Джорджо Вазари

ЖИЗНЕОПИСАНИЯ НАИБОЛЕЕ ЗНАМЕНИТЫХ ЖИВОПИСЦЕВ, ВАЯТЕЛЕЙ И ЗОДЧИХ

К оглавлению

ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ПЬЕТРО ПЕРУДЖИНО

живописца

(Пьетро ди Кристофоро Ваянуччи, по прозванию Перуджиио (также Пьеро делла Пьеве), — перуджинский живописец; родился в Читта делла Пьеве около 1450 г. Умер от чумы в местечке Фонтиньяно в 1523 г. Работал главным образом в Перудже, а также во Флоренции и Риме (в Пезаро, Фано, Венеции и Орвието его работы не сохранились). Выполнял заказы также для Кремоны, Павии и Болоньи. Учился у Верроккио. Работал в Лорето с Лукой Синьорелли (1478-1481), в Риме (в Сикстинской капелле) с Боттичелли и Гирландайо (1480-1482). Среди многочисленных учеников — Рафаэль и Пинтуриккио. Первая достоверная (подписная) работа — остатки фрески со св. Себастьяном в церкви Санта Мариа в Черквето, близ Леруджи (1478); 1480-1482 гг. — фрески Сикстинской капеллы в Ватикане. После 1483 г. — тондо «Богоматерь на троне со святыми Розой и Екатериной» (в Лувре); «Благовещение» в Санта Мариа Нуова в Фано (1488); («Явление Богоматери св. Бернардину» (1489, Мюнхенская пинакотека); «Мадонна со святыми» (церковь Санта Мариа делле Грацие в Синигалье); триптих на вилле Альбани в Риме (1491); «Мадонна со святыми» (1493, Вена), «Мадонна со святыми» (1493, Уффици), «Мадонна со святыми» (1494, в Сант Агостино в Кремоне) и портрет Франческа дель Опера (1494, в Уффици), «Пьета» (1495, в галлерее Питти во Флоренции). К этим же годам относятся: «Моление в саду» в Уффици, «Св. Себастьян» в Лувре, «Пьета» в Уффици. 1496 г. — большая фреска с Распятием и святыми (в Санта Мариа Маддалена деи Пацци во Флоренции), 1497 г. — «Мадонна» (в Санта Мариа Нуова в Фано) и «Мадонна» (в Ватиканской пинакотеке). 1498 г. — «Мадонна» (в Перуджинской пинакотеке). 1499 г. — триптих из Чертозы в Павии (теперь в лондонской Национальной галлерее), «Вознесение» из Сан Пьетро в Перудже (теперь в Лионе), начало работ по росписям помещений цеха менял (дель Камбьо) — в Перудже (главная работа Перуджино). 1500 г. — «Мадонна» и «Успение» в Уффици и «Рождество» в музее г. Марселя. 1502 г. — двухсторонний алтарный образ для Сан Франческо ин Монте в Перудже (теперь в Перуджинской пинакотеке). 1504 г. — «Поклонение волхвов» (фреска в Санта Мариа деи Бьянки в Читта делла Пьеве), «Триумф целомудрия» для Изабеллы д'Эсте (теперь в Лувре) и «Обручение Богоматери» (теперь в музее г. Кана, Франция). 1505 г. — «Св. Себастьян» (фреска в Сан Себастьяне в Паникале), «Двор Аполлона» (в лондонском собрании Уайт).

Поздние работы: «Распятие» — в Сант Агостино в Сиене (1506); четыре медальона — в ватиканской Станца дель Инчендио (1508); «Преображение» и «Св. Себастьян» — теперь в Перуджинской пинакотеке (1508); фрески — в церкви Санта Мариа Маджоре в Спелло (1521), в Санта Мариа делле Лакрине в Треви (1521), в Сант Аньезе в Перудже (1522) и в приходской церкви в Фонтиньяно (1523).

С 1512 г. и до смерти работал с учениками над большим двухсторонним образом для Сант Агостино в Перудже, части которого находятся кроме Перуджи в Лионе, Тулузе, Гренобле и др. В 1521 г. написал шесть святых под фреской Рафаэля «Троица» в церкви Сан Севере в Перудже. В Ленинградском Эрмитаже — «Св. Себастьян» (ок. 1495 г.) и портрет молодого человека (между 1495 и 1500 гг.). Рисунки в Уффици и других собраниях)

Насколько бедность бывает иногда полезна талантливым людям и насколько она им помогает достигнуть совершенства и превосходства в любом деле, яснее ясного видно по деятельности Пьетро Перуджино, который во избежание крайней беды перебрался из Перуджи во Флоренцию и, стремясь собственной своей доблестью хоть сколько-нибудь подняться над общим уровнем, в течение многих месяцев в великой нужде, не имея другой кровати, ночевал в ящике и, обращая ночь в день, с величайшим рвением беспрерывно прилежал изучению своего ремесла, и, приспособившись к этому жилью, он не ведал иного удовольствия, как трудиться постоянно в этом искусстве и постоянно заниматься живописью 1. И вот, столь же постоянно имея перед глазами страшный призрак нищеты, он ради заработка делал такие вещи, на которые, вероятно, и не взглянул бы, если бы имел средства к существованию. Богатство же, возможно, преградило бы ему путь к достижению превосходства силой своего таланта, подобно тому как бедность открыла ему этот путь, когда он, побуждаемый нуждой, стремился [616] подняться от ступени столь жалкой и низкой если не до верхней и наивысшей, поскольку это было невозможно, то хотя бы до такой, на которой он мог бы себя прокормить. Потому-то и забывал он о холоде, голоде, заботах, неудобствах, затруднениях и сраме, дабы получить возможность когда-нибудь пожить в достатке и покое, постоянно твердя, как некую поговорку, что после плохой погоды обязательно наступает хорошая и что дома строятся в хорошую погоду, чтобы можно было находиться под кровом в дурную.

