Повесть душеполезная
о житии и жизни преподобнаго отца нашего Корнилия,
иже на Выге-реце.
[Первая редакция 1720 года, составленая келейником Корнилия, Пахомием]
Cм. 17 век; старообрядчество.
Благослови, отче.
Сей отец наш Корнилий родися на Тотьме-реце, бывый земледельца отца сын. И
бывшу ему пятидесяти лет, умершим родителем его, остася един. Изучися грамоте
и хождаше в церковь Божию почасту, и с верою послушая божественнаго писания, пения
и чтения, и о преподобных отеческих подвизех внимаше с прилежанием; и тако от
младости всегда любяще иноческое житие. Любяще же прочитати житие Иоанна Кушника,
и преподобнаго Архипа, и иных многих, сим подобных, и како от младости и до кончины
жития их препроводивше богоугодно живяше.
Имея жь сей отец Корнилий брата сроднаго отроднаго двоюроднаго Михаила. Увещавая
же Михаил брата своего Конона - тако бо от рождения наречен бысть - еже жену ему
пояти и домом пещися. Конан увещевая Михаила, во еже оставити мир и иночествовати,
но Михаил не слушая Конона, мирское житие любяще. Конан же, аще обреташе где какова-любо
инока, и вопросиша его о спасении души и како спастися возможно, и мысль свою
открываше, во еже иночествовати желаше. Бог же даяше ему таковых отцев, могущих
поведати о всем спасительном добром пути, ведущем во царство небесное: како подвизавшиися
иночествующии в чистоте и целомудрии - телеса их нетленны - пребывают и таковой
чести сподобляются от Бога, такожде и широким путем и пространным шествующи и
небрегуще своего спасения какова безчестия и студа исполнении суть будут. Слышавше
сия, Конан умилися душею и сердцем и пойде, идеже Бог благоволит.
Но в долзе времени обрете негде старцов, беседующих о пользе душевней - где
и как подвизаются отцы. Глаголаху бо, отец Капитон яко велик подвижник есть к
добродетелем, иже жительство имеет в Ветлужских лесах, имея под собою братии тридесять
инок. И восхоте идти тамо и видети житие их. Вопрошая же Конан иноков о пути сем,
и споведаша ему, и пойде же в путь радуяся. И обрете отца Капитона, и поклонився
ему, прося от него благословения и молитвы. Отец же Капитон, чин священства имея,
и благослови его рукою и глаголя: "Бог да благословит тя, чадо!". Вопрошаше
же его: "Откуду еси, и коего града и от коея веси, и что есть имя твое, и
чесо ради семо прииде?". Поведа же о себе: "Конан имя ми наречено есть,
и приидох семо видети твое преподобие". И припаде к ногама его, глаголаше:
"Молю тя, честный отче, да приимеши мя в сожительство братии твоей и сотвориши
мя инока, на се бо приидох". Отец же Капитон глаголаше ему: "Чадо Конане,
Бог да исполнит желание твое, якоже сам хощет. Но понеже юн сый еси и не можеши
зде трудов иночества понести, понеже место пусто есть и всякаго утешения кроме,
- но даю ти совет благ: да идеши в Корнилиев монастырь Комельскаго, и тамо тя
приимут с любовию. И инок будеши, и угодна Богу и тебе полезная ко спасению души
твоея устроиши".
Пребысть же у отца Капитона месяца з два и боле и виде, како подвизаются с
добрым пастырем добропослушная чада. И сам Капитон обложен бысть тяжкими веригами
железными, постом и поклонами томя себе. От братии же и инии же чрез день хлеб
и сурово зелие по захождении солнца ядяху; по ядении же моляхуся и, мало уснувше,
паки Псалтырь и каноны пояху. Свитающе же дню, благословение вземше, трудов земных
касахуся, от своих бо трудов пищу себе приимаху. Такову наготу стяжаша: вместо
свитки по пояс запон держаху, плеча же мантиею до пояса покрываху. И инии же на
ребрах не спяху, но седя или стоя мало сна приимаху. Глаголаше бо Корнилий: "Аще
и много по монастырем хождах, но мало таковых богоподвижных обретох. Долголетен
бысть отец Капитон, более ста лет живяше. Некоего же ученика его вопросившу ми
о сих, и глаголаше ми: "Вельми трудолюбезни быша тии отцы". Не могох
же аз умолити отца Капитона, во еже прияту ми быти; испросивше у него благословение
и пойдох в путь свой".
И прииде ко вратом Корнилиева монастыря. Вопрошен от вратника, и сказа ему
откуду и что ради прииде. Вратник поведа игумену; игумен же, призвав, вопрошаше
его, глаголя: "Коего града и коея веси и чесо ради прииде?". Он же о
себе все поведа, яко первие сказахом, и припаде к ногам его, глаголя: "Желаю
инок быти ти и молю тя, честный отче, да причтеши мя ко избранному стаду и спасеши
душу мою, на се бо приидох". Видев же игумен произволение и теплоту его,
повеле искуситися в монастырских службах чрез два года; по едином же лете постриже
его во святый иноческий образ, и нарече с Конана Корнилий, и вручи его старцу
добродетельну именем Корнилию же. Пребыв же у старца в послушании двадесять четыре
лета, отсекая всяку свою волю, подражая отца своего добрым нравом.
По времени же некоем пономарьскую службу вручиша. Отец же его келейный Корнилий
в старости глубоце по многих трудех ко Господу отъиде. Корнилий же благословение
испросив у наставника своего ходити по монастырем, хотя видети, како отцы подвизаются,
прилагая труды ко трудом. И не тако просто хождаше по монастырем и исхождаше,
яко же нецыи обычай имут, но аще где кого обреташе богоугодно живуща, потщатися
сего делом навыкнути - от новаго иных добродетелей, яже ко спасению души. Таже
и во ины монастыри исхождаше, яко же нецыи, многа же бо монастыри прошед - Сергиев,
и Кирилов, и протчия. По сем дойде же и царьствующаго града Москвы, бысть у Спаса
на Новом, в Чюдове монастыре, в Симонове.
