Теодульф Орлеанский

Cм. о нём Кротов.

Ярхо - перевод его стихотворения о потерянной лошади.

Семь свободных искусств (пер. Седаковой)

Послание королю. - О книгах, которые я любил читать. - О всех сословиях.

ГИМН НА ВЕРБНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ

Пер. Г.Чистякова.

Слава, и честь, и хвала Тебе, о Христос Избавитель,
Ты, Кому кротко поют дети «Осанна» сейчас.

Ты Израиля царь и славнейший потомок Давида,
Благословен, кто грядёт во имя Господа к нам.

Силы небесные все восхваляют Спасителя в вышних,
И человек простой, и всё, что сотворено.

С пальмами вышел к Тебе народ еврейский навстречу,
Мы же ныне спешим с звонкой молитвой к Тебе.

На страданья они Идущему славу воздали,
Мы же Тому, кто теперь царствует, правим свой гимн.

Были угодны Тебе их гимны, моление наше
Пусть будет, Иисус, тоже угодно Тебе.

 

 

Gloria, laus et honor, tibi sit, Rex Christe, Redemptor!
Cui puerile decus prompsit Hosanna plum.

Israel es tu Rex, Davidis et inclyta proles:
Nomine qui in Domini, rex benedicte, venis.

Coetus in excelsis, te laudat coelicus omnis,
Et mortalis homo, et cuncta create simul.

Plebs Hebraea tibi cum palmis obvia venit:
Cum prece, voto, hymnis, adsumus ecce tibi.

Hi tibi passuro solvebant munia laudis;
Nos tibi regnanti pangimus ecce melos.

Hi placuere tibi, placeat devotio nostra,
Rex bone, rex clemens, cui bona cuncta placent.

 

СЕМЬ СВОБОДНЫХ ИСКУССТВ,
ИЗОБРАЖЕННЫХ НА НЕКОЕЙ КАРТИНЕ

Пер. О.Седаковой.

Был изваянный диск, округлый – по образу мира;
                  древом, чудным для глаз, мастер украсил его.

Вот Грамматика-мать в корнях восседает великих:
                  древо растить и беречь – в том попеченье ее.
Ибо в ней, несомненно, начало прекрасного древа,
                  и ни одно из искусств не возрастет без нее.
В левой руке ее хлыст, в правой скребница: ленивца
                  дабы усердью учить, дабы огрехи стирать.
И, как Ученую Мудрость везде принимают с поклоном,
                  драгоценный венец ей украшает чело.

Здравый Разум тебя, благая София, рождает
                  и Прозорливость – итак, здесь они, рядом с тобой.
И от прямого ствола сего превосходного древа
                  ветви шумят, широко распространясь над землей.

Вот Красноречье стоит – и ты, Диалектика, рядом.
                  Слева же сродные вам четыре Достоинства душ.

Как бы к собранью судей Риторика руку простерла:
                  с благоговением ей внял многобашенный град.
Ибо, силою слов унимая гражданские распри,
                  тяжбы и споры она крепкою держит уздой.
Крылья венчают ей темя, глава ее львиной подобна:
                  так изощренной рукой мастер ее изваял.
Легкость крылатого слова и львиную честь красноречья
                  пусть, читатель, тебе знаки сии сообщат.
Так и Меркурий, имея крыла на главе, крыла на поножьях,
                  сим знаменует в себе легкость крылатых речей.

Возле Риторики – зри – Диалектика, мать рассужденья:
                  пусть Красноречье стоит, ей подобает сидеть.
Равны разумом сестры, но все же во многом несходны:
                  Та витийствует, встав; Эта за чтеньем сидит.
Той многолюдье и шум, Этой милее безлюдье;
                  Та на форум спешит, Эта стремится к перу.
Та направляет речей, Эта – вещей разуменье.
                  Та – источник словес, Эта же – смыслов исток.
В шуйце ее глава змеиная (тулово скрыто);
                  правой, праздной – чего ищет, того досягнет.
Все предпосылки свои так нежданно она заключает,
                  что, хитроумная, вмиг змеей уязвит простеца.
В вечном усердье рассечь истину с ложью презренной
                  нет ей покоя; она ревнует о правом пути.

