Яков Кротов. Путешественник по времени. Вспомогательные материалы.

ПАМЯТНИКИ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЛАТИНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.

X - XI века

К оглавлению

Хротсвита Гандерсгеймская

В плеяде писателей-новаторов оттоновского времени Хротсвита Гандерсгеймская занимает почетное место. В век, когда драматического жанра в литературе не существовало, она писала драмы; в век, когда рифмованная проза только что начинала утверждаться в латинской словесности, она пользовалась ею широко и свободно; в век, когда женщина рассматривалась господствующим мировоззрением, главным образом, как "сосуд диавольский", она выступила с апологией женского достоинства в той форме, в какой это только и было возможно в средневековой христианской культуре, - в форме прославления девственности.

Даты рождения и смерти Хротсвиты неизвестны; творчество ее относится к 950-970-м годам. Имя свое (Хротсвита, Гросвита, Росвита - около 20 орфографических вариантов) она толковала как "Громкий Глагол", но этимология эта сомнительна. По-видимому, она происходила из Саксонии, и по-видимому, из знатного рода: Гандерсгеймский каноникат, к которому она принадлежала, был аристократическим заведением, из 8 первых его аббатис 6 принадлежали к оттоновскому Лиудольфингскому роду. В Гандерсгейме Хротсвита воспитывалась смолоду, одной из ее наставниц была племянница Отгона I Герберга (940-1001), с 959 г. гандерсгеймская аббатиса; Хротсвита была ненамного старше Герберги. Училась она с усердием, была знакома не только с тривием, но и с квадривием, свои знания она с гордостью выставляет напоказ в своих сочинениях; ученость была для нее как бы обоснованием права на человеческое достоинство.

687

Сочинения Хротсвиты были собраны ею самой в три книги с посвящениями и предисловиями. Первая книга - это сборник 8 стихотворных легенд (в леонинских гексаметрах, одна - в дистихах), главным образом, из житий святых; впрочем, две легенды, о франкском мученике Гонгольфе и о кордов-ском мученике Пелагии, повествуют о совсем недавних событиях, отчасти даже со слов очевидцев. Одна из легенд посвящена истории Теофила, продавшего душу дьяволу, а потом спасенного заступничеством Богоматери, -сюжет, обработанный потом Рютбёфом и послуживший легенде о Фаусте. Писать легенды Хротсвита начала в юности и тайно, лишь потом, с одобрения Герберги, она собрала их в книгу, и они читались за монастырской трапезой.

Вторая книга Хротсвиты - это шесть пьес, содержание которых тоже заимствовано из житий святых; они были написаны в два приема. Первыми явились: "Галликан"- история языческого военачальника, влюбленного в дочь императора Константина, обратившегося в христианство и ставшего святым; "Дульциций" - о мученичестве девственниц Агапии, Хионии и Ирины во время Диоклетианова гонения; "Каллимах" - о юноше-язычнике, влюбленном в христианку Друзиану, об их смерти и чудесном воскрешении по воле Бога; "Авраам" - о святом отшельнике, возвращающем на путь истинный свою приемную дочь, совращенную дьяволом и ставшую блудницей. Потом были написаны еще две пьесы: "Пафнутий", вариант того же сюжета, что и в "Аврааме", и "Сапиенция", вариант того же сюжета, что и в "Дульциций"; обе эти пьесы сильно перегружены ученым материалом, в "Пафнутия" вставлен длинный диалог героя с его учениками о философских и научных предметах. Как возникли эти пьесы, Хротсвита рассказывает в предисловии к ним: читая популярного в X в. Теренция, она любовалась его изящным стилем и живым диалогом, но жалела, что все эти достоинства служат лишь для описания мирских утех и блудной любви; поэтому она решила написать несколько сочинений в той же форме (словом "комедия" она не пользуется), но с благочестивым христианским содержанием. Теренция современники Хротсвиты читали как прозу, потому что сложное строение метрического стиха римской комедии ими уже не воспринималось; поэтому и свои подражания Теренцию Хротсвита пишет прозой, однако украшая ее только что начавшим входить в моду украшением - рифмой. Кроме Теренция, несомненное влияние на форму пьес Хротсвиты оказали диалогические учебники (типа Алкуиновых), диалогические эклоги и, быть может, мало известный нам народный примитивный театр бродячих мимов.

Третья книга Хротсвиты включает две эпические поэмы исторического содержания. Первая - "Деяния Оттона", написанная по прямому заказу Герберги, сохранилась неполностью; здесь панегирически рассказывается история правления императора, кульминацию образует римская коронация, но в целом внимание автора больше сосредоточено на лицах, чем на событиях. Это, главным образом, семейная история, самая живая ее часть - рассказ

688

об итальянской королеве Адельгейде, ставшей потом женой Отгона, ее плене, бегстве и т. д. Вторая поэма- "Начала Гандерсгеймской обители" - стихотворная история Гандерсгеймского канониката, начиная с его основателей графа Лиудольфа и графини Оды - и до смерти их дочери Христины в 919 г. Поэма об Оттоне имеет посвящения самому Отгону I, Оттону II и Вильгельму Майнцскому - свидетельство о прямой связи творчества Хротсвиты с от-тоновским двором.

Идейный мир Хротсвиты прост и ясен. Все четко делится на праведное и грешное, Божие и диавольское, черное и белое; дело истинного христианина - побеждать в себе грешное начало и служить Господу всеми своими силами; страсть есть проявление грешного начала, опасное и соблазнительное, и борьбу своих героев со страстью Хротсвита рисует живо и сочувственно; девственность есть образец чистой жизни, угодной Богу, для мужчин такая степень чистоты недоступна, и поэтому Хротсвита прославляет девственность от первых своих стихотворений до последних. Содержание большинства ее произведений - столкновение праведной стихии и грешной стихии, для изображения этого конфликта она не жалеет контрастных красок, упоминает и о педерастии (в "Пелагии") и о некрофилии (в "Каллимахе"); оттого она и возвращается к таким ярким ситуациям, как "обращение в лупанаре" ("Авраам", "Пафнутий") и "беззащитные девы перед деспотом" ("Дульциций", "Сапиенция"); победа в этой борьбе уготована светлому началу, отсюда такой вкус к изображению Божиих чудес (например, в "Каллимахе"), отсюда же тезис о всесилии Божия милосердия в "Аврааме". Пьесы Хротсвиты построены как наглядные иллюстрации к ее идейной программе; отсюда намеренная простота их построения, прямолинейность действия, строгая однокрасочность фигур, простота диалога. При всем этом она умеет разнообразить свое искусство: читатель почувствует разницу между комической окраской ее "Дульциция", лирической -"Каллимаха" и психологической углубленностью "Авраама" - пьесы, в которой внутреннее перерождение грешной Марии происходит на глазах у читателя.

Задуманные не столько как комедии, сколько как "антикомедии", пьесы Хротсвиты не имели успеха: Теренция продолжали читать, а ее скоро забыли; лишь одна из ее пьес, "Галликан", в XII в. была переработана для сцены уже возникшего средневекового театра. Зато когда накануне германской реформации, в пору обостренной немецкой национальной гордости, гуманист Цельтис в 1493 г. нашел и в 1501 г. издал эти сочинения "первой немецкой поэтессы" (с гравюрами Дюрера и Траута), это стало всеевропейской сенсацией. (Высказывалось даже предположение, что пьесы Хротсвиты были лишь подделкой, написанной самим Цельтисом и его друзьями, но оно оказалось не выдерживающим критики.) В эпоху классицизма восторг перед Хротсви-той затих, но в эпоху романтизма вспыхнул снова. Неожиданное усиление интереса к драматургии Хротсвиты наблюдается на Западе и в наше время -

689

в связи с тем, что некоторые исследователи не без оснований усмотрели в ее творчестве черты сходства с "эпическим театром" Бертольда Брехта, возникшим, конечно, на совершенно иной идейной основе, но использующим аналогичные агитационно-поэтические приемы.

Текст "Предисловие к драмам", "Дульциция", "Каллимаха", "Авраама" приводится по изд.: Памятники средневековой латинской литературы Х-ХП веков. М., 1972. С. 81-103. Текст "Пафнутия" приводится по изд.:Хротсвита Гандерсгеймская. Пафнутий / Пер. М.Л. Гаспаро-ва // Arbor Mundi, 2003, № 10. С. 191-208. Текст "Истории страдания святой Агнеты" сделан по изд.: PL. V. 137. Ccol. 1121-1130.

Предисловие к драмам

Многие обретаются католики,

коим вряд ли можем мы простить таковые проступки,

что ради изощренного

красноречия словесного

языческих книг суетность бренную

предпочитают пользе Писания священного,

Есть и другие,

святым страницам прилежащие,

кои, хотя все языческое вообще презирают,

Теренциевы вымыслы, однако же, частенько читают,

и пока сладостью речи упиваются,

познанием нечестивых вещей оскверняются.

А посему я, Громкий Глагол Гандерсгеймский1,

не погнушалась подражать тому писанием,

кого многие почтили чтением, дабы в том роде сочинительства, в коем постыдное распутных жен многоблудие воспевалось, ныне достохвальное святых девственниц целомудрие по силе умишка моего прославилось. Сие не раз заставляло меня стыдиться и густым румянцем заливаться, ибо, по велению сего рода сочинения, и ненавистное влюбленных безумие, и пагубно-сладкое оных общение, к коему даже наш слух должен оставаться глух, часто в уме обсуждала и перу писать препоручала.

690

 

 

как бы свыше приятое дарование

Даятелю вернуть без ослушания.

И не столь я себялюбива,

чтобы, убоявшись укоризненного слова,

во святых явленную мощь Христову

(поелику мне им же дарована сила),

я людям не возвестила.

Если кому благочестивое тщание мое будет любо,

возрадуюсь сугубо.

Если же (ради моего ничтожества

или нескладной речи моей убожества)

не понравится никому,

то сама я от содеянного радость приму;

ибо, когда я ранее

невежества своего жалкие писания

героическим стихом нанизала,

а нынешние в драматический ряд увязала,

то все же прелести

языческой мерзости

ничуть не подпала

Дульциций

Мученичество святых девственниц

Агапии, Хионии и Ирины

Сцена 2

Дульциций. Приведите, воины, приведите

тех, кого в узилище томите.

Воины. Вот те, кого ты звал.

Дульциций. Батюшки!

Какие милочки!

Какие красоточки!

Какие чудесные девицы!

Воины. Истинно красавицы.

Дульциций. Пленен я красою их особы.

Воины. Еще бы.

Дульциций. Жажду их привлечь для своей утехи.

Воины. Сомневаемся в успехе.

Дульциций. А почему?

Воины. Верны они Богу своему.

Дульциций. Что если соблазно улещеньями?

Воины. Пренебрегут.

692

Дульциций. Что если застращаю мученьями?

Воины. Ни за что почтут.

Дульциций. Что же делать?

Воины. Размысли сам.

Дульциций. Поместите этих затворниц

в самую далекую из горниц,

перед которою кухарь

складывает грязную утварь.

Воины. Для чего же в это место?

Дульциций. Чтобы я мог посещать их часто.

Воины. Как прикажешь.

Сцена 4

Дульциций. Что делают пленницы

В часы бессонницы?

Воины. Поют гимны.

Дульциций. Приблизимся слегка.

Воины. Три тоненьких голоска

слышны нам издалека.

Дульциций. Вы теперь

со светильниками сторожите дверь,

я же войду

и в желанных объятиях усладу найду.

Воины. Входи, подождем.

Сцена 5

А г а п и я. Кто в дверь стучится?

Ирина. Несчастный Дульциций сюда ломится.

X и о н и я. Боже, нас не покинь.

А га пи я. Аминь.

X и о н и я. Что означает звон этих котлов,

кувшинов и горшков?

Ирина. Пойду взглянуть... Подойдите,

прошу вас, подойдите,

в замочную скважину посмотрите.

А г а п и я. Что там такое?

Ирина. Этот безумный,

рассудка лишенный,

воображает,

что в наших объятиях пребывает.

А г а п и я. Что же он делает?

И р и н а. То котел нежно к груди прижимает,

то горшки и кувшины обнимает,

сладкие поцелуи расточает.

693

X и о н и я. Ах, как смешно!