"В та же времена и лета 7120 при царе Михаиле Феодоровиче бывый на Москве
с восточных стран, ис Палестины и святаго града Иеросалима, святейший патриарх
Феофан, иже и рукоположивый на Москве патриарха Филарета Московскаго. И аз, окаянный
и многогрешный, от десницы его на благословение быти сподобихомся прияти и своима
очима известно и достоверно видев, яко весьма боголепно и христоподражательно
двема персты люди благословляющи и сам ся знаменающа, понеже у него, святейшаго
патриарха, и в келии пребыв в послужении и прилежно смотрях и вся видев.
Некогда же собору бывшу о некоих нужных церковных вещех, святейший патриарх
Феофан Иеросалимский, и святейший патриарх Филарет Московский, и мнозии быша соборнии
митрополиты, архиепископы и епископы; и глаголаху кождо полезная. И по мнозей
беседе глаголя святейший патриарх Феофан во услышание всем ту бывшим, и мне, грешному,
сия слышавшу: "Воистину глаголю вам, отцы и братия: ныне во всей поднебесной
едино солнце сияет, - тако и в Московском государьстве благочестием православная
вера просвещается и светится. И когда будет у вас в России царь с первыя литеры,
- при том пременятся законы, обычаи и предания церковная, и будет гонение велие
и мучительство на церковь Христову". Слышаще же сие от патриарха, и вси во
ужас впадоша. И во ум прияша, глаголаху: "Буди воля Господня! Яко же Богу
благоизволившу, тако и будет"".
Жил же Корнилий немалое время в Москве, в Чюдове и в Сергиеве монастырех. Пиянства
же и празднословия гнушашеся от детска и до кончины жития своего сохраняяся, и
того ради любим был всеми. Многажды принуждаху его священство прияти, он же весьма
отрицашеся и недостойна себе вменяше, и не хотяше бо таковыя тяготы на себе имети.
По некоем же прешедшем времени у святейшаго патриарха Иоасафа хлебы печаше два
года.
Последи же того пойде отец Корнилий в пределы Великаго Новаграда и, обшед многи
монастыри, сподобился от преосвященнаго митрополита Афония [Афанасия] благословение
прияти. Возлюби же Корнилия зело и приказа ему про себя хлебы пещи - по седми
хлебов чрез день. По сем преставися митрополит Афоний [Афанасий] на Хутыни. Отец
же Корнилий по нем с протчими Псалтырь глаголал 14 недель. Летом от мощей же Афониевых
[Афанасиевых] благоухание исхождаше. Того ради долго не погребен бысть митрополит
Афоний [Афанасий], понеже при смерти заповедал себе Никону ни отпевать, ни погребать
не повелел, но, ненавиде его, - а про то неизвестно ему чесо ради, - но ожидаху
других, кому благословил себя погребсти.
По ином же времени прииде паки отец Корнилий в Новьград уже к Никону, митрополиту
Новгородскому, и ходя ко благословению его многажды, знаем бо был Корнилий Никону,
когда еще был Никон и простым мнихом. Того времени был Соловецкаго монастыря черный
диякон Пимин при Корнилии в Новеграде. Глаголя Пимин Корнилию, что "Ты ведаешь,
Корнилий, Никон митрополит - антихрист!". Корнилий же Пимину отвеща: "Беснуешися,
тако глаголаше". Глаголя Пимин: "Идем и посмотрим, како руку слагает
и людей благословляет!". И видехом известно, яко по-новому, а не тако, якоже
прежнии святители благословляли. И благодарив Бога за сие и Пимина, и не к тому
уже хождаше ко благословению его, но уклоняяся от него. Некогда виде Никон Корнилия
и глаголя: "Корнильюшко, чесо ради ко благословению не ходиши? И хощеши ли
- сотворю тя игуменом в Древеницкой монастырь?". Корнилий глаголя всего себе
недостойна быти и уклоняяся от него. "В то же время познался аз и з Досифеем
игуменом. Поведахся о сем и Досифею - о Никоновом еретическом благословении. Глаголя
Досифей, яко "И аз видех, яко непотребно благословляет слагая персты".
И дивихомся и недоумевахомся, что прочее хощет последовати".
Пойде же Корнилий к Москве, и прилучися ему быти у святейшаго патриарха Иосифа.
И повеле ему патриарх при себе быти, и даде ему службу в соборе Архангельском:
надсмотрение над попами и дьяками, ковать и смирять за некоторыя погрешения. И
был в той службе неколико время, понеже "сия служба мне не по охоте, но и
весьма противна".
По сем прииде в Чюдов и пребысть до того времени, как Никон митрополит приехал
с Новаграда к Москве. Тогда в Чюдове монастыре некоему старцу, святу мужу именем
Симеону, яви Бог в нощи видение сицево: змий великий пестрый и страшный зело и
обогнувся около царских полат, главу и хобот имеющь в полате, и шепчет во ухо
цареви. Егда же возбудися старец, поведа соборной братии. Старцы же сего не положиша
в забвение, но испыташа известно, что в ту нощь беседова царь с Никоном, обаче
про то никто же мог ведати, что глаголя. Старцы же поведа же и другим духовным
старцом. Удивляхуся вси и недоумевахуся: "Что хощет збытися се?" - глаголаху.