Но, чтобы развитие художника этого стало более ясным, начав с начала, скажу, что, согласно народной молве, в городе Перудже от одного бедного человека по имени Кристофано из Кастелло делла Пьеве родился сын, во крещении названный Пьетро, который, подрастая в бедности и нужде, был отдан отцом в мальчики одному перуджинскому живописцу, который в этом занятии был не очень силен, но относился с великим почтением и к искусству и к хорошим художникам. Он только и знал, что твердил Пьетро, какую выгоду и честь приносит живопись тому, кто хорошо ею владеет, и, подсчитывая заработки художников и старых и новых, подбодрял Пьетро к ее изучению. И тем самым воспламенил его душу так, что им овладело стремление сделаться одним из таких живописцев, если только судьба пожелает ему помочь. И потому он часто расспрашивал всех, кто, как ему было известно, поездил по свету, в каких краях лучше всего живется людям этого ремесла, и в особенности своего учителя, который всегда отвечал ему одно и то же, а именно что во Флоренции, более чем где-либо, люди достигают совершенства во всех искусствах и особенно в живописи, ибо в этом городе люди побуждаются тремя вещами. Во-первых, тем, что там многие порицают многое, ибо самый дух Флоренции таков, что в нем таланты рождаются свободными по своей природе и никто, как правило, не удовлетворяется посредственными творениями, но всегда ценит их ради добра и красоты больше, чем ради их творца. Во-вторых тем, что тот, кто хочет там жить, должен быть трудолюбивым, а это значит лишь то, что он должен постоянно развивать свой талант и свой вкус, во всех своих деяниях быть внимательным и расторопным и, наконец, должен уметь зарабатывать деньги; ибо Флоренция не обладает обширными и обильными земельными угодьями, так чтобы [617] можно было за бесценок прокормить каждого жителя, как там, где всего вдоволь. Третья вещь, не менее важная, быть может, чем остальные, — это огромнейшее стремление к почестям и славе, порожденное духом этого города в людях любой профессии, стремление, которое каждому, кто обладает разумом, не позволяет мириться с тем, чтобы люди согласились оставаться на одном уровне, не говоря уже о том, чтобы они отставали от тех, в ком они видят таких же людей, как и они, хотя и признают в них мастеров своего дела. И более того, самодовольство весьма часто доводит их до того, что, если они от природы недобры и неразумны, они начинают злословить, становятся неблагодарными и не признают благодеяний. И правда, если человек там достаточно научился и мечтает не только о том, чтобы жить день за днем наподобие скотины, и если он хочет разбогатеть, он должен уехать из Флоренции и торговать за ее пределами хорошими качествами своих творений и именем этого города, как торгуют доктора именем своего университета. Ибо Флоренция со своими художниками делает то же, что время со своими творениями: создав их, оно постепенно разрушает и уничтожает их. Под впечатлением этих советов и увещаний со стороны многих других Пьетро и отправился во Флоренцию с намерением добиться превосходства и хорошо сделал, ибо в его время работы в его манере ценились чрезвычайно высоко.

Учился он под руководством Андреа Верроккио, и первые его фигуры были выполнены за воротами, ведущими в Прато для монахинь обители Сан Мартино, разрушенной во время военных действий. А для камальдульцев он написал на стене св. Иеронима, получившего в то время высокую оценку флорентинцев и превозносившегося ими за то, что Перуджино изобразил этого святого худым и высохшим старцем, с очами, устремленными на распятие, и до того истощенным, что кажется анатомированным трупом, как это можно видеть на сделанной с него копии, которая принадлежит упоминавшемуся уже Бартоломео Гонди. И в течение немногих лет он себе завоевал такую известность, что работами его были заполнены не только Флоренция и Италия, но и Франция, Испания и многие другие страны, куда их посылали. И, так как работы эти приобрели известность и ценность величайшую, их начали закупать купцы и рассылать за границу в разные страны с большой для себя пользой и выгодой 2. [618]

Для монахинь св. Клары он написал на доске Усопшего Христа в колорите столь прекрасном и необычном, что заставил художников поверить, что он действительно удивительный и превосходный мастер 3. В этой вещи мы видим несколько прекраснейших голов старцев и равным образом обеих Марий, которые, перестав плакать, созерцают усопшего с восхищением и любовью необычайными. Помимо этого, он написал там и пейзаж, почитавшийся в то время великолепным, ибо тогда еще никто не видел настоящего способа писать пейзажи, как это увидели впоследствии. Говорят, что Франческо дель Пульезе предлагал названным монахиням втрое больше тех денег против того, что они заплатили Пьетро, с тем чтобы он написал им собственноручно еще нечто подобное, но что они не согласились на это, так как Пьетро заявил, что он, как ему кажется, такого же сделать не сможет.

