ЖИТИЕ ЦАРЕВИЧА ПЕТРА

Житие датируется от сер. 14 в. (Ключевский) до конца 15 (Скрипиль). Ключевский предполагал, что тот же автор написал житие Игнатия Ростовского, но с этим не согласна Р.П.Дмитриева (см.: Словарь книжников и книжности древней Руси. Втор. пол. XIV-XVI в. Ч. 2. Л-Я.       Л.: Наука, 1989. С. 256-259. Издаваось: ПС, 1959, Ч. 1, февр., с. 356-376.

Ниже текст и перевод по изданию: Русские повести XV-XVI веков. М.; Л., 1958. С. 98-105 (текст). По рукописи: ГПБ, Софийское собр., №1364. Страницы этого издания в прямых скобках и выделены линейками. Переиздавалось в ПЛДР, конец XV - первая половина XVI  века. М., 1984. С. 20-37 (с исправлениями по ГПБ, Соловец. собр., №854/964.

ПОВЕСТЬ О ПЕТРЕ. ЦАРЕВИЧЕ ОРДЫНСКОМ

Житие блаженного Петра, братанича царя Берки, како прииде в страх божий и умилися душею, и пришел из Орды в Ростов в лето 6761, и кре-стися, и како видение виде святых апостол Петра и Павла на поли. иде же ныне церковь стоит святых апостол Петра и Павла и монастырь сотворен. Благослови, отче.

Святому епископу ростовскому Кирилу ходящу в татары с честию к царю Берке за дом святыя богородица. Царь же слышав от него о святем Леонтии, еже от греческия земля родом, како крести град Ростов, како увери люди, како благословением патриарха прииде, и како честь прия от русскых князий и от греческаго царя и патриарха и от всего вселенскаго собора, и како по преставлении его содеваются чюдеса от ракы мощий его и до сего дни; и ина многа поучения от евангельских святых указаний.

И слышав царь Берка от епископа, возрадовася и почти и вдаст ему, его же требует, и отпусти его; да смею рещи, царь Берка повеле по его бо животе князи ярославстии годовнии оброкы носят над гроб его. В то же лето разболеся сын его, един бо бе у него. Царь же от врачев не обрете никоей пользы, но умысли сице: послав в Ростов по святаго владыку и обеща ему дары многы, да исцелит сына его. Владыка же повелев пети молебены в Ростове по всему граду, освятив воду и, пришед в татары, исцели сына царева. Царь же врадовася с всем домом и со всею ордою своею и повеле давати владыце оброкы годовнии в дом святыя богородица. Некто же отрок, брата царева сын, юн сый, предстоя пред царем всегда, слыша поучения святаго владыкы, умилися душею и прослезися, выходя на поле уединяяся и размышляя: «Како си веруют цари наши солнцу сему и месяцу, и звездам и огневи. И кто сей есть истенный бог». Размышляя, акы древний Аврам; от благаго кореяе леторасль блага, а сей отрок //99// 

И утаився всех. Акы древний Мельхиседек,сын царев, избежа, велию себе благодать прежде крещения приобрете, иерей саном почтеся, тако и сей отрок прежде крещения сице в разум. О таковых бог в евангелии рече: «Мнози будут первии последнии, а последнии первии». И прииде с владыкою в Ростов, виде церковь, украшену златом и жемчюгом и драгым камением, акы невесту украшену. В ней пеяия доброгласная, яко же ангельска: бе бо тогда в церкви святыя богородица левый клирос греческы пояху, а правый русскыи.

Слышав же сия отрок, сый в неверии, и огнь возгореся в сердци его, взыде луна в уме его, возсия солнце в души его, припаде к ногама святаго владыкы и рече: «Господи, святче божий, аз размышлях о бозех царевых и о родительскых, и о солнци и о луне, и о огни, яко тварь суть, а ваша вера права и добра, ваш бог истинный. Молю тя, да бых и аз приял святое крещение». Владыка же почти его и повеле ждати, бе бо размыш-ляя о искании отрока.

И по мале времени царю Берке умершу, Орде мятущеся и искания отроку не бе, крести сего отрока святый владыка и нарече имя ему Петр. И бе Петр в учении господни по вся дни в святилище у владыки. И преставися святый владыка Кирил, и погребоша его честно с песньми, вечная ему память. И прия престол святый владыка Игнатий и нача крыти оловом и дно мостити мрамором храм святыя богородица ростовския; в Орду ходя, емля оброкы царския. Петр же яко навыче у владыкы молитвы плачевныя, дневныя и нощныя приносити к богу и непри-станнаго поста не оставаяся.