И р и н а. От такого объятия

лицо, руки и платье

так уж измазаны,

так уж изгажены,

что от налипшей сажи

стал он эфиопа гаже.

А г а п и я. Справедливо, чтобы он так же выглядел извне,

как душа его, преданная сатане.

Ирина. Вот он собирается уходить. Посмотрим скорей,

что сделают воины, стоящие у дверей.

Сцена 6

Воины. Кто это выходит? Караул! Он дьяволом одержим.

Иль, быть может, это сам Вельзевул?

Бежим!

Дульциций. Эй, стража!

Куда же?

Стойте, погодите!

В опочивальню меня со светом отведите.

Воины. Голос господина нашего,

а образ диавола падшего...

Мы здесь не останемся,

но еще быстрей бежать ударимся...

Привидение хочет нас загубить!

Каллимах

Воскрешение из мертвых Друзианы

и Каллимаха2

Сцена 1

Каллимах. Друзья мои, выслушайте друга.

Друзья. Все мы к твоим услугам.

Каллимах. Не подумайте дурного,

Но хочу я вам втайне сказать два слова.

Друзья. Говори свободно

Все, что тебе угодно.

Каллимах. Тогда отступимте в сторону,

Чтоб не быть разговору прервану.

Друзья. Мы готовы.

Каллимах. Стражду я страданьем,

Тяжким и давним,

694

И от вашего суждения

Надеюсь получить облегчение.

Друзья. Истинным другом и зовется лишь тот,

Кто с ближним делится всем, что на долю ему фортуна пошлет.

Каллимах. Поделюсь я моим страданьем

И утешусь вашим состраданьем.

Друзья. Что нам расскажешь,

Тем и сострадание наше заслужишь;

Если же нет,

Постараемся мы душу твою отвратить от бед.

Каллимах. Люблю я!

Друзья. Что?

Каллимах. Нечто прекрасное,

Нечто прелестное.

Друзья. Много сказано,

Мало названо,

Единичность любви твоей не указана.

Каллимах. Женщину.

Друзья. Женщину ты назвал -

Обо всем женском роде в едином слове сказал.

Каллимах. Не всех равномерно,

Но единую безмерно.

Друзья. Всякое определение

Мыслимо только через отношение.

Назови существо,

Чтобы понятно сделалось качество.

Каллимах. Друзиану.

Друзья. Андроника, нашего князя, жену?

Каллимах. Ее самую.

Д р у з ь я. Но ведь эта жена

Крещена.

Каллимах. Мне до этого дела нет,

Лишь бы только любовь моя к ней проложила след.

Д р у з ь я. Не проложит.

Каллимах. Почему же не сможет?

Друзья. Трудно.

Каллимах. Разве первый склоняю я женщину к страсти

блудной?

Друзья. Слушай, брат, -

Та, обольстить которую ты рад,

Святым апостолом Иоанном крещена

И единому Господу всею душою предана.

695

Даже к мужу,

Христианнейшему Андронику, не всходит она на ложе;

И похоть твою подавно отвергнет тоже.

Каллимах. Искал я у вас утешения,

А обрел я у вас отчаяние.

Друзья. Притворство обманно есть,

И пагубна для истины лесть.

Каллимах. Если в помощи вашей вы мне отказываете,

Сам я пойду,

К ней подойду

И страстными словами любовь в ней разожгу.

Друзья. Тщетны твои попытки.

Каллимах. Пусть, судьбе вопреки!3

Друзья. Увидим.

Сцена 2

Каллимах. Послушай меня,

Друзиана, любовь моя!

Друзиана. О чем тебе говорить со мной,

Каллимах молодой,

Право, не понимаю.

Каллимах. Не понимаешь?

Друзиана. Нет.

Каллимах. Прежде всего - о любви.

Друзиана. О какой любви?

Каллимах. О том, что тебя люблю я больше всего на свете.

Друзиана. Какие же узы кровные

Или какие обеты законные

Внушили тебе эту любовь?

Каллимах. Красота твоя.

Друзиана. Красота моя?

Каллимах. Да.

Друзиана. Но что тебе до нее?

Каллимах. Увы! Немногого я добился,

Но надежды на большее пока не лишился.

Друзиана. Прочь, прочь скорей.

Грешный блудодей!

Стыдно мне долее говорить с тобой,

Ибо чувствую, покорен ты воле диавольской.

Каллимах. Друзиана, Друзиана, не отвергай меня, влюбленного,

В самое сердце страстью пораженного,

Но любовью на любовь мою ответь.

696

Друзиана. Блудные ухищрения твои осуждаю,

Похоть твою отвергаю,

Самого тебя всею душою презираю.

Каллимах. Не гневайся, Друзиана, не гневайся:

Ты сама, быть может, не знаешь, что с тобой делается,

И краснеешь от смущенья.

Друзиана. Нет, лишь от возмущенья!

Каллимах. Возмущенье твое минует.

Друзиана. Того не будет!

Каллимах. А вдруг?!

Друзиана. О безумный, о грешный, зачем ты душою мечешься,

Зачем надеждою пустою тешишься?

Ужели, мнишь ты, меня

Тронет твоя болтовня,

Если я так долго

Ради божеского долга

воздерживалась и от супружеского долга.

К а л л и м а х. Но да будет

Свидетелем Бог и люди:

Если ты надо мною не сжалишься,

Я не устану, Я не отстану,

Пока рано или поздно

Не опутают тебя коварные мои козни.

Сцена 3

Друзиана. Горе мне!

Господи Иисусе Христе,

К чему было блюсти мне для тебя мое целомудрие,

Если вид мой вселил в безумца такое безумие?

Услыши, о Господи, муку мою,

Услыши, как я боюсь!

Что мне делать, что делать мне, я не знаю:

Если я все открою,

То жестокую вражду посею;

Если скрою,

То без вспоможения твоего я диавольских козней не одолею.

Повели же мне, Господи Христе,

Умереть скорее, Да не погублю я души

Этого красивого юноши.

Андроник. Горе мне! Друзиана, супруга моя любимая,

Внезапной похищена кончиною.

Побегу

И святого Иоанна приведу.

697

Сцена 4

Иоанн. Что, Андроник, тебя огорчает?

Отчего твои очи слезы источают?

Андроник. Увы! учитель и господин,

Жизни не рад твой духовный сын.

Иоанн. Что приключилось?

Андроник. Друзиана, крестница твоя...

Иоанн. Неземного сподобилась бытия?

Андроник. Да!

Иоанн. Неуместно слезы твои проливаются

О той, что теперь небесным покоем наслаждается.

Андроник. Прав ты поистине:

Душа ее ликует в Царствии Небесном,

Тело же восстанет при воскресении телесном.

Мучит меня иное:

Только что предо мною

Стояла она

И смерть на себя призывала сама.

Иоанн. Почему?

Андроник. И об этом тебе расскажу,

Но не прежде, чем душу от скорби освобожу.

Иоанн. Поспешим

И достойным образом погребение свершим.

Андроник. Мраморный гроб поблизости есть,

В тот гроб хочу я ее перенесть,

А охраною этому гробу

Будет Фортунат, слуга мой особый.

Иоанн. Погребем ее тело с честию многой,

А душа ее возликует в горних пред Богом.

Сцена 5

Каллимах. Почему, Фортунат,

Друзиана уже в гробнице покоится,

А душа моя от любви никак не исцелится?

Фортунат. Жаль мне тебя.

Каллимах. Гибну я,

И надобна мне помощь твоя.

Фортунат. Какая?

Каллимах. Хочу я еще раз насладиться ее лицезрением.

Фортунат. Тело ее не тронуто тлением,

Ибо не страдала она долгим страданием,

Но смерть похитила ее мгновенно.

Каллимах. О, близость возлюбленной, сколь ты блаженна!

698

Фортуна т. Если подарком меня пожалуешь,

Сделаю я так, что ты ее изведаешь.

Каллимах. Все, что при мне,

Дарю я тебе,

А потом, Фортунат,

Получишь ты и больше стократ.

Фортунат. Идем же.

Каллимах. Не замедлю.

Сцена 6

Фортунат. Вот и тело,

Лицо ее не истлело,

И члены не тронуты гнилью:

Наслаждайся им вволю.

Каллимах. О Друзиана, Друзиана, как истинно

Я тебя любил,

Какою страстию искренней

До самых недр я охвачен был!

А ты меня всегда отвергала,

Словам моим не внимала!

Ныне же в моей ты власти:

Совершу над тобой все,

что угодно моей страсти.

Ф о р т у н а т. Ах! ах! страшная змея на нас ползет.

Каллимах. Горе мне! Фортунат, почто ты меня обманул,

Почто на постыдное преступление подстрекнул?

Вот, умираешь ты, ужален змеею,

И я от ужаса умираю вместе с тобою.

Сцена 7

Иоанн. Поспешим, Андроник, ко гробу твоей жены:

Мы за душу ее помолиться пред Господом должны.

Андроник. Воистину ты - святой человек:

Кто душою к тебе прилепился, ты не оставляешь тех.

Иоанн. Но се!

Господь наш незримый

Предстал пред нами въяве,

Подобный юноше в цветущей красе.

Андроник. Трепещите все!

Иоанн. Иисусе, Господи мой, почто ты днесь

Снизошел рабам твоим явиться здесь?

Бог. Друзианы ради

И того, кто лежит при гробе ее,

699

Ибо их воскресением прославится Имя Мое. Андроник. Сколь мгновенно вознесся Он в небеса! Иоанн. Оттого, увы, непонятны мне Его слова. Андроник. Пойдем же быстрее -По приходе, быть может, изреченное станет тебе яснее.

Авраам

Падение и обращение Марии девицы, /Авраама Отшельника племянницы, / которая двадцать лет в пустыне спасалась, / но, утративши девство, вновь / в суету мирскую вмешалась / и даже блудной жизни не убоялась; / но по ми-новении двух лет, / вняв увещаниям Авраама отшельника, /явившегося к ней под обличием любовника, / к прежней жизни воротилась / и многими слезами, долгими постами, / двадцатью годами молений и бдений / смыла с души своей пятно прегрешений

Сцена 3

Авраам. Брате Ефреме, во всякой участи я к первому тебе

прихожу, У тебя совета прошу. Выслушай, не обессудь, стенания мои, И облегчи мне страдания мои. Ефрем. Аврааме, Аврааме, почто так печалишься, Какою мукою мучишься? Мирянину духом смущаться можно, Отшельнику же отнюдь не должно. Авраам. Скорбь меня обуяла неизмерная, Горе меня постигло несказанное. Ефрем. Долгими речами окольными меня не томи, Но что с тобою, прямо скажи. Авраам. Мария, та, Которая вместо дочери мне была, Которую четырежды пять лет Воспитывал я так тщательно, Учил так старательно... Ефрем. Что же с ней? Авраам. Горе! Она погибла. Ефрем. Как же?

Авраам. Ужасным было ее падение И тайным исчезновение. Ефрем. Как же Мария В сети попала оного древнего змия?

700

Авраам. Была она во власти Грешной страсти

К человеку, который приходил к ней под одеждой монашеской

черною И любовью своею притворною В сердце ее девичьем, К обману непривычном, Такую страсть заронил,

Что на мерзкий грех убежать в окно ее соблазнил. Ефрем. Слышу и трепещу.

Авраам. Когда же злополучная поняла свой позорный путь, Стала она бить себя в грудь, Лицо свое ранами покрывать, Одежды рвать, Волосы вырывать, Голосом громкие вопли издавать. Ефрем. Истинно, истинно, в участи такой Не омыть греха и целою слезною рекой. Авраам. Плакала она, Что уже не та она, какою была. Ефрем. Ах, горькая беда!

Авраам. Плакала, что нашими увещаниями она пренебрегла. Ефрем. О, да! Авраам. Плакала она,

Что забыла и бденья, и моленья, и пост, и пот. Ефрем. Если в этом раскаянии твердой останется она, То будет она спасена. Авраам. Увы, она его позабыла, И после худого с нею еще худшее было. Ефрем. Поражен я до самых недр, И силы в моем теле больше нет. Авраам. Когда излилась она в стенаниях своих, То горе ее крайнее

Увлекло ее стремглав в бездну отчаянья. Ефрем. Гибель, гибель прегорькая! А в р а а м. И отчаявшись заслужить себе прощение, Решила она в мир вернуться И в суету окунуться. Ефрем. Ах, таким победителем Ни один бес никогда не был над пустынножителем. Авраам. Да, преданы мы демонам-губителям.

