Георгий Дафнопат

ПАМЯТНОЕ СЛОВО

на рождество честного славного пророка, предтечи и крестителя Иоанна.

1. Еслибы проповедник Слова и Предтеча нуждался в земных словах для восхваления, то и в таком случай настоящая речь не могла бы быть самоуверенною, представляя себе невозможность или трудность и видя, что настоящий предмет превышает силу слова. Но поелику он получил свидетельство и хвалу свыше и от вышнего и первого Слова, то излишня всякая речь, предлагаемая ему, излишня и хвала земного языка, движимая для его прославления. Ибо что он мог бы сказать, сколько-нибудь близкое к истине? Ведь даже еслибы все речи соединились воедино и образовали один голос светлогласный и вместе велегласный, он не воздали бы достойной хвалы Крестителю, у которого по воле Божией все превыше слова, все непонятно и непостижимо. Посему довлеет ему один владычащий и божественный глас, которого он воистину достоин и ради которого всякий другой глас отступает и отказывается, видя его величие. Посему и мне кажется, что в настоящем случае лучше не говорить ни мало, ни много, дабы не показалось, что я слишком самоуверенно посвящаю столь великому предмету свою речь, которая, будучи и вообще слабою, ныне [45] особенно покажется ничтожною потому, что даже не в состоянии будет изложить присущие ему качества.

5. Одно только не соответствовало их желаниям, именно бездетность и неплодие в течение столь долгого времени. Сие прочим, быть может, казалось тяжким и приводящим в уныние, так как в те времена навлекало порицание, но им не было столь печально и невыносимо. Ибо они знали лучше [47] других, что Бог управляет нашими делами и каждому устраивает полезное, и что по воле Его и время, и естество, и все прочее изменяет свое настоящее состояние. Ему легко и открыть неплодную утробу, и показать устарелое естество растущим во время. Ибо что из невозможного не вполне возможно для Бога?

И вот, Захария оставался с тех пор с сомкнутыми губами, ни с кем не говоря и не испуская гласа, быть может, невольно сдерживая речь, а может быть, и по желанию. Ибо что в то время было у него общего с народом, когда он уже закрыл свои чувства, отвлек ум от земного и чувственного и имел дело только с невещественным, а люди вращались с телом, вещественною грубостью и чувствами; быть может, им было излишне или даже невозможно внушать божественное оглашение и возглашать слова таинственные или даже неизглаголанные, которые происходят не от колеблемого воздуха и от органов речи, но от внутреннего безмолвия и от другой, высшей речи, которую почувствовать способны одни оставившие чувства и чистым умом воспринявшие посвящение в [50] божественное. И Захарии, сознавшему в себе все сие и (понявшему) какого великого дара он был тогда удостоен, невозможно было пока говорить с ними, так как он говорил с собою и с Богом, которому известно все, даже и тайное.

11. Мне же неожиданное молчание Захарии дает понять и другое, не меньшее, думаю, первого и причастное не малой благодати. Объяснить сие можно в кратких словах . Именно, поелику сей святой муж жил в ветхом законе и был удостоен священства по образу Аарона, но то и другое должно было вскоре прекратиться и уступить будущей благодати, то прекращение того и другого знаменует его немота, которая разрешилась в свое время, когда благодать уже явилась и наступила с рождением Иоанна, вместе с истинным священством, показавшим умолчанное не так, как прежде, в виде сени или образа, но открыто и ясно. И Захария, почувствовав, конечно, исполнение сего, не таинственно и не в себе, но ясно и языком как бы чужим и более свободным, когда надлежало, провозгласил чудо, показывая этим, что не должно молчать и скрывать в глубинах разума присутствие Бога и Его явление и сошествие к людям. Но сие было позднее, когда он освободился от немоты и произнес сии сверхъестественные слова, а пока он хранил молчание, которое, как он знал, было вполне благовременное событие для него и полезно для дел. Если же были бы и какие-нибудь иные объяснения молчания его, — их знали бы созерцатели, посвященные в более высокие таинства и обладающее более проницательным умом. Мое же слово должно обратиться к дальнейшему. [51]

