|
Послание к Иоанну Кубикуларию о любви
Творения преподобного Максима Исповедника. Кн. I. М.: "Мартис",
1993. С. 146-153. Перевод А. Сидорова.
См. более поздний перевод Начинкина, 2007.
Я знаю вас, боголюбцы, по благодати стойко придерживающиеся
святой любви к Богу и к ближнему, о которой вы печетесь надлежащими
способами; знаю [по опыту общения с вами], когда был с вами, и не
в меньшей (если не в большей) степени [знаю теперь], когда отсутствую,
что вы изведали, каковы суть свойства Божественной любви и как они
называются, а поэтому обладаете, по добродетели, этим божественным
даром, неописуемым и беспредельным, который не только изливает благодеяния
на присутствующих, но и возжигает рвение в отсутствующих, отделенных
[от вас] большим пространством. Каждый раз убеждаясь через приходящих
сюда и через ваши драгоценные послания, которые, как в зеркале,
отражают подобающий вам образ божественной благодати, в вашем преуспеянии
в этой любви, я, естественно, радуюсь и веселюсь. И возношу благодарения
за вас Богу, Подателю
всяческих благ, не переставая вместе со святым Апостолом восклицать:
Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса
Христа, благословивший нас во Христе всяким духовным благословением
в небесах (Еф. 1:3). Знаю и совершенно уверен в том, что святая
душа ваша любовью в духе неразрывно связана с моей жалкой душой,
узами дружбы имея закон благодати, благодаря которому незримо сочетаетесь
со мною и заставляете сорадоваться с вами, заглаживая мой стыд,
рожденный грехом, даром, уделяемым от ваших доброт. Ибо подлинно
нет ничего более богообразного, более таинственного, более возвышающего
людей до обожения, чем Божественная любовь. Она содержит в себе
и собирает воедино все блага, о которых слово истины говорит как
о [множестве] видов добродетели, и она никоим образом не связана
всеми видами зла и удалена от них, будучи исполнением закона и пророков.
Являясь наследником закона и пророков, таинство любви делает нас
из людей богами; сосредотачивая в себе вселенский смысл отдельных
заповедей, она, по благоволению [Божиему], единообразно объемлет
им эти заповеди и, по Домостроительству [Божиему], распределяет
их многоразличным образом.
Каков же образ этих благ, который стяжала
любовь? Не есть ли она вера
— первая основа всякого благочестия, удостоверяющего обладающего
ею и в бытии Бога, и в бытии божественных [вещей]; дарующая тем,
кто зрит эти вещи, более полное и великое представление о них, чем
глаз, прикованный к зримым формам чувственных вещей? Не есть ли
она надежда, в самой себе зиждущая в качестве основы подлинно сущее
Благо и держащая его сильнее и полнее, чем рука, завладевшая каким-либо
плотным материальным предметом, доступным осязанию? Не она ли дарует
верующим и преисполненным надеждой духовное наслаждение, по внутреннему
расположению своему обладая будущими [благами], как настоящими?
Не есть ли она .смирение,
первое основание добродетелей, благодаря которому мы можем обрести
познание о самих себе и отбросить прочь суетное возбуждение гордыни?
Не есть ли она кротость, которой мы побиваем и хулы, и похвалы,
отстраняясь от противоположных зол — докучаний, славы и бесчестия.
Не есть ли она душевное благородство, вследствие которого мы, и
страдая, остаемся неизменными в своем отношении к поступающим дурно,
не испытывая к ним никакой вражды? Не есть ли она милосердие, благодаря
которому мы добровольно усваиваем себе чужие несчастья и которое
не позволяет нам забывать о сродниках и соотечественниках. Не есть
ли она воздержание и стойкость, долготерпение и доброта, мир и радость,
которыми мы легко унимаем жгучее кипение и возжигание ярости и похоти?
Или, сказать кратко, любовь есть свершение всяческих благ, будучи
верной, неукоснительной и всегда пребывающей, она ведет и приводит
живущих в ней к Богу, Наивысшему Благу и Причине всякого блага.
