ПОВЕСТИ О ГОРДОМ ЦАРЕ

Повесть о царе Газие: первая редакция - вторая редакция. - Повесть о Димитрии Римском. - Повесть о царе Аггее. Изначальная редакция.

Ромодановская Е К. Повести о гордом царе (в рукописной традиции 17-19 вв). Новосибирск: Наука, СО АН, 1985 г. 383 с.

В формате пдф - в сборнике 00114zhitiya.pdf.

Номер страницы после текста.

ПОВЕСТЬ О ДИМИТРИИ РИМСКОМ

Основная редакция

Основной текст: ГПБ, собр. ОЛДП, Q. 155.

Повесть о Димитрии князе римском, како повеле слова из евангелия вырезати, идеже написано: единым днем царь богат, и нищь, и убог.

Приспевшу празднику великомученика христова и страстотерпца Димитрия, стоящим у церкви Димитрия страстотерпца великому князю Димитрию и велможам, слушавшим, божественнаго пения со вниманием. И тако услыша чтуща святое Евангелие, и прииде речь в нем: «Единым днем царь богат, и нищь, и убог».— Великий же князь Димитрии усумнеся и тако глаголя: «Ложно есть се, а не истенно» — божия судьбы не ведуще. И повеле те божия слова из Евангелия вырезати вскоре, и повеле велможам своим итти с собою в дом свой, начаша веселитися в радости велицеи.

Во един же от дни [и] поехаша за зверми в поле гулять с велможами своими: И как будет от града пять поприщь близ великого лесу, ангел же господень явися ему кротким зверем вепрем и побеже пред князем кротко велми, единому видим, а людем невидим. И загнася за зверем тем тропою в лес, и невидим бысть ангел господень. А благоверный князь Димитрии не узна пути и заблудися на лесу. И прииде на некую поляну, тут бо есть татие и разбойницы участие свое полагаху. И увидеша князя, и ограбиша его нага.

361

Князь же Димитрии заплакав велми, нача молитися богу, глагола: «Господи, согреших пред тобою, направи мя на стезю мою».— И не вкусив хлеба 3 дни и 3 нощи, и тако гладей бысть велми.

И прииде в некую деревню, и узре на гумне христианина, ворох веюща, и рече ену: «Призри на мя, господине, убогаго и накорми мя алчнаго».— И рече ему христианин: «Иди в дом мой и смели меру хлеба, аз тебе дам укрух хлеба».— Князь Димитрии прием со благодарением, смолов и отнесе христианину. Христианин же даст ему укрух хлеба. Благоверный же князь Димитрии вкусив и не сыт бысть, и еще ко христианину рече: «Дай ми, отче, на потребу еще хлеба».— Христианин же рече: «Аще смелеши еще меру, аз ти дам еще укрух хлеба».— Князь же Димитрии прием и со благодарением смолов, отнесе ко христианину. Христианин же дав ему укрух еще хлеба. Князь же вкусив и не сыт бысть, и еще просяще у христианина хлеба. Христианин же рече: «Аще смелеши две мере, аз тебе до сытости накормлю».— И рече: «Иди скоро».— Благоверный же князь Димитрии со благодарением смолов и отнесе христианину.

Христианин же видит его искренно работающа и накорми его до сыто сти, и рече ему: «Труждаися у мене год, до того ж дни, как приидет день страстотерпца б Димитрия, аз тебя по силе наделю».— Князь же великий Димитрии рад бысть и нача работати всякую домашнюю работу. Поехаша на поле землю пахать, единою шкапою аки десятью. «Аще бы еси, Димитрии, творил заповеди божия, то не бы тако страдал» — сам себе размышляя, плакате. Ангели божий помогающе ему делати, и тако посеяще хлеб. Уроди же ся хлеб на земли в седмь седмицею, лутчи иных земель, никто такова хлеба не помнит. Христианин же убра хлеб и не весть, где ево спрятать, и рад бысть велми.

Соседи же крестьянина того рекоша благоверному князю Димитрию: «Труждаися у нас год, мзду велию восприимёши от нас».— Князь же

362

Димитрии отвеща им: «Не хощу вам работати, пребуду зде».