707

Ефрем. Одно удивительно для меня:

Как она ускользнула незаметно для тебя.

Авраам. Дух мой был в великом смятении

Из-за ужасного одного сновидения.

Если бы не это мое ослепление,

Я предупредил бы ее падение.

Ефрем. Расскажи мне, прошу, твое видение.

Авраам. Мнилось мне, будто стою я перед келией.

И вот некий дракон, виду огромного,

Запаху зловонного,

Налетел на меня изо всех сил,

Беленькую голубку у меня ухватил,

Ее сожрал,

И во мгновение ока из глаз пропал.

Ефрем. Вещий сон!

А в р а а м. А когда я был пробужден,

То, размышляя об этом видении,

Испугался я, что на Святую Церковь готовится гонение,

И иные из верующих могут впасть во искушение.

Ефрем. Испуг справедливый.

А в р а а м. И тогда, простершись ниц, Предведающего я молил,

Чтобы он значение сна мне открыл.

Ефрем. Ты правильно поступил.

А в р а а м. И вот на третью ночь,

Когда уже обнял мои усталые члены сон,

Привиделось мне, что оный самый дракон

К ногам моим, растерзанный, упал без сил,

И голубку, целую и невредимую, выпустил.

Ефрем. Отрадный ответ!

И сомнения у меня нет,

Что твоя

Вернется к тебе Мария.

Авраам. Сие второе видение

После первого было мне в утешение.

Духом я воспрянул,

И о питомице моей вспомянул -

И тут-то с тревогою подумал я,

Что уж целых два дня

Не видел ее на молитве Божией возле себя.

Ефрем. Поздно об этом подумал ты.

Авраам. Поздно, увы!

Пошел я к ее окну,

702

Рукой в него стукнул, Девицу многажды по имени окликнул... Ефрем. Ах, тщетно ты ее окликал! Авраам. Этого я еще не знал.

И спросил я, почему к Божиему служению в ней прилежания

нет? Но ни звука не получил в ответ. Е ф р е м. И что же ты сделал ?

Авраам. Когда понял я, что дочери моей в келий нет, Сердце мое страх пронизал, По членам моим холод пробежал. Е ф р е м. И не диво: сам я, слушая речь твою, То же самое чувствую.

Авраам. Слезными стенаниями я воздух потрясал, Вопрошал: что за волк овечку мою растерзал, Что за разбойник дочь мою украл? Е ф р е м. И впрямь, как же тебе не плакать о той, Которую вскормил ты собственною рукой. Авраам. Наконец, пришли те, кто истину знал, И поведали все то, что я тебе пересказал, И сказали, что в мирскую суету она ушла. Ефрем. Куда? Авраам. Неведомо. Ефрем. Что же делать? Авраам. Есть у меня верный друг, Обойдет он города и села вокруг, Пока не узнает, где, В какой она есть земле? Ефрем. И что же, когда узнает? Авраам.Яв мирской одежде туда пойду, Под видом любовника к ней войду: Может быть, от моего увещания После жизненного своего крушения В тихой пристани обретет она спасение. Е ф р е м. А если дадут тебе мяса и вина? А в р а а м. Не отвергну, дабы не узнали меня. Е ф р е м. И подлинно, ты разумно и похвально поступишь, Если строгость воздержания своего на недолгое время нарушишь, Дабы вернуть ко Господу заблудшую душу. Авраам. Крепче стало мое решение, Оттого что в твоем согласии я нашел утешение. Ефрем. Тот, кто тайны сердец человеческих знает,

703

Всякого поступка намерение проницает

В высочайшей мудрости суда своего

Осуждать он не будет того,

Кто от строгости воздержания

Отступая недолговременно,

Не погнушался к нижайшим и слабейшим снизойти,

Чтобы заблудшую душу ко Господу воротить.

Авраам. Ты же споспешествуй силою молитв,

Да избегну я диаволовых ловитв.

Ефрем. Волею Всевышнего Бога,

Подателя всякого блага,

Да будет делу твоему благое завершение.

Сцена 4

Авраам. Не это ли мой друг.

Коего вот уже два года послал я разыскивать Марию?

Да, это он.

Друг. Здрав буди, досточтимый отче.

Авраам. Бог тебя храни

По вся дни.

Долго тебя я ждал,

Но уже надеяться перестал.

Друг. Оттого я опоздал,

Что неверными вестями тревожить тебя не желал.

Когда же я истину узнал,

Тотчас вернуться к тебе поспешил.

Авраам. Видел ли ты Марию?

Друг. Видел!

Авраам. Где?

Д р у г. В ближнем городе.

А в р а а м. С кем же она была,

И с кем имела дела.

Д р у г. И сказать не могу.

Авраам. Почему?

Друг. Стыдно языку моему.

Авраам. Все же молви, прошу!

Д р у г. В доме некоего сводника она обиталище имеет,

А он ее и холит, и лелеет,

Потому что денег целую тьму

Мариины любовники приносят ему.

Авраам. Так у Марии любовники есть?

Друг. Есть.

Авраам. Кто же они?

704

Д р у г. Их не перечесть.

Авраам. Боже мой, Боже правый,

Какая ужасная слава:

Невеста, уготованная Тебе,

Других любовников ищет себе.

Друг. Так о блудницах ведомо с древних дней:

Чужая любовь им всегда милей.

Авраам. Коня мне быстроногого приведи

И платье мне воинское принеси:

Духовное облачение я сниму

И в обличье любовника к ней пойду.

Друг. Вот тебе все, что нужно.

Авраам. Дай же мне и шляпу - гуменце прикрыть.

Друг. Конечно, иначе тебя могут открыть.

А в р а а м. И возьму я с собой,

Чтобы заплатить гостинику, единственный мой золотой.

Друг. Да: ведь если денег у тебя не будет,

То и к Марии тебя не пустят.

Сцена 5

Авраам. Здравствуй, гостиник честной!

Гостиник. Здравствуй! что это за гость такой?

Авраам. Может ли в твоем жилище

Путник ночной найти себе кров и пищу?

Гостиник. Конечно!

В этот приют

Каждому вход открыт.

Авраам. Отлично.

Гостиник. Войди же

И садись к нашему столу поближе.

А в р а а м. За ласковый прием тебя благодарю,

Однако еще кое-чего у тебя попрошу.

Гостиник. Проси, что хочешь:

Все получишь.

Авраам. Этот скромный подарок от меня прими,

И за это к ужину моему пригласи

Девицу ту,

Которая с тобою обитает тут.

Гостиник. А зачем она тебе надобна?

Авраам. Хочу я свести знакомство с ней,

Ибо многие, многие красоту ее расхваливали мне.

Гостиник. Кто ее хвалил,

Тот истинную правду говорил,

23. Памятники средн. лат. лит. X-XI вв. 705

Ибо так ее лицо красотою блистает,

Что всех остальных женщин затмевает.

Авраам. Оттого и сердце мое любовию к ней пылает.

Гостиник. Дивлюсь я, что в твоей преклонной старости

Влюбился ты в женщину в цвете юности.

Авраам. Право, затем лишь и пришел я сюда,

Чтобы ее увидать.

Сцена 6

Гостиник. Поспешай, Мария, поспешай:

Пусть увидит новый гость наш, как ты хороша.

Мария. Вот я и пришла.

Авраам (про себя). Сколько же нужно мне душевных сил,

Чтобы ту, которую сам я в глухой пустыне вскормил и вспоил,

Видел я девицу

В обличье блудницы?

Но нельзя, чтобы являлось в моем лице

То, что я чувствую на сердце:

Удержу я слезы, льющиеся из очей,

И под притворною веселостью моей

Скрою всю горечь душевных моих скорбей.

Гостиник. Радуйся, Мария, судьбе своей:

Ибо уже не только юноши влюбленные,

Но и старцы, годами убеленные,

К тебе спешат

И тебя на любовь склонить хотят.

Мария. Всякий, кто с любовью ко мне приходит,

Любовь ответную во мне находит.

Авраам. Приближься, Мария, и подари мне поцелуй.

М ар и я. Не только я поцелуй тебе подарю,

Но и шею твою дряхлую объятием обовью.

Авраам. Этого я и хочу.

Мария. Но что со мною?

Какою нежданною упиваюсь я новизною?

Словно такое чувствую я благоухание,

Каким дышало оное давнее мое воздержание.

Авраам. Должен я, должен притворствовать

И в шалостях, резвому юноше пристойных, упорствовать,

Чтобы по строгости моей она не признала меня

И от стыда в дальний свой покой не сокрылась от меня.

Мария. Бедная я!

С какой высоты я пала.

И в какую погибельную бездну попала!

706

А в р а а м. Не место здесь изливать жалобы,

Где застольному веселию предаваться надлежало бы.

Гостиник. Госпожа Мария, отчего ты вздохи испускаешь

И слезы проливаешь?

Не два ли ты года уже здесь пребываешь

Без единого стона,

Без горестного слова?

Мария. Ах, лучше бы мне все эти два года

В могиле лежать,

Нежели здесь в пороке жизнь свою провождать.

А в р а а м. Не затем я пришел, чтобы о грехах твоих рыдать,

А затем, чтобы любовь твою познать.

Мария. Угрызение коснулось моей совести,

Оттого и стала я такие речи вести.

Однако лучше яствами усладимся

И тем увеселимся,

Ибо сказал ты неложно,

Что здесь нам оплакивать грехи не должно.

Авраам. Вот, наелись мы сытно,

Напились мы славно

Твоими, хозяин, щедротами

И твоими заботами;

А теперь позволь нам встать из-за стола

И на отдых расположить усталые тела.

Гостиник. Воля твоя.

Мария. Вставай, господин мой, с кресла,

Отведу я тебя в опочивальное место.

Авраам. Спасибо. Но только вдвоем

Туда мы пойдем.

Сцена 7

Мария. Вот и покой,

Где на эту ночь ты обретешь покой,

Вот и ложе,

На которое богатый покров положен,-

Сядь, и я разую тебя,

Чтобы ты, разуваясь, не утомил себя.

Авраам. Прежде запри на дверях замок.

Чтобы войти к нам никто не мог.

Мария. Пусть это тебя не тревожит:

Я сделаю так, что никто к нам войти не сможет.

Авраам. Ныне время мне с открытым лицом

Пред дочерью предстать отцом.

23* 707

О Мария,

Избранная дочь моя,

Лучшая частица сердца моего,

Узнаешь ли во мне ты старца того,

Который отечески вскормил тебя и вспоил

И царя Небесного Сыну Единородному посвятил?

Мария. Увы мне! предо мною отец и наставник мой Авраам!

Авраам. Дочь моя, что с тобой?

Мария. Мучусь горькою судьбой.

Авраам. Кто тебя обольстил,

Кто тебя совратил?

Мария. Тот же, кто первосотворенных человеков соблазнил.

Авраам. Где та ангельская жизнь, которою на земле ты жила?

Мария. Миновала.

Авраам. Где стыдливость твоя девственная,

Где воздержность твоя удивительная?

Мария. Пала.

А в р а а м. За все твои бдения, молитвы, посты,

Какой же мзды, неразумная, чаешь ты,

Если, низвергнувшись с высоты небесной,

Ты погрузилась в адские бездны?

Мария. Увы!

Авраам. Почто ты от меня отвратилась?

Почто удалилась?

Почто в беде падения твоего ты мне не открылась?

Между тем

Как я и возлюбленный мой Ефрем

Могли бы достойным покаянием

Оказать тебе вспоможение?

М ар и я. С тех пор, как грехами я себя запятнала,

К святости твоей приблизиться я не дерзала.

Авраам. Кто чист от греха, кроме Едина

Святой Приснодевы сына?

Мария. Никто.

Авраам. Грешить - удел человеческий,

Но упорствовать во грехах - удел диавольский.

Не того осуждают, кому случится пасть,

А того, кто не поспешит скорее встать.

Мария. Горе мне, бедной!

Авраам. Зачем падаешь в изнеможении?

Зачем на земле простираешься без движения?

Восстань с земли

И моим словам внемли.

Мария. Обессилил меня страх,

708

Что не вынесу я упреков в отеческих словах. Авраам. Мою любовь к тебе вспомяни И страх отгони. Мария. Не могу.