Ибо вера, прочно зиждущая истину, есть
основа того, что следует за ней, — я имею в виду надежду и любовь. Надежда же, будучи силой,
[скрепляющей] любовь и веру, являет собой то, во что должно верить
и что должно любить, и научает, как должно через нее совершать путь
к этому. А любовь есть исполнение их: всею собою охватывая весь
предельный предмет желания и прекращая их движение к нему, она вместо
веры в его бытие и надежды на его будущее осуществление дарует собою
вкушение его в настоящем. Собственно говоря, только она одна представляет
человека сущим по образу Творца, мудро подчиняя разуму то, что находится
в нашей власти, но не склоняя [выю самого] разума перед этим. Она
убеждает волю двигаться соответственно естеству и не бунтовать против
логоса природы. Ибо благодаря этому логосу мы все можем обладать
как одним естеством, так и одной волей и одним хотением, будучи
[созвучными] с Богом и друг с другом и не отдаляясь от Бога и друг
от друга, если, конечно, избираем в качестве основополагающей идеи
закон благодати, посредством которого мы добровольно обновляем закон
естества.
Поскольку в начале диавол, прельстивший
человека, через себялюбие злонамеренно [заманил]
его в искусно придуманную ловушку, обманув приражением наслаждения,
то он отделил нашу волю от Бога и друг от друга. Отклонив с прямого
пути [человека, лукавый] разделил образ бытия естества его, расчленив
его на множество мнений и представлений; со временем он учредил
в качестве закона поиск и нахождение всяческого зла, используя для
этого силы нашей [души], и для постоянного пребывания зла во всех
[людях] заложил лукавое основание — неуступчивость воли. Благодаря ей [диавол] сразу убедил человека
отвратиться от соответствующего естеству движения и направить свое
желание от дозволенного к запретному. Тем самым в человеке возникли
три величайших и первичных порока, являющихся, если сказать просто,
родителями всякого порока: неведение, себялюбие и тирания зависящие
друг от друга и возникающие друг через друга. Ибо из неведения Бога
[рождается] себялюбие; из себялюбия — тирания над сродным (против
этого нельзя возразить); зиждющим основанием их является приобретенный
нами способ злоупотребления собственными силами, то есть разумом,
желанием и яростным началом. А должно разумом, вместо неведения,
через ведение устремляться в поиске к наиединственнейшему Богу;
желанием, чистым от страсти себялюбия, возбуждаться в любовном томлении
к одному только Бoгy; яростным же началом, отделенным от тирании,
бороться за единого Бога. И из этих [устремлений души] возникает
божественная и блаженная любовь (а они —
через нее), сочетающая с Богом боголюбца и являющая его [самого]
богом.
И когда с человеком, по его собственной
воле и вследствие прельщения диавола, приключилось зло, то Бог —
Творец [человеческой] природы и мудрый Целитель ее, [уже] истощенный
пороком, — ради любви к нам уничижил Себя Самого, приняв образ
раба (Флп. 2:7), непреложно соединив с Собой по ипостаси [человеческое]
естество, и весь ради нас, от нас и через
нас настолько стал человеком, что неверующие и Богом Его не считали.
Но Он настолько был Богом, что заложил в верующих неизреченное и
истинное слово благочестия, дабы расторгнуть деяния диавола, вернув
естеству [человеческому] чистоту сил [души], и дабы обновить силу
любви — противницу себялюбия, которое есть и познается как первый
грех, первое порождение диавола и матерь всех следующих за ним страстей.
И тот, кто любовью уничтожает себялюбие, проявляет себя достойным
Бога. Вместе с себялюбием он уничтожает и все скопище порока, не
имеющего иной основы или причины своего бытия помимо этого себялюбия.