Крестьянин же рече наймиту своему: «Пойдем во град к обедне, ныне же у нас во граде радость велия, ангел, благовернаго князя Дими трия».— Князь же Димитрии рече ко крестьянину: «Дай ми, отче, за работу все, еже рекл еси наделити мя».— Крестьянин же удари его по ланите и рече: «Идем во град и, отслушав пения, повеселимся, аз тебя наделю».

Князь же Димитрии заплакав велми и рече: «Сей день бываше радость велия, ныне же побои обрящу и слезами омываюсь, прогневах бо бога, сотворшаго мя, поругався словеси его спасенному и вырезах их из святаго Евангелия, бог мои поругався мною. Но, о владыко человеколюбче, виждь труд мои и отпусти вся грехи моя».

И тако поиде во град и ста во церкви святаго мученика христова и страстотерпца Димитрия, и узре велмож многих, и мнит себе: «Сии велможи мне суть служили».— А на престоле его великий князь, подобен лику его. И тако великий князь, который стоит на престоле, отслушав пения, повеле двери церковныя затворити и князя Димитрия довело поставить пред себя. И тако поставиша его, великий же князь рече: «О безумный князь Димитрии, како смел еси божия слова вырезати, что бо есть написание: единым днем царь богат и нищ и убог. Се сотворил, да за то еси пострадал, Ведомо буди тебе: небо и земля мимо идут, а словеса божия не имут прейти».

И рече велможам: «Се ваш князь Димитрии, ему кланяйтеся и покаряйтеся. Аз есмь ангел божий, - послан бысть от бога смирити его и паки на первый сан и честь возвести».— И даша ему порфиру царскую, и жезл, и венец. И сие рек ангел, невидим бысть.

Велможи же поклонишася благоверному князю Димитрию. Он же пойде в дом свои и нача веселитися, славя Христа бога нашего.

ПОВЕСТЬ О ЦАРЕ ГАЗИЕ

Первая редакция

Основной текст: ЦГАДА, ф. 181, № 434

О осаде Еросалимъскон и о пророке Агее

Царь еросалимъской Газия, пришла на него рать удольна и облегла около града, и стояла 4 годы. И бысть таковая дороготня во граде во Еросалиме, по тринатцати рублев коневая глава мяса.

Во единой же храмине живуще две вдовицы, а имеша у собя по детищу. Уже сидят алчны вельми, и помысли промеж собя побити детей своих на снедение собе. Едина же из них рече: «Убей ты преже свое дитя, да снедим вместе, и потом я да убию свое дитя».— И едина же вдовица свое дита убиша и снедоша вместе со суседою. И рече вдовица: «Да убием твое отроча в снедь собе, тако же, како и я свое чадо».— И рече ей вдовица: «Да не змия есми яз, не ям чрева своего».— И тако соблюдше отроча свое невреженно.

В то же время вышед, иде царь Хазия рано на град узрити урядие ратных людей, еже есть на граде, и сетуя о гладе града Ерусалима, о людех своих: «Уже бы лутше а нам предатися от глада нежели гладною б смертию умрети».

И в то же время прииде ко царю вдовица она и рече царю Газию: «Дай ми, царю, суд праведен».— И рече: «Жило нас во единой храмине две вдовицы, и бысть у нас по единому отрочати. И

280

притужа нас великий голод. И ркли мы, царю, промеж собою дети своя побити себе на снедение. И аз же, господине, свое отроча розтерзала и вкупе снедоша со своею соседою. И та вдовица речение свое преступила и отроча от смерти укрыла».

И в то же время царь Хазия сошед со града и вельми печален о том, и рече ближним своим: «О горе нам! Како в то есть — матери поедают своя дети».

И умысли царь со вельможами своими, и по-слаша ко пророку Агею. И рече пророк Агей посланнику цареву: «Не дивуйся ты, мол, царю, что матери дети своя поедают, занеже бо алчны добре, то несть у них ума от алъчбы их. А нонеча у тобя, царю, во граде глад, а завтра у тебя, царю, по четыре пула твоя кадь пшеницы, ино некому ея будет купити».