Нецыи же воспомянувше и глаголаша: "Еда сие збытися хощет, еже глагола святейший
патриарх Феофан: "Когда будет у вас в России царь с первыя литеры, сиречь
со аза, - при том пременятся вся чины и уставы церковныя, и новое последование
и новой Бог будет, и гонение велие будет на церковь Христову"". Собираху
же ся мнозии отцы и мудрые сказатели - изыскатели: мудрый снискатель и многоученый
Иван Насетка, бывый у Иосифа патриарха книжный справщик, и многоученый диякон
Феодор, иже последи в Пустозерском со Аввакумом протопопом, и с Лазарем соборным
священником, и с Епифанием сожжен бысть; о онех же аще и слышах от отца Корнилия,
но по многих летех минувших забытию предашеся. И исчитаху лета 1666 - от развязания
сатаны по 1666 лет [по 1000, 666 лет] преходящих, - прилагаху хотящему збытися
последнему знамению, еже есть самому антихристу (Апокалипсис, 13 глава, и Книга
о вере, глава 30 по Богослову Иоанну на сие время. И друг друга крепляху и утверждаху,
не всем же вслух глаголаху сие, но со опасением.
Не по многом же времени, в лето 7160, преставися святейший патриарх Иосиф о
Господе. Того же года по нем избран бысть советом царским и собором и поставлен
на его место новгородский митрополит, сей окаянный враг и всякия неправды Никон.
И мало пожив благочестиво, взя к себе к Москве из Соловецкаго монастыря ссыльнаго
старца Арсенка - известнаго еретика, по извещению восточных пастырей и по исследованию
царскому и патриарха Иосифа сосланнаго бывша вместо смертныя казни за тяжкия смертныя
духовныя вины на вечное заточение. Сей же окаянный Никон окаяннаго врага Божия,
известнаго еретика, подобна себе арменина Арсенка - той окаянный Никон из заточения
свободи и себе советника и друга устрой, на Печатной дом книгосправщиком его сотвори,
- такову сущу врагу Божию тайну поверя по писанному: "дух духа назидаше".
И нача казнити Божию церковь, еже есть древнее святоотеческое православное известное
содержание отметати и предавати новое неслыханное предание еретическое - треми
персты знаменатися и пятию персты раскорякою малаксовою проклятою люди благословляти
и таинства совершати; и вознесе в церковь вместо четверочастного креста Господня
двоечастный крыж латынский, его же и постави, аки мерзость запустения, на святом
месте, еже есть на престоле, и на просфирах полагающу; и на пяти просфирах литургию
совершати; и прочая множайшая изменения, их же множества ради писати зде оставляем,
единым словом рещи: древния благочестия, святоотеческая предания вся упраздниша
и внесоша новая. Видяще же сия вся, отцы боголюбивии ревность Божию восприяша
- начаша еретика Никона, врага Божия, дерзновенно обличати.
По лете же некоем моляся Богу Корнилий в нощи со слезами, якоже обычай имеяше,
и от печали и о сем в размышлении ему бывшу, в тонок сон сведеся. Виде себя яко
бы в церкви Успения пресвятыя Богородицы дву человек прящихся - един благообразен,
другой темнообразен. Благообразный же имея в руках своих честный крест тричастный,
темнообразный же в руках держа четвероконечный крыж латынский. Благообразный же
глаголя: "Сей есть истинный крест Христов!". Темнообразный же отвеща:
"Но сего знамения ныне подобает почитати, а не того". И возбудихся от
сна. И не по многом времени пойде Корнилий в церковь Успения пресвятыя Богородицы
на Благовещенский день праздника и слыша спорющих. И единый глаголаху: "Пой
по-новому!". Другий глаголаху: "Не поем по-новому, но по-старому! Как
учились, так и поем. А по-новому не умеем и не поем". И паки глаголаху: "Как-нибудь
пой, токмо не по-старому, но по-новому". И много у них преки [прения] было,
и одолеша новолюбцы, темнообразныи - светлообразных, якоже видеся.
Того же дни по литургии раздаваху просфиры, на них же воображены четвероконечныи
крыжи. И принесоша на трапезу показующе друг другу, ужасахуся; и мали приимаху,
но не потребляху. Мнози и в церковь на молитву не хождаху, но в келиях своих особно
молящеся, а с ново-последующими не совокупляхуся, тужаху и соболезноваху душею.
Глаголаху же, яко воистину збытся сие: новое знамение почитаемо, а древнее благочестивое
Христово отметаемо и писанное число по Богослову 666 збывшеся и на нас все исполнися.
Тогда видевше святейшии отцы, собирахуся от монастырей многих и соборных церквей
мужественнии и ревнующии о благочестии: и многоученый протопоп Аввакум, и протопоп
Даниил, и соборный же священник Никита, и священноинок и схимник, великий отец
Капитон, и многоученый священнодиякон Феодор Ивановичь, и инии мнози бывшии ревностныи
обличители. Ни упустя немало, начали еретика антихриста Никона дерзновенно обличати.
С ними же и старцы быша - Авраамий и Исайя, - вси до конца пострадавшии за благочестие.
По сих же - ревностный обличитель, священный отец архимандрит Спиридон Потемкин.
Мнози тогда ревность показоваху о православии, иже последи засвидетельствоваша
кровьми своими, еже излияша за православную веру, - яко блаженный и боголюбивый
епископ Павел Коломенский, загладив своя подписания, в Новгородских пределах сожжен
бысть, и пресловущая Соловецкая обитель [в осаде была 7 лет. Мнози отцы и братия,
их же число превосходящее до пятисот, в них же бяше и архимандрит Никонор, царьский
духовник – вси сии пострадаша за благочестие ревностно и смерти вкусиша, доблии
воини не точию з бесы, но и с самим сатаною брашеся, и победители быша].
Тогда Корнилий с Досифеем игуменом пойде на Дон. И пребыша на Дону три лета,
и паки возвратишася к Москве. Досифей остался на Москве, Корнилий же пойде в Кирилов
монастырь. В Кирилове же монастыре много зело было благочестивых инок. Из Кирилова
же монастыря прииде в Нилову пустыню и жив 12 лет: службу всю по-старому совершаху.