Много работ Пьетро было также и за воротами, ведущими к Пинти, в монастыре братьев во Христе, но, так как названные монастырь и церковь ныне разрушены, я, нисколько себя не утруждая, воспользуюсь случаем, чтобы немногое сказать и об этом, прежде чем продолжать это настоящее жизнеописание. Так вот церковь эта, построенная Антонио ди Джорджо из Сеттиньяно, была длиной в 40 локтей и шириной в 20. По четырем приступкам или ступенькам поднимались на возвышение в 6 локтей, на котором находился главный алтарь со многими украшениями в виде каменной резьбы, и на этот алтарь была поставлена в богатой раме доска, расписанная, как об этом уже упоминалось, Доменико Гирландайо. Посреди церкви шла каменная преграда с дверью, пробитой в середине ее и до самого верха, а по обе стороны этой двери было два алтаря, на каждом из которых стояло, как будет сказано, по картине работы Пьетро Перуджино, над дверью же находилось прекраснейшее распятие работы Бенедетто да Майано со скульптурными изображениями Богоматери и св. Иоанна по сторонам. Перед названным же возвышением главного алтаря, примыкая к упомянутой преграде, находились хоры орехового дерева, выполненные весьма отменно в дорическом ордере; а над главными дверями церкви были другие хоры, на деревянном балконе, выносная часть которого имела снизу вид потолка или соффита с прекраснейшими кессонами, а сверху завершалась ордером балясин, служивших барьером перед [619] хорами, обращенными к главному алтарю; хоры эти были весьма удобны для монастырской братии в ночные часы и для уединенной молитвы, а также для праздничных дней. Над главными дверями церкви, обрамленными прекраснейшей каменной резьбой и имевшими впереди колонный портик, перекрытый до самых ворот монастыря, находилось в полутондо прекраснейшее изображение св. Юстина, епископа, с двумя ангелами по сторонам работы миниатюриста Герардо, и это было потому, что церковь была посвящена названному св. Юстину и внутри нее братия хранила реликвии, а именно руку этого святого. При входе в этот монастырь был небольшой двор точно таких же размеров, как и церковь, а именно в 40 локтей длиной и 20 шириной и окруженный арками и сводами, которые опирались на каменные колонны и образовывали просторную и весьма удобную лоджию, опоясывавшую весь двор. Посредине этого двора, тщательно вымощенного каменными плитами, находился очень красивый колодец, а над ним, также на каменных колоннах, стоял навес, богато и красиво его обрамлявший. И на этом же дворе находился капитул братии с боковой дверью, которая вела в церковь, и с лестницей, поднимавшейся в общежитие и в другие помещения для нужд братии. За этим двором, против главных ворот монастыря, шла галлерея, равная по своей длине капитулу и ключарне, и вела к другому двору, который был больше и красивее первого. И вся эта ось, то есть сорокалоктевая лоджия первого двора, галлерея и второй двор, составляла в совокупности очень длинную и красивую анфиладу, лучше которой и не придумаешь, и главным образом потому, что за последним двором и в том же направлении шла аллея сада длиной в 200 локтей, и, если идти от главных ворот монастыря, все это составляло чудесный вид. В названном втором дворе была трапезная в 60 локтей длиной и 18 шириной со всеми относящимися к нему помещениями или, как их называет братия, мастерскими, для подобного монастыря потребными. Наверху находилась опочивальня в виде буквы «Т», одна часть которой, а именно главная и прямая, размерами в 60 локтей, была двойной, го есть имела кельи по обе стороны, на торце же находилась молельня размером в 15 локтей, на алтаре которой помещался образ работы Пьетро Перуджино, а над дверями той же молельни находилась фреска его же работы, о которой речь впереди. И на том же этаже, а именно над капитулом, [620] было расположено большое помещение, где отцы сии делали витражи, с печами и другими принадлежностями, для этого дела необходимыми; и так как Пьетро при жизни своей рисовал картоны для многих их работ, то все их произведения, выполненные ими в его время, были превосходными. Наконец, сад этого монастыря был так красив, так хорошо содержался и виноград обвивал двор и все кругом в таком порядке, что в окрестностях Флоренции невозможно было увидеть ничего лучшего. Равным образом и помещение, где настаивались по их способу благовонные жидкости и лекарства, имело все приспособления, больше и лучше коих и вообразить невозможно. В общем же монастырь этот был одним из самых лучших и благоустроенных во всей Флорентийской области, и потому мне и хотелось составить о нем настоящую памятку и главным образом потому, что большая часть находившейся там живописи была работы нашего Пьетро Перуджино.

Возвращаясь же, наконец, к этому самому Пьетро, скажу, что из работ, выполненных им в названном монастыре, сохранилось лишь то, что было написано на дереве, так как все, написанное фреской, было во время осады Флоренции вместе со всеми этими сооружениями уничтожено, доски же были перенесены к воротам Сан Пьер Гаттолини, где названной братии было предоставлено помещение в церкви и монастыре Сан Джованнино. Таким образом, и обе доски, находившиеся на вышеописанной преграде, были расписаны Пьетро; и на одной из них был Христос в саду и спящие апостолы, в которых Пьетро показал, насколько сон сильнее всяких забот и огорчений, изобразив их спящими в весьма удобных положениях. На другой же он изобразил Плач по Христу, а именно Христа на коленях у Богоматери в окружении четырех фигур не менее прекрасных, чем другие, в его манере, и, между прочим, изобразил он названного Усопшего Христа совсем окоченевшим, словно он так долго находился на кресте, что ветер и холод довели его до этого состояния, почему его и поддерживают Иоанн и Магдалина, убитые горем и все в слезах. На другой доске он с бесконечной тщательностью написал Распятие с Магдалиной, а у подножия креста — св. Иеронима, св. Иоанна Крестителя и блаженного Джованни Коломбини, основателя этого ордена 4. Три эти доски сильно пострадали и сплошь потрескались всюду, где темные места и тени; а [621] происходит это оттого, что первый слой красок, накладываемый в ходе работы на мастику (ведь всегда накладываются три слоя красок один на другой), не вполне высыхает, а со временем, подсыхая, тянет за собой всю толщу верхних слоев и вызывает в них трещины; Пьетро же знать этого не мог, ибо в его время как раз только начали писать как следует масляными красками.