А в р а а м. Не тебя ли ради оставил я любезное свое пустынное

уединение, И сложил с себя обычай монашеского воздержания, И из дряхлого отшельника Превратился в распутных юношей собеседника, И, привыкнув безмолвствовать целыми сутками, Стал, скрываясь, разговаривать веселыми шутками? Отчего же ты потупила долу очи И не вымолвишь ни слова на все мои речи? Мария. Казнюсь я сознанием содеянного, Оттого я не смею и глаза к небесам поднять И с твоими речами мои менять. Авраам. Надежды не теряй, Дочь моя, и в отчаяние не впадай,

Но духом восстань из бездны отчаяния, как из пропасти, Дабы искать спасения во Господе. Мария. Грехов моих изобилие Повергает меня в горестное бессилие. Авраам. Грехи твои Поистине тяжелы, Но всего на свете безмернее Божие милосердие. Поэтому скорбь оставь

И единственно к покаянию помыслы твои направь: Кто грехи свои покаянием омывает, На том и милость Господня бывает. М ар и я. О, я каялась бы с истинным усердием, Будь хоть малая у меня надежда на Божие милосердие. А в р а а м. Ты видишь ради тебя принятое мучение мое, Забудь же пагубное отчаяние твое, Ибо оно есть грех, Поистине худший всех.

Кто в Господе снисхождения к грешникам не чает, Тот неисцелимо согрешает,

Ибо как искра с огнива не может моря воспламенить, Так и всех грехов наших горечь Божественную сладостную милость не может переменить.

Мария. В Вышнем Милосердии не сомневаюсь отнюдь, Но собственных грехов моих тяжесть давит мне грудь, И о том я тревожна,

709

Что недостанет мне сил для покаяния должного.

Авраам. Тяжесть покаяния я с тобой разделю,-

06 одном молю:

Воротись туда, откуда ты ушла,

И вновь живи тою жизнью, которою жила.

Мария. Ни в чем не прекословлю воле твоей,

И покорно повинуюсь повелениям твоим.

Авраам. Ныне вижу, что истинная

Ты дочь моя избранная,

Паче всех моей любови достойная.

Мария. Золота есть толика у меня и платья:

Что велишь с ними делать, желаю знать я.

Авраам. Что грехом добыто,

То вместе с грехом должно быть и забыто.

Мария. Думала я, для бедных это будет вспоможением

Или ко святому алтарю приношением.

Авраам. Неугоден Господу дар такой,

Который обретен преступной ценой.

Мария. Более о том нет заботы никакой.

Авраам. Утро всходит,

Солнце выводит -

Пора нам в путь.

Мария. Отец мой добрый,

Усердному пастырю подобный,

Шествуй же вперед,

А овца, тобою обретенная, вослед тебе послушно пойдет.

Авраам. Отнюдь; я пешим пойду,

Тебя же на коня посажу,

Чтобы камни дорог

Не изранили нежных ног.

М а р и я. О, как тебя назвать,

Какою благодарностью тебе воздать

За то, что меня, сожаления недостойную, ты не страхом понуждаешь,

Но кротостию к покаянию побуждаешь?

Авраам. Ничего от тебя не хочу,

Только чтобы служению

Господнему посвятила ты жизнь свою.

Мария. От всей души моей Господу послужу,

Все силы мои к тому приложу,

И даже если силы не будет,

То воля неизменна пребудет.

А в р а а м. И как служила ты суете мирской,

Так послужишь воле Божеской.

Мария. Пусть же, пусть твоею добротой

770

Воля Господня сбудется надо мной.

Авраам. Итак, поспешим.

М ар и я. О, даже миг промедления мне невыносим.

Сцена 8

Авраам. Как быстро одолели мы столь тяжелую дорогу!

М а р и я. С мыслию о Боге

Легки все дороги.

Авраам. Вот и келья

Покинутая твоя.

Мария. Бедная я!

Видела она прегрешение мое,

И оттого боюсь я войти в нее.

А в р а а м. И как же не бежать нам оттуда,

Где вражия была над нами победа.

М а р и я. Но где же мне скрыться от плачевных

Моих угрызений душевных?

Авраам. Стены святые

Кельи глубочайшей укроют тебя от древнего змия.

М а р и я. Не прекословлю,

Но повинуюсь с любовью.

Авраам. Теперь я пойду

К Ефрему, другу моему,

Чтобы он, сострадавший мне о погибели твоей,

Ныне порадовался радости моей.

М а р и я. Да будет так.

Сцена 9

Ефрем. Добрые ли вести несешь ты мне?

Авраам. Весьма.

Ефрем. Верно, нашлась Мария сама?

Авраам. Нашел я ее, нашел,

И овечку мою домой привел.

Е ф р е м. Не без Божиего сие было внушения.

Авраам. Без сомнения.

Ефрем. Хотел бы я узнать, где она живет

И какую жизнь ведет.

Авраам. Вблизи моей келий обитает.

Ефрем. Так и подобает.

Авраам. Что я ей ни прикажу,

Какой труд ни положу,

Самый мучительный,

Самый обременительный -

Все она исполняет неукоснительно.

Ефрем. Похвально.

77 7

Авраам. Носит она власяницу,

Повсечасным постом и бдением томится,

Принуждает нежное тело строгому уставу покорствовать

И духу не противоборствовать.

Ефрем. Справедливо: мерзость грешного наслаждения

Очищается горечью покаяния.

Авраам. Кто стенания ее услышит,

Тот в сердце их запишет,

Кто сердечные угрызения ее узрит,

У того у самого совесть заболит.

Ефрем. Так и надлежит.

Авраам. Усиливается она

Для тех, кого смутила она падением,

Ныне стать примером обращения.

Ефрем. Разумно.

Авраам. Мыслит она: чем грех ее черней,

Тем сияние искупления должно быть светлей.

Ефрем. Радуется мой слух,

И ликованием полнится дух.

Авраам. Истинно так: ведь и ангельские сонмы

Господа славя, ликуют о каждом обращенном.

Е ф р е м. И не диво: ведь грешника обращение

Паче верности праведника для Господа драгоценнее.

А в р а а м. И тем заслужённее хваление,

Чем казалось его неразумие безнадежнее.

Ефрем. Ликуя, восхвалим,

Восхваляя, прославим

Единородного,

Достолюбезного,

Преблагостного,

Всемилостивого

Сына Господня,

Спасающего с любовью

Тех, кто искуплен его святою кровью.

Авраам. Ему же честь бесконечная,

Хвала и прославление во веки вечные.

Аминь.

Пафнутий

Обращение Таиды блудницы, / чрез Пафнутия отшельника, / подобно Аврааму, представшего в образе любовника, / ко Господу обращенной, / и для приятия / пятилетнего покаяния /в малой келий заключенной, /после же довольного свершения с Господом примиренной / и после покаяния на пятнадцатый день во Христе опочившей.

712

 

 

(3) - Что есть малый мир?

- Человек.

- Человек?

- Воистину так.

- Какой человек?

- Всякий.

- Каков же он может быть?

- Таков, чтобы Создателю своему угодить.

- Трудно сие разумению.

- Ибо не тотчас дается пониманию. -Изъясни!

- Напрягите слух.

- Изготовили мы наш дух.

(4) - Как великий мир из четырех супротивных стихий составляется, / но по воле Творца в гармоническом согласовании обретается, / так и человек из тех же стихий, но еще более супротивных частей слагается.

(5) - Что же может быть стихий супротивнее?

- Тело и душа: / ибо стихии суть хотя и супротивны, / но все телесны; / душа же в отличие от плоти бессмертна есть, / плоть же в отличие от души бездуховна есть.

- Истинно так.

- Если же диалектически рассудить, / супротивны они не могут быть.

- Как же сие возможно?

- Диалектически рассуждая неложно: / ибо ничто не супротивно сущности, / но сущность объемлет все противоположности.

(6) - Что же значат слова твои "в гармоническом согласовании обретаются"?

- Сие значит: как низкие и высокие звоны, / гармонически быв сопряжены, / в мусическое слагаются звучание, / так стихии разночленные, / подобающе сочлененные, / единое образуют мироздание.

- Странно нам, как разногласное согласным, / а согласное может зваться раз-ногласным.

- Ибо ни вполне подобное, / ни вполне разноподобное / и по сути и природе разнородное / не может сочетаться в согласие.

(7) - Что есть музыка?

- Наука из философического квадривия.

- Но что есть квадривий?

- Арифметика, геометрика, музыка, астрономика.

- Почему сие зовется квадривий?

- Квадривий есть четверопутие, / и как от четверопутия дороги, / так от единого начала философии исходят сии науки.

(8) - Устрашаемся вопросить о трех иных, / ибо трудно уму нашему даже на
чало рассуждения о них.

774

- Воистину трудно.

- Молви же хоть вкратце о том, / что уже помянуто в рассуждении твоем.

- Немногое могу сказать, / ибо не отшельнику об этом знать.

(9) - Что есть предмет сей науки?

- Музыки?

- Именно.

- Суть звуки.

(10) - Единая ли она или многовидная?

- Троякая, но единоподобная: / какова одна, такова и другая.

- Чем же они разнствуют?

- Первая заключена в небесах, / вторая в человеческих голосах, / третья в музыкальных орудиях.

(11) - В чем же небесная состоит?

- В сфере небесной и семи светилах. -Как?

- Так, / что такие же в них созвучия, толикие же протяжения, /подобные же напряжения / в небесах, / каковые и на струнах.

(12) - Что суть протяжения?

- Отстояния, коими как струны, / такоже и планеты разделены.

- Что же суть напряжения?

- То же, что и тоны.

- Но и таковым познанием мы не вразумлены.

- Тон образуется из звуков двойных, / между коими отношение десять восьмых.

(13) - Чем предложенное постичь стремимся быстрее, / тем новое представ
ляется нам труднее.

- Таково уж предмета нашего рассмотрение.

- Поведай же нам, что есть созвучие, / дабы уразумели мы его значение.

- Созвучие есть звуков совмещение.

- Какое?

(14) - Четырьмя или пятью или осьмью звуками образуемое.

- Общее уведавши название, / желаем уведать и отдельные.

- Первое именуется диатессерон, из звуков оно четырех, / отношение же их эпитритное, сиречь четыре к трем. / Второе есть диапенте, из звуков оно пяти, / отношение же их гемиольное, сиречь три к двум. / Третье есть диапа-сон, из звуков оно восьми, / отношение же их два к одному.

(15) - Стало быть, и планеты имеют звучание, / если со струнами допускают
сравнение?

- Поистине.

- Почему же они не слышны?

- Разные суть тому причины. / Иные говорят: из-за непрерывности; / иные: из-за воздуха чрезмерной плотности; / иные: из-за огромности, / не вмеща-

775

ющейся в наши ушные полости; / (16) иные же говорят, что сферные звуки / таковы суть приятны и сладки, / что, услышавши оные, человеки / о себе позабыли бы, / дела свои побросали бы / и только звукам внимали бы /от часа восходного / до часа закатного.

- Благо, что они не слышимы.

- Так они Господом предустроены.

(17) - Довольно же о небесном: / поведай теперь о человеческом.

- О чем?

- О воспринимающем.

- Не только в сложении / душевном и телесном, / не только в испускании / голоса высокого и низкого, / но и в сердца биении, /и в тела сложении, /и в суставов перста соотношении /те же меры находим, / какие и в созвучиях слышим, / ибо мусическое / обретается согласие / не только в звуках, / но и в иных многоразличных предметах.

(18)- Если бы ведали мы заранее,/ сколь трудно сего вопроса решение,/ лучше бы нам малого мира сего не знать, / нежели трудности такие вздымать.

- Зато, потрудясь, уведали / то, чего прежде не слыхивали.

- Истинно, / однако же стыдно, / что не объемлет наше разумение / и крупицы твоего рассуждения.

(19) - Не смейтесь надо мною, / ибо не мудрецом пред вами стою, / но не
веждою.

- Откуда же ты знаешь / то, что нам излагаешь?

- Малую каплю знания / от безбрежного мудрости излияния, / не труженически сидя, / но случайным образом мимо идя, / уловить я улучился / и вам сообщить потщился,

(20) - За щедрость тебе наше благодарение, / но страшимся апостольского
речения: / "но Бог избрал немудрое мира, дабы посрамить мудрых" [1 Кор.,
1,27].