Живущу Корнилию в Ниловой пустыни, прилучися ему скорбети немало - их быти
два года, яко быти ему уже смерти. И прииде ему в разум, еже идти в церковь и
помолитися преподобному Нилу в нощи. И поклонився преподобному, со слезами глаголя:
"Преподобный отче Ниле, избави мя от болезни сия!". "И абие уснув,
и видех преподобнаго изшедша. И емша мя за руку, и подвигша". Корнилий же
возбнувся. Не виде никого же, токмо ощути себе здрава, и бысть пот на всем теле
его и на главе. И благодарив Бога и преподобнаго Нила.
О Гурии Хрипунове. Жил же с ним в Ниловой пустыни старец Гурий 6 лет - на Москве
еще с ним познался, когда о вере правой и новых книгах разсмотрение было. "И
многие выписки из книг у него были, и друг ми был любезен". И некоя же ради
потребы иде Гурий к Москве и позван бысть многими. Архиереи уговорили его о вере
и устроили его архимандритом на Валдае. И, жив годичное время, умре без истиннаго
покаяния, - в тое прелести скончася без исправления. При смерти своей кричал и
плакался горько, яко и прочим ужаснутися от него, вопияше: "Увы мне, прельстяхся
и погибох и всячески! Скажите другу и отцу Корнилию, да помолит Бога о мне".
Корнилию же яви Бог - еще прежде посланных пришествия - о Гурии, яко по истязании
воздушных отдан бесом; и болезновах о нем душею отец же Корнилий. Егда слыша некоих,
похваляющих новоисправленныя книги, глаголаша к ним Корнилий: "Блюдите, чада,
дабы не пострадати тако же, якоже Гурий да Григорий Неронов: маловременное житие
возлюбивше, прельстившеся и погибоша".
По времени же некоем уведавше новыи отступницы, послаша нарочитых в Нилов скит
досматривать. Приидоша посланнии в церковь - видеша службу по-старому совершающих.
Глаголаху попу: "Служи ти по новопечатным книгам!" Поп же отказался,
не стал служить. И велели служить новому попу. Согласившежеся, скитскии отцы возбранили
служить по-новому. Корнилий тогда пономарь бе. Глаголаху ему скитскии отцы: "Егда
же новый поп начнет служить по-новому, покажи дерзновение - возбрани ему, мы тебя
не поддадим". Поп же начал по-новому служить. Корнилий глагола попу: "Престани
бредить!". Глагола поп: "Пономарь, знай свое дело, не указывай нам!".
И до трижды глаголаху друг ко другу. Корнилий же, имея в руках своих кадило со
углием разженым, удари попа по главе и разби кадило о попову главу. Скочиша отступницы,
приняша Корнилия за власы, удариша о мост церковный и биша его вельми крепко,
яко и крове тещи в церкви. Старцы же скитскии мужество показаша - бишася с ними
до пролития крове. И одолеша отступницы старцов. Корнилий же тогда, Богу помогающу,
убеже от гонителей. Книги же и выписки, которые были в келии, все разграбили;
многия выписки имелися от Гурия, остались.
Пойде Корнилий, идеже Богу наставляющу, и дойде Олонецкаго уезда, и прииде
в Пудожскую волость, ища пустыннаго места. И нецыи христолюбцы обещашася ему хлеб
приносити, за себя же Бога молити. Сотвори же себе келию близ Водлы-реки; с трех
сторон каменныя стены самородны, на 4 страны - дверь и окно; и малу пещь устрой,
потолок же древян и кровлю. И жив в той келии три лета, помышляя идти в Соловецкий
монастырь.
В то время прииде к нему соловецкий старец именем Епифаний, и прият его Корнилий
с радостию. И построиша келию на Кяткозере, и жил с Епифанием два года не з большим
[и боле]. О соловецких отцех ревности сказываше Корнилию и како пострадаша добре,
он же благодарив Бога о сем. Великия же ради хлебной скудости Корнилий да Епифаний
ядяху осинову кору: вываря в трех водах и высуша, толкли и месили по ржаному роствору
и питахуся, благодаря Бога.
Не в кое же время глагола Епифаний Корнилию: "Пойдем, брате, приспе время
благочестия ради страдати, не останемся от братии наших". И постися Епифаний
недель шесть, прося от Бога извещения, еже и получи. И благословися и радуяся
пойде, имеяше и челобитную с собою. Корнилий же постися такоже, но не тако получи
известие, - извести бо ся от некоего, глаголюща: "Не у тебе время на муки
идти, мнози бо тобою спасутся и в познание истины прийти будут. И будеши отец
и наставник многим ко спасению". Прииде же Епифаний к Москве и подаде челобитную
самому царю. И повеле Епифанию язык отрезати и в темницу посадити. Той же и по
отрезании ясно глаголаше. Поведаша царю, яко Епифаний ясно глаголет, и повеле
царь паки второе язык Епифаниев из корене отрезати. По неколицех же днех паки
сказаша царю, яко Епифаний ясно глаголет [якоже ничтоже пострада - Бог бо рабы
своими и в последния сия времена, еже есть 666, не оставляша, но чюдодействоваше
и даяше ясное глаголание языка, аще и по двократном отсечении, на обличение сих
богопротивности и антихристовой прелести чрез явление рабу своему Епифанию славнаго
своего Илии Пророка, иже и имать прорицати рабы своими в полчетверта лета и обличати
богопротивника антихриста и лживаго его пророка]; и не приложи к тому мучити его,
но сосла его в ссылку в Пустозеро. По времени же некоем со Аввакумом, и Лазарем,
и Феодором сожжении быша в Пустозере. И поведано бысть Корнилию о Епифании, что
добре пострада и мужественно; благодаря Корнилий Бога.