И поведа же то царю вельможа, что ему сказах пророк Агей. И рече царь вельможам своим: «Соблазнился есть пророк ваш Агей! Како сему быти? Об одну нощь отколе ся ему взяти, а около града рать стояще? Аще отверзет бог хляби ны небесныя вся, но и тута тако об одну нощь где ся ему взя[ти]».

И сумняся царь Газия, посла ко пророку того же вельможу. И пророк Агей рече вельможе, присланному от царя, рки: «Царю тот хлеб видети и ясти, а тобе, вельможа, видети тот хлеб и не ясти».

Заутро же царь Газия и с вельможами своими выде на градную стену рано, и не няв веры пророку Агею, хотя предатися от глада того иноязычницам. в руце. И возрёв на поле, и не узрив около града стоящих по полю иноязычниц. Царь же удивишася тому п посла дозрить, да ведомо будет ему, како тако сотворилося. Посланники же царевы приедоша во станы иноязычных и не обрете никого, токма много множества пшеницы и ячьмени, и поведа то царю.

281

Царь же возвеселися о том радостию велию и отпусти люди своя, да ся наемлют хлеба и насытятся. И тогда начата продаяти, всякой надеяся взяти дорого от глада. Кто ни поторгует, тот дает по четыре пула, а у царевы меры покупаше. Едиными враты купцы входяще и даяще за меру по четыре пула, а вторыми враты выходяще.

И людие града Еросалима видев такое божие милосердие, дешевизну пшенице, и бежа во врата те, идеже купят пшеницу в цареву меру. И того велъможу, кой ходатай был ко пророку Агею, удавиша от множества людей теснения во вратех. И той вельможа хлеб видел, а не ял, то, иже ему и пророк рече. И радостен бысть царь вельми о збытие слова пророка Агея. Аминь.

Вторая редакция

Основной текст:

ГБЛ, собр. Большакова, № 88

л. 96 об. Сказание о царе Газие

Царь иерусалимский Газиан, пришла на него рать удольна и облегла около города, а лежит 4 годы. И бысть таковая дороготня во граде Иерусалиме, по 30 рублев кобилия голова мяса.

Во единой же храмине живут две вдовицы, а имеют у себя по детяти. Уже они седят алчны велми, и умысля они побити дети своя да поясти. Едина глагола: «Убей ты свое детя напередь, да съедим вместе, и потом я свое убью, да с тобою же сьедим».— Едина же детя свое убила и зь сосеткою своею сьела. И кабы и другое убити помышляюще они. И другаго мати его не убила, но да сохранила.

И вышед царь Гиезия рано на град посмотрити ратных, уже им было предатися от глада. И пришла к нему вдовица и нача пред ним плакатися, глагол юще: «Царю Газия, помилуй мя". — И рече царь Газия: «Право, мати, не имею у собя ни кажново пенезя в калите своей, что дати тобе».— И рече ему вдовица та: «Не милостыни, господине

282

царю, прошу яз у тобя. Послушай, государь царю, речей моих».— Глагола: «Жило, государь, нас 2 вдовицы во единой храмине, и у нас, государь, будучи по детяти. И ошибла нас, господине, голодьба великая, и мы, господине, здумали дети своя убити поести. Аз же, господине, свое детя убила да и сьела с соседкою своею, а соседка моя, господине, своего детяти не убила да сохранила».

И царь Газия сошел з горы велми печален и почал думу думати сь своими велможами: «Что есть се, что уже матери детей своих тепут да ядят?» — И велможи вздумали да послали единого от велмож ко пророку Аггею. И рече ему пророк Аггей: «Не дивуйся ты тому, царю, что матери дети своя тепут да ядят, занеже бо алчни добре, но несть у них ума. А ныне, царю, у тобя дороготня во граде, по тритцати рублев кобылия голова мяса, а заутра у тобя будет, царю, по 4 пулы твоя кадь пшеницы, но некому будет ея купити».