- Мудрый ли, немудрый ли превратное творит - / посрамление от Господа претерпит.

- Точно так.

- Не знание знаемого / Господу претит, / но неправосудие знающего.

- Воистину.

(21) - А кому достойнее / и кому справедливее / знание наук посвятить, / если
не Тому, кто знаемое сотворил / и знанием нас одарил?

- Никому.

- Кто больше знает, / сколь предивно Господь все на свете числу, мере и весу подчиняет, / тот и любовию к Нему жарче пылает.

- Доподлинно.

- Но к чему гласить мне разные разности, / от которых ни малой вам нет приятности?

(22) - Обнажи нам печали твоей причинность, / дабы нас не угнетала любо
знательность.

776

- Ежели и узнаете, / радостны от этого не станете.

- Знаем, что любознание / нередко влечет огорчение, / но сильнее нас оно, / ибо слабости нашей врождено.

(23) - В наши пришла края / некая женщина бесстыдная.

- Беда опаснейшая!

- Красотою она удивительна, / злонравием омерзительна.

- Истинно пагубна. / Как она прозывается?

- Таида.

- Та самая блудница? -Да.

(24) - Всем она, порочная, ведома.

- И не диво, ибо мало ей немногих губить, / но всех она готова красотою манить / и на гибель влечь.

- Удручительна твоя речь.

(25) - И не только простецы скудость добра своего расточают, / ее ублажая, /
но и вельможные мужи драгоценности многоразные погубляют, / своим ущер
бом ее обогащая.

- Страшимся слышать.

- Толпы влюбленных у нее на дворе.

- Себе на горе.

(26) - Ослепленные, / умопомраченные, / к ней прибывают, / ссоры затевают

- Одни пороки другие порождают.

- В драках лица друг другу поражают, / оружие обнажают, / крови потоки / орошают распутницыны пороги.

- Грех великий.

(27) - Сие-то поношение Творца / оплакиваю я в скорби сердца.

- Чаятельно, в райской обители / скорбят с тобою все небожители.

(28) - Не пойти ли мне к ней под видом влюбленного, / дабы отвратить от
намерения греховного?

- Кто внушил тебе таковое желание, / Тот подарит тебе искомого достижение.

- Поддержите меня молитвами прилежными / устоять перед кознями враждебными.

- Кто князя тьмы ниспроверг, / Тот и над недругом даст тебе верх.

(Сцена 2. Пафнутий, юноши)

(1)- Вот юноши стоят на площади: / подойду к ним и вопрошу: / где та, которой ищу.

- Вот неведомый человек к нам подходит: / попытаем, чего он хочет.

- Кто вы, приятели?

- Этого города обитатели. (2) - Благослови вас Боже!

- И тебе того же, / здешний ли ты жилец / или дальний пришлец.

- Пришлец издалека.

- Ради какого прока?

77 7

(3) - Сказать не смею.

- Почему?

- Тайное дело имею.

- Лучше его открой, / ибо ежели ты чужой, / то без здешнего совета / нелегко тебе будет достичь успеха.

- Но не явится ли мне от того помеха?

- Не от нас.

(4) - Ободрениям вашим уступаю, / вашей верности мою тайну открываю.

- Неверности не опасайся, / противодействия не пугайся.

(5) - Дошло до меня, / что живет здесь некая жена, / всем прелестная, / ко
всем любезная.

- Знаешь ли ты ее имя? -Да.

- Назови его нам.

- Таида.

- Пламень в нас пышет от ее вида.

- Говорят, что нет ее прекраснее, / нет ее приятнее.

- Молва нелжива, / так она красива.

(6) - Ради нее я с пути сошел, / чтобы ее увидеть, пришел.

- Ничто тебе в том не мешает.

- Где она обитает?

- Вот / дом, где она живет.

- Тот ли дом, / на который указуешь перстом?

- Тот самый.

- Пойду к ней прямо.

- Если хочешь, мы тебя сопроводим.

- Нет, пойду один.

- Воля твоя.

(Сцена 3. Пафнутий, Таида)

(1) - Ты ли Таида, / коей взыскую вида?

- Кто ты, странник?

- Твой поклонник.

- Кто с любовью ко мне приходит, / равную любовь во мне находит.

(2) - О Таида, Таида, / сколь многие / исходил дороги я / ради счастия тебя
узреть / и с тобою разговоры иметь!

- Лица своего не скрываю, / в разговорах никому не отказываю.

(3) - Тайна собеседования нашего / уединенного места себе испрашивает.

- Вот ложе, / мягко стланое, / вести на нем можешь / беседы пространные.

- Для разговора тайного / нет ли места более дальнего?

(4) - Есть дальнее, / есть тайное / такое место, / что лишь Богу да мне
известно.

- Богу? какому?

778

- Истинному.

- Коему все открыто?

- Ничто от Него не скрыто.

- Справедливость ли Он блюдет / или неправедными делами небрежет?

- О заслугах наших и грехах / весы справедливости в Его руках, / с награждением либо наказанием / каждому по его деяниям.

(5) - О, предивное / милосердие Христово и долготерпение, / что грешников,
о грехах своих ведающих, видишь, / но промедляешь и не губишь!

- Отчего трепещешь? / отчего бледнеешь? / отчего слезы проливаешь?

- Трепещу о твоем дерзновении, / плачу о твоем падении, / ибо все ты знала / и столько душ погубила!

- Горе мне, бедной!

(6) - Погибнешь тем справедливее, / чем в знании своем дерзновеннее / ос
корбляла ты Божеское величие.

- Горе мне, горе! / Что ты гласишь? / чем мне, несчастной, грозишь?

- Ад тебя ждет кромешный, / если в жизни пребудешь грешной.

- В недра проникает душевные / страшное твое назидание.

(7) - О если бы оно / так тебя потрясло, / чтоб не стало в тебе дерзновения /
гибельные лелеять наслаждения!

- Есть ли место гибельному наслаждению в сердце моем, / если в нем / горесть внутреннего страдания / порождает страх нового воздаяния / за деяния, / совершенные в здравом сознании?

- Хочу я, чтобы вместо шипов / выкорчеванных пороков / вызрели гроздья покаяния.

(8) - О если бы вера, / если бы надежда / мне, презренной, / тысячью тысяч
скверн оскверненной, / грехи мои искупить / и любым покаянием прощение
заслужить!

- Нет греха столь тяжкого, / преступления столь великого, / чтоб не смыть покаянными слезами, / если дела последуют за словами.

- Молви, отче, молви, какие деяния / способны снискать дарование прощения!

(9) - От мира отрекись, / развратных любовников сторонись.

- А после того?

- В уединенное место последуй, / сама себя исповедай, / дабы слезы твои горькие / грехи оплакали столькие.

- Если можно мне на сие уповать, / то ни мига не стану я промедлять.

- Нет сомнения, / что сбудутся упования.

(10) - Дай мне время / имения свергнуть бремя, / худо нажитого, / долго хра
нимого.

- О том не тревожься, / охотники на него найдутся.

- Не о том тревожусь, / чтобы себе что сохранить / или друзей одарить, / ни даже неимущим не хочу их уступить, / ибо цена греха / даже благодеянию помеха.

719

(11) - Правильно судишь. / Что же ты с ним делать будешь?

- Огню приобщу /и в пепел обращу.

- Почему?

- Да не будет / оставлено в людях / дурно нажитое достояние, / Господа Творца поругание.

(12) - О сколь иною / являешься ты ныне предо мною, / нежели когда пылала
любовью лживою / и гналась за порочною

наживою.

- Божиею волею / чаю к лучшему перемениться более.

- По Божию изволению / и неизменимому бывает изменение.

- Иду / и что замыслила, то свершу.

- С миром отправляйся, / вскоре же ко мне возвращайся.

(Сцена 4. Таида, любовники)

(1) - Спешите ко мне, былые / любовники мои недобрые.

- Слышим голос Таиды. / Поспешим, да не будет ей обиды.

- Придите, ибо с вами / обменяться хочу словами.

(2) - О Таида, Таида, / что за костер ты слагаешь? / Отчего богатства разные
и прекрасные на него взлагаешь?

- Вопрошаете Таиду?

- Ибо дивимся такому виду.

- Не замедлю показать.

- Жаждем узнать.

(3) - Каждый всмотрись!

- Умирись, Таида, умирись! / Что делаешь? / почто безумствуешь?

- Не безумствую, / но умоздравствую.

- Для чего ты губишь четыреста фунтов золота, / и горит богатства разность и красота?

- Все, чем вы неправедно льстились меня привлечь, / я на оном пламени хочу со-жечь, / дабы не было места надежде, / что вашей любови уступлю, как прежде.

(4) - Остановись на малость, остановись / и причиною смятения твоего объ
явись!

- Не остановлюсь / и словами с вами не поделюсь.

- Отчего ты нас презираешь? / или неверность какую в нас замечаешь? / Мы ли / твоим желаниям не послушны были? / А ты нас неправою ненавистью встречаешь.

- Отойдите / и одежду мою, хватаясь, не рвите: / и того довольно, / что доселе я с вами грешила своевольно. / Но кончен грех; / отрекаюсь от вас от всех.

(5) - Куда она идет?

- Туда, где никто из вас меня не найдет.

-Диво! о ужас! Таида, / которая всегда/ в богатстве радовалась счастью, / а душою прилежала сладострастью, / и единого наслаждения искала, / ныне золото и самоцветности без колебания побросала / и влюбленных нас воспре-зрела / и недоступна вовеки стала!

720

ж
4 «unw • p^fcM#pfTt pi* »

I T (nH«iu«i wtro* - etr cLisrar urtuU-

П

- Вниду к настоятельнице, / оных девиц наставительнице, / упрошу ее тебя принять.

- А мне что делать?

- За мною последовать.

- Как повелишь.

(2) - Се, настоятельница / сама пред нами является. / Диво, / что некто о нас известил ее столь скоро.

- Молва людская, / меж скорыми самая скорая.

(Сцена 7. Пафнутий, настоятельница)

(1) - Во благо нам являешься, / честная игуменья, / ибо днесь взыскую тебя.

- Отче Пафнутий, / любимец Божий, / во истине нами чтимый, / благословен твой приход.

- Благостью вечного благословения / да изольется на тебя милость Вседержителя.

- Для каких причин твоя святость / удостоила посетить обители нашей малость?

(2) - Нуждаюсь в твоей помощности / при некоторой гнетущей надобности.

- Легким словом мне возвести, / что должна я произвести, / я же твоим пове
лениям / послушествую со всем прилежанием.

(3) - Козочку привел я полуживую, / волчьими зубами истерзанную, / дабы
жалостию ты ее возлелеяла, / заботою исцелила, / доколе козией щетины она
не отрешится, / овчей рунной мягкостию не облечется.

- Изъясни.

(4) - Сия, / тебе предстоящая, / в блудодействии жизнь свою провождала.

- Горестно!

- Всяческому распутству себя предавала.

- Себя погубляла.

- Ныне же, моим побуждением / и Христовым Господним вспоможением, / пременила она желанное в ненавистное / и познала вместо легконравного чистое.

- Исполать Побудителю премены и Содетелю.

(5) - Поелику же скорбь душевная, / яко и телесная, / средствами / изживает
ся противодейственными, / то ныне, отъявшись от мирских забот, / в малую /
да внидет она келию, / дабы в ней / отрястись от греховности своей.

- Во благо.

(6) - Повели, / дабы келию таковую построили.

- В самом малом времени.

- Да не будет в ней ни входа / и ни выхода, / но оконце лишь малое, / чрез которое / дастся пропитание скудное, / в должный день и час ей назначенное.

(7) - Опасаюсь, что нежность ее душесложения / не потерпит тягости толи-
кого труждения.

- Не опасайся, ибо греховные бедства / надежного для исцеления требуют
средства.

722

- Истинно так.

(8) - Тягостно для меня промедление, / ибо опасно ей меж людей пребыва
ние.

- Напрасно твое опасение: / введи ее в заточение, / ибо достроена келия, /
столь тебе желанная.

(9) - Преславно.
(Пафнутий, Таида)

- Вниди, Таида: / се твое жилище, / для оплакивания грехов твоих должное прибежище.