Прииде же к Корнилию бывый подьяк Никонов, на Кяткозеро [Пяткозеро] ис Пустозерска
от Аввакума, Лазаря, от Феодора и Епифания - страдальцев истинных и непоколебимых
воинов Христовых, крепких столпов православия, - нося от сих Корнилию мир и благословение.
Поведаше бо ему о себе, како Феодору [диякону двократы язык резаша - Лазарю такожде
- за обличение богопротивнаго антихристовой прелести] дарова Бог по отсечении
руки, Епифанию по отрезании языка двократы даровася ясно глаголати и по отсечении
руки десныя паки рука бысть исцелена от болезни вскоре. Глагола Корнилий: "Кто
Бог велий, яко Бог наш? Ты еси Бог, творяй чюдеса!".
И жил Филипп с Корнилием на Кяткозере [Пяткозере] года с полтора, и нача звати
Корнилия, еже идти на муки. Корнилию же паки известися о сем от Бога, якоже и
прежде, - не идти на мучение и на обличение: "тобою бо мнози имут ко спасению
прийдти и спастися"; Филиппу же известися, яко поможет Бог. И благословися
от Корнилия, пойде к Великому Новуграду. И тамо, у Чюднаго Креста взяша его и
ведоша к Москве. Он же дерзновенно царя обличив и по многих муках и томлениях
огнем сожжен бысть, скончася. Поведано же бысть Корнилию, яко пострада добре страдалец
инок диякон Филипп. Прослави Корнилий Бога, давшаго дерзновение рабом своим, себя
же укоряя, глаголиша: "От каковых отцев оставлен бысть Корнилий!" -
и плакаше горько.
Тогда построй келию на Нигозере [Низегоре], от Кяткозера [Пяткозера] за 6 верст,
и часовню малу постави во имя отца Николы, идеже и до днесь стоит, Богом хранима
пребывает. От Нигозера же хождаше ко отцу Досифею в Курженскую пустыню. И постриже
Дионисия от Досифея ради исповедания людскаго. Дионисий преставися на Чюлозере;
родом поляк бысть, гонения ради крыяся.
По сем прииде Корнилий на Водлозеро, на Белой остров. На Белом же острову жил
до него старец именем Прокопий. Была у того старца и часовня поставлена. Корнилий
же постави себе келию малу. С ним же и другия старцы быша и келии же поставиша,
имена их: Дионисий, Галактион и реченный Прокопий. В то время везде гонение было,
но поп водлозерской Павел поберегал их. Проведал же про Корнилия поповской староста
Семен Кижской, восхоте его поймати. Нецыи же христолюбцы сказаша Корнилию и разбегошася
оттуду.
По сем преселися оттуду Корнилий един на Немозеро. И постави себе келию малу
и живе мало время. Проведа про него вытегорский поп Ассон - посла по него ходаков,
еже поймати Корнилия. Посланной же, что у него нашел, то обрал - самого же оставил.
С Нигозера и з Белаго многажды ходил в Каргополь, ово бегая страха ради гонителей,
а ино и своих ради нужд. В Каргополи жь в то самое время много добрых людей было
верных, и берегли его Исаковы и Кушниковы. В то же время были посланы с Москвы
от властей два монаха ради подкрепления никониянскаго учения - гонители Филофей
да Сергий. С ними же Корнилий прение чинил. Многажды рещи Сергий к Филофею: "Молчи!
Хотя наша и неправда, да бысть тому так". Оскорбить же ничем не смели, понеже
обороняли его посадские, и дал бо ему Бог свободен язык ко глаголанию о вере,
да игумен в Каргополи, Спасова монастыря Евфимий, любил же старое благочестие
и служил по-старому. У него, Евфимия, жили соловецкие старцы Игнатий да Герман,
что в Палеострове скончались (сожжены быша), да старец Иосиф (сожен в Пудоги)
и иных человек с восмь - все жили у Ефимия игумена, в поварной келии немало время
пребыша. Последи же того незадолго пострада Андрей Семиголов в Каргополи да другой
Андрей же с братом. И много часов на мразе стояли, и не прикоснуся их мраз - вся
претерпеша и по многих иных муках огнем сожжении быша. Да Афанасий кузнец с Озерец
пострадал на Чарынды: в трех застенках был, потом клещами ребра ломали и пуп тянули.
Также в зимние в рящи мразы обнажен стоял, и поливали на главу его воду студеную
со льдем на многи часы, донележе от брады его до земли соски смерзли; последи
же огнем сожжен, скончася. Сии вси мученицы, от Корнилия научишася благочестия.
Слышавше Корнилий, яко пострадаша два Андрея да Афанасей за благочестие, глагола:
"Блажени, их же избра и прият их Господь и вселиши во дворы Своя!".
О сих же, еже слышах от самого Корнилия, сия и написах на пользу слышащим.
И егда оставил его посланной Ассонов, ограбивше что в келии, и тогда оставил
Немозеро и преселися на Мангозеро. И ту постриже Серапиона, иже преставися на
Лексы. Поживе же неколико время, поставил келию у Гавушезера, от езера за полверсты,
в лесу. И ту постриже Варлаама Быкова. Ис той келии зимной, жили в забеги недель
6 у нудьи, в великия мразы много нужды претерпеша; Корнилий же крепляше братию
и увещевая, еже стояти о правоверии до смерти, воспоминая им прежних страдальцов
подвиги - какову ревность показоваху. И в той забеге были Иринарх старец, Евфимия,
Анфиса и аз грешный, Пахомий - всех поучая от Евангелия, и от Апостол и отеческих
писаний пристойныя вещи привождаше, паче же Иоанна Дамаскина. Ирмосы пояше по
законех отеческих: и "Телу златому" и "Во пламени огненней";
таже и розники [возники - возгласники], пояше: "Жалость приимите, людие ненаказании,
законопреступницы рустии", и "Обыде нас последняя бездна", и "Несть
избавляяй, вменихомся, яко овцы, на заколение".