И велможа поведаша же то царю. И рече царь велможам своим: «Соблазнилъся есть пророк ваш. Како сему быти об одну нощ, отколе ся ему взятись? И около города рать стоит. Аще отверзет господь вся хлябы небесныя, но и тут об одну нощ негде взятися».

И послаша к нему вдругоредь того же велможу, и тот же ответ рече пророк Аггей, рече велможе тому: «Царю тот хлеб видети и ясти, а тобе тот хлеб видети, а не ясти».

Заутра ж царь с велможами своими въехав на город рано, хотя предатися, и не узре ратных. Он же посла сторожей подозрети. Их же не стало никакова человека, все поступили не ведать где, а в станех навезено пшеницы и ячмени множество. Тогда царь повеле из града пустити люди, наемлются хлеба. И тогда начата продавати, всяко надеяся взяти дорого от глада. Кто ни поторгует, тот дает по 4 пула на цареве мере. Единеми вороты люди идут в город, а другими из града. А тот велможа поставлен у врат царем, которой ходил ко пророку Агею. И стесняся люди, да его удавили. Царь же повеле тот хлеб купити по 4 пула. Велможа тот хлеб видел, а не ял, збылось им слово Агея пророка. Аминь.

ПОВЕСТЬ О ЦАРЕ АГГЕЕ

Изначальная редакция

Основной текст:

ЦГАДА, ф. 381, Типографская библиотека, № 394.

Слово о царе Агее и о преступлении его

Бысть во граде Филумене царь именем Аггей, славен зело. Стоящу же ему в церъкви во время божественный литоргии и чтущю иерею божественное Еваньелие, и егда доиде до тоя строки

286

в ней же пишет: «Богати обнищают, а нищи обо-гатеют».— Слышав же сие царь и рек с яростию: «Ложь сие во Еваньелии написано, понеже аз есмъ царъ и славен и богат зело на земли, како мне обнищати, а нищему обогатети и вместо мене царъствовати?»

Егда же отслужив иереи литоргию божию, и повеле царь иерея в темъницу посадити, лист же той выдрати. Сам же царь отиде в дом свои радуясь, и начат ясти и пити и веселитися.

Видевше же града того людие в концы поля у краснаго озера еленя бегающа, велъми прекрасна, и сказашя царю про еленя. Царь же поят с собою пять юноков и погна вслед еленя того, и хотя его уловити. И видя еленя зело прекрасна, и рече отроком своим: «Стойте вы аде, а аз уловлю един еленя сего».— И погна вслед еленя. А елень же утече за реку. Царь же привяза коня своего и совлече с себя свою одежду, и положив на седло коню, и поплы за реку. Егда ж преплы реку, и абие невидим бысть елень и бысть аньелом на другой стране реки, н вседе на конь царев царевым образом. И поеде к юноком, ждущим царя Аггея. И приеде к ним, и рече им: «Уйде у меня елень». И поеде с ними во град Филумен к царице.

.А царь Аггей нреплыв реку, хотя одежду въздети на себе и на коня въсести, и не бысть ни коня, ни одежды. И ста наг, задумался и восплакал горестно, и помянув слово божие и священника, и поиде ко граду Филумену.

Видев же пастуха, волы пасуща на горах, и рече ему царь: «Милый мой брате пастуше, где еси ты видел коня моего и с платьем?»— Цастух же вопроси его: «А ты кто еси, человече божий?»— И отвеща ему царь: «Аз еемь царь ваш Аггей».—. Пастух же рече ему: «Ой еси ты окаянный человече, како еси ты смел царем назватися, понеже аз видел царя Аггея, ныне приехал во град с пятию юноки».— И нача его бити кнутом и трубою, и бив его до воли своея, ели жива отпустив. Царь же и обнощевался на лесу от многих Пастуховых побои, и холоден, и голоден, и наг, и бос, и алъчен, и жаден. И по утру еле жив поиде ко граду наг, плачася.

И сретошя его торговые люди града того и вопросишя его: «Человече, что еси наг идеши и

287

где твоя одежда?»— Он же не смеяше царем нарещися и сказав им, что разбойницы ограбили. Они же дашя ему ризу ветху. Он же с радостию взем, облекъся в ню.