И царския своея не преставая утехы: бе выездя при езере ростовстем птицами ловя. И единою же ему при езере ловящу, по обычней молитве усну. И вечеру глубоку сущу, и приидоста к нему два мужа светла сущу, акы солнце, и возбудиста и глаголюще: «Друже Петре, услышана бысть молитва твоя, и милостыня твоя взыдоша пред богом». Оле чюдо, брате, како не удивимся милостивней силе, в неверии раздаянне, а в вере услышан-ной быти. Аки древний Евстафий Плакыда в неверии милостыня дая бе, а в вере, како и сии, сугубы и аде прия мзды многи и по труде царствие небесное. О сей бо милостыни господь рече //100// 

Той же нощи и владыце явистася страшна святая апостола и реста ему: «Да устроиши церковь из епископия слузе нашему Петру, много бо владыце злата в епископию вдал, и освятиши ю в наше имя. Аще ли сего не сотвориши, то смертию умориве тя». И, се рекша, невидима быста. И святый Игнатий востав от сна и размышляя о видении, злата и сребра многа в епископии бе.

Призва князя и рече ему: «Что сотворю, не веде. Явиста ми ся Петр и Павел, акы на иконе зрак ею, устраши мя, а глаголы ею: устроити церковь свою. Не вем: где, камо». Князь же рече ему: «Вижду тя, господине, ужасна суща».

Сия же им беседующим в епископии, и узре князь Петра идуща от церкви святыя богородица в епископию, и свет сияюще от икон его выше церкви, паче огня, и ужасеся и рече: «О владыко, что есть сии огнь». Сии мнети им человека горяща, ин же никто же не видяще огня. Петр же утро иде в град, взем иконы //101// 

«Владыко, Петр и Павел, Христова апостола, посласта мя к тебе, да устроиши церковь, иде же аз спах при езере, а се ти есть знамение их, а мешца сия вдаста ми, и да что ми велиши сотворити».

Бе же в то время пред службою. Князь же и владыка встаста.и поклонистася святым иконам и не ведяху, откуду суть, писца в граде не бысть их, Петра знаяху уна суща и от тотар. И вопрашахут его: «Кто суть менящий иконы сия». Петр же рече: «На торгу вымених аз, господии». И размышляху о видении, аще сему быти. Свет же в храмине от икон иде же беяху, акы солнце, и вси предстоящи ужасошася. И по службе пев молебны владыка Игнатей святей госпожи богородици и святому Димитрию и святому Николе, и почти святый Игнатей Петра и повеле взыти на колесницу с иконами и повеле ити до места, иде же спа Петр. Владыка же и князь и весь град проводиста с песньми иконы до места Петрова, и на месте спания его пояста молебны святым апостолом. Князь же и владыка на молебене с слезами и радостию призываста имя святых апостол Петра и Павла и обрекоста им домы и села. Сии молебен пояху, и людие соградиша повелением князя, привезши из града и оплотом оградивше, и возвратишася, и ту Петр иконы постави.

Князь же всед на конь и, глумяся, рече Петру: «Владыка тебе церковь устроит, а аз места не дам. Что сотвориши». Петр же рече: «Повелением, княже, святых апостол аз куплю у тебя, елико отлучит благодать твоя от земли сия». Князь же, яко виде мешца Петровы в епископии, помолча, помысли: «У тебе колико отлучить от ужасти владыкы, от святых апостол». И рече к себе: «Аще мощно сему быти, яко при Илии бысть: горсть мукы не оскудеет, водонос воды не погибнет, чванец масла не умалится». И рече, играя, Петру: «Петре, вопрошу тя: яко же вдал еси на иконах, тако же по моей земли кладеши ли девять литр сребра, а десятую злата. Сотвориши тако?» Петр же рече: «Святии апостоли рекоша ми, яко же владыка ми повелит сотворити, сотворю. Да вопрашаю, господин». И вопроси владыкы. Владыка же взем крест, благослови Петра и рече: «Чадо Петре, господь рече своими усты: "Всякому просящему у тебе дай, и ты убо, чадо, не пощади имения родитель, пишет бо ся: "Чванец масла не умалится, горсть мукы не оскудеет". Молитвою, чадо, святых апостол род твой благословен будет, дай же князю волю, яко же хощет». Петр же поклонися владыце до земли и, верова глаголом его, пришед к князю и рече ему: «Да будет, княже, воля святых апостол и твоя».