Последи же сего, недолго в келии живуще, прииде Сергий старец, моля его, дабы
шел к нему жить на Выгу-реку. Он же послуша Сергия - иде, и прииде на усть Лексы.
И постави Сергий келию. И мало пожив у Сергия, и не восхоте жития у Сергия; и
постави келию у порога по Выге вверх. И недолго в той келии жив ради воды вешней
преселися противу тоя келии на другую страну тоя реки, идеже и покой жизни сея
соверши. Прииде же Корнилий на место сие, идеже ныне келия его видится, нача строити
келию, и глагола: "Сей покой мой. В век века зде вселюся, яко Бог изволи.
Последнюю келию Корнилий строит". Благослови же и других две келии строить.
И жили лет с восемь.
А по пяти летех прииде к Корнилию Виталий старец. Исповедался Корнилию Виталий,
Корнилий же благослови его и жити у себя. Виталий же имея птичие житие: любя странничество,
преходя от келии до келии; аще кто представляше ему трапезу, то со благодарением
вкушаше, аще ли два или три дни не позываху, то не прошаху ясти. Таково молчание
имея Виталий в разуме, мнети яко некиим быти нема суща. Егда слыша некиих неисправно
живущих или глаголющих, глаголаше: "То дело не наше, не к нам пришло. Тогда
надобно смотреть, как наше к нам и приидет". Любяще, где бы единому - чюлан
или некое особливое место. Псалтырь пояше молком. Животы в кошели все носил -
оставить было нечево. Некогда Пахомий аз вопросих Корнилия про Виталия: кто, и
откуду, и от каковых людей? Глагола Корнилий, яко Виталий болярин был славный
с Замосковия. Великой служитель был у прежних царей - имел же и раны на себе,
и поединщик сильной и храброй воин. Оставил мир, утаився и пострижеся от правоверующих
в то самое время смятения о вере. Прежде живе на Суны-реки у отца старца Кирила,
иже и преставися на Выге-реце, пониже Данилова общежительства, за четыре же версты
вниз по правой страны, в леску. Ту и скончася, высокое житие живяше безмолвно.
Некогда Виталию на Суны бегающи от гонителей, познобил ноги - отпадоша персты
обоих ног. По двух же летех на Выге живя, мало болев, у Корнилия преставися о
Господе. Свят муж был житием.
Преждереченныи гонителие Филофей да Сергий, что были монахи в Каргополи, вельми
озлобили церковь Божию правоверующих. По ином же времени ехавшу сему окаянному
Филофею на коне с Кожеозерскаго монастыря и похваляяся злобою своею приводить
правоверующих в никониянство, и внезапу разсвирепе конь под ним, удари Филофея
о землю и передними ногами уби его до смерти. Вернии же воспев победную песнь
Богови, Филофей же восприял по делом своим.
Еще же и о сем известно буди: имеяше же отец сей благодать такову - прорицать
хотящая напредь збытися за три года или больше. И некогда глаголаше. "Запасайте
хлебы, хощет Бог наказати за грехи гладом", - еже збытся вскоре: позяб во
един год всякой хлеб и бысть глад велик во всем мире живущим.
"Некогда бывшу ми на Москве и некогда собравшимся отцем вкупе у некоего
господина, потаеннаго християнина, гонения ради лютаго, начаша советовати о крещении:
отец Спиридон Потемкин, архимандрит Покровский от убогих, соборныя отцы протопопы
священно-Аввакум, Даниил, священноигумен Досифей, священноиерей Лазарь, священнодиякон
Феодор, иноки Авраамий и Исайя, и аз, грешный, Корнилий, - о никониянском крещении
[по новопечатным книгам бывающее под двочастным крыжем, пятиперстным благословением
с триперстным знаменованием; и ради новоизданнаго их символа веры и прочая, а
за отложение всего древлецерковнаго святоотеческаго содержавшагося кафолическаго
благочестия, трисоставнаго креста Господня, двоеперстнаго благословения и символа
веры православныя, по старопечатным книгам глаголющее. Сия вся и прочая с порицанием
отложивше и клятвам и анафемам предавше, тяжкопорицательно устроиша соборне].
И вси присудиша купно, что никониянское крещение за крещение не вменяти, и по
апостольским и соборным правилом повелеваша паки совершенно крещати второе. Глаголаху
сице: "Есть бо таковые правила - и простолюдин повелевают крестити при нужды,
не сущу иерею".
Бывшу некогда отцу Корнилию в Замосковье недалече от того места, идеже простолюдин
крестил татарина: "Покоихся на лесу един у огня и пояше повечерию. И приидоша
разбойницы тридесять пять человек и осмотреша в кошели моем. И видеша книги малы
нужни и прилучившиися повести святых и о разбойницех спасшихся - денег одну десять
алтын видеша". И повеле атаман Корнилию чести книги, остався не со многими.
Корнилий же чтяше во всю нощь. Прослезися атаман, глаголя: "Отселе престану
аз разбой творити. Ты же, отче, отселе не бойся, иди с миром". Подаде же
старцу милостыню и глагола: "Блаженни вы есте отцы". "Утре же востав
и идох с миром в путь свой". "Ходящу ми, - рече Корнилий, - некогда
в пути, прилучися обнощевати у некоей жены, уединенной вдовы. Бе бо и красна зело
лицем, средовечна. Глагола жена: "Хотя пущю ночевать, да спать тебе со мной".
Обаче ночевал непогоды ради, дождь бо бе со снегом. Возлег на место и уснух".
Жена же прииде и ляже к Корнилию и нудяще его на дело блудное. Той же отсылая
ю и поучаше о спасении души ея; и едва увещающе ю, глагола ей, яко "Крепости
на сие дело не имам". И тако помощию Божиею едва свободися: "Тогда бо
еще ми средовечие имевшу и, яко во огни, в страсти сей горящу".