И вопросися во граде том к некоей въдовице начевати, и начат ея спрашивати: «Кто есть у вас царь?»—Она же рече ему: «Али еси ты не нашея земли человек?» — И сказала ему, что «есть царь у нас Аггеи, и царъствует 35 лет»,— Он же написа писанеице своею рукою и посла к царице, чтоб она с тем царем тайнаго ничего не было. И повеле вдовице нести писмо свое к царице. Царица же приняв писмо, заставя пред собою чести. А царь написався к ней мужем. И нападе на нея страх велик, а сама начашя глаголати: «Къто мене называет, убогий человек, женою себе? Аще уведает се царь, велит меня казнить».

Царица же повеле его взяв бити немилостивно кнутом нещадно по заднему двору в провотку, без царъского ведома. И отпустишя его насилу жива суща. Он же поиде путем плачася и рыдая в горести сердца, все воспоминая еваньельское слово: «Богатии обнищают, а нищий обогатеют», и каяся о том, како похулил во святом Бваньелии и про что всадил иерея в темъницу, и иде путем незнаемым.

По времени же рече царица явльшемуся царю: «Что ты, царю, со мною другии год не пребываешь?» — Царь же рече: «Обещание ми есть на три годы не сходитися с тобою». — И отиде един в царьские полаты.

Царь же Агей приде во град незнаемый и нанятся у крестьянина работати на лето, и ничего не умеяше делати. Крестьянин же сослал его з двора долой. Он же начат плакатись и поиде от града путем.

И стъретошя его нищие. Он же рече им: «Поймите, братие, и мене с собою, аз есмь человек убогий, работати не могу и не умею, а просити милостыни стыжюся. И что вы мне велите тружатися, и аз начну у вас служити».— Они же поемъше его с собою и дашя ему носити суму. И егда пришли нищие к наслегу начевать, и повелеша ему на себя баню топити, и воду носити, а потом постелю слать. Он же плакася горко и жалостно зело,

288

и начат глаголати в себе тайно: «Увы мне, горце окаянному, что се .сотворих! Бога прогневах, а сам я царьства и царицы лишихся. А все я стражю за слово божие».

Наутре же воставше нищие и поидошя путем ко граду Филумену. И слышах во граде, царь де нищих кормит, и поидоша они на царев двор милостыни просити. Бе же в то время у царя пир велик зело, и повеле нищих взять во горницу и кормити довольно. А мехоношю же повеле взяти к себе в царевы полаты. II учив его довольно, и наказав, еже не хулити слово божйе, а ереискии чин почитати, и кротку быти ко всякому человеку, милостиву и тиху, и наказав ему много, и да-де ему в руце скипетр царьскии, и дарова ему царьство uo-прежнему. Царице же не веле сказывати и ничего. Даде ему мир, и абие, невидим бысть.

ПУБЛИКАЦИИ АФАНАСЬЕВА

По классификации Ромодановской, это Соединение текста типа Пг с Северодвинским вариантом, оп.: Афанасьев А.Н.Народные русские легенды. М., 1859, с. 84-87. Близок к оп. Ромадановской, с. 294-304.

По классификации Ромодановской, это Соединение текста типа Пг с Северодвинским вариантом, оп.: Афанасьев А.Н.Народные русские легенды. М., 1859, с. 84-87. Близок к оп. Ромадановской, с. 294-304.

Второй вариант.

Бысть во граде Филуяне царь, именем Аггей, славен зело. И по времени приключишася стояти ему в церкви у Божественныя литургии и чтущу иерею святое Евангелие, егда иерей, прочтя строки евангельския, внемлет писано: «Богата обнищают, а нищий обогатеют!» Слышав же то царь и возъярися, и рече царь: «Писано ложно есть сие писание: евангельское слово, а неправда!» И глаголет царь: «Аз есмь богат зело и славен; како мне обнищати, а нищему обогатети против меня?» Егда ж оттольи (?) ужасти наполнися, и повеле царь иерея посадити в темницу, а лист повеле из Евангелия выдрать. И поиде царь в дом свой и нача пити и ясти и веселитися.