Таковой человек не знает превозношения, служащего признаком противоборствующей
Богу гордыни — сложного и чудовищного зла; не ведает он преходящей
славы, которая, низвергаясь [в небытие], увлекает с собою и чванившихся
ею; он иссушает зависть, которая сама по справедливости прежде иссушает
одержимых ею, через добровольное благоволение располагая к себе
сродных ему людей; вместе с этими [пороками] он вырывает с корнем
ярость, гнев, кровопролитие, коварство, лицемерие, притворство,
злобу, жадность и все то, чем разделяется единый человек. Ведь когда
вырывается себялюбие, которое, как я сказал, есть начало и матерь
зол, то вместе с ним обычно вырываются и все [пороки], проистекающие
из него и следующие за ним: когда оно не существует, то вообще не
может существовать какого-либо вида порока или следов его. Вместо
них [в душу] внедряются всяческие виды добродетели, дополняющие
силу любви, сочетающую человека в единстве логоса [его естества]
и образа [существования], уравнивающую и делающую одинаковым всякое
неравенство и различие, [возникающие] во всех вследствие [греховной]
воли. [Эта же сила любви] ведет надлежащим образом и к достохвальному
неравенству, благодаря которому каждый сознательно
настолько привлекает к себе ближнего и его предпочитает самому себе,
насколько он раньше отталкивал его и был склонен возвышаться над
ним. Через эту силу любви [человек] добровольно освобождает себя
от самого себя, отделившись от представлений и свойств, которые
он [был склонен] мыслить относящимися к себе соответственно [греховной]
воле. Он собирает себя в единую простоту и тождество, сообразно
которым никто никоим образом не отделяет своего от общего, но каждый
— для каждого и все —
для всех, и, более того, для Бога скорее, чем друг для друга имеют
единое существование, являя собою (и в естестве, и в воле) наиединственнейший
логос бытия и Бога, мыслимого в этом логосе. Ведь вместе с Богом
должен созерцаться и к Нему, как к Причине и Создателю, должен возводиться
логос бытия сущих, которому свойственно сохраняться в нас невредимым
и незапятнанным путем постоянного внимания и очищаться от бунтующих
против него страстей через разумное рвение к добродетелям и через
проистекающие из них труды.
Возможно, это и осуществил великий Авраам,
и самого себя восстановив в логосе естества, и этот логос восстановив
в самом себе, а поэтому возвращенный Богу и сам получивший обратно
Бога, — ибо можно сказать и так, и этак, поскольку и то, и другое
представляется истинным. Он удостоился видеть Бога, как человека,
и принять Его у себя, [как гостя], вследствие совершенства логоса
естества, [которого он достиг] через [свое] человеколюбие. Он был
вознесен к Богу, отвергнув свойство разделенных и разделяющих и
не считая уже другого человека за нечто иное, чем он сам, но ведая,
что единое есть как бы все, а все — как бы единое. Ибо [Авраам]
духовным оком своим взирал не на логос [греховной] воли, являющейся
(до тех пор, пока она остается непримиренной с естеством) основой
раздора и разделения, но на наиединственнейший логос естества, всегда
неизменный, вместе с которым, как мы знаем, непременно обнаруживается
Бог и через который Он проявляется как Благой, усваивая Себе собственные
творения, поскольку тварь не может познать Бога таким, каков Он
есть Сам по Себе. Ведь невероятно, чтобы с Простым и Тем же Самым
мог соединиться тот, кто в самом себе не стал простым и тем же самым,
но остался еще, вследствие [греховной] воли, разделенным на многие
части относительно [единой] природы. [Для этого необходимо ему]
прежде через человеколюбие сочетать волю с природой и показать,
что в обеих [существует один и тот же] миролюбивый и не склонный
к мятежу логос, движение которого никогда не направлено к чему-либо
иному помимо Бога. Соответственно этому логосу, у принявших сей
дар естество [человеческое] всегда пребывает неделимым и нераздельным,
не разрываемое на части множеством [видов] инаковости, проистекающих
из [греховной] воли. Ибо они уже не разделяют естество то так, то
иначе, становясь то одними, то другими, но в отношении к тем же
самым остаются теми же самыми, не обращая внимания на то своеобразие
каждого, которое возникает вследствие [греховной] воли и в силу
чего разделяются разделенные. Наоборот, они устремляют свой взор
на общее и нераздельное, [существующее] во всех соответственно природе,
в силу чего и соединяются разделенные, не вводя вместе с собой ничего
разделяющего. Через это в обладающих [подобным даром] проявляется
Бог, Который по Своему Человеколюбию обретает форму соответственно
особенности добродетели каждого и от нее Он воспринимает наименование.