И повеле князь изврещи вервь от воды до ворот и от ворот До угла, от угла возле езеро—се место великое. Петр же рече: «Да повелиши, князь, ров копати, яко же в Орде бывает, да не//102// 

Не ведяше же Петр, что се сотворися о чюдеси сем и бе молча, уединяяся. И видев же владыка и князь Петра умолкающи и реша к себе: «Аще сей муж, царево племя, идет в Орду, и будет спона граду нашему. Бе бо Петр возрастом велик, а лицем красен». И реша ему: «Петре, хощеши ли, поймем за тя невесту». Петр же, прослезися, отвеща князю и владыце: «Аз, господин, возлюбих вашу веру и оставих родительскую веру, приидох к вам. Воля господня да ваша буди». Князь же поя ему от великих вельмож невесту, беша бо тогда в Ростове ординстий вельможа. Владыка же венча Петра и устрой церковь ему и святи ю по заповеди святых апостол.

Князь же поимаше Петра на царскую утеху, около озера с ястребы тешаше его, дабы ся в нашей вере удержал. И рече ему князь: «Велию бо ты благодать обрете пред богом и граду нашему. Писано бо есть, что „воздам господеви от всех, яже воздаст нам". Приими, Петре, малое се земли нашея вотчины противу дома святых апостол от езера сего. Аз тебе грамоты испишу». Отвеща же Петр: «Аз, княже, от отца и от матери не знаю землею владети и грамоты сия чему суть». Князь же рече: «Аз тебе все уряжу, Петре. А грамоты суть на се: да не отъимают тех земель мои дети и внуци у твоих детей и внуков по нас». Петр же рече: «Да буди, княже, воля господня». И повеле князь пред владыкою писати грамоты множество земель от езера, воды и лесы, яже суть и доныне. И урядиша Петру домы по его землям. Орда же тогда тиха бе на многа лета.

Бяху бо Петрови сладци ответи и добрыя обычая во всем. И тольми любляше князь Петра, яко и хлеба без него не яст, яко владыце братати их в церкви с князем. И прозвался Петр братом князю. И родишася Петру сынове в него место.

И по малых летех святый епископ Игнатей преставися и прият царство небесное, и вечная ему память. Старый же князь //103// 

Внуци же стараго князя забыша Петра и добродетель его и начаша отъимати лузи и украины земли у Петровых детей. Сын же Петров шед в Орду, сказася брата царева внук. Возрадова-шася дяди и почтиша его и многы дары даша ему и посол у царя исправиша ему. Пришед же посол царев в Ростов и возрев грамоты Петровы и стараго князя и суди их. И положи рубежы землям по грамотам стараго князя и оправи Петрова сына и дав ему грамоту с златою печатаю, еже у младых князей и внук стараго князя по цареву слову. И оттоиде. И младыи же князи к собе и к своим бояром начаша глаголати: «Слышахом, еже родители наши зваху дядею сего отца Петра, дед бо наш много у него сребра взя и братася с ним в церкви, а род татарскый, кость не наша. Что се есть нам за племя. Сребра нам не остави ни сей, ни родители наши». И такими беседами беседующим им и не искаху чюдотворения святых апостол, а прародитель забыша любовь. И тако пожиша лета многа, зазирающим Петровым детем, еже в Орде выше их честь приимаху. Сыну же Петрову родишася сынове и дщери, и в глубоце старости к господу отъиде.

Внук же Петров, именем Юрие, яко же навыче у родитель своих честь творити святей госпоже богородице в Ростове и гривны на ню возлагати и пирования владыкам и клиросу и собору церковному и праздником святых апостол Петра и Павлова их памяти ради, и творити родитель и прародитель вечная их память по вся лета. Ловцем же их задевахутся рыбы паче градских ловцев. Аще бы играя, петровстии ловци ввергли сеть, то множество рыб извлечаху, а градстии ловци, труждающеся много, оскудеваху. И реша же ловци князем: «Господие князи, аще петровстии ловци не престанут ловити, то езеро наше будет пусто. Они бо вся рыбы поимаху». Правнуци же стараго князя глаголаша Юрию: «Слышахом исперва, еже дед ваш грамоты взя у прародитель наших на место монастыря вашего и рубежи землям его, а езеро есть наше, грамоты нань не взясте. Да уже не ловят ловци ваши». И сбыстся пророчество стараго князя, брата Петрова, иже рече о обиде внук пред грамотою.

Слышавше сия Юрие, внук Петров, и поиде в Орду, сказася правнук брата царева. Дяди же его честьми мнозими почтиша и дары многы даша ему и посол у царя исправиша ему. Прииде же посол в Ростов и седе при езере у святаго Петра //104// 

«Како есть купля землям, такс и водам». И вдаст Юрию грамоту с златою печатаю по цареву слову и отьиде. Князи же ростовстии не можаху зла сотворити ничто же Юрию. И утишися житие их на многа лета и славяху бога, яко же навыкоша у родитель и творити память святым апостолом с слезами и радостию, поминающе с воздыханием чюдеса их, и памяти поминати годовнии родитель с великыми милостынями.