- Сколь малое, / сколь темное, / сколь для женского обитания неудобное! (10)- Почто пугаешься? / почто войти не решаешься? / Поистине, жившей доселе в блуждании неукротимом, / днесь тебе довлеет обуздание в месте уединенном.

- Душа, привычная к роскошности, / часто неприязненна бывает к суровости.

- Тем паче ей должно послушанию покорствовать, / доколе не престанет противоборствовать.

(11) - Что повелевает отческое твое степенство, / того не отвергнет мое убо
жество; / некое однакоже неудобство / вижу я в сей обители, / трудное для
плотской моей слабости.

- Каково / то неудобство?

- Краснею вымолвить.

- Не стыдись прямосердечно открыть.

(12) - Есть ли что неудобнее / и несноснее, / нежели то, что различные надоб
ности плотские / в едином месте / надобно избывать? / Станет оно вскорости
негодно для обитания / крайнего ради зловония.

- Не страшись скоротечного, / но страшись во аде мучения вечного.

- Слабость моя / ко страху побуждает меня.

- Пагубную сладость наслаждения / должно омыть тебе оным излишеством зловония.

(13) - Не отвергаю, / не отрицаю, / что мне, смердящей, / справедливо пребы
вать в щели мерзейшей, / но о том стражду, / что места такого не вижу, / отку
да возносить чисто и честно / моления ко Грозной Силе Небесной.

- Но откуда в тебе / такое самомнение, / чтобы оскверненными губами твои
ми / пречистейшей Божественности выговорить имя?

(14) - На кого же возложить мне упование, / чье спасти меня может милосер
дие, / если мне запретно воззывание / к Тому, пред Кем я преступница / и к
Кому Единому должные молитвы возносятся?

- Должно тебе молиться не словами, / но слезами, / не звонкостию гласа, / но рыданием уязвленного сердца.

- Если не дано мне Господа словесно умолять, / как же мне тогда о спасении уповать?

723

- Тем скорее ты спасения удостоишься, / чем смиреннее пред Господом ума
лишься. / Только и молви: / "Господи, / сотворивший меня, / ныне помилуй меня".

(15) - В милосердии Его нуждаюсь, / и без оного в борении сломаюсь.

- Борись упорно, / и победу одержишь наверно.

- Но мне надобны твои молитвы, / дабы с победою выйти из битвы.

- И без просьб я на том стою.

- Уповаю.

{Пафнутий, настоятельница)

(16) - Ныне пришло время в желанное / воротиться мне мое уединение / и
дорогих / посетить учеников моих. / А тебе, / досточтимейшей игуменье, /

благости твоей и попечительности, / оставляю я узницу сию, / дабы слабость ее ты крепила умеренными телесными вспоможениями, / а душу вдосталь восстанов-ляла целебными наставлениями.

- Не тревожься, ибо материнскою / опеку я ее заботою.

- Отхожу в свой путь.

- С миром!

(Сцена 8. Пафнутий, ученики)

(1) - Кто стучит у дверей?
-Эй!

- Не голос ли то Пафнутия, / нашего учителя?

- Отворите!

- Здравствуй, отче.

- И вы здравствуйте.

- Тревожны мы были об отсутствии твоем долгом.

- Но было оное благом.

(2) - Что же сделалось с Таидою?

- Все по моему желанию.

- Где она?

- В малой келий / оплакивает прегрешения свои.

(3) - Слава Господу Триединому!

- И благословение имени Его грозному / ныне и присно.

- Аминь.

(Сцена 9, через три года. Пафнутий)

- Се, / миновало трехлетнее / Таидино покаяние, / мне же неведомо, / было
ли Господу благоугодно / сердечное ее угрызение. / Встану и пойду / к Анто
нию, брату моему, / дабы чрез его посредство / стало мне сбывшееся явлено.

(Сцена 10. Антоний, Пафнутий)

(1) - Что сие за нечаянная радость? / что за внезапная приятность? / Не Пафнутий ли, брат мой и соотшельник? / Воистину он.

- Воистину я.

724

- Прекрасно, брат мой, что ты пришествовал, / прекрасно, что меня приходом твоим порадовал.

- Не менее я ликую о твоем лике, / нежели ты о моем приходе.

(2) - Какова же причина, столь мне отрадная, / извела тебя из твоего уедине
ния?

- Изъясню.

- Внемлю с жадностию.

- Обреталась у нас тому назад три года / блудница по имени Таида, / и не только себя погубляла, / но и иных многих за собою к погибели увлекала.

- О, нравы достослезные!

(3) - К ней пришел я во образе любовника и распутную душу ее поначалу
сладкими поощрениями льстиво услаждал, / после же суровыми увещаниями
грозно устрашал.

- Таково сочетание, / для ее распутства уместное.

- И она, отступясь, порочные свои обычаи воспрезрела, / чистоту избрала / и себя в теснейшую келию заточить предпочла.

(4) - Радуюсь, слыша, / и ликует моя душа, / и счастливо бьются / жилы мо
его сердца.

- Таковая радость / украшает твою святость; / я же, безмерно ликуя о ее обращении, / пребываю, однако, в некоем смущении, / преуспела ли ее телесная слабость / одолеть трудов столь долгую тягость.

- Где неложно благоволение, / там присуще и доброе сострадание.

(5) - Посему и тебя прошу о благоволении: / чтобы ты и ученики твои / общи
ми со мною молитвами / дотоле усердствовали, / доколе не явится небесное
знамение, / что Божественное милосердие, / тронутое слезами покаяния, /
удостоило кающуюся прощения.

- Соглашаемся мы на просьбу твою охотно.

- И Всемилостивым Господом услышаны будете несомненно.

(Сцена 11. Антоний, Пафнутий)

(1) - Се, сбылось на нас евангельское обещание.

- Какое?

- Божье слово нам обещает, / что моление совокупное всего достигает. Что же?

- Павлу, ученику моему, некое / явлено было видение.

- Призови его. {Антоний, Павел)

- Приди, Павел, / и поведай Пафнутию, что ты видел.

(2) - Видел я в видении ложе небесное, / чистейшими покровами прекрас-
нейше устланное, / и при том ложе / четыре светлые девы стояли на страже, /
и такая была дивная светлость и сладость, / что в душе моей мне подумалось: /
"Славы такой достоин лишь один / Антоний, отец мой и господин".

- Недостоин есмь.

725

- И мне грянул небесный глас: / "Слава сия / не для Антония, / но для того
хранится, / дабы обрела ее Таида блудница".

{Пафнутий, Антоний)

(3) - Слава сладости, Господи Христе, Твоего милосердия, / что в печали

моей удостоен я столь благого утешения.

- Воистину слава.

- Ныне пойду / и узницу мою навещу.

- Да, пора возвестить ей спасительное упование / и вечного блаженства обетование.

(Сцена 12. Пафнутий, Таида)

(1) - Таида, дщерь моя приемная, окно свое отвори / и лицо свое мне яви.

- Кого слышу я?

- Отца твоего Пафнутия.

- О, за что мне сладость толикой радости, / что снизошел ты меня, грешную, навестить?

- Я три года, отсутствуя телесно, / пекся душою о спасении твоем небесном.

- Несомненно.

(2) - Изъясни мне повесть твоего обращения / и меру твоего покаяния.

- Изъясню свободно, / разумея, сколь мало / делала я то, что Господу угодно.

- Если Господь на беззакония воззрит, / ни единый не устоит [Пс. 129,3].

(3) - Если хочешь знать, что я делала, / то великое множество грехов своих
я в мыслях своих как в связку связала / и душевным оком постоянно на них
взирала, / дабы как от ноздрей моих мерзость зловония, / так от мысли не от
ступал ужас адского наказания.

- Покаянием себя наказуешь / и тем прощение себе обретаешь.

- О, прощение вожделенное!

(4) - Дай мне руку, / я из келий тебя изведу.

- Нет, чтимый отче, / из нечистот моих не исторгни смрадную меня, / по грехам моим да будет мне обитель моя.

- Время настало, умерив страх, / уповать на истинную жизнь в небесах, / ибо Всевышнему / угодно твое покаяние Господу.

- Ему же славу / да возносят ангелы и архангелы, / что не воспрезрел Он смирения / сердечного моего сокрушения.

(5) - Будь же в страхе Господнем неколебима /и в Любови к Нему неутоми
ма, / и через пятнадцать дней / отрешишься ты от смертной своей / плоти /
и по счастливом свершении пути, / вышнею благодатью осененная, / пресе-
лишься ты в горние селения.

- О, когда бы заслуга моя / избавила меня / от наказующего огня! / Ибо не по заслугам моим / быть мне одаряемою блаженством вечным.

- Даром Божий дар даруется [Римл. 3,24] / и заслугою человеческою не меряется, / ибо если бы сие благо по заслуге давалось, / благодатью оно бы не именовалось.

726

(6) - Посему да восславит Его согласное / пение всенебесное, / и весь круг земной, и всех тварей род, / и все бездны мятущихся вод, / что не только Он терпит наши согрешения, / но и дарует воздаяния / за наши покаяния.

- Так издревле / Господу угоднее / малых миловать, / нежели казни предавать.

(Сцена 13, через пятнадцать дней. Таида, Пафнуший)

(1) - Чтимейший отче,/ не уходи от меня прочь,/ не лишай
меня утешения / в час конечного моего отрешения.

- Не уйду, / не отойду, / доколе, души твоей занебесному внемля плесканию, /
тела твоего не предам погребению.

(2) - Приступаю умирать.

- Ныне должно молитвы воссылать.

- Господи, сотворивший меня, / ныне помилуй меня, / и душе, которую Ты одушевил, / для счастливого возвращения к Тебе дай сил.

(3) - Не сотворенный ни от кого, / Образ, Коему чуждо вещество, / Чье Еди-
нобытие / воздвигло состоять из оного и сего / человека, который не есть то,
что он есть, / - даруй разновидным частям разрешаемого человека / желанно
воротиться к тому, что началом их было от века, / дабы и душа, / небесною
причастностью хороша, / к радостям небесным возвеялась, / и тело в нежном
лоне земли, вещества своего, мирно улелеялось, (4) впредь до дня, когда прах
сойдется с прахом / и возрожденные члены вновь живым проникнутся ду
хом / и восстанет сия Таида в совершенной своей человечности / в овчем чис
тейшем стаде / вековечной радости ради, / - Ты же, иже Един еси еже еси, в
Триединости Твоей царствуй и славься во веки веков.

История страдания св. Агнеты, девы и мученицы

Дева, желая презреть суету и роскошество мира И навсегда превозмочь невоздержанной плоти господство, Стала достойна того, чтобы зваться невестой Христовой, Той, что стремится прийти, почитая, как ангелы, девство, К светлым небесным дворцам Жениха своего Иисуса, Чтобы венцом золотым увенчаться средь жителей неба, Звучную песню воспеть, непрестанно идя вслед за Агнцем. Чистое сердце хранит с неподвластной ущербу любовью Верный спасения знак, достохвальное знаменье девства. Та, что главу защитит, как печатью, священным покровом, Девство храня, во Христе пребывает небесной любовью И перед всеми людьми отдает предпочтенье Тому лишь, Кто, красотой воссияв, наподобие солнца прекрасен, Весь человеческий род превосходит, бесспорно, по праву. К Господу многие встарь, непорочной пылая любовью, Девы святые пришли в постоянстве незыблемой веры,

727

Выбрали горькую смерть или тяготу страшных мучений,

Только бы им сохранить украшение славное девства.

К лику сих праведных дев и известная миру Агнета

Нами причислена здесь, Жениха красотою достойна,

Девам о славе Христа, непохожей на славу земную,

Добрую весть принесла, возвещая о Том неустанно,

Кто прежде времени был и по плоти родился от Девы,

Он целомудренных душ Украшенье, Жених и Награда.

Пусть же нехитрая песнь, сочиненная нашей Каменой,

Нам повествует теперь о заслугах прекрасной Агнеты,

Что уроженкой была знаменитого города Рима,

Доброго корня росток, благородных родителей чадо.

В них благородство души сочеталось со знатностью крови,

Разум и к правде любовь отвечали умению править.

Миру Агнета была добродетелей кладом известна,

Чудной лица красотой и сиянием веры неложной.