Ибо совершенным делом любви и пределом деятельности ее является
приуготовление к тому, чтобы путем соотносительного взаимодаяния
свойства сочетаемых ею (и наименования их) подобали друг другу,
а тем самым чтобы сделать Бога человеком, а человека проявить как
бога и провозгласить в качестве такового через единое и неизменное
намерение и побуждение обоих по воле. Это мы и обнаруживаем у Авраама
и остальных святых, и оно равно сказанному от лица Бога: И в
руках пророческих уподобился (Ос. 12:10), [дабы показать], как
Бог, вследствие Своего великого Человеколюбия, уподобляется каждому,
в зависимости от его деятельного осуществления добродетели, объединяющего
[всех]. Ибо «рука всякого праведника» есть его добродетельное делание,
в котором и через которое Бог воспринимает подобие человеческое.
Итак, любовь есть великое благо, первое
и исключительное из [всех] благ, она сочетает собою Бога и обладающих
ею людей, позволяя Творцу человеков являться, как человеку, через
полное подобие в благе, [которого достигает] обоженный, насколько
то доступно человеку. Данное подобие осуществляется, я думаю, тогда,
когда любят Господа Бога от всего сердца, души и силы, и когда [любят]
ближнего, как самого себя. Это есть, если попытаться объять [любовь]
определением, всецелая внутренняя связь с Первым Благом и с всеобщим
Промыслом о естестве всего рода [человеческого]. Выше этого нельзя
подняться боголюбцу, прошедшему через все образы благочестия. Эту
связь мы знаем как любовь и именуем любовью, не считая любовь к
Богу и любовь к ближнему за нечто раздельное, но признавая ее всю
целиком за единую и ту же самую, ибо ею мы обязаны Богу и она сочетает
людей друг с другом. Ибо осуществлением и ясным доказательством
совершенной любви к Богу является искреннее расположение к ближнему,
[достигаемое] через добровольное благоволение. Ведь божественный
Апостол Иоанн говорит: Ибо не любящий брата своего, которого
видит, как может любить Бога, Которого не видит? (1 Ин. 4:20).
Любовь есть путь истины (Ин. 14:6), и ею называет Себя Слово Божие,
Которое представляет Богу и Отцу идущих этим путем чистыми от всяческих
страстей. Она есть дверь (Ин. 10:9), и входящий через нее вступает
в Святая святых, став достойным созерцателем недоступной красоты
Царственной и Святой Троицы. Она есть истинная виноградная Лоза
(Ин. 15:1), и плотно привившейся к корню ее удостаивается стать
причастником Божественного качества. Через нее существует и передано
всякое научение закона, пророков и Евангелия, дабы мы, возжелав
неизреченных благ, вверили наше горячее желание образам [осуществления
добродетелей], через любовь к Творцу настолько почитая творение,
насколько оно служит Ему и насколько того требует логос естества,
устанавливающий в качестве закона равночестие и исключающий из естества
всякое неравенство, проявляющееся вследствие предубеждения к какому-либо
человеку, поскольку этот логос всех заключает в самом себе единой
силой тождества.
Ради любви Сам Создатель естества (дело
неслыханное и приводящее в трепет!) облачился в наше естество, непреложно
соединив его с Собою по ипостаси, дабы остановить распыление этого
естества и собрать его в Себе уже соединившимся и не обладающим
никаким различием, [порожденным греховной] волей, ни относительно
Него, ни относительно себя самого. Он ясно указал всеславный путь
любви, подлинно божественной и обоживающей, ведущей к Богу и, как
говорится, являющейся Богом. Этот путь, который в начале покрылся
терниями себялюбия, [Господь] Своими страстями ради нас предзапечатлел
в Себе и предоставил его всем, [уже] чистым от [всяких] препятствий.
Камни на этом пути он разметал с помощью Своих учеников, как Сам
предвозвестил в пророках: И камене, еже на пути, разметите (Ис.
62:10). Надлежащим образом Он убедил нас настолько придерживаться
Его и друг друга, насколько Он Сам Собою, предвосхищая это, показал,
пострадав ради нас. Ради этой любви все святые до конца противостояли
греху, не заботились о здешней жизни и стойко сопротивлялись многовидным
способам смерти, дабы, [уходя] от мира, сочетаться с самими собой
и с Богом, соединив в себе разорванные части [человеческого] естества.