И вырасте же правнук Петров — у Юрия сын Игнат. И при его животе содеяся се. Прииде Ахмыл на русскую землю и пожже град Ярославль и поиде к Ростову с всею силою своею, и устрашися его вся земля, и бежаша князи ростовстии, и владыка побеже Прохор. Игнат же извлек меч и утна владыку и рече ему:

«Аще не идеши со мною противу Ахмыла, то сам посеку тя. Наше есть племя и сродичи». И послуша его владыка и с всем клиросом, в ризах, взем крест и хоруговь, поиде противу Ахмыла. А Игнат пред кресты с гражаны и, взем тешь царскую, кречеты, шубы и питие, край поля и езера, ста на колену пред Ахмылом и сказася ему древняго брата царева племя. «А се есть село царево и твое, господине. Купля прадеда нашего, идеже чюдеса сотворяхуся, господине». Страшно же видети рать его вооружену. И рече Ахмыл: «Ты тешь подаеши, а сии кто суть в белах ризах и хоруговь сия, еда сещися с нами хотят». Игнат же ответа: «То богомольци царевы и твои суть, да благословят тя, а се ношаху божницу по закону нашему».

В то же время у Ярославля в тяжце недузе бысть сын Ахмылов, вожахут его на возилех. И повеле привести сына, да благословит и. Владыка же Прохор святив воду и вда ему пяти и благослови его крестом. И бысть здрав. Ахмыл же видев сына здрава и спиде с коня противу крестов и воздев руце на небо и рече: «Благословен бог вышний, иже вложи им в сердци ити дозде. Праведен еси, господине епископ Прохор, яко молитва твоя воскреси сына моего. Благословен же и ты, Игнате, иже упасе люди своя и соблюде град сей. Царева кость, наше племя, еже та зде будет обида, да не ленися ити до нас». Ахмыл же, взем 40 литр сребра, вдаст владыце, а 30 литр вда клиросу его, //105// 

и взя тешь у Игната, целова Игната, и поклонися владыце, и взыде на конь и отъиде восвояси. Игнат же проводи Ахмыла и возвратися с владыкою и с гражаны, возрадовася и, пев моле-бены, прославиша бога.

Дай же, господи, утеху почитающим и пишущим древних сих прародитель деяния и зде и в будущем веце покой. А Петрову всему роду соблюдение и умножение животу. И не оскудеет радость бес печали, вечная их памяти до скончания мира. И о Христе Иисусе господе нашем, ему же слава и держава, честь и поклонение и ныне и присно и в векы веком. Аминь.

Как Петр, племянник хана Берке, узнал страх божий, приехал в Ростов в 1253 юдц и там кргстился; как явились ему апостолы Петр и Павел на поляне, где теперь стоит церковь их имени и построен монастырь

Епископ ростовский Кирилл отправился в Золотую Орду к хану Берке просить на храм святой Богородицы.

От него хан услышал рассказ о епископе Леонтии, родом греке, который крестил Ростов в православную веру, получив на то благословение патриарха и князей русских, а еще раньше— благословение от греческого царя, от патриарха и от вселенского собора. Рассказал епископ Кирилл и о чудесах, которые доныне совершаются от мощей святого Леонтия у его гробницы. И много проповедовал епископ Кирилл евангельское учение. Хан Берке охотно слушал эти поучения, полюбил епископа Кирилла, пожаловал ему все, чего тот просил, и отпустил его домой. Напомню здесь, что по повелению хана Берке ярославские князья после смерти епископа Кирилла ежегодно присылали дары на украшение его гробницы.

В то время заболел единственный сын хана. От врачей не было никакой пользы, и тогда хан послал за ростовским епископом, обещая ему богатые дары, прося вылечить сына. Епископ велел служить молебны о здоровье больного по всем ростовским церквам, а сам освятил воду и отправился в Орду; там, окропив святой водой ханского сына, исцелил его. Обрадовался хан Берке, и весь дом его, и вся Орда его, и приказал каждый год посылать дары в Ростов на храм святой Богородицы.

Один молодой татарский князь, племянник хана Берке, находившийся всегда в свите хана, слушал поучения епископа Кирилла и был взволнован ими до слез. Он убегал в степь, чтобы наедине размышлять о слышанном, и думал так: «Наши ханы веруют в солнце и месяц, в зпеэды и огонь. А где же истинный бог?» Он рассуждал так же, как когда-го праотец Авраам. Но//267// 

Приехал он в Ростов, увидел храм, великолепный в своих золотых и жемчужных украшениях, сверкающий драгоценностями, как невеста. Услышал церковное пение, подобное хору ангельскому. В те времена в храме Богородицы левый клирос пел по-гречески, а правый — по-русски.