С раннего детства, когда от греха первородного дева,

Светлой омыта волной, поднялась из священной купели,

Всю себя только Христу посвятила она без остатка,

Чтоб навсегда сохранить чистоту преблаженного девства,

Стойко отвергнуть, презрев, все плотские желанья и чувства

И на духовную брань целомудренной жизни решиться,

Чтоб, победивши врага, предлагавшего ковы соблазна,

Ангельских светлых чинов стать достойной Агнета могла бы.

Два незаметно прошли пятилетия в мерном круженье,

После еще пронеслись мимолетного детства три года.

Юный Семпрония сын, управителя Вечного Града,

Превосходил остальных одногодков красой и богатством,

Как-то Агнету узрел, был пленен ее ликом прелестным,

Пылкой любви подчиняясь, устремился к ней сердцем горящим,

Более прочих девиц предпочел ее, выбрав из многих,

Веря, что счастье нашел, и наградой себе почитая,

Если он век проведет в наслаждениях жизни семейной

С девой, столь милой ему и достойной во всех отношеньях.

Юноша к деве спешит, окруженный друзьями и свитой,

С чистой невестой Христа обручиться скорее желает.

Много несет он даров из богатых отцовских хранилищ,

Глупо надеясь на то, что ему совершить не удастся, -

Хочет дарами прельстить непреклонную душу Агнеты,

Чтобы к вступлению в брак нечестивый девицу принудить.

Дева Христова дары приравняла ко грязи бесстрашно,

И украшений златых приношенье, не медля, отвергла,

Также сиянье камней драгоценных ее не смутило.

728

Так, сообщает молва, безрассудному молвила дева:

"Право, на вечную смерть осужденья ты, дерзкий, достоин,

Жаждой преступной томим, презираешь Создателя волю.

Прочь удались от меня, обратившись в постыдное бегство.

Сладких надежд не питай, что заставишь ты верное сердце,

Полное чистой любви, отказать Жениху Неземному.

Знай, что повсюду со мной христианской свидетельство веры:

Миром невидимый крест на челе и на теле поставлен.

Знаменьем этим святым, как сосуд, запечатано сердце,

Чтоб не дерзала душа разыскать себе друга иного,

Но научилась любить Одного лишь Предвечного Бога.

С Ним не сравнится никто ни красою, ни силой, ни властью.

Он по достоинству всех превзошел и земных, и небесных.

Так до начала времен без участия Матери Сына,

Равного по Божеству и величием равного также,

Бог Всемогущий родил, сотворивший из вечности время.

И без отца родила Богородица Дева Его же

В избранный Господом час, и Творца Своего воспитала.

Облик пресветлый Его превосходит Своей красотою

Солнечный свет золотой и сиянье луны серебристой.

Солнце с луною вдвоем восхваляют Создателя мира,

И мириады светил, подчиненные власти Господней,

Чинно свершают свой ход, времена отмеряя послушно.

Стройные хором хвалы непрестанно Ему воспевая,

Ангелов светлых отряд Господину приносит служенье.

Свойство Его - доброта, и всесилие власти разумной,

Славы величие и постоянство в согласии мирном.

Друг мой, Кого я люблю, пребывает Таким неизменно.

Должно, признаюсь, Его Одного почитать больше прочих.

Он обручился со мной, дав залог мне любви нерушимой:

Тот светоносный венец, как подарок любимой невесте,

Дивной игрою камней ожерелье сверкает на шее,

Серьги, как звезды, блестя, украшают сиянием уши,

К свадьбе прекрасный наряд из мерцающей ткани мне прислан.

Божиих уст благодать, изливаясь на мир изобильно,

С детства вспоила меня, напитала целебною пищей,

Словно бы нектар и мед или сладость молочных потоков.

С Ним уготован мне брак в светозарных высоких чертогах,

Там, где немеркнущий свет, словно яспис и злато, сияет.

Там воспевает орган, повторяя мелодии тоны,

Мне величальную песнь, как любимой невесте Владыки,

И Жениху похвалу произносят небесные хоры,

Чистую славят любовь, что ко мне мой Властитель питает.

729

Другу ответила я на любовь столь же чистой любовью,

Не причинен был ущерб целомудрию девушки юной.

В день тот, когда, наконец, удостоюсь Его я объятий,

В брачный войду я покой, осиянный Божественной славой,

Хоть и останусь притом навсегда целомудренной девой.

Только Ему Одному я храню неизменную верность

И доверяю себя без сомненья Господней защите".

Эти услышав слова, уязвляемый страстью безумец

Сильно душой восскорбел, испуская глубокие вздохи,

Ибо исполнить не смог то, что сердце слепое желало.

Горькой тоскою объят, небывалою скорбью измучен,

Этот глупейший юнец затворился безвыходно дома,

Скрыв безответную страсть под личиною тяжкой болезни,

Хоть настоящий предлог был страданье души, а не тела.

Без промедления всем нашептала молва-лиходейка,

Что-де Семпрония сын поражен непонятным недугом.

Сходятся быстро врачи, наподобие мощного войска,

Много лекарств подают, помогающих в разных болезнях,

Но никакое из них не спасает от боли сердечной.

Опыт врачам подсказал, в чем же корень страдания злого,

Спешно открыли отцу, что виной всему страсть без ответа,

И потому от тоски сын приблизился к ранней могиле.

Вот что услышал отец, узнавая причину болезни.

Как разъярившийся лев, воспылал он немедленно гневом,

Бросился тут же искать, задыхаясь в неистовстве лютом,

Кто Сей Неведомый Муж, императору равный по власти,

Если на помощь Его понадеялась гордая дева.

Думал Семпроний, что, с Ним сочетавшись, Агнета презрела

Сына и доблесть, и стать, опозорив того принародно,

Хоть, как отец полагал, по заслугам он всех превосходит.

Так он ответа искал, подгоняемый яростью бурной,

Вызнал, что корень всему христианка младая, Агнета,

С детства несущая знак при крещеньи полученной веры,

Девство она сохранить пожелала, обет исполняя,

Ну а Жених ей - Христос, как Его называют обычно.

Новость сия принесла ликование злобному сердцу,

Тотчас надежду внушив, что Семпроний упрямую деву

Вмиг к почитанью богов жесточайшею пыткой принудит

И утолит наконец ненасытную, черную ярость,

Что, как огонь его жгла, как он вспомнит о сыне болящем.

И потому приказал привести он, не медля, Агнету.

Вот, не страшась ничего, пред Семпронием дева предстала.

С ласковой речью сперва он по-дружески к ней обратился,

730

После ее принуждал поношеньями злобно и бранью,

Чтоб добровольно она согласилась на брак с его сыном,

Чтоб поклонилась богам, а Христа почитанье отвергла.

Но не могли убедить ни прошения стойкую деву,

Ни откровенная лесть, ни проклятья, ни страшные кары,

Чтоб не хранила обет, подкрепляемый знаменьем веры,

Прежнего чтоб Жениха позабыла в смятенье сердечном.

Вновь уговоры начав, говорит ей коварно Семпроний:

"Если поистине ты непорочной желаешь остаться

Девой, скорей поспеши подчинить себя Весте Великой,

К жрицам причислить себя, почитающим эту богиню,

Чтоб у ее алтаря совершать вместе с ними служенье".

Хитро наместник сказал, но ему возразила Агнета:

"Раз уж отвергла я брак с твоим сыном любимым, Семпроний,

Кто пятерицею чувств одарен и умом не обижен,

Кем управляет душа, цаделенная свыше бессмертьем,

Хоть ей - увы! - суждено оказаться на дне преисподней

Из-за великих грехов, совершенных в неведенье Бога,

Если не примет твой сын, возрожденный водою крещенья,

Истинной веры закон, обретя в покаянии разум,

Что за угрозы, скажи, и какие, скажи, увещанья

Смогут принудить меня к почитанью бездушных кумиров?

Руки ваятеля их из металлов искусно создали,

Только подобием тел их снабдил одаренный художник,

Ибо совсем лишены и дыханья они, и движенья

И не способны явить ничего, что присуще живому.

Как я могу ожидать от безжизненных этих чудовищ

В жизни, какую веду, утешения или поддержки,

Если ни жизни, ни чувств совершенно они не имеют,

Пользы себе не несут и ко мне не придут на подмогу?"

Выслушав девы слова, говорит управитель Семпроний:

"Знаю, что ты молода, наслаждаешься юности цветом,

Ум твой еще не окреп, да и лет тебе вовсе не много.

Видя твою простоту, порожденную детством счастливым,

Я тебе, дерзкой, помочь постараюсь разумной поддержкой,

Чтоб, пощадивши, склонить к почитанью Великой Богини,

Чтоб ты припала к стопам драгоценным божественной Весты

И по закону отцов воскурила бы ладан кумирам.

Если ж решишься презреть моего милосердия помощь,

Более не пощажу, но, законную власть применяя,

Я повелю заключить тебя в недра злосчастного дома,

Где, в прегрешеньях вольны, веселятся нечистые жены,

Сделав тебя навсегда сотоваркою гнусным блудницам.

737

Ты, что сияешь красой, происходишь из славного рода,

Станешь позором семьи и родным своим вечным бесчестьем'*

Этих угроз не страшась и в ничто их вменяя, Агнета

Так дерзновенно в ответ управителю Рима сказала:

"Если б, Семпроний, ты знал почитанье Всесильного Бога,

Чья безграничная власть управляет Им созданным миром,

Коей Всещедрый Господь укрепляет служителей верных

И сокрушает вконец паутину лукавства и козней,

Ты никогда б не излил предо мной столь безумные речи

И не подумал стращать обещаньем бесчестья лихого.

Вот почему, не боясь, исповедую веру Христову,

Богом Христа признаю, и меня мой Господь не оставит,

Свыше меня защитит от позора Господня десница,

Так что, надеюсь, грехов не запачкаюсь липкою скверной,

Не повредят мне ничуть испытания немощной плоти".

Слыша бесстрашную речь, воспылав неумеренным гневом,

Отдал Семпроний приказ, чтоб невесту Предвечного Бога

Пышных лишивши одежд и открыв обнаженную миру,

Тут же на площадь повлечь, где сбираются толпы народа,

В недра ее заключить ненавистного дома разврата,

Где без помехи юнцы, ни стыда, ни ума не имея,

Увеселяться могли нечестивым общением женщин.

Но, нареченной Своей утешенье Христос подавая,

Не потерпел, чтоб ее поруганье какое коснулось.

Чудо Господь сотворил для Агнеты, покровов лишенной,

Длинных завеса волос опустилась тотчас же вдоль тела,

Словно текучий поток, заструились, густые, с макушки

И, наподобье плаща драгоценного, пяток коснувшись,

От любопытных зевак обнаженную деву прикрыли.

Только ее привели на порог злострадального дома,

Запах сладчайший тотчас ощутила Христова невеста

И увидала вертеп, озаренный мерцающим светом,

Что лишь презренье внушал темнотой и нечестием прежде.

По принужденью вошла в эти скорбные стены Агнета,

Ангел Всевышнего к ней устремился с приветливой речью,

Подал девице скорей белоснежное он одеянье, -

Нету таких на земле, и по мерке подогнано точно.

То одеянье надев, к небесам обратилась Агнета,

Богу хвалу возгласив благодарным, усердная, словом,

Коего помощь спасла от напасти ее неминучей,

Коего Вышняя власть защитила ее непорочность

И уничтожила все обольстителя древнего козни.

А в это время юнцы, в ослеплении сердца беснуясь,

732

Быстро собравшись в толпу, отовсюду бегом прибежали.

Начали юноши спор, что испорченность их породила:

Кто из них первый войдет и узнает как можно скорее,

Так ли Защита крепка, Каковой предала себя дева

Та, что, плотскую любовь презирая, искала небесной,

Как она сможет теперь свой обет, не нарушив, исполнить?

Что ж, не замедлил Господь прекратить безрассудные споры,

Ибо из верных никто никогда не бывал посрамленным,

Если он все полагал упованье на Господа Славы:

Тот, кто взбегал на крыльцо, побуждаемый духом гордыни,

Тотчас, как видел лучи золотого Небесного Света,

Ангела-стража встречал, озаренного чудным сияньем,

Страх пред знамением тем, как удар, поражал нечестивца.

Тут же, простершись у ног непорочной невесты Христовой,

Молит, чтоб узы его заблуждений расторгнуты были,

И обещает ей чтить по достоинству Бога Благого,

Что утешает своих почитателей в разных несчастьях.