Видевша же царь в поле оленя, поеха и взя с собою юношов, и погна в след и хоте оленя уловити. Бе же олень прекрасен зело. Царь же рече отроком своим: «Стойте вы зде, аз пойду, уловлю един оленя». И погна в след; олень поплы за реку. Царь привяза коня своего к дубу и совлече одежду с себя и поплы наг за реку. Егда реку переплы, и абие олень невидим бысть. Ангел Господень всед на коня царева во образе царя Аггея, сказа юношам своим: «Уплы елень за реку»— и поеде" с юношами во град свой ко царице. Царь же Аггей обратился взад на коня, и ни коня и ни платия не обретает, и ста наг и весьма задумался.

И поиде Аггей ко граду своему, и виде пастухов пасуща волов, и вопроша у них: «Братия меньшая пастухи, где есть видели коня и платие мое?» Пастухи вопроша его: «Кто еси ты?» Он же рече им: «Аз есмь царь ваш Аггей». Пастухи же реша: «Окаянний человек! Как ты смееши называтися царем? Мы же видели царя Аггея, ныне проехал во град свой с пяти(ью) юношами». И нача его бранити, бити кнутами и трубами (?); царь же нача плакати и рыдати. Пастухи отбиша его прочь, и пошед ко граду своему наг. И сретоша его торговые люди града того и вопрошаша его: «Человече, что еси наг?» И он рече: «Одежду мою пограбили разбойники». Они же даша ему одежду худую и раздраную. Он же взял и поклонишася им и поиде ко граду своем; и пришедши ко граду своему, попросися к некоей вдове ночевать и нача ее во-прошати: «Скажи, госпоже моя, кто есть у вас царь?» Она же от-вещаша ему: «Или ты не нашей земли человек?» И сказа ему. «Царь есть у нас Аггей». Он вопроси: «Сколько лет царствует?» Она же сказала ему: «35 лет». Он же написав своею рукою письмо к царице, что у него были с нею тайные дела и мысли, и пове-ле некоей жене снести письмо к царице. Царица взяла письмо и повеле чести пред собою. Он же написася мужем ее царем Аггеем. И нападе на нею страх велик; во страсе том нача говорити: «Како сей убогий человек нарицает своею ми" женою? Аще сие поведает царь, повелит казнити». И повеле бити его кнутом нещадно без царского ведома. Биша его без милости и отпустиша едва жива; он же поиде из града, плача и рыдая, и воспоминая евангельское слово, что богатии обнищают, а нищий обогатеют, и каяся о том попу, како похули святое Евангелие и како иерея в темницу посадил и поидоша незнаемым путем. Царица рече являющемуся во образе царя ангелу: «Ты, государь мой милый, год со мною не спиши и постели не твориши; како мне пребывати мимо тебя?» Царь же рече ей: «Обещание дано Богу, что три года с тобою не спать и постели не творить» — отыде от нее в царскую свою палату.

Аггей-царь прииде в незнаемый град, нанялся у крестьянина работати в лето; и работати крестьянскаго дела не умеет, и крестьянин ему отказа. Он же нача плакати и рыдати, и поидоша путем от города того и сретоша его на пути нищий. Он же рече им: «Возьмите убо, братие, и меня с собою; ныне человек убог, работать не умею, а просить не смею и стыжуся. Что ми велите, я у вас стану труждатися». Они же поимше его с собою и даша ему суму носити. Они же приидоша к ночлегу ночевати и повеле ему баню топити, и воду носити, и постелю стлати. Царь же Аггей возплакася горько: «Увы мне! Что сотворил себе. Владыку прогневал; сам же царства своего лишился и погибель себе сотворил, а вся пострадал за слово евангельское!» Заутра же возста нищие и поидоша ко граду своему Филуану, и пришедши на царский двор, и нача милостыни просити. И бысть в то время у царя пир велик; и повеле царь взяти нищих в палату, кормити" довольно, и повеле взять у нищих мехоношу в царския палаты и посадити в особую палату.