И вот, так как работы Пьетро весьма одобрялись флорентинцами, один из приоров того же монастыря братьев во Христе, любитель искусства, поручил ему написать на стене первого двора Рождество с волхвами в мелкой манере, что и было доведено им до совершенства с большим изяществом и блеском; там, среди бесчисленного множества разнообразных голов, было немало и портретов с натуры, в том числе голова Андреа Верроккио, его учителя. В том же дворе он написал фриз над арками колонн с отлично написанными головами в естественную величину, среди которых была голова названного приора, написанная столь живо и в такой хорошей манере, что опытнейшие художники признавали ее лучшей вещью, когда-либо сделанной Пьетро. Ему же в другом дворе над дверью, ведущей в трапезную, была заказана история, как папа Бонифаций утверждает орден блаженного Джованни Коломбино, где он изобразил восемь монахов из названного братства и уходящую вдаль перспективу, которая получила большое одобрение и по заслугам, ибо это было его специальностью. Под ней на другой истории он начал Рождество Христово с несколькими ангелами и пастухами, в очень свежем колорите, а над дверями названной молельни он написал в арке три полуфигуры — Богоматери, св. Иеронима и блаженного Иоанна — в манере столь прекрасной, что работа эта почиталась одной из лучших фресок, когда-либо написанных Пьетро. Названный приор, как мне приходилось слышать, весьма отличался изготовлением ультрамариновой лазури, и, так как ее у него было в изобилии, он требовал, чтобы Пьетро применял ее как можно больше во всех вышеназванных работах; однако он был столь скаредным и недоверчивым, что, не доверяя Пьетро, всегда хотел присутствовать при том, когда Пьетро пользовался лазурью в своей работе. Пьетро же, который от природы был прямым и честным, и от других желал лишь того, что полагалось за его труды, обижался на недоверчивость приора и потому решил [622] его пристыдить. И вот, приготовив сосуд с водой и разметив то ли на одеждах, то ли еще на чем те места, которые собирался делать голубыми и белыми, Пьетро заставлял приора, жадно вцепившегося в мешочек, всё время подсыпать ультрамарин в баночку с водой для разведения, а затем уже, приступив к работе, он после каждых двух мазков опускал кисть в воду, так что краски в воде оставалось больше, чем попадало на работу; приор же, который видел, что мешочек пустеет, а на работе ничего не появляется, нет-нет да и приговаривал: «Ах, сколько же ультрамарина поглощает эта известка!» — «Сами видите», — отвечал Пьетро. Когда же приор ушел, Пьетро собрал ультрамарин, который остался на дне сосуда, и, улучив время, возвратил его приору со словами: «Это ваше, отче! Учитесь доверять честным людям, которые никогда не обманывают тех, кто им верит, но зато сумеют, если захотят, обмануть таких недоверчивых, как вы».

И вот благодаря этим и многим другим работам Пьетро прославился так, что ему чуть не насильно пришлось отправиться в Сиену, где в церкви Сан Франческо он написал большой алтарный образ, который был признан в высшей степени прекрасным, а в Сант Агостино другой, с Распятием и несколькими святыми 5. Вскоре же после этого во Флоренции в церкви Сан Галло он написал на дереве Кающегося св. Иеронима, который ныне находится в церкви Сант Якопо Трафосси, где близ Канто дельи Альберти обитает названная братия. Ему был заказан Усопший Христос со св. Иоанном и Богоматерью над лестницей боковых дверей в церкви Сан Пьетро Маджоре, и выполнил он эту работу так, что под дождем и ветром она сохранилась с такой свежестью, будто Пьетро только что ее закончил 6. Пьетро, несомненно, постиг собственным умом свойства красок как во фреске, так и в масле, за что ему обязаны все опытные художники, познавшие благодаря ему свет, открывшийся в его работах. В церкви Санта Кроче, в названном городе, он написал Плач по Христу с усопшим Христом на руках у двух фигур, вызывающих изумление не то что своими достоинствами, а тем, что краски на фреске сохранились столь яркими и свежими 7. Бернардино де'Росси, флорентийский гражданин, заказал ему св. Себастьяна для отправки во Францию; они сошлись на цене в сто скуди золотом, а потом Бернардино продал эту же самую работу французскому [623] королю за четыреста золотых дукатов. В Валломброзе он написал на дереве образ для главного алтаря, а также образ в павийской Чертозе для тамошней братии. Для кардинала Караффы неаполитанского он написал в Епископстве на главном алтаре Успение Богоматери с апостолами вокруг ее смертного одра, повергнутыми в изумление, а для аббата Симоне деи Грациани в Борго Сан Сеполькро — большую картину на дереве; выполненная во Флоренции, она была отнесена в церковь Сан Джильо дель Борго на плечах носильщиков, что стоило больших денег. В Болонью, в церковь Сан Джованни ин Монте, он отослал доску с несколькими фигурами во весь рост и Мадонной, парящей в воздухе 8.

Вследствие всего этого слава Пьетро в Италии и за ее пределами распространилась так, что первосвященяейшим Сикстом IV он с большим почетом был приглашен в Рим для работы в капелле совместно с другими превосходными художниками, где он изобразил историю с Христом, передающим ключи св. Петру, рядом с которым стоит дон Бартоломео делла Гатта, аббат обители Сан Клементе в Ареццо; там же — Рождество и Крещение Христово и Рождение Моисея, которого дочь фараона вынимает из воды в корзине; а на той стене, где алтарь, он написал на дереве образ с Успением Богоматери, где изобразил коленопреклоненного папу Сикста. Однако работы эти были уничтожены, когда во времена папы Павла III стена готовилась для Страшного суда божественного Микельанджело 9. Расписал он и свод в башне Борджа в папском дворце с несколькими историями из жизни Христа и с листвой, выполненной светотенью, которые в его время приобрели необыкновенную славу за свое высокое качество. Там же в Риме в церкви Сан Марко он написал историю с двумя мучениками возле святых Даров, одну из лучших работ, выполненных им в Риме. Он расписал также в палаццо Сант Апостоло для Шарра-Колонны лоджию и другие помещения 10. Произведениями этими он заработал огромнейшую сумму денег.