14. Я раньше считал зачатие превыше ума и не мог найти ничего больше его, но ныне [52] случившееся с нею мне кажется как бы уступившим в величии настоящему; сие, быть может, испытает и другой, потрясенный в уме столь великим чудом. Ибо что может быть по превосходству уподоблено таковому? Плод утробный, плод несовершенный, плод еще вовсе не сложившийся, еще не получивши цельного образа, еще не имеющий ясно распознаваемых чувств, еще разлитый в утробе, еще не расчлененный и еще не кажущийся существующим вследствие незрелости естества,— этот плод, еще не существующий и не проявляющий, что он такое, внезапно узрен чудом, превышающим мысль, ум и чувства, и сверх сего получил столь великую благодать, какая у него была, и явился виновником чудесного взыграния и провозвестником тех сверхестественных явлений. Посему это чудо кажется мне выше чуда и чудеснейшим из когда-либо бывших . Ибо сие есть то, что подвинуло к изумлению и вещественную природу и невещественную и всякую тварь небесную и земную, так что не с чем и сравнить те столь великое и превосходнейшее.

15. Когда же наступило наконец определенное время рождения столь великого (сына) и те сладкое бремя чудесно разрешало родовые боли, не столько огорчающие, сколько радующие и причиняющие несказанное удовольствие, то можно было видеть, как все радовались рожденному и воссылали хвалебные возгласы явившемуся на свет младенцу. Тогда и Захария, более исполнившись благодушия, получает большее вдохновение и разрешает узы языка, ясным и вдохновенным голосом проповедуя рождение младенца и делая всем очевидною благодать его. Ибо он благодатно называет его пророком [53] Всевышнего, предтечею Владыки, гласом Слова и всеми прочими именами и при сем сверх естественно указует его имя и ясно называет его Иоанном, что означает спасете людям и знамение будущих благ .

17. Посему то и столь великие божественные знамения явились над сим боговдохновеннейшим и до рождения и после рождения, дабы он все имел новое и небывалое. Он изобилием Духа, даже еще не освободившись от пелен, которыми был повит, тотчас поселился в пустыне без крова, без очага, без пищи и совершенно без соприкосновения [54] с человеческим. Ибо как бы некий бесплотный или, скорее, как бы некий сшедший с неба ангел, он имел питание и житие совершенно невещественное, дабы не показался человеком вещества и тления тот, у кого все было выше, чем у человека.

19. Сие и еще сего большее и высшее могла бы выразить и представить моя речь, еслибы вместила, при чем сама сделалась бы приятнейшею по воспоминаниям о сем и не мало усладила бы боголюбивые уши. Но поелику все сие относится к другому слову и времени, как уже и в начале высказала наша речь, то она пока ничего не скажет о том в настоящее время, ограничиваясь воспоминаниями о событии рождения и происшедших при нем знамениях и чудесах, не с тем, чтобы и тут сказать что-нибудь достойное (сие, как вы знаете, и раньше сказано нами), но чтобы показать любовь и выяснить радость настоящего дня.

[55] 20. Ибо ныне воистину процветает всякое сердце и сорадуется рождение боговдохновенного; ныне душу каждого объяло веселие и неизреченное радование; ныне радуется и всякое естество невещественных, и все, что живет в горнем месте, и все, что в земном и подземном, по причине грядущего всем спасения. Ныне открывается умолчанное от века таинство; ныне единородный Сын Божий неизреченно делается Сыном человеческим; ныне ангелы связуются с людьми, и разделенное раньше сливается воедино; ибо все вышнее стекается к рождеству Предтечи и вместе с его выходом исходит все наипрекраснейшее. Естественно, что и все относящееся к нему ново, и зачатие с рождением, и воспитание, и жизнь, и все прочее, что с ним чудесно совершилось.

21. Поелику же мы таким образом приобрели в тебе, блаженнейший Предтеча, и путеводителя, и начальника в высшем и от тебя нам всякое радование, упование и помощь, явись и сам взаимно любящим любящих тебя и движимым добрым к нам расположением, не рассуждая ни о делах наших, ни о винах, которыми мы ежедневно одержимы, но показывая твое сочувствие и погрешающим. Ибо Владыка снисходит к твоим желаниям и [56] отпускает нам, если мы в чем-либо поступаем и не так, как должно. Ибо ты Его и друг, и креститель, и предтеча, и пророк, и твое к Нему дерзновение велико во всем и несравненно, а ради его и предстательство твое слышимо, и моление непосредственно и больше всего доходит до ушей Божьих . Итак не преставай предстательствовать за рабов и молить о полезном нам, дабы Бог был милостив к нам и сам Христос в будущем дал нам обетованное царство во Христе Иисусе Господ нашем с животворящим Духом ныне и присно и вовеки веков. Аминь.