Так вот обитель греха нарекается домом молитвы.

Тут и Семпрония сын появиться, безумный, решился,

Коего страсти никак уступать не хотела Агнета.

В сердце бесчестном глумясь над девицей, он к дому подходит,

Богу хвалы не воздав и отвергнув Того почитанье,

Чья благодать, воссияв, осветила печальные стены.

Думая лишь о себе, он предерзостно входит в покои

И беззаконной любви ожидает вкусить наслажденье

С той, кого прежде мечтал объявить он законной супругой.

Божия Сила и Власть, Милосердие также Господне

Противостало ему, замышлявшему дело дурное,

Словно прикрывши щитом ученицу Христову Агнету,

А наглеца обрекло стать добычею смерти внезапной,

Ибо тотчас же, когда устремился он шагом проворным

К месту, где Богу хвалы возносила смиренно Агнета,

Силы покинули плоть, пораженную хищною смертью,

И нечестивец упал, уничтоженный Силой Христовой.

Страшную весть получив, прибежал потрясенный родитель

С плачем, большою толпой окруженный друзей и прохожих,

И говоря о себе, как о самом несчастном на свете,

Так к небесам возопил, клевеща на безвинную деву:

"Горе, злодейка-жена, у которой неженское сердце

Прячется в нежной груди, как свирепая львица, жестока.

Юное прячет лицо кровожадность и злобную волю.

Ну же, скажи, почему ты мою погубила отраду,

Сына, что был мне всегда утешеньем, надеждой и славой?

733

Некогда я ликовал о рожденье такого потомка,

Ныне, оставшись один, погребенья его ожидаю.

Видно, порочный твой ум, развращенный враждебным ученьем,

Ложное знанье впитал из нечистых ручьев волхвованья,

Если внезапно убить моего пожелала ты сына,

Жизни лишила того, кто едва ощутил ее сладость".

Горьких попреков чреда не обидела кроткую деву,

Не побудила в ответ порицанье обидчику бросить,

Но, сострадая отцу, потерявшему сына, Агнета

Мудрую речь повела, рассуждая о том, что случилось:

"Вовсе не я тут виной, что твой сын столь внезапно скончался,

Но, что скорее, себе он погибель принес своевольно,

Ибо с презреньем отверг прославление Бога Живого,

Чья - я свидетель тому - благодать в этом доме сияет.

Ныне узнает весь мир, золотым согреваемый солнцем,

Власть и Величье Того, Кто и солнцу тепло сообщает.

Я со смиренной мольбой обращаюсь к Его милосердью,

Чтобы Он вновь повелел неподвижному телу согреться,

Новую жизнь даровал, воскрешая и духом, и плотью".

Вот что девица рекла, приказав расступиться зевакам,

Пала на землю потом, со слезами мольбы изливая,

Стала просить, чтоб Господь воскресил неразумного к жизни.

Ангел немедля предстал ей, когда о несчастном молилась,

Поднял с холодной земли бездыханное юноши тело,

Слово со властью изрек, призывая Всевышнего Имя,

Чтобы усопший ожил, чтоб к нему возвратилось дыханье.

Тот, по приказу, восстал, прореченного слова быстрее,

Силы вернулись сполна, восстановлено тело, как прежде.

Сладость похвальных речей к небесам вознося непрестанно,

Юноша громко излил благодарность в веселии духа

Богу, Владыке побед, как Подателю жизни и смерти.

Облик свой прежний приняв, выступает он легкой походкой,

Жизни исполнен теперь тот, кто раньше был смерти подвластен,

И, показавшись отцу, угнетенному скорбью жестокой,

Счастья причиною стал, уничтожив причину печали.

Неба высокого свод огласился воскресшего речью:

"Веруйте, братья мои, благородные граждане Рима,

Верьте, что Бог наш - Христос, Он Единый и Истинный вечно,

Вместе с Отцом в небесах и со Духом Святым Огнезрачным,

Мира всего Господин, восседает на горнем престоле,

Держит под властью Своей небеса, преисподнюю, землю,

Правит Он всем, что создал, с неизменной и вечной любовью.

Должно Ему Одному поклоняться, молиться и верить,

734

Прежде заблудшего Он и желавшего только дурного

Смертью внезапной меня от греха милосердно избавил,

Волей Своею предел положил Он такому безумью,

После же, склонный прощать, оказал Он заблудшему милость,

Девы Агнеты мольбой, столь горячей и столь же усердной

Тронут, Христос возвратил обновленного к жизни духовной".

Видит отец, что идет к нему сын воскрешенный навстречу,

Ныне прекрасен вдвойне: красотою и плоти, и духа, -

Гибель которого он, изнывая от горя, оплакал.

Чуда дивясь новизне, о котором нигде не слыхали,

В страхе трепещет отец и от радости также ликует,

Сына за шею обняв с превеликой отцовской любовью,

Нежный дарит поцелуй обретенному снова дитяти,

Не умолкая, Христа объявляет он Истинным Богом,

Коего милость узнал, от Него получив утешенье,

Коего власти святой даже горькая смерть подчинилась,

Сына вернула живым, поглотивши несчастного мертвым.

Подле стоявший народ, удивление в душах питая,

Радостно весь возгласил благодарность Единому Богу,

Имя Святое Его восхваляя и благословляя.

Слыша о чуде, жрецы воскипели неправедным гневом

И возбудили тотчас небывалую смуту в народе,

Гнусную ложь сочинив, обвинили Агнету в кощунстве,

Постановили казнить невиновную казнью жестокой,

Ибо презрела она почитание древних кумиров

И преступила закон, нанеся оскорбленье святыням.

Вот почему огорчен, с беспокойством на сердце Семпроний

Деве святой сострадал, испытав благодарность за сына.

Все же не мог он решить, поддаваясь сомненьям о деве,

Что ему делать теперь иль с решеньем каким примириться,

Ибо губить не хотел, защитить ее был он не в силах.

Он удалился, скорбя, от служенья судьи отказавшись,

Больше Семпроний не мог выносить приговор бессердечно;

Избран на место его прежестокий язычник Аспазий,

Он приказал побыстрей на сожженье Агнету отправить,

Воле покорный жрецов, одобряя их волчью жестокость,

Но непорочную плоть, каковой не коснулось бесчестье,

Не испытавшую жар вожделения также плотского,

Тронуть вещественный огнь не сумел, хоть обжечь попытался.

Пламени вдруг языки расступились, по воле Христовой,

И для молитвы простор уделили блаженной Агнете,

В стороны сами стремясь, обжигающим жаром пылая,

Бросились на палачей, их предавши мучительной смерти,

735

Бурное пламя затем на глазеющий люд обратилось,

Многие множества тех, кто Христа не признал, погубило.

Не пострадала одна от огня лишь блаженная дева,

В пламени шумном она, улыбаясь, спокойно стояла,

Руки воздев к небесам, так Всевышнему громко молилась:

"Слова Премудрый Отец, все рождающий мира Создатель,

Вместе с Рожденным Тобой до времен Твоим Сыном Любимым,

С Духом, подобным огню, Пресвятым, Вам Обоим совечным,

Хвалим и благодарим, и Тебя почитаем с любовью.

Только Тебя Одного в восхвалениях благословляю,

Преданно я воздаю благодарность Тебе за спасенье,

Ибо, под Вышний покров прибегая Христа Жизнодавца,

Не поддалась никогда на обманы я древнего змия,

Юной души чистота, целомудрие девственной плоти

Мне помогли миновать и мирскую трясину соблазнов,

И невредимой пройти сквозь огонь, разожженный тираном.

Вот почему, испытав о Твоем милосердии радость,

Ныне к Тебе тороплюсь возвратиться душою счастливой,

Смерть претерпеть я хочу и расторгнуть оковы плотские,

Чтоб удостоиться мне созерцания Бога Благого,

Коего я Одного и любила всегда, и искала.

Чистую душу прими, за Тебя разлученную с телом,

Дай упокоиться ей за оградой Небесного царства,

Где Ты, по праву могуч, под Троическим Именем правишь,

Мира троичного Царь, Господин во вселенной Единый,

Всем Ты во времени Сам управляешь Божественной властью".

Чудо! Лишь только замолк звук последней горячей молитвы,

Пламя тотчас улеглось, и костер почернел, угасая,

Россыпь живых угольков под седеющим пеплом потухла,

Черная всюду зола остывала, лишенная жара,

Искорки даже одной на кострище большом не нашли бы,

И пораженно толпа, это чудо увидев, вздохнула.

Чем несомненней себя Всемогущество Божье являло,

Тем на душе у судьи все черней и черней становилось.

Ярость, как бешеный зверь, беспрестанно его сокрушала,

Ибо не смог он стерпеть, что живою осталась Агнета,

Коей молитвами Бог чудеса столь нередко являет.

Ножны покинув, клинок приближается к девичьей шее,

Неудержимо летя, беззащитное горло пронзает.

Злобный Аспазий не ждал, что, свершив злодеянье, поможет

Деве, которой вредить он стремился жестокой душою,

Ибо на небо послал ту, чью жизнь столь безжалостно отнял.

Тут же, когда за Христа уязвленная раной смертельной,

736

Вздох свой последний Ему предала, умирая, Агнета,

И, не нарушив обет, страстотерпица в Боге почила,

Быстро с сияющих звезд к ней спустились крылатые хоры,

Ангелов светлых полки, и ее непорочную душу,

Белую, словно снега, и небесного полную света,

С лаской приняв, повлекли по воздушному радостно морю,

Как подобает, хвалы воспевая Всещедрому Богу,

И, пронеся над огнем, окружающим мира строенье,

Вводят в надзвездный дворец к Жениху, о Котором мечтала;

Он подает ей венец, золотистым сияющий блеском,

Так награждая ее ради чести блаженного девства,

Дар ей неменьший вручен, как свидетельство славной победы,

Пальмы зеленая ветвь, знак того, что терпела мученье.

Дева блаженная так просияла двойною победой,

Что и награды двойной оказалась по праву достойна,

И среди множества дев возблистала в небесных чертогах,

Словно лилеи цветок, отливающий нежным румянцем,

Царствует в пышном саду, возвышаясь над всеми цветами.

Долг свой святой между тем исполняют родители девы,

В церкви свершают обряд, погребают, оплакав, Агнету,

С почестью в лоно земли опускают останки честные.

Также и место костра, где молилась блаженная дева,

Где не коснулся огонь непорочного тела Агнеты,

Верность скорбящих родных охраняла горячей любовью.

Как-то ночною порой, как обычно, родители девы,

К месту мучений пришли, чтобы там горячо помолиться.

Вдруг Милосердный Господь им явил таковое виденье.

Коротко скажем: они увидали отряды блаженных

Дев, что спускались с небес, нисходя из надзвездных чертогов;

Девы блистали красой и убранством изящных нарядов,

И среди них свою дочь, осиянную славой такой же,

Видят Агнету они, за Христа претерпевшую муки.

Справа от девы стоял белоснежный, как облако, Агнец.

Мать и отца увидав, за усердие в вере почтенных,

Ласково с речью такой обратилась к ним дева Агнета:

"Радуйтесь ныне со мной, возносите хвалы беспрестанно,

Ибо живу во дворце, источающем свет невечерний,

В вечности девам святым я подругой любимою стала,

Ныне же в Царстве Небес сочетаюсь я в сладких объятьях

Чистой любви неземной с Тем, Кого на земле почитала,

Верной желая душой созерцать Его Лик бесконечно".

Вымолвив эти слова, вдруг Агнета сокрылась из виду.

Радость объяла родных, утешенье наполнило души;

24. Памятники средн. лат. лит. X-XI вв. 737

Слезы отерли они, что пролили по дочери милой И благозвучной хвалой умиленно прославили Бога, Кто после трудной борьбы даровал своим воинам верным Милость духовных побед и свидетельство вечной награды.

1 "Громкий Глагол" - народная этимология имени "Хротсвита"; современные ученые предпо
лагают более вероятной другую этимологию - "крепкая славой".

2 Действие "Каллимаха" агиографическая литература относит к Эдессе, действие "Авраама" -
к Геллеспонтской Фригии в Малой Азии.

3 "Пусть, судьбе вопреки^ - вергилианская реминисценция.