После этого он решил не задерживаться больше в Риме и, уехав оттуда в большой милости у всего двора, вернулся на свою родину в Перуджу, где во многих частях города расписывал доски и писал фрески, и особенно выделяется во дворце в капелле приоров картина, написанная им маслом на дереве и изображающая Богоматерь и других святых 11. В церкви Сан [624] Франческо дель Монте он расписал фреской две капеллы: в одной из них — история с волхвами, приносящими дары Христу, в другой — мученичество неких братьев-францисканцев, убитых на пути к вавилонскому султану 12. В церкви Сан Франческо для отцов конвентуалов он написал также на дереве и маслом две картины: на одной — Воскресение Христово, а на другой — св. Иоанна Крестителя и других святых, и еще две — в церкви сервитов: на одной — Преображение Господне, а на другой, что возле сакристии, — историю волхвов 13. Но, так как они хуже других работ Пьетро, можно выразить уверенность, что они относятся к числу первых его произведений. В Сан Лоренцо, соборе того же города, в капелле Распятия — работы Пьетро Богоматерь, св. Иоанн и обе другие Марии, св. Лаврентий, св. Иаков и другие святые. Для алтаря св. Даров, где хранится обручальное кольцо девы Марии, он написал также Обручение св. Девы 14. Затем он расписал фреской всю приемную цеха менял 15, а именно на частях свода семь планет на колесницах, которые по старому обычаю запряжены разнообразными животными, на стене же насупротив входной двери — Рождество и Воскресение Христово и на доске — св. Иоанна Крестителя в окружении нескольких других святых. На боковых же стенах он написал и своей манере Фабия Максима, Сократа, Нуму Помпилия, Фульвия Камилла, Пифагора, Траяна, Луция Сициния, Леонида Спартанца, Горация Коклеса, Фабия, Семпропия, Перикла Афинского и Цинцинната; на другой стене он написал пророков Исайю, Моисея, Даниила, Давида, Иеремию, Соломона и сивилл Эритрейскую, Ливийскую, Тибурскую, Дельфийскую и других, и под каждой из названных фигур он поместил подписи вроде изречений, где говорилось нечто, приличествующее этому месту. А в одном из орнаментальных обрамлений он поместил свой портрет, который кажется совсем живым, подписав внизу имя свое следующим образом:

Petrus Perusinus egregius pictor.
Perdita si fuerat, pingendo hic retulit artem:
Si numquam inventa esset hactenus ipse dedit.
Anno D. M. D. 16

Эта прекраснейшая работа, восхвалявшаяся больше всех других, выполненных Пьетро в Перудже, высоко ценится и поныне гражданами этого [625] города как память о столь прославленном художнике их отечества. Затем он же в главной капелле церкви Сант Агостино, на большой отдельно стоящей доске, в богатой раме, написал на передней ее стороне св. Иоанна, крестящего Христа, а на задней, то есть на стороне, обращенной к хору, — Рождество Христово, на торцах ее — нескольких святых, а на пределле с большой тщательностью много историй с мелкими фигурами. В названной же церкви он расписал для мессера Бенедетто Калеры доску для капеллы св. Николая 17.

Возвратившись затем во Флоренцию, он написал на дереве св. Бернарда, для монахов Честелло, в капитуле же — Распятие, Богоматерь, св. Бенедикта, св. Бернарда и св. Иоанна, а в церкви Сан Доменико во Фьезоле, во второй капелле, что по правую руку, — алтарный образ на дереве с Богоматерью и тремя фигурами, из которых весьма достоин одобрения св. Себастьян 18.

Пьетро работал так много и так всегда был завален работой, что очень часто писал одно и то же, и вся наука его искусства свелась к манере, так, что он всем фигурам придавал одинаковое выражение лица. А так как в его время появился Микельанджело Буонарроти, Пьетро, наслышавшемуся о нем от художников, очень захотелось увидеть написанные им фигуры. Но, когда он убедился, что его затмевает величие этой славы, всецело заслуженной столь великим началом, он колкими словами стал оскорблять всех, кто работал на совесть. И за это помимо всяких дерзостей со стороны художников он заслужил, что Микельанджело при всех сказал ему, что он в искусстве тупица. Пьетро не мог снести этого оскорбления, и оба отправились на суд Восьми, откуда Пьетро вернулся без большой для себя чести.

В это время братья-сервиты во Флоренции пожелали иметь образ главного алтаря, написанный знаменитым художником, и ввиду отсутствия Леонардо да Винчи, уехавшего во Францию, они обратились к Филиппино, который, расписав половину одной из двух полагавшихся там досок, отошел из сей жизни в жизнь иную, и тогда братия, питавшая доверие к Пьетро, заказала ему всю работу. Филиппино на той доске, где он писал Снятие Христа со креста, остановился на снимающих его с креста Никодимах, а Пьетро, продолжая, написал внизу бесчувственную Богоматерь [626] и несколько других фигур. А так как в этот алтарный образ входили две доски — одна, обращенная к монашескому хору, а другая — к помещению церкви, — то сзади лицом к хору предполагалось изобразить Снятие со креста, а спереди Успение Богоматери. Однако Пьетро восстановил обычный порядок, поместив Снятие со креста спереди, а Успение со стороны хора, ныне же, так как там поставлен табернакль св. Даров, обе доски убраны и поставлены на других алтарях в той же церкви 19; от всего этого произведения осталось только шесть картин с разными святыми, написанными Пьетро в нишах. Говорят, что, когда работа эта была открыта, все молодые художники ее сильно порицали и в особенности за то, что Пьетро использовал те же фигуры, которые он раньше обычно изображал в своих работах. Испытывая его, друзья говорили ему, что он себя, видимо, не утруждал и что он разучился хорошо работать либо из-за скупости, либо чтобы не терять времени. Пьетро отвечал на это: «Ведь я написал те фигуры, которые вы раньше хвалили и которые вам бесконечно нравились. А если они теперь вам не нравятся и вы их не хвалите, что же я могу сделать?» Однако те продолжали больно его колоть и сонетами и публичными оскорблениями.