Егда же Корнилий живяше на Выге-реце, прихождаху к нему мнози пользы ради -
не токмо от сел и деревень, но и от градов; он же всех приимаше и яко отец отечески
учаше и наказоваше о спасении души, и о страшном суде, и о будущих муках. Наипаче
же всего заповедуя и учаше спасение имети от новых отступников никониянских, называя
их явными бесовскими и антихристовыми слугами и действа их вся бесовская нарицая
по двочастном крыжем, и малаксовым скверным благословением, и прочими их небогоугодными
чинодействы. Многи увеща иночествовати и девственное и постническое житие проходити,
иже и доднесь наставлением его спасаются и житие содержат. На слабость же никого
не поучаше. Инех учаше грамоте, протчих же желающих постригаше, инех же по разсуждению
и покрещеваше. Еретическое крещение от числа лет 666 не вменяше в крещение быти,
но паче во осквернение полагаше: глаголаше, яко у прочих отцев прежде на Москве
такожде положишася быти, яко же выше показася. И егда слыша о некиих сообщающихся
с никонияны в молении, в ядении или питии, глагола добрый наставник: "То
не буди наше с ними общение и молитва, дондеже исправятся". Егда же кого
наказоваше, против страсти цельбу приношаше: горделивым страша отпадение сатаны
от Бога, сластолюбивым - Еввино лакомство, сребролюбивым - Июдино отпадение от
Владыки Христа; аще ли от добраго жития ослабевающим - Лотову жену привождаше,
блудником и прелюбодеем - содомское горение воспоминая. И просто рещи: аще и книг
мало имея, но сам весь книга бяше.
Глаголаше бо некогда, яко во юности, егда бяше блудная брань прихождаше от
беса, тогда постом и молитвою без вести творяще; аще когда ясти хотяще, тогда
скоро наполняющее и скоро испадающее брашно ядяше - ржаной кисель. Паче же неспанием
и поклонами земными себе томяще [во едином правиле своем 1000 поклонов полагая
кроме молитв и церковнаго устава; к сему же]: многа лета на ребрах не спяше, но
седя или стоя мало сна приимаше. От таковаго благодатнаго жития и подвига Божиею
благодатию безстрастия верх 60 лет достиже. Не к тому страстно взирающе на лице
женско: аще когда прилучишеся беседовати что, но вниц очию зряще и Бога-содетеля
призывая, от детства бо чист сосуд бяше, скверны блудныя от коих не позна. До
глубокия старости трудитися люби лес сечаше на всяку потребу. Нецыи глаголаху:
"Мощно миновати то дело". Глаголаше противу: "Писано есть: праздный
да не яст и проклят тунеядец". Простаго времени никогда имея: или Псалтырь
глаголаше, или поклоны полагая, или молитву Исусову глаголаше. В разрешенныя дни
масло кравие ядяше, мало николико полагаше; в прочия недели постное ядение бяше
и ретьку, высекши на мелко с солию и квасом подливая питашеся. Рыбу же в указанные
дни ядяше, в работное время или ради путнаго шествия. Пояше на павечерни псалмы
- "Благослови душе моя Господа" и "Господи возвах" - 4 псалма,
вместо стихер по 100 поклонов, "Свете тихий", прокимен, "Сподоби
Господи", "Ныне отпущаеши" и отпуст. Повечерие и полунощницу по
обычаю все. Заутреня - обычно иексапсалмы и "Бог Господь", 200 поклонов,
"Величай душе моя Господа" и "Достойно есть", "Хвалите
Бога с небес", 3 псалма, "Слава показавшему нам свет", "Благо
есть исповедатися Господеви", тропарь, "Господи помилуй" - 40,
"Слава и ныне", "Господи помилуй" дважды, "Господи благослови",
и отпуст, и час 1, и часы поюще или поклоны - 200, и сие за неимением книг, нужды
ради, и по единому Часослову. А Псалтырию - по пяти кафисм за заутреню и за повечерню
по две, а против воскресения дни - за заутреню седмь кафизм, за вечерню 3 кафизмы,
да 3 чтения на заутрени, - сие вместо всенощнаго бываше.
По многих же трудех и подвизех иночества своего, по многих гонениях и скорбех,
бедах, и разграблениях, и досадах пребываше во всем непреклонен душею, яко твердый
адамант. Ни оскорбися, не потужи, ни умом смятеся, но с радостию ко Господу глаголаше:
"Терпя, потерпях Господа. И внят ми, и услыша молитву мою: возведи мя от
рова страстей и постави на камени твоея веры нозе мои".
По неколицех же летех, живущу отцу Корнилию со ученики своими на Выге-реце,
повыше устья реки Лексы, на плесе, идеже и конец жития своего восприят, прииде
к нему зимним временем по лыжнице крестьянин Толвуйскаго погоста с Выгу же реки,
ниже еще Корнилиева поселения за 12 попрыщь жительством имущаго, именем Захария,
тоя же ради вины [благочестия ради] крыяшеся от гонителей. Имеяше Захарий двух
племянниц южных суще, их же Корнилий по времени и крещением просветив, глаголаше
бо: "Отнюд еретическаго крещения стрещися подобает, не бо крещают таковыи,
но паче оскверняют по писанному". И нача Захарий Корнилия к себе звати на
посещение и благословения ради. Отец Корнилий послушав его - иде, посетив и благословив,
и оттоле нача знаем быти.
К Захарию же приходити и множитися от окрестных мест братия: Даниил Викулов
[Викулович], Андрей Денисов [Денисович]. Отец Корнилий посещаше и предвождаше
ими, уча и наставляя на всякия стези правыя. По сем, умножившимся братиям их,
поставиша храм молитвенный, сиречь часовню, во имя Богоявления Господня, идеже
и доныне стоит, Божиею благодатиею, и пречистыя Его Матере молитвами, и благословением
сего отца Корнилия населени быша - и доныне стоит непреложна и непоколебима пребывает.