ПАМЯТНОЕ СЛОВО

Феодора Дафнопата на перенесение из Антиохии досточтимой и честной руки святого славного пророка и крестителя Иоанна.

2. Ныне же, когда она сама явилась и чудесным образом избежала рук варваров, которыми была [58] содержима как бы в плену, достоит благоговейно расположить к светлости праздника сонмы празднолюбцев, мысленным сиянием его разорять и разогнать омрачающие душу облака и скачущею ногою и веселящимся духом поспешить к таинствам, вожделенным и самим ангелам. Ибо праздновать значить ревностно благоустроиться к встрече честных и святых и внешностью и движениями показывать жар внутренней веры и расположения.

3. Но все то, что относится к его зачатии и рождению, жизни в пустыне, явленно к Израилю и неложному свидетельству, которым он показал агнца Божия и провозгласил его первым и позади идущим по божественному достоинству и человеческому восприятии; как он, призванный свыше, пришел к Иордану и, крестивши прикосновением чистого, беспорочного и (стоявшего) превыше всякого очищения, принял оттуда источник освящения; что крещенный им изъяснил о нем иудеям посредством образа трости и облечения в мягкие ризы, разумея простоту его жизни, твердость и непоколебимость в добродетели, соревнование и подобие с [59] древним Шлею, и все, что за сим следует, — четверица святых Евангелий яснее покажет испытующим о сем с особливым трудолюбием.

Сей, воспитанный в учениях Моисеевых и усердно изучавший закон Божий, считал все вторым и низшим перед сохранением и соблюдением его и ставил предметом усердного стремления одно пребывание в оправданиях его. Когда же великий в необузданности Ирод, бывший тетрархом земли иудейской, преступив пределы предписаний закона, сочетался браком с женою брата своего Филиппа, что было для него невозможно вследствие того, что она имела детей от последнего, и этот гнусный поступок был нарушением закона и презрением Бога, а для людей побуждением и поощрением к пороку, — тогда (Иоанн), как доблестный борец, хорошо подготовленный и раньше упражнявшийся в трудах, укрепив себя оружием и стрелами истины, выступает против тирана. Какими именно? “Не подобает тебе иметь жену Филиппа брата твоего”. О, свободоречие безбоязненное и убеждение неизменное, о, уста богословесные и язык богодвижимый, который, вонзив острия обличений в самое сердце, заставил жестокого бросить щит и бежать! О, рука досточтимая и святая, которая, будучи движима соответственно произносимым речам, увеличивала суровость обличений и показывала дерзновение неустрашимое! Ибо у выступающих на [60] словесную борьбу и состязание есть обычай совершать движения рукою вместе с устами, соразмерять ее движения с речами и теми и другими показывать смелость и неустрашимость говорящего. Вследствие сего он был заключен под стражу и в узы, так как безумная женщина подстрекнула к сему беззаконного любовника.

5. Засим празднество (дня) рождения, изобильная и разгульная попойка, в которой неумеренное употребление вина увлекло хозяина к безумному поступку. Какое же увеселение при попойке? Пляска распутной дочери и требование награды, а награда — убиение пророка. Вследствие ее — огорчение царя, причиненное осаждающим внутри угрызением. Все-таки повиновение, подчинение, приговор над праведным пророком и глава, вскоре принесенная на блюд и данная развратной и прелюбодейной женщин. Что бесчеловечнее и безнравственнее сего бесчеловечного деяния? Что безумнее и зверовиднее сего зверовидного дерзновения? Человек, из самой утробы облеченный святостью, возлюбивший целомудрие, усвоивши себе чистоту, подвизавшийся в неядении, отрешившийся от всякого общения с людьми, поселившийся в пустыне, как во граде, живший с сельными зверями, прикрывавшийся верблюжьим волосом, опоясывавшийся усменным поясом, подобно птицам имевший самородную пищу, весь истощенный, весь бездомный, весь бесплотный и весь видимо бестелесный, так как сие вещественное смешение было утончено и умерщвлено неядением и превратилось в невещественность вследствие чрезмерного воздержания, — сей за праведность, за истину, за то, [61] чтобы закон не был в чем-либо нарушен, был подарен в виде мзды прелюбодейной женщине!