И как пир у царя разшелся, и бояра и гости все розыдошася, ангел в образе Аггея царя прииде к нему в палату, где Аггей царь с нищими обедает. «Ведаеши ли ты царя гордого и великого, како похули слово евангельское?» И нача его учити и наказывати впредь евангельское слово не хулить и священников почитать, а себя не превозносить, кротку и смиренну быть

ПОВЕСТЬ О ЦАРЕ АГГЕЕ

ПОВЕСТЬ ЗЕЛО ПОЛЕЗНА

Редакция Никифора Симеонова (Оп. Ромодановская, 311-314).

Бысть во граде Филумени царь именем Аггей, зело славный и богатый. Прилучися же ему стояти в церкви во время божественныя литоргии и егда священнику чтуще святое Еванъгилие. Егда же дойде до строки, в ней же написано: «Богатии обнищают, а нищий обогатеют», царь же слыша слово сие, ярости и гнева наполнися и рече: «Что есть написано слово сие ложно, како богатии обнищаютъ, а нищий обогатеют? Но како мне обнищати, а нищу обогатитися?» — И егда священник отслужи божественною литоргию, тогда царь повеле его всадити в темницу, а из Евангилия тот листъ повеле вон выдрати, глаголя: «Сие есть слово в ложь написано». Сам же царь пойде в дом свой и начат со ближними своими ясти, и пити, и веселитися.

Тогда же некий ближний ево отрок бысть в поле и увиде: близ града Филуменя ходяще елень по полю. И пришед, возвестиша царю. Царь же скоро взя с собою пятьдесят отроков избранных и поеха в поле. И увидя елень прекрасну зело, и нача гнати за нимъ по полю. Еленю же бежащу, и прибеже к некоей реке, и поплы чрез реку. Царь же, сам един только, сверже одежду свою с себе и покиня коня на брегу, и поплы за еленем. И егда преплы реку, тогда не видя еленя. Потом же царь вспять преплы реку.

Прежде бо преплытия его прииде ко отроком его ангелъ божий во образе царя Агея и рече отроком, яко елень утече. И взя одежду, облечеся и вседъ на коня. И еха во град Филумен со отроки яко Агей царь, и приеха во град. И нача царство правити по обычею, никто бо его не позна, ни царица, ни вельможи и сильнии его, но все почитаху, яко Агей царь есть.

Царю же Агею пришедшу на брегъ, и начат смотрити отроковъ своих и платья, и коня своего, и не обрете ничего. И ста на мног час, розмышляя в себе: «Что ми прилучися? Или отроки мои в поле отъехали, или конь мой у них убежал?» И смотря сюду и сюду, и никого не видя, и помышляя в себе: «Что ми приключися? Или сонное видение видит?» И начат кликати гласомъ громко, дабы отроки ево к нему пришли и платья и коня ему дали, и никого не видя. Потом же пойде по полю, помалу ступая, озираясь семо и овамо, и не видя никого же. И убояся зело, яко место есть пусто, и иде ко граду со стыдением.

И увиде в поле человека, посуще волы, и стыдяся к нему прийти, и начат кликати: «Постуше, скажи ми, где ты видел отроков моих и коня моего?» Постух же виде его нага и впроси его: «Кто еси ты и какие отроки твои и конь?» Царь же рече: «Али ты меня не знаешь? Аз есмь царь Агей». Постух же его не позна, понеже отъя богъ зракъ лица его, и нача бранити его и укаряти: «Злый безумный человече, пьяница ли ты или вор, да так себя таковым великим именем называешь?» И начат его бити кнутом без милости. Он же от него насилу убежа. И ходя по полю наг, розмышляя, что себе сотворить, и где возмет одежду, и како во град внидет.

И умысли: «Иду в деревню и не скажусь, что царь, да тамо меня не познают. И наймуся работать, и возьму себе хотя какую-нибудь одежду. И вниду во град, и уведаю, что ми сие случися».

И иде в деревню и нанялся у крестьянина на все лето, а сказался, что шел путем и ево злые люди ограбили и убили, мало жива покинули. И пожил у крестьянина мало. Крестьянин же, его видя, что работать ничего не умеет, сослалъ ево з двора, только дал ему малую одежду, худое рубище.