После церковной службы юный татарский княжич, хоть и язычник, воспламенился верой: огонь был в его сердце, свет луны в мыслях, солнце засияло в душе. Он упал к ногам епископа и сказал: «О праведник божий, я размышлял о вере моих родителей и моего государя — о солнце, луне и огне, я понял, что это сотворено богом, что ваша вера правая и благая, что ваш бог истинный. Прошу тебя, дай мне святое крещение!»

Епископ с почетом выслушал его, беседовал с ним, велел ждать: он еще подумает о желании юного княжича.

Вскоре после этого умер хан Берке, в Орде началась смута, и там забыли о племяннике умершего хана. Тогда владыка крестил юношу и назвал его Петром. Долго жил княжич Петр у епископа, учась христианской вере. Скончался владыка Кирилл, похоронили его с почестями, вечная ему память. На епископский престол в Ростове вступил владыка Игнатий. Он принялся перестраивать собор Богородицы, крышу перекрыл оловянными плитами, а полы — мраморными. Потом епископ Игнатий отправился в Орду за дарами для своей епархии. А Петр, княжич татарский, день и ночь молился и соблюдал пост, как научил его епископ Кирилл.

Но не забыл он и своих княжеских обычаев: иногда ездил на соколиную охоту в леса, что вокруг Ростовского озера. Раз, утомленный охотой, помолившись, как обычно, он уснул. Был поздний вечер, совсем стемнело, — тут явились ему два человека, лица их светились как два солнца; они разбудили княжича и сказали: //268// 

Разве не чудо, дорогие читатели! Язычник роздал все богатства, а приняв веру христианскую—услышан милостивым господом. Так же в древности Евстафий Плакида щедро подавал милостыню, когда еще был язычником, а приняв христианство, вознагражден был за подвиги и при жизни, как Петр, и после смерти — царством небесным. Сказал об этой милости божией сам Христос так: «За одну денежку продаете вы пять этих птичек, но ни одна из них не забыта богом». За щедрые подаяния татарского княжича бедным услышал бог молитвы его после крещения.

Проснулся Петр, увидел двух исполинов, высотою чуть не до облаков, сияющих как небесные светила. Упал он пред ними, объятый ужасом, потом встал, но в страхе опять пал на землю. И в третий раз поднялся и еще поклонился им до земли. Тогда светлые мужи подали ему руки и сказали:

— Друг Петр, не бойся! Мы посланы богом, в которого ты уверовал и крестился. Бог укрепит род-племя твое и потомков твоих до конца мира, он вознаградит тебя за милостыню, а за труды свои—удостоишься вечных благ!

Потом дали они ему два кошеля и говорят:

— Возьми эти кошели, в одном тут золото, в другом — серебро. Завтра пойдешь в город и выменяешь три иконы: пресвятой богородицы с младенцем, святого Дмитрия и святого Николы. Отдашь за иконы столько, сколько спросит иконник.

Петр поглядел на них, показалось ему, что они действительно люди, взял кошели, подумав, что хотят они возвеличить в Золотой Орде его род-племя, ибо не мог он сразу понять смысла их речи. Подумал и, набравшись смелости, спросил:

— А что же я отвечу, господа мои, если иконник спросит, откуда у меня кошель золота? Кто вы такие? Они отвечали:

— Кошели эти спрячь за пазуху, чтоб никто не знал о них. А попросят у тебя за иконы девять серебряных монет, а десятую золотую, так ты отсчитаешь им по одной. Потом ступай к епископу с иконами и говори ему так: «Петр и Павел, Христовы апостолы, послали меня к тебе, чтоб ты построил церковь над озером там, где я спал. А эти иконы— знамение от них, и вот дали они мне кошели с золотом и серебром; что велишь с ними делать?» Как он прикажет, так и сделаешь. А мы — Христовы апостолы, Петр и Павел.

И не стало их.

Видишь, читатель, что не ложно сказано: «Прославлю тех, кто меня прославил». За то, что роздал сокровища свои бедным бога ради, прославил бог нашего Петра. //269// 

Велел вызвать к себе князя Ростовского и сказал ему:

— Не знаю, что и делать. Явились мне Петр и Павел — точь-в-точь как на иконе—и устрашили меня. Приказали строить церковь их имени, а где строить, так я и не уразумел!

— Вижу, что ты, владыка, от страха голову потерял!—говорит ему князь.