7. Ирод детоубийца, изменившей иудейское многовластие в царство, был подвластен Римлянам и, изыскивая способы показать им свое благорасположение и верность, убедил Римлян благосклонно взирать на него и поставил свое царство вне подозрения в отпадении. Дабы яснее показать им свое благорасположение, он между прочим построил город не очень далеко от Иерусалима, на расстоянии лишь одного дня пути, и назвал его Севастою, чтобы наименованием Августа Кесаря обозначить свое благорасположение и покорность ему. В сем городе [62] властвовавший после него тетрарх Ирод построил дворец, в котором совершилось и то пророкоубийственное пиршество. Вблизи его был заключен сей святой пророк в некоем мрачном помещении преступников. Сбоку его, как указывают, и было погребено тело проповедника истины, где, как говорят, существовала другая могила, пророка Елисея, так что об гробницы были видимы в одном и том же месте. На них издревле был воздвигнут огромный храм, несравненный по находящимся в нем чудесам и красотам. Когда крыша его разрушилась от времени то строения его остались под открытым небом, при чем невредимым сохранилось одно только помещение, служившее хранилищем священной утвари; заключенный в нем гробницы пророков сохранили неприкосновенною свою прочность.

[63] Наконец он поспешно явился и в град Антиохов, дабы совершить нечистый служения на воздвигнутом у Дафны идольском алтаре, а также разыскать и предать огню, если найдет здесь что-либо святое. Итак, когда был обнародован сей жестокий указ, люди из среды христиан поспешили тайно заключить святую руку Предтечи в одной башне города, именуемой Угловою, дабы она не попала в руки идолослужителю. Между тем (святитель), занимавший архиерейский престол Иерусалима, услышав ужасный указ и то, что тиран во всяком случае не преминет явиться и в святые места и предать на истребление огню находящаяся в них честнейшие тела, счел весьма важным делом и употребил величайшее старание, чтобы, вынув из гробницы святейшие мощи Предтечи, отослать их на хранение в град Александрийский, заняв помещение вместо них другим простым мертвым телом.

10. Когда же нечестивый, все обыскавши в Антиохии, не мог достигнуть своей цели, так как рука была скрыта бесследно, то, потерпев неудачу в этой попытка и раз ярившись против остального пророческого тела, грешник тотчас послал в Иерусалим (людей) разыскать мощи Предтечи и предать их огню. Когда сие было исполнено и погребенное вместо них простое тело было превращено в пепел посланными, то он, выступив оттуда, предпринял осаду Едессы, так как известно было, что жители ее принадлежать к числу христиан. Но, как говорят, один из служителей его, удостоенный им свободы речи и дружбы и в душе чтивший и уважавши христианскую веру, отклонил его от этого намерения и побудил к походу [64] против Персов, обещая, что этот город он будет иметь в своих руках, когда захочет. По этому совету он пошел на войну с Персами, в которой жалким образом окончил жизнь, пораженный Божьим ударом.

12. Так рассказывается об этом у старинных (писателей), причем о деснице одни говорят одно, другие другое, но никто не отступает далеко от истины, ибо они соединяются в одном и том же помышлении веры и отвергают всякое неверие. [65]