Будучи уже старым, он уехал из Флоренции и возвратился в Перуджу, где выполнил несколько работ фреской в Сан Северо, монастыре камальдульского ордена; в этой обители написал несколько фигур и молодой Рафаэль Урбинский, его ученик, о чем будет рассказано в его жизнеописании 20. Он работал также в Моитоне, в Фратте и многих других местностях Перуджинского округа и в особенности в Ассизи, в церкви Санта Мариа дельи Анджели, где он написал фреской на стене за капеллой Мадонны, выходящей к хору братии, Снятие Христа со креста со многими фигурами 21. А в церкви Сан Пьетро аббатства черных монахов, в Перудже, он написал для главного алтаря на большой доске Преображение с апостолами внизу, взирающими на небо; в пределле этой доски весьма тщательно выполнены три истории, а именно Волхвы, Крещение и Воскресение Христово; и мы видим, сколько прекрасного труда вложено им в это произведение, которое можно считать поистине лучшим из всех написанных им маслом в Перудже 22. Он же начал немаловажную работу фреской в Кастелло делла Пьеве, но не окончил ее. Так как Пьетро никому не доверял, он имел [621] обыкновение, отправляясь в названный Кастедло и возвращаясь в Перуджу, всегда носить с собой все деньги, какие у него были; и потому какие-то люди подстерегли его на одном переходе и ограбили, но, так как он очень молил их, они оставили его ради бога в живых, а позднее при помощи связей и друзей, которых у него было много, ему была возмещена также и большая часть отнятых у него денег, но тем не менее он чуть с горя не умер.

Пьетро был человеком весьма маловерующим, и его никак не могли заставить уверовать в бессмертие души; напротив того, со словами, свойственными его каменным мозгам, он упрямейшим образом отказывался от праведной жизни. Все свои надежды он возлагал на блага судьбы и за деньги пошел бы на любую дурную сделку. Он нажил большие богатства и во Флоренции строил и покупал дома, а в Перудже и Кастелло делла Пьеве приобрел много недвижимого имущества. В жены он взял красивейшую девушку и имел от нее детей, и так он любил, когда она носила изящные наряды на улице и дома, что, как говорят, часто наряжал ее собственными руками. В конце концов, дожив до старости, Пьетро закончил течение жизни своей семидесяти восьми лет в Кастелло делла Пьеве, где и был с почестями погребен в 1524 году 23.

Пьетро воспитал много мастеров в своей манере и в числе прочих одного поистине превосходнейшего, который, целиком отдавшись славной науке живописи, далеко перегнал своего учителя; и это был чудесный Рафаэль Санцио из Урбино, который много лет работал с Пьетро совместно с Джованни де'Санти, своим отцом 24.

Его учеником был также Пинтуриккио, перуджинский живописец, который, как говорилось в его жизнеописании, всегда придерживался манеры Пьетро.

Был равным образом его учеником Рокко Дзоппо, флорентийский живописец; тондо его работы с прекраснейшей Богоматерью принадлежит Филиппо Сальвиати; однако весьма вероятно, что окончательно завершено оно было самим Пьетро. Тот же Рокко написал много картин с Мадоннами и выполнил много портретов, говорить о которых нет надобности; замечу, однако, что в Сикстинской капелле в Риме он изобразил Джироламо Риарио и фра Пьетро, кардинала Сан Систо 25.

Учеником Пьетро был также Монтеварки, написавший много вещей в Сан Джованни ди Вальдарно и, в частности, в церкви Мадонны историю чуда с молоком. Много работ его осталось также у него на родине в Монтеварки 26.

Равным образом учился у Пьетро и долгое время состоял при нем Джерино из Пистойи, о котором говорилось в жизнеописании Пинтуриккио, а также Баччо Убертино, флорентинец, владевший отменным колоритом и рисунком, почему Пьетро много пользовался его услугами. В нашей книге есть его рисунок пером — Христос, бичуемый у столба, — вещь очень красивая 27.

Братом этого Баччо и также учеником Пьетро был Франческо, по прозвищу Бакьякка; он был трудолюбивейшим мастером мелких фигур, что можно видеть по многочисленным работам, выполненным им во Флоренции и главным образом в доме Джованни Мариа Бенинтенди в доме Пьер Франческо Боргерини. Бакьякка очень любил гротески, и потому для синьора герцога Козимо он расписал целый кабинет животными и редкостными травами, написанными с натуры и почитающимися прекраснейшими; помимо этого, он делал картоны для многих ковров 28, которые затем ткались шелком мастером Джованни Росто, фламандцем, для покоев дворца его превосходительства 29.