Поглядел он в окошко и видит, из собора святой Богородицы идет к дому епископа княжич ордынский, Петр, несет иконы, а от тех икон сияние, как огненный столб, выше колокольни. Испугался князь, говорит:

— Гляди, владыка, что там за огонь!

Им показалось, что Петр объят пламенем, но кроме них никто не видел этого огня<

А Петр еще рано утром вернулся в город, выменял иконы и понес их к епископу. Принес, поставил перед епископом и князем и говорит так:

— Вот, владыка, иконы, посланные тебе апостолами Петром и Павлом, чтобы ты построил церковь там, над озером, где я спал, когда они мне явил-ись. А эти иконы — их знамение тебе, да еще вот дали они кошели эти, что велишь с ними делать?

Время было раннее, перед службой церковной. Князь и епископ встали и поклонились святым иконам, дивясь, откуда они, ибо не было в их городе иконописцев. А Петр был еще юношей, не мог он их написать, да и знали они, что он из татар. Спросили его:

— У кого же ты добыл эти иконы?

— На базаре выменял, господа!

Задумались они о ночном видении епископа: значит, являлись апостолы. И снова иконы засияли таким светом, будто солнце вошло в палату, где они были. И снова ужас охватил всех от этого знамения.

После утрени владыка Игнатий пел молебны святой богородице, святому Дмитрию и святому Николе. Потом запрягли колесницу по повелению епископа, княжич Петр вынес иконы и поехал к тому месту, где он спал. А владыка, князь и весь город шли за колесницей с пением. На месте сна Петрова они отслужили молебен апостолам, призывая их со слезами, и пожертвовали дому их окрестные хутора и поля. Отслужив молебен, //270// 

Садясь на коня, князь промолвил в шутку:

— Вот владыка построит тут тебе церковь, а я земли не дам1 Что ты тогда будешь делать? Петр ответил:

— По повелению святых апостолов Петра и Павла, князь, я куплю у тебя земли столько, сколько выделит для этого твоя милость.

А князь еще в доме епископа видел Петровы кошели с деньгами, вспомнил о них теперь и подумал: «Надо бы у тебя побольше выделить из дара святых апостолов, пока не опомнился епископ от ночного страха и не прибрал его себе». И пришло ему на ум: «Может ведь и так быть, как Илья-пророк сказал:

и у нас горсть муки на каждый день не умалится, и ушат воды не опустеет, и горшок с маслом все полон будет». Подумав так, ответил он Петру будто в шутку:

— Скажи-ка, Петр: можешь ты за землю отдать мне, как за иконы, — девять гривен серебра, а десятую — золота, только выложи их так, чтоб всю межу покрыть? Согласен так?

Петр ему в ответ:

— Приходившие ко мне апостолы наказали — как повелит епископ, так и делать. Как изволите, владыка?

Епископ благословил своим крестом Петра и говорит:

— Господь нас учил, дитя мое Петр: всякому просящему у тебя дай. Так не жалей ты богатств родительских, для чего они, ведь сказано: «горшок с маслом полон будет, и горсть-муки не умалится». А за щедрость твою—по молитве святых апостолов — род твой будет благословен. Отдай за землю князю столько, сколько он хочет.

Петр земно поклонился владыке, слова его принял покорно, подошел к князю, и говорит:

— Пусть исполнится воля святых апостолов — и твоя, князь!

И приказал князь окинуть мерной веревкой место под церковь: от озера до ворот часовни, от ворот до угла, а потом опять до озера,—место просторное.. Петр и говорит:

— Прикажи, князь, чтобы все это место рвом окопали, как мы в Орде всегда делаем, чтобы потом не урезывали участок церковный.

Так и сделали. Горожане, что с крестным ходом пришли, провожая иконы, принялись за дело и быстро окопали рвом ограду. Сохранился этот ров и доныне. Тогда Петр начал выкладывать монеты одну к другой — от самого озера, сначала девять серебряных из одного кошеля, потом десятую золотую — из другого. //271// 

Увидев такое множество серебра и золота, в десять раз больше, чем следовало выплатить за этот участок, князь и епископ изумились: столько монет он выложил, а кошели его всё так же полны, и подумали: «Что же это такое, господи! По нашим грехам мы бы того не получили, а этот человек дивную милость божию заслужил помощью святых апостолов!»

С великим почетом посадил князь Петра Ордынского на коня; проводили его в город всем народом, принесли ему многие дары, возле дома его поставили стражу. Город радостно праздновал этот день, много дней служили молебны и восхваляли бога и святых апостолов за чудо, а Петр щедро раздавал милостыню и кормил убогих.