13. В том месте, где было логовище дракона, Антиохйцы, собираясь всенародно и составляя многолюдное позорище, выводили девицу на средину и предоставляли в пищу дракону. Он, выползая из логовища и являясь невиданным и невероятным чудовищем, подползая и подвигаясь своими извивами, изгибаясь и волнуясь внутренним естественным дыханием, широко разинув пасть и выпрямив изгибы туловища, принимал жертву и растерзывал зубами. И вот, брошенный по обычаю жребий пал на одного христианина, который и должен был отдать свою дочь в жертву дракону. Он, поражаемый естественными побуждениями, воссылал к великому Предтече сердечные стенания и для того, чтобы дочь его избежала смерти, измыслил следующее. Спрятав при себе большое количество золота, он испрашивает разрешения поклониться честной руке у хранителя ее. Сей по просьбе разрешил вход. Муж, войдя в храм и под видом поклонения незаметно рассыпав по полу принесенное с собою золото, пошел прямо вперед для поклонения. Церковнослужитель, жадными очами воззрев на золото, побежал собирать его; между тем испросивший поклонение, нагнувшись и всем телом [66] склонившись над ракою, движимый божественною любовию, при лобзании и прикосновении губ откусил зубами большой перст досточтимой десницы и, спрятав его, как можно скорее выбежал из храма. И вот, когда наступил день жертвоприношения и собрались на зрелище граждане и окрестные жители, приходит отец, ведя с собою дочь для жертвы, и, приблизившись к дракону, как только увидел, что он чрезмерно разинул пасть, страшным шипением приводит в ужас слушателей и устремляется на жертву, то бросил в глотку его сей святой и досточтимый перст и ввержением его тотчас причинил ему смерть.

14. Когда сие совершилось таким образом, отец возвратился с живою дочерью, проливая слезы радости и рассказывая нежданное избавление дочери от неотвратимой участи. Окружавшая толпа, пораженная необыкновенным чудом, воссылала к Богу благодарственные возгласы. Вследствие сего на месте, где совершилось чудо, воздвигли храм Предтечи, назвав его „Висящим" или по той причине, что пол храма был в воздухе выше земли, или потому, что ширина его простиралась над высотою (окружающих) строений, так что он казался зрителям почти висящим в воздухе. Положив в нем сей святой и чудотворный перст, они чтут его ежегодными празднествами, по памяти передавая потомкам совершившееся чудо. Таковой рассказ из старинного предания недалек от истины, потому что Крестителю возможно творить и большия сих чудеса, но и не близок, потому что рассказ воспринят одним слухом. Но одержит ли верх то или другое, оно нисколько не нарушить точности [67] истины, так как Предтеча обычно совершает такие чудеса.

15. У многих из повременных царей было стремление каким-либо способом сделаться обладателями руки и не оставлять столь великое благо в плену у язычников. Но вожделение сего зрело, а найти способ овладения было невозможно. Однажды [68] решили они приобрести таковое сокровище за деньги, но, по пословице, били кулаками по воздуху. Итак, она была предметом вожделения у всех, которыми призывается имя Христово, и всякий, имея сие в мыслях, с несказанными стенаниями молил Бога, дабы Он призрел благосерднее на народ свой и показал его обладателем и зрителем сего (сокровища). Поелику же все предопределяется Божественным Провидением, и даже времена и годы, в которые бывает обнаружение сверх естественного, дабы ничто из творимого им не происходило неразумно и всуе, — Предвидевши и Предопределивши все до создания мира, презрев времена нашего неведения, соблаговолил по многим своим милостям открыть сие великое и сверхъестественное чудо при сем поколении, в котором Константин и Роман, достойные великой хвалы, от самого рождения повитые багряницею, владели и опоясывались самодержавными браздами. Сие есть выведение и воззвание всечестной руки Предтечи.

16. Способ же воззвания сколь дивен и странен! Некий муж, сопричисляемый к клиру диаконов града Антиохова, именем Иов, вдохновенный свыше и исполнившийся божественного рвения, размышлял в себе, не может ли он, похитив десницу Предтечи, даровать христианам вожделенный дар. И вот он приступил к следующей попытке. В сем городе воздвигнут прекрасный и высокий храм во имя первоверховного апостола Петра. Устроив себе жилище в притворе его, он вошел в тесную дружбу с хранителем местной священной утвари, дабы от сего попытаться пребыть с ним целую ночь у раки честной руки. Когда же [69] хранитель не согласился на такую просьбу, опасаясь чего-либо неожиданного, (Иов) переходить к другому способу: усладив его богатою трапезою и дружескими возлияниями и угощениями погрузив в глубоки и близкий к смерти сон, он похитил ключи от раки и глубокою ночью чрез окно спустился в храм; тихо и бесшумно открыв святую раку, — о, страшное и деяние и слушание! — он берет вожделенную честную десницу Предтечи и, тихо выйдя назад, со тщанием скрывает у себя похищенное, дабы не стало известно кому-либо из варваров.