Царь же Агей иде во град Филумен и прииде к некоей вдовице, и воспросися к ней ночевать яко нищей. Она же видя его в худом рубище, пусти его к себе в хижу. Он же воспроси вдовицы: «Хто у васъ ныне царь царствует?» Она же поведа, яко Агей царь, уже тритцать пятое лето. Тогда Агей моли вдовицу, да принесет ему чернил и хартию. Оной же принесшу ему, царь же Агей написа своею рукою к царице своей слова тайные свои с нею, яко никто меж ими ин те слова ведает.

И вдаде то письмо некоторой жене, моляша ю, да донесет писание то до царицы. Она же взя письмо и вдаде царице, глаголя: «Стоит, государыни, человекъ и молит мя зело, да се письмо донесу тебе и дам в руце». Царица же письмо приим и протчте. И усумнися вельми, и смятеся умом, в себе глаголя: «Что ми сие прииде? Хто сей человекъ, бес ли или какой злый человекъ, волхвъ, что наши и тайные слова ведает?» И потом не поведа ангелу ничто о том, и повеле его представити себе. Он же пред нею предста. И вопроси его царица: «Хто еси ты и откуду приде, и почему знаешь тайну нашу со царем?» Он же рече: «Али ты меня не знаешь, что я царь Агей?» Царица же ничим не позна его нимало. И наполнися ярости и гнева, и рече: «О враже проклятый, злый человече, от диявола научен еси сему злому делу!» — И повеле ево связати и бити немилостивно. И бияше его, глаголя ему: «К чему, злый человече, так именем великого царя зовешися?» И биша его, и кинуша за град в поле мертва.

Он же мало отдохнув и пришед в себе мало, и начат плакати горько, воспоминая бывшая своя вся добрая, глаголя: «Ох ми, увы, горе! Уже всего доброго своего лишихся, и царица мене не позна, и ближние мои мене не познаша! — И рече: — Куды уже пойду, или что себе где доброе обрящу?»

И потом иде в поле, и увидя нищие на пути, и начаша их молити, глаголя: «Братия моя, пожалуйте, приимите меня к себе в работу». Они же рекуще ему: «Шол бы ты да работал в деревне у мужика». Царь же имъ отвеща: «Работать я, господие мои, не умею, а милостыни просить один стыжуся». Нищие же взяша его с собою и дав ему суму свою болшую носити за собою. Он же нося за ними суму их и работаша им. И пришед на нослегъ, повелеша ему баню про себя изтопити и воду принести, и постелю под себя слати. Он же все им угодное сотвори и потом нача зело плакати, рыдая. И воспомяну грех свой, яко согреши пред богом и похули слово господне, и воспокаяся о том. И плака много, глаголя: «Ох ми, увы, все я то пострада за слово божие».

Во утри же день пойдоша нищие во град, а он с ними же. И прииде ко цареву двору, и нача просити милостыню. Ангел же в то время седя на престоле со царицею. Милосердни же богъ, видя его истинное покояние и слезы, и прости грех ему, и превратися зрак лица его по-прежнему. И увидя вельможи царевы царя Агея с нищими и смятошеся, между собою глаголя: «Яко царь сей есть Агей!» — Потом возвестиша ангелу о сем, глаголя: «Яко прииде с нищими подобен тебе, царю, лицем и зраком, и речию, и возрастом». Ангелъ же посмеявся их речам и повеле царя Агея представити себъ. Он же предста. И вопроси ангелъ царицу и боляр: «Кто вам истинно мнитца царь истинный?» Они же ничто отвеща ему. Ангелъ же вдаде царю Агею скипетръ царства его и наказа его, да к тому не ставит во лжу словес божих, и ко всем милостив и не гордъ будет. Потом же наказа царицу и боляр, да будутъ в повиновении все господину своему. Потом же ангелъ невидим бысть.

Царь же Агей по наказании бысть ко всемъ милостивъ и во всем благоугоден до конца живота своего. И поживе много лето, и скончася с миром.