Логика с ветви одной, Этика смотрит с соседней:
                  Эта вскормляет умы, Та – добродетельный нрав.

Благоразумию здесь отводится лучшее место,
                  ибо жизни святой оно охраняет пути.
Вот в благочестии важном стоит оно с Книгой священной:
                  тот, кто последует ей, будет вполне утолен.

Рядом могучая Доблесть, великого Мужества сила,
                  славная звоном доспех и предприятий своих.
Щит в руке ее крепкой, клинок в руке неустанной.
                  Ей покрывает главу с гребнем высоким шелом.
Да поражает она ужасающих бесов порока,
                  дабы Свободе святой не угрожали они.

Вот Справедливость с мечом предстала и с пальмовой ветвью.
                  В длани весы у нее и благородный венец:
так неправым воздаст, так правых она увенчает,
                  взвесив слова и дела, всё до конца испытав.
Возле нее – посмотри – Умеренность, стражница Меры,
                  держит в руке она кнут и напрягает узду:
Тех, кто не скор, горячит, торопливых она унимает,
                  дабы размеренный ход вечная мера блюла.

Древо же выше растет, к горним от дольних восходит
                  и к небесным вещам ствол безупречный стремит.
Вот обнимает его Искусство счисленья, на ветви
                  с той и другой стороны твердой стопой опершись.
Числа в руке у него, в другой же таинственный свиток:
                  ведомо, это твоя, Физика, славная мать.

Две прекрасных сестры над ними стоят, меж собою,
                  стоя на разных ветвях, сходные, как близнецы.
Звонкая Музыка здесь одна из сестер; подобает
                  ей из кифары своей чудно лады извлекать.
Ей же – поющий тростник, семь разнозвучных отверстий:
                  много таинственных сил в сем знаменитом числе.

Слева, к стволу прислонясь, сестра Геометрия встала:
                  медная спица в руках, точно начертанный круг.
Спицей она нанесла на круге земли безупречном
                  пять поясов, по каким воздух у нас различат.
Внешние пояса два свирепою стужей объяты,
                  внутренний – пламенный жар в двух умеряет других.

Древо же выше растет, и вот, возвышаясь над сими,
                  уж Астрология нам явила таинственный лик.
Очи горе возведя, на главе она шар преогромный
                  держит, и руки ее обняли сферу сию.
Сфера – подобье небес, звездоносного чудного неба,
                  пламени полон сей шар, звездной и стройной красы.
Трижды четыре созвездья – Дома и седьмица скитальцев
                  изукрашают его, повинуясь чинам и местам.
Вот Овен и Телец, Близнецы и созвездие Рака,
                  Лев, и Дева, и Воз, и золотые Весы.
Вот Стрелец, Козерог, Водолей и прекрасные Рыбы
                  друг за другом бредут в круге, уместном для них.
Солнце, Луна и Арес, Киллений, Юпитер, Кифера
                  и великий Сатурн свой исправляют черед.
Да не смущают тебя нехристьянские эти прозванья:
                  так уж от древности нам их передали отцы.
Семь блуждающих звезд и дюжина знаков звериных
                  расчисляют и год, и месяц, и шествие дня.
Звезды на древе видны и листья и плод изобильный,
                  ибо и тайны оно, и услажденья несет.
В листьях слова разумей, в плодах же – благие деянья:
                  быстро умом возрастет всякий, кто кормится здесь.

Сим же образом нам житие наше в древе раскрыто,
                  дабы от малых вещей к высшим и высшим идти.
И человеческий дух, помалу восшедший к высотам,
                  уж не захочет назад, к низшему, волей своей.

Так за Грамматикой Этика, Логика следом за ними,
                  Физика сродных своих следом за сими ведет.
Высшее в сей седьмерице тому подобает Искусству,
                  что прозревает умом тайны светил и небес.
Речи Искусства и Нравов и Логики умная сила
                  чин природных вещей приоткрывают для нас.
Пусть же, небесныe своды и землю насквозь проникая,
                  Музыка нас поведет от здешних к нездешним вещам.

;