17. Засим Иов выходит из Антиохии и направляется в путь. Одержимый великим страхом, чтобы содеянное им не сделалось известно врагам, он молил Бога, чтобы тот самый (Предтеча), которому принадлежала, как известно, рука, был ему помощником в предприятии; он воссылал молитвы, слезами ублажал, чтобы не был узрен обманутым в надеждах и чтобы честные и досточтимые для христиан останки не остались во владении неверных. Долгое время вознося сии молитвы, минуя место за местом и город за городом, он спешил к выходу. Ибо сила той святой руки, с которою он дерзнул на взятие ее, следуя с ним в качестве защитницы и союзницы, отвращала вред со стороны супостатов. Так прошедши те тяжкие и смертоносные пути, он вступил в Римские пределы, освободившись от прежнего великого страха и смелее поспешая к царствующему граду. Ибо воистину надлежало царскому граду, получившему в удел многие телеса святых и многие великолепнейшие храмы и вклады, равно как и честнейшие орудия страстей Владыки, не быть лишенным и [70] руки Предтечи, прекрасные храмы которого воздвигнуты повсюду в сем (граде).

18. Когда (святыня) была принята руками архиерея, понесена в объятиях и вступила на море, можно было узреть и самое естество воды спокойным и гладким, причем легкие волны вздымались пред кораблем и сопровождали его в движении к царским чертогам. Присоединилось и нечто другое, более чудесное и достойное честной руки Предтечи. Ибо наступал праздник дня святых Светов, в который Свет истинный, озаривший течение Иордана, уничтожил сокрушение человеческого естества. И поелику мы предочищаемся предшествующим ему постом, случилось так, что [71] божественная рука прибыла именно в тот вечерний час, в который христиане по обычаю совершают освящение воды. Христолюбивейший царь, приняв ее, как небесный и чистый дар, облобызав и пролив слезу вожделения и веры, полагает ее посреди дворцового храма; и все верили, что сам Креститель незримо присутствует и освящает десницею предлежащие воды. Засим воспевались духовные песни, светильники озаряли храм, взоры всех обращались к святой раке и воззрением почерпали освящение.

Итак какой храм днесь прекраснее сего? Какой [72] дом Божий досточтимее и великолепнее, чем сей, в котором сие святое и божественное сокровище сиянием бесчисленных светов соревнует с небесными зрелищами, в котором нисходящая свыше благодати Духа даруются душам поющих по мере веры каждого?

20. Ибо как при сверхъестественном воплощении Слова, с тех пор как существует мир, другая (жена) не была признана достойною таинства воплощения, кроме чистейшей всякой твари и естества Приснодевы Богородицы Марш, так никто по святости и чистоте не оказался выше сего дивного Пророка и пригоднее крестить Христа. Ибо он был сродником его по роду, имел чудесное рождение после неплодия по обету и, будучи носим в материнском лоне, приветствовал взыгранием во чреве носимого в девической утробе, учился называть Господом Того, Которого еще не видел из темных мест чрева, по рождении возвращает голос отцу, замолчавшему вследствие недоверия к зачатию его, отцу, которым проповедан как пророк Всевышнего, и Стоящим превыше всех засвидетельствован, как больший в рожденных женами. Разве сие не чудесно и не полно ужаса? разве не превыше ума и не превосходит самого естества человеческого? Се тот, о котором пророчествовал Исаия от лица Отца: „Вот я посылаю ангела Моего пред лицом Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою". Се тот, которого Христос назвал Илиею, с одной стороны как подражателя и соревнователя его жизни, с другой — как предшествовавшая явлению его во плоти, как о том надеемся пред последним (пришествием). Его не облекали мягкие ризы, которые более [73] приличествуют жителям дворцов; его не избаловали роскошь и наслаждения, не изнежили воздушные ложа, лесть и богатство, но пустыня приняла из самой утробы, и жизнь бездомная и скудная вскормила и возрастила, а также великое неядение; он жил почти подобно ангелам, и верблюжья шерсть и пояс усменный прикрывали и облекали его; тело его, повсюду освободившееся от пятен порока и показанное неприкосновенным и не причастным клеймам страстей, хотя и дерзновенно сказать, уподобилось тому первоначально слепленному Творцом из земли, одушевленному божественным дуновением, одаренному благодатью и не знавшему естественных надобностей телу, в котором отпечатлен был ангельский образ, нисколько не отличавшийся от тончайшей тени вследствие чрезмерного воздержания. Кожа богоблагодатная, богоданная и издававшая великое благоухание от духа, цвела на нем и прикрывала его, как бы не отцвечивая плоть тучную и вещественную, но будучи как бы смешана и созерцаема на некоей невещественной сущности, не составленной из стихи. Волосы, также очень выросшие и спускавшиеся вниз, прикрывали это ангеловидное и озаряемое благодатями Духа лицо. И что для других составляли многоценные и златотканные покрывала, сему служило прикрытием для святого лица естественное произрастание и увеличение волос, дабы ничто даже до волоса из сего мира не служило телу его, но он сам был бы для себя и украшением, и прикрытием и всем прочим, что обычно облекает и осеняет чистейшее и непорочнейшее тело. Будучи как бы связью обоих Заветов и деятельность одного останавливая, а другому давая действовать, он не более разделял и разграничивал их, [74] тем приводил к единству и общению, так что несовершенство первого восполнялось совершенством благодати, а истина второго запечатлевалась образами и символами первого, смысл был согласен в обоих и один Христос показывался законоположником того и другого.

