Нашим досточтимым братьям, патриархам, митрополитам, архиепископам и епископам католического мира, пребывающим в церковном общении с Апостольским Престолом, папа Лев XIII. Почтенной братии привет и апостольское благословение.

Нет ничего удивительного в том, что дух революционных перемен, так долго возмущавший народы мира, вышел за пределы политики и влияние его уже ощущается в родственной области практической экономики. К нынешнему конфликту привели прогресс промышленности, развитие новых отраслей, изменившиеся отношения между рабочими и хозяевами, огромные состояния немногих и