Учеником Пьетро был также Джованни-испанец, прозванный Спанья, писавший красками лучше всех, оставшихся в Перудже после смерти Пьетро. Джованни этот и обосновался бы после Пьетро в Перудже, если бы не зависть художников этого города, весьма враждебных к иностранцам, преследовавшая его настолько, что ему пришлось переселиться в Сполето, где за свою доброту и талант он был вознагражден женой из хорошего семейства и гражданством этого города, где он выполнил много работ, так же как и во всех других городах Умбрии; а в Ассизи он написал на дереве алтарный образ капеллы св. Екатерины в нижней церкви Сан Франческо для кардинала Эгидия испанского и равным образом еще один — в церкви Сан Дамиано. В церкви Санта Мариа дельи Анджели он написал в малой капелле, где скончался св. Франциск, несколько поясных фигур в естественную величину, а именно нескольких сподвижников св. [629] Франциска и других святых, очень живо окружающих рельефное изображение св. Франциска 30.

Но лучшим их всех мастеров среди названных учеников Пьетро был Андреа Луиджи из Ассизи, прозванный Индженьо, который в своей юности соперничал с Рафаэлем Урбинским, работая под руководством того же Пьетро, всегда включавшего его в самые важные выполнявшиеся им живописные работы, каковыми была, например, Приемная зала меняльного цеха в Перудже, где им написаны прекраснейшие фигуры, а также работы, выполнявшиеся им в Ассизи и, наконец, в Риме, в капелле папы Сикста. Во всех этих произведениях Андреа показал себя так, что ожидали, что он намного превзойдет своего учителя. И несомненно так оно и случилось бы, но судьба, которая почти всегда с охотой противодействует высоким начинаниям, не позволила Индженьо достигнуть совершенства, ибо сильный насморк перекинулся ему на глаза, и несчастный, к бесконечному огорчению всех его знавших, ослеп совершенно. О случае этом, весьма достойном сожаления, услышал папа Сикст и, так как он всегда любил талантливых людей, распорядился, чтобы в Ассизи в течение всей жизни Андреа ему ежегодно выдавалось местным казначеем денежное пособие. И так оно и выполнялось, пока он не умер восьмидесяти шести лет отроду 31.

Точно так же учениками Пьетро и перуджинцами, как и он, были Эузебио Сан Джорджо, расписавший в церкви Сант Агостино доску с изображением волхвов 32, Доменико ди Парис, выполнивший много работ в Перудже и в окружающих ее городках вместе с Орацио, своим братом 33, а равным образом Джанникола, написавший в церкви Сан Франческо на дереве Христа в саду и образ Всех святых в церкви Сан Доменико для капеллы Бальони, а в капелле меняльного цеха фрески с историями из жизни св. Иоанна Крестителя 34.

Бенедетто Капорали, иначе Битти, был также учеником Пьетро, и у него на родине в Перудже много его живописных работ; занимался он и архитектурой так, что не только выполнил много работ, но и толковал Витрувия, а как он это делал, может увидеть всякий, ибо это напечатано; эти его занятия продолжал Джулио, его сын, перуджинский живописец 35. Однако никто из его многочисленных учеников никогда не достигал ни [630] тщательности Пьетро, ни прелести его колорита в той его манере, которая так нравилась в то время, что многие приезжали из Франции, Испании, Германии и других стран, чтобы ей научиться. И работами его, как уже сказано, многие торговали, рассылая их в разные местности, пока не появилась манера Микельанджело, которая, открыв перед этими искусствами истинный и правильный путь, привела их к совершенству, как это будет видно по следующей, третьей части этого труда, где будет говориться о превосходстве и о совершенстве в искусстве и где будет показано художникам, что всякий, кто работает и учится неустанно, а не только по наитию или по прихоти, тот оставляет после себя творения, которые его переживут, и приобретает себе имя, богатство и друзей.

Комментарии

1. Сообщения Вазари о бедности Перуджино сильно преувеличены; судя по сохранившимся налоговым сведениям, он был человеком достаточно состоятельным.

2. Упомянутые флорентийские работы не сохранились. Учение у Верроккио можно считать достоверным.

3. Вазари описана «Пьета», находящаяся теперь в галлерее Питти.

4. «Моление в саду», «Распятие» и «Пьета» — теперь в Уффици.

5. «Рождество» из Сан Франческо сгорело во время пожара в церкви в XVII в., «Распятие» — на месте (в Сант Агостино).

6. «Св. Иероним» и «Пьета» не сохранились.

7. «Плач по Христу» в Санта Кроне не сохранился.

8. «Успение» из Валломброзы — теперь в Уффици; триптих из Павии («Маддалина с архангелами Михаилом и Рафаилом») — в лондонской Национальной галлерее; работы для Неаполя («Успение») и для Борга Сан Сеполькро («Вознесение») — в соборах обоих городов, болонская «Мадонна со святыми» — в городской пинакотеке.

9. Из фресок Сикстинской капеллы уничтожены «Рождество», «Нахождение Моисея» и «Успение». «Передача ключей» сохранилась.

10. Вазари говорит о сохраненных Рафаэлем четырех медальонах потолка Станцы дель Инчендио в Ватикане. Другие римские работы Перуджино не сохранились.

11. Работа, выполненная для капеллы приоров, находится теперь в Ватикане.

12. Фрески не сохранились.

13. Для Сан Франческо аль Прато Перуджино написал «Воскресение Христово» (теперь в Ватиканской пинакотеке) и «Св. Иоанна» (теперь в Перуджинской пинакотеке). Написанные для церкви сервитов «Преображение» и «Рождество» находятся в Перуджинской пинакотеке.

14. Работы, выполненные для собора Перуджи, не сохранились. «Обручение» — в музее г. Кана (Франция).

15. Фрески в цехе менял (Камбьо) —одна из главных работ Перуджино.

16. «Петр — превосходный перуджинский живописец.
Что утеряло искусство, вновь возродил он, рисуя.
То, чего не было в нем, заново он изобрел». 1500 г.