Княжич Петр все размышлял, не понимая, как же свершилось это чудо, молчал на людях и любил уединяться. Когда заметили епископ и князь, что Петр приумолк и томится, стали они меж собой говорить:

— Ведь Петр—ханского рода. Если уйдет он от нас в свою Орду, может произойти от этого большой вред нашему городу.

Петр был тогда уже- ростом высок, лицом красив. Призвали они его и сказали:

— А .что, Петр, не хочешь ли ты жениться? Найдем тебе невесту!

Петр в волнении ответил князю и владыке:

— Я полюбил вашу веру и покинул веру родителей. Переселился к вам,—так будь теперь, как богу угодно и как вы изволите!

Князь сосватал за него дочь большого вельможи. В Ростове тогда еще жили ордынские вельможи. Владыка обвенчал Петра, и построил над озером церковь, и освятил ее во имя святых апостолов.

Князь Ростовский часто брал Петра с собой на ханскую забаву — на ястребиную охоту за озеро, чтоб не тосковал он по родине, чтоб в нашей вере остался.

Раз как-то говорит ему князь:

— Великая благодать божия на тебе и на нашем городе из-за тебя. Сказано в святом Писании: «Отдам богу от всех благ, как он дал нам». Подарю я тебе надел земли небольшой из своей вотчины против церкви святых апостолов, у самого озера, и напишу тебе дарственную грамоту!

Отвечал княжич Петр:

— Я ведь, князь, сроду не владел землею, и предки мои никогда не владели. А зачем еще писать грамоты? //272// 

Говорит ему князь:

— Я все сделаю, Петр, как у нас водится. А грамоты надобны вот зачем, — чтоб не отнимали твоих поместий мои дети и внуки у твоих детей и внуков.

— Пусть будет, князь, по-твоему, на то воля божья!—поклонился Петр.

И распорядился князь, чтобы перед епископом были составлены грамоты Петру на владение многими землями вдоль озера, и водами, и лесами, а те грамоты и по сей день сохранились. И настроили Петру хором по его землям. А Орда тогда в набеги не выходила многие годы.

Такой хороший нрав и обычай был у Петра, так обходителен и учтив он был, что князь полюбил его, как родного, всегда его при себе держал и за стол без него не садился. Попросил он владыку, чтобы связал он их в церкви обрядом побратимства. И стали звать Петра братом князя. А у Петра тогда уж и дети подрастали.

Через несколько лет умер епископ Игнатий и получил царство небесное, вечная ему память! А несколько дней спустя после владыки умер и князь Ростовский. Дети его звали всегда Петра дядею до самой его старости. Мирно прожил Петр свою жизнь и скончался глубоким стариком, приняв монашеский чин; и похоронили его на том самом месте, где спал он, когда явились ему апостолы, у самой их церкви. И со дня его погребения начали строить там монастырь.

Внуки же старого князя Ростовского стали забывать, чем обязан был их род Петру, княжичу ордынскому, и начали отнимать луга, угодья и земли у Петровых детей. Тогда сын Петра поехал в Орду, рассказал там, что он внук хана — по его брату. Обрадовались его дядья, одарили его богатыми подарками и попросили хана отправить с ним своего посла. Приехал ханский посол в Ростов, позвал на суд внуков ростовского князя: показаны были ему грамоты Петра Ордынского, данные старым князем, и по этим грамотам уставил он рубежи владений сыну Петра, дал ему грамоту с золотой печатью, какая давалась по повелению хана, и уехал в Орду.

А молодые князья, злобствуя, вели меж собой и своими боярами такие разговоры: «Слыхали мы, что наши родители звали дядей его отца, Петра, что дед наш получил от него много серебра, что он братался с Петром в церкви. Да ведь род-то их татарский —не наша кость! Какая ж они нам родня! Серебра ведь нам ихнего не досталось от родителей наших!..»

Вот такие у них были речи, и не думали уж о чуде святых апостолов Петра и Павла, позабыли о дружбе и любви прародителей своих. Долгие года завидовали они тому, что Петровых детей в Орде принимали с большим почетом, чем их. А сын Пе //273// 

Внук Петра, Юрий, как и его родители, много жертвовал собору святой госпожи Богородицы в Ростове, устраивал пиры владыке и клиру в поминальные дни по своим родителям и прародителям и в праздник святых апостолов Петра и Павла.

Замечено было, что Юрьевым рыбакам удаются большие уловы, не то что остальным ловцам. Будто играя, рыбаки петровских тонь чуть заведут невода — и вытаскивают несметное число рыбы, а городские рыбаки как ни бьются — всё впустую!

И пошли городские рыбаки с жалобой к своим князьям:

«Господа наши, князья! Если Юрьевы ловцы не перестанут ловить, запустеет Ростовское озеро! Они всю рыбу переловят!»