Буди же паки и впредь Христовою силою и пречистыя Его Матере покрываема и соблюдаема
от всякаго диявольскаго нахождения во вся дни живота нашего и во вся веки. Аминь.
По некоем же времени живота своего той же отец Корнилий, егда поучая и наказоваше
о полезном и добродетельном житии, паки сице глагола: "Аще, братия, поживете
добре по заповедех Божиих и отеческих преданиих непреступно, будет милость Божия
с вами во вся дни пребывающая и наше благословение; и распространится сие жительство,
и поживете с миром. Славно будет во всех концех. А егда начнет умножатися самочинно
творящий и имети особныя вещи - кождо себе запасая, а не по воли Божией, - от
сего умножатся самочиния и смехи, нелепыя празднословия и безчинныя глаголы. Тогда
не потерпит Бог, яко и прочим от таковых поступок, и непорядков, и самочинников
начнут всяк себе запасать, и пиянство содержати, и смехи умножатися. От такова
безчиния и злых непорядочных обычаев разорение приимете по Божию попущению. Обаче
глаголю вам, яко по составлению начальнаго сего жительства будет глад велик от
Божия изволения, яже претерпевати подобает и воспоминати Господне речение, яко
многими скорбми подобает нам внити в царство Божие. И аще сие претерпевше мало,
а онамо вечно утешатися будем. И по гладе сем умножится изобильно и изящно: и
пшенной, за ржаной приимут, и ржаной за ячменной вознегодуют. И то будет от самочинных
и своевольных, и своего спасения небрегущих и збирающих и запасающих кийждо себе
в потребу - чесо стрещися подобает. И будет от царя опись и дани немалы на всех
вас, зде живущих, и многия нужды и напасти на вольности будут. Горения же у вас
не будет, но от слабости жития разорение приимут". И паки: "Место сие
распространится и мнози спасутся и поселятся с матерями, и з детми, и со скотом,
и с люлками". И прочая глагола.
Поживе же отец Корнилий с ними, наставляя на путь спасения, и дойде до глубоцей
старости: и маторства мастита. И нача изнемогати, и глагола Даниилу: "Буди
прочим отец и наставник ко спасению". Андрею глагола: "Буди судия и
правитель общежительству и всей братии. Учися книжнаго разума и обучения, собирай
книжное свидетельство: будут спросы и вопросы от царя. Потщися за благочестие
отвещать и за церковныя законы и отеческия предания постоять, за что от Господа
Бога восприимеши воздаяние благо".
Поживе же отец Корнилий с ними лет пять, наставляя и направляя на вся пути
благи. Живый во иночестве, всякими благими делы украсися сто седмь лет; пострижеся
осминадесяти лет. Всех лет жития его - 125 лет. Прииде же ему время, во еже от
здешняго к будущему житию преселитися. Глагола ко Господу: "Изведи из темницы
душу мою исповедатися имени Твоему". И паки: "К Тебе возведох очи мои,
живущему на небеси", и "Внегда воззову к Нему", "Не предаждь
мене обидящим мя". Разболежеся отец Корнилий уже к смерти, и возвещено бысть
Даниилу Викулову, и Андрею Дионисиеву, и старцу Сергию, и прочим братиям. И приидоша,
прощение просяще и благословения. Глаголаху: "Оставляеши нас, отче сирых
в сие многомятежное время и плачю достойное!". Отец же Корнилий глаголаше
им:["Мир Божий и благословение Его на веки буди со всеми вами. Стойте в преданном
благочестии; яко же прияли есте и научистеся, тако и содержите, да воздаяния будущих
благ не отпадете, иже уготова Бог любящим Его и хранящим законы Его". И паки
глагола: "Мирни будите и любовни ко всем человеком - кроме сея никтоже узрит
Бога". И паки рече: "Постойте в преданном вам законе и пребудите непреложны.
Новых ертических преданий и учений удаляйтеся и никако не сообщайтеся им (по писанному
наказанию: "Еретика человека по первом и втором наказании отвращайся")".
И много ина заповедуя и наказуя. И паки глагола:] "Испытайте писания, яко
в них имате имети живот вечный. И та суть свидетельствуя о Мне". И паки:
"Сам Господь глаголаше: "И не скоро подвизайтеся от ума вашего, и не
дерзо глаголите к вопрошающим вас"". Приемши же прощение и кождо благословение,
отъидоша Даниил и Андрей и прочая братия во общежительство, Сергий же в келию
свою.
По десяти же дний, в болезни тоя, преставися от здешних в вечное блаженство,
добро течение скончав: "Веру соблюдох, прочее соблюдает ми венец правды,
его же воздаст в день оный Праведный Судия - и не точию мне, но всем возлюбившим
Его". Преставися отец Корнилий в глубочайшей старости в сии лета 7203-е марта
30 дня, в Великий пост, на Страстной недели в четверток.
Сию повесть, житие и жизнь писал из самых уст отца Корнилия слышащи сожитель,
келейник его инок Пахомий. Жив с ним, с отцем Корнилием, на Выге-реце, идеже преставися;
от него же и пострижеся во иночество 12 лет от юности. Иже слышах, сия и написах
тако от самыя истины в пользу слышащим и чтущим во спасение душам и в наследие
живота вечнаго. Аз же, грешный, писавший сие повествование с самаго руки отца
Пахомия инока еще в животе его суща, понеже сей отец Пахомий знаем ми бысть и
любовен зело и оное писание вручи мне. Имех у себе многа лета непреписано. Ныне
же, сего настоящаго или текущаго 7275 лета, потщахся молитвами преподобнаго общаго
отца нашего Корнилия на пользу слышащим сицевым убогим тщанием написати. И Бог
мира буди со всеми вами. Аминь.
|