Любовь есть истинное и безупречное богомудрие верных, концом которого
является Благо и Истина. Ибо благом и истиной являются человеколюбие
и любовь к Богу по вере; они суть отличительные признаки любви,
сочетающей людей с Богом и друг с другом, а поэтому и обладающей
неукоснительным постоянством благ.
И вы, благословенные, от всей души возлюбили
этот божественный и блаженный путь, чтобы, подвизаясь в подвиге
благом, достичь конца [его]. А поэтому вы незыблемо придерживаетесь
того, благодаря чему достигается предел этого пути, я имею в виду
человеколюбия, братолюбия, странноприимничества, нищелюбия, сочувствия,
сострадания, смирения, кротости, душевного благородства, терпения,
негневливости, долготерпения, стойкости, доброты, спокойствия, благоволения
и миролюбия ко всем. Из них и через них создается благодать любви,
которая ведет обоживаемого к Богу, Творцу человека. Ибо божественный
Апостол, а вернее, глаголющий через него Христос, говорит: Любовь
долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится,
не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не
мыслит эяа, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает,
всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает
(1 Кор. 13:4-8), поскольку она имеет Бога, единственного Неперестающего
и Неизменного. И человека, живущего в соответствии с ней, любовь
делает таковым же, как то показывает нам пророк Иеремия, изрекающий:
Сей путь повелений моих, и закон сей во век. Вей держащиеся ея,
в живот виидут; оставивший же ю, умрут. Имися ея, чадо Мое, ходи
к сиянию прямо света ея. Не дождь иному славы твоея, и полезных
тебе языку чуждому. Блажен ecи, яко угодная Богу тебе разумна суть
(Вар. 4:1—4). Научися, где есть смышление, где есть крепость,
где есть мудрость, где есть долгожитие и жизнь, где есть свет очес
и мир (Вар. 3:14). Посему любовию вечною возлюбил тя, того
ради вовлекох тя в щедроты. Яко возгражду тя, и возградишися
(Иер. 313-4). Стоните на путех, и видите, и вопросите о стезях
Господних вечных; и видите, кий есть путь благ, и ходите по нему,
и обрящете освящение душам вашим (Иер. 6:16). И опять говорится
через Исаию: Аз есмь Господь Бог твой, научих тя, еже обрести
тебе путь правды, по нему же пойдеши, послушав заповедей Моих. Посему
был бы убо аки река мир твой, и правда твоя яко волна морская
(Ис. 48:17-18). И я, радуясь вашим благам, осмеливаюсь говорить
вместе с Богом, воспринимая [глаголы] от великого Иеремии: блажен
ecи, еже совлек ризы плачевные и озлобления твоего — то есть
[совлек] ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях»,
и облекся в благолепие, яже от славы Божией вовек — то есть
[облекся] в нового человека, созданного в Духе по Христу и по
образу Творца; облекся во одежду правды, яже от Бога, возложи венец
на главу твою славы вечного — то есть украсился ясным образом
добродетелей и безошибочным словом мудрости, посему Бог явит
всей поднебесней твою светлость и наречется бо от Бога имя твое
во веки, мир правды, и снова благочестия.
Помимо этих словес я не имею ничего,
что бы [могло] показать незримое расположение [моей] души, ибо у
меня нег ничего, равного вашим благам, дабы преподнести это Бoгy
и вам. Я лишь могу, насколько то в моих силах, удивляться вам, воспринимать
[толику] ваших [духовных] достижений, радоваться вместе с вами,
умилостивившими Бога благими делами, через вас восхвалять добродетель,
а через добродетель, сочетавшую вас с Богом, воспевать и [Самого]
Бога. Ведь, как то кажется мне, одно и то же — хвалить вас и добродетель,
и воспевать Бога, даровавшего вам сияние этой добродетели, которая
по благодати обоживает вас в Боге, изглаживая признаки, свойственные
человекам, и очеловечивает, по снисхождению, Бога в вас, благодаря
усвоению [вами], насколько это доступно человеку, божественных свойств.
|