17. Большой алтарный образ (анкона) для Сант Агостино состоял из 28 частей, рассеянных теперь по музеям Перуджи, Лиона, Тулузы и Гренобля. «Мадонна во славе», написанная для капеллы св. Николая, — в пинакотеке Перуджи.

18. Фреска («Распятие») в монастыре Честелло (Санта Мариа Маддалена деи Пацци) сохранилась; «Видение св. Бернарда» — в Мюнхенской пинакотеке; «Мадонна со святыми» из Сан Доменико — в Уффици.

19. Начатое Филиппино «Снятие со креста» находится теперь в Уффици, «Успение» — на старом месте в церкви сервитов Сантиссима Аннунциата.

20. Фрески в Сан Северо, выполненные под «Троицей», сохранились.

21. В Монтоне, Фратта и Ассизи работ Перуджино в настоящее время нет.

22. Части «Преображения» хранятся в разных местах (в Лионском музее, в парижской церкви Сен-Жерве, в Руанском музее, в Ватикане, в галлерее г. Нанта).

23. Возраст Перуджино указан неточно.

24. Биографию Рафаэля см. в ч. III «Жизнеописаний». Отец Рафаэля — Джованни Санти (умер в Урбиио в 1494 г.); его подписные работы в пинакотеке Фано («Мадонна»), в Санта Мариа Нуова, там же («Посещение Марией Елизаветы»), в Ватикане («Св. Иероним»); ему приписываются также «Благовещение» в Брере, «Св. Себастьян» в Урбинской галлерее и Мадонны в доме Санти в Урбино, в урбинской галлерее и в Национальной галлерее в Лондоне. Им же написана невысокая по художественным достоинствам, но интересная по содержанию «Рифмованная хроника» герцога урбинского Федерико да Монтефельтро, при дворе которого долгое время состоял Санти.

25. Рокко Дзоппо идентифицируется с флорентийским живописцем Джованни Мариа ди Бартоломео (погребен во Флоренции в 1508 г.), которого Перуджино в 1497 г. назначил своим заместителем. Более подробных сведений о нем нет. О каких работах говорит Вазари, установить трудно.

26. Роберто из Монтеварки — ученик и помощник Перуджино в 1502-1504 гг.; о работах, названных Вазари, сведений нет.

27. Баччо (Бартоломео) Убертино — брат Бакьякки (см. след. прям.). О его деятельности других сведений нет. Работы его неизвестны.

28. Франческо д'Убертино, прозванный Бакьякка (1494-1557), — флорентийский живописец, испытавший влияние Перуджино Франчабиджо и Андреа дель Сарто. Работы в Будапештской («Проповедь Иоанна Крестителя») и Дрезденской («Легенда о мертвом царе») галлереях, в Уффици («Мадонны» и др., там же гротески и картоны для ковров), в Риме, Бергамо, Лондоне, Оксфорде, Париже, Дижоне, Берлине, Мюнхене, Бостоне и других городах. Ему приписывается «Портрет старика» в Ленинградском Эрмитаже.

29. Джованни Росто (Ян Рост), родился в Брюсселе, умер во Флоренции в 1564 г., работал также в Ферраре (1536-1545).

30. Джованни ди Пьетро, прозванный Спанья (Хуан де Эспанья), — живописец, испанец по происхождению; родился около 1450 г., жил в Перудже с 70-х гг. XV в., умер в Сполето в 1528 г. Учился в Перуджино, испытал потом влияние Рафаэля. В Ассизи сохранились его фрески в Сайта Мариа дельи Анджели и «Мадонна» в музее св. Франциска. В Ленинградском Эрмитаже — «Мадонна с младенцем и Христом».

31. Андреа Луиджи (Алоизи), прозванный Индженио (что значит — гений). Фигура неясная. Упоминается в 1454-1518 гг. Сведения, приводимые о нем Вазари и содержащиеся в документах, недостаточны и противоречивы. Достоверных работ нет.

32. Эузебио ди Джакомо ди Кристофоро да Сан Джордже, родился около 1465 г. умер после 1540 г. Ученик Перуджино, работал также с Пинтуриккио. «Поклонение волхвов» сохранилось и находится теперь в Перуджинской пинакотеке вместе с тремя «Мадоннами» и другими его работами.

33. Доменико ди Париде ди Пандаро Альфани (ок. 1480 г. — после 1553 г.) — перуджинский живописец. Испытал влияние Рафаэля, а также Джулио Романо, фра Бартоломео, Андреа дель Сарто. Орацио Альфани (ок. 1510-1583) — незаконнорожденный сын (а не брат) Доменико. Работал в Перудже (а также в Риме, Палермо, Трапини) вместе с отцом и самостоятельно. Лучшие работы обоих («Мадонны» и др.) — в Перуджинской пинакотеке.

34. Джан Никколо ди Паоло да Перуджа (1460 — ок. 1544 г.) — сотрудник Перуджино, с которым он работал в Перудже и Флоренции, испытал также влияние Рафаэля. Обе станковые работы, названные Вазари, сохранились и находятся в Перуджинской пинакотеке; сохранились и фрески в капелле Камбьо (меняльного цеха).

35. Капорали Джован Батиста (Вазари ошибочно называет его Бенедетто), прозванный Битти (1476-1560), сын живописца Бартоломее Капорали, — живописец, миниатюрист, архитектор, поэт, комментатор Витрувия. Из известных работ сохранились алтарный образ в Паникале, фрески построенной им виллы Пассерини близ Нортоны и плафон Санта Мариа делла Луче в Перудже. Его сын Джулио был принят в перуджинский цех живописцев в 1559 г., был также архитектором. Достоверных работ не сохранилось. Его учеником был генуэзский архитектор Галеаццо Алесси.