Тогда правнуки старого князя Ростовского призвали Юрия и говорят:

— Давно слыхали мы, что дед твой получил владенные грамоты от прародителя нашего на место под монастырем, на земли и угодья, но озеро Ростовское — наше, на озеро грамоты вы не получили. Потому запрещаем ловить вашим рыбакам!

Так сбылось предсказание старого князя, побратима Петрова, об обидах, что будут чинить его внуки, из-за которых он и велел писать грамоты.

Выслушал их Юрий, внук Петра, и отправился в Орду— искать правды. Дядья его приняли с честью, одарили богатыми подарками и снарядили с ним ханского посла.

Приехал ханский посол в Ростов, остановился у озера в монастыре Петра и Павла и позвал князей на суд с внуками Петра Ордынского. Испугались князья ханского посла. А Юрий положил перед послом все Петровы грамоты. Переглядел посол эти грамоты и спросил князей:

— Не ложно ли эти грамоты написаны? Ваша ли вода в Ростовском озере? Есть ли под вашей водой земля, которую продал прародитель ваш? Можете ли вы свою воду снять с той земли?

И отвечали князья:

— Ей-ей, не ложны эти грамоты, господин! И вода тут наша, и земля под нею есть! А снять ее с земли не можем, господин!

Тогда приговорил ханский посол так:

— Если снять эту воду с земли не можете, почему же своею ее называете? Создана она богом на службу всем людям! Если куплена земля, то и вода на ней куплена!

Так присудил он воды озера по границам земельных владений Петрову внуку, Юрию. И дал Юрию грамоту с золотой печатью по повелению хана, да с тем и уехал. //274// 

Так и не могли князья Ростовские никакого зла причинить Юрию. Присмирели они на долгие годы. А Петровы внуки праздновали чудо святых апостолов, как повелось в роду их, и поминали каждый год своих родителей раздачей большой милостыни беднякам.

И вырос уже правнук Петра, сын Юрия—Игнат. В его время пошел как-то походом на Русские земли из Орды Ахмыл. . Сжег он Ярославльскую крепость и повел свои полчища на Ростов. Ужас овладел всеми, бежали от него князья Ростовские, побежал н владыка ростовский Прохор. Тогда Игнат настиг владыку, извлек свой меч и говорит:

— Если ты не пойдешь сейчас со мною навстречу Ахмылу, я сам изрублю тебя! Там наше племя, там мои сродники!

Послушался его владыка, вернулся в Ростов и вышел навстречу Ахмылу в ризах с крестом, со всем клиром, с хоругвями. А Игнат вышел вперед крестного хода с горожанами, вынес потеху ханскую — охотничьих кречетов, вынес шубы и хмельные меды, стал на колени перед Ахмылом у самого Ростовского озера и, приветствуя его, как потомок брата древнего хана, сказал:

— Здесь вотчина ханская и твоя, Ахмыл! Купил эту вотчину прадед наш затем, что тут чудеса совершались!

Смело говорил он, а горожане и церковный люд с ужасом озирали несметное войско Ахмылово. И спросил его Ахмыл:

— Ты меня утехой ханской даришь, — а кто же те, что в сверкающих одеждах с хоругвями стоят, не хотят ли они биться с нами?

Игнат объяснил ему:

— Нет, господин, они бога молят за хана и за тебя, а вынесли они божницу, чтобы благословить тебя по закону здешней веры!

У Ахмыла как раз в то время под Ярославлем тяжело заболел сын. Он вез его при своем войске на возу. И приказал подвезти его сюда, чтобы владыка благословил его. Епископ Прохор освятил воду, дал испить ее больному и благословил его крестом. И выздоровел сын Ахмыла. Увидев это чудо, сошел с коня Ахмыл, поднял руки к небу и говорит:

— Благословен верховный бог, что внушил мне мысль идти к этому городу. Праведник ты, владыка Прохор, раз молитва твоя воскресила моего сына. Благословен и ты, Игнат, за то, что спас людей своих и этот город. Ханской ты крови, наше племя, если будет тебе здесь от кого обида, не ленись прийти к нам в Орду!

И дал Ахмыл сорок мер серебра владыке, да тридцать мер серебра его клиру. Взял кречетов у Игната, поцеловал его, поклонился епископу, сел на коня и ушел назад в Орду. //275// 

Пошли, господь, утешенье читающим и пишущим о делах древних наших прародителей! Дай им здесь покой и в будущей жизни! А всему роду Петрову дай умножение и бережение! И не оскудеет в нем радость без печали, не исчезнет его память до кончины мира.

Господу Иисусу Христу слава, честь и поклонение ныне и во веки веков. Аминь.