обычно, параллельным греческому тексту латинским переводом; лучшим изданием по праву считается издание Диндорфа. По боннскому, худшему изданию, был сделан почта сто лет тому назад русский перевод, теперь уже устаревший (Византийские историки, Дексипп и др. Перевел с греч. С. Дестунис. СПб., 1860).

Академик В. В. Латышев, составляя свой сборник "Scythica efr Caucasica", включил в него § 27 из "Истории" Олимпиодора в русское переводе, ¹² но понимание Латышевым этого отрывка вызывает некогорые сомнения (см. комментарий к § 27 в примечаниях 132-145).

Перевод греческого текста Олимпиодора не представлялся чрезмерно трудным ни по словарю, ни по синтаксису, но оказался все же не легким из-за необходимости особенно тщательно передать смысл, скрытый как благодаря недостаточно выработанному стилю автора (что отметил Фотий), так и благодаря факту вторичной передачи через выписки IX в. Наибольшие трудности в указанном отношении возникла при переводе весьма характерного по сюжету и замысловатого по выражениям § 27; о том, как разрешались эти трудности в понимании языка и выраженных на нем образов, можно судить по ряду разъяснений к этому параграфу (прим. 132, 138, особенно 139, 142, 144), изобилующему не совсем ясными и потому спорными местами.

Перевод сопровожден примечаниями. Их значительное число (239), и довольно развернутое сотержание обусловлено стремлением оживить, интересный, но лаконичный памятник, прокомментировав его слово за словом. В некоторых примечаниях приведены цитаты или отдельные слова оригинального текста для того, чтобы в наиболее характерных или интересных местах показать произведение Олимпиодора в том виде, который для нас ныне является основным, а также для того, чтобы привлечь читателя к работе над текстом и к проверке усилий переводчика и комментатора.

Объяснение текста Олимпиодора в примечаниях часто опирается. на свидетельства других, современных или хронологически близких ему авторов, причем приводятся либо цитаты из их сочинений, либо ссылки на них. К некоторым примечаниям подобраны иллюстрации.

К переводу составлены указатели — имен, географических названий, этнических названий и терминов; к примечаниям — указатель упоминаемых в них древних авторов и изданий их текстов, а также переводов, на русский язык в тех случаях, если такие переводы есть.

Эпоха, события которой описывает Олимпиодор, изображена и освещена в ряде и русских и иностранных трудов по истории позднеримской империи. ¹³ [242]

_______________

При работе над текстом Олимпиодора автор перевода и комментария неоднократно пользовался советами знатоков греческого языка и истории позднеримской империи, доктора филологических наук М. Е. Сергеенко и члена-корреспондента Академии Наук СССР П. В. Ернштедта, за что выражает им свою признательность. Глубокой благодарностью автор обязан ныне покойному академику И. Ю. Крачковскому за общий просмотр рукописи и ценные замечания.

Комментарии

1. "Библиотека" Фотия сохранилась в ряде рукописей. Древнейшая из них в Венеции относится к Х в. (Venet.-Marc., 450); другие — к XII в. (Venet.-Marc., 451)» к XV в. (Paris., 1226). См.: Е. Martini. Textgeschichte der Bibliothek des Patriarchen Photios. Leipzig, 1911. Все труды Фотия изданы: MPG, tt. 101-104.

2. О сходстве некоторых мест в трудах втих авторов с текстом Олимпиодора см. статью: J. Rosenstein. Kritische Untersuchungen ueber das Verhaeltniss zwischen Olympiodor, Zosimus und Sozomenus. Forsch. zur deutsch. Geschichte, т. I, 1862, стр. 167—204. Первый из указанных авторов, Зосим, прямо называет Олимпиодора: "(wV OlumpiodwroV o QhbaioV jisi, т. е. "как говорит фиванец Олимпиодор" (V, 27, 1 — об основании Равенны); рассказ о событиях в Италии и в Галлии Зосим, несомненно, заимствовал из труда Олимпиодора. См. еще: L. Jepp. Philostorgios und Olympiodoros, Jahrbuecher fur class. Philologie. Suppl. 14, 1885.

3. Здесь и ниже, как в статье, так и в примечаниях, употребляются термины "варвары", "варварский" в применении к племенам не-римлян, чаще — к объединениям различных племен (гунны, готы, аланы, вандалы и др.), в состав которых могли частично входить и другие племена, как славяне (не упоминаемые Олимпиодором), как сарматы (упоминаемые Олимпиодором, очевидно, аланы, иногда же, быть может, языги). Это определение в дальнейшем будет употребляться без кавычек. Олимпиодор часто употребляет слово "варвары", противопоставляя их "римлянам" (см. §§ 15, 16, 21, 24, 27, 37, 38, 40).

4. Манук Абегян. История древнеармянской литературы, т. I. Ереван, 1948. О Моисее Хоренском — стр. 198-241. В указанной книге сообщается, что Моисей родился около 410-415 г., а в 435 г. ездил учиться в Александрию, побывал в Риме, в Афинах, в Константинополе.

5. Моисей Хоренский, кн. I, гл. б, перевод Н. О. Эмина, стр. 12.

6. Моисей Хоренский, кн. II, гл. 4, стр. 120. — За указание на поминаемые здесь в связи с Олимпиодором армянские источники — Моисея Хоренского и Григория Магистра, а также Михаила Чамчяна — приношу благодарность И. К. Кусикьяну.

7. И. В. Сталин. Вопросы ленинизма, 11-е издание, 1952, стр. 468.

8. Писал же он его, надо думать, в Африке, так как сообщает (в § 37) о своем пребывании в Фивах и Сиене ради работы над "историей" (istoriaV eneka).

9. Corpus scriptorum historiae byzantinae. Bonn, 1829, стр. 447-471.

10. Т. IV, Paris, 1851, стр. 57-68.

11. Bd. I, Leipzig, 1870, стр. 450-472.

12. В. В. Латышев. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе, т. I, 1893, стр. 786—787. То же ВДИ, т. 3, 1948, стр. 301-302.

13. Таковы: Ф. И. Успенский. История Византийской империи, т. I. СПб., 1913; Ю. А. Кулаковский. История Византии, т. I. 2-е изд., Киев, 1913; В. С. Сергеев. Очерки по истории древнего Рима, ч. II "Империя". М., 1938; С. И. Ковалев. История Рима. Л., 1948; Н. А. Машкин. История древнего Рима. М., 1950; О. Seeck. Geschichte des Untergangs der antiken Welt, I-II. Stuttgart, 1921; Е. Stein. Geschichte des spaеtromischen Reiches, I-II. Wien, 1928; F. Lot. La fin du monde antique et le debut du Moyen age. Paris, 1927; он же. Les invasions germaniques. La penetration mutuelle du monde barbare et du monde remain. Paris, 1935; Н. Stuart Jones. The Roman Empire [29 г. до н. э. — 476 г. н. э.]. 3 ed., London, 1916; L. М. Наrtmann. Der Untergang der antiken Welt, I-III. Gotha, 1921-1923; J. B. Bury. History of the Later Roman Empire. From the Death of Theodosius I to the Death of Justinian, I-II. London, 1923; также главы из последнего тома "The Cambridge Ancient History" (т. XII, доведенный до 324 г.) и из первого тома "The Cambridge Medieval History" (т. I, доведенный до 476 г.). Подробный материал с тщательным указанием источников дают значительные по размерам статьи в "Realencyclopaеdie der classischen Altertumswissenschaft" (Pauly-Wissowa), а именно "Honorius" (О. Seeck), "Placidia" (W. Ensslin), "Olympiodoros" (W. Haedicke) и др.