21. Чему прежде всего удивляться в сем равно-ангельском пророке? Дерзновенно ли пред иудеями и истинному и нелицемерному обличению противозаконных, или сиявшей на нем пророческой благодати и присущему ему богоблагодатному сиянию? Ибо его можно было бы найди то называющим их порождениями ехидн, причем он намекал на убийственный характер их, то [убеждающим] не уповать на благородство Авраама, которым они гордились и величались, то дающим поучение приходившим к нему Иудеям соответственно его жизненной деятельности, а думавшим о нем больше,— не он ли Христос, — противопоставляющим идущего позади, Которому он недостоин даже развязать ремень обуви. Сие, показывая цель последнего чина, отвергало неправильные представление о нем. Он то крестил их водою по обещанию, то обещал, что придет обновляющие и воссоздающее в духе и огне. Ныне он по божественному повелению пришел из пустыни к Иордану, а ныне отклонял повеление крестить, вследствие высоты и несравненности служения. Какова величина его благодати и непосредственность близости к Богу, — это покажет нынешнее празднество Богоявления, в котором он, послужив неизреченному таинству бывшего с нами, достойно стяжал себе право быть почитаемым превыше всех пророков. Наименование же “Богоявления” имеет и некоторые другие более таинственные значения, [75] вследствие которых оно так названо; но, быть может, не неуместно прибавить и то, что с тех пор, как Христос обновил то сверх естественное и девическое рождение, дабы не показалось, что деятельность времени проявляется раньше времени, и Его воплощение не было принято слабыми за представление фантазии, он избрал своеобразную и отшельническую жизнь, пока не наступило время крещения. Ибо тогда, достигнув полной телесной возмужалости, Он добровольно спешит к крещению и был засвидетельствован Отцом свыше, явно проповедан Духом и самим крестящим провозглашен очищающим в огне и духе и с сего времени явлен и показан истинным Богом и Сыном Бога и Отца, так что праздник соответственно деяниям назван Богоявлением, так как сие богоприличествующее имя стало более явным и удостоверило, что Бог явился на земле во плоти, тем, которые были одержимы тьмою неверия.

22. Имея несравненного в пророках Предтечу виновником столь великих благ, столь великого спасения, вводящего в царство Божие пути и столь великих даров Духа, поклонимся ему и припадем к нему и чрез него к крещенному им Богу, просветившему умы наши светом пречистого крещения и показавшему нас сынами света, поелику свет пришел в мир, как свет истинный засвидетельствован, светом как ризою одевается, назвал Себя светом мира и мы научились ходить во свете лица Его, слышали, что узрим Его в свете как свет равночестный Отцу, и верим, что от Него просветится светильник ума нашего. Ему и последуем со всяким рвением дабы, освободившись от пропастей и преткновении тьмы, имея в великом [76] Предтечи путеводителя и руководителя, придти к нему чрез чистую жизнь и веру и просветиться светом знания, делаясь чадами самого света и ходя во свете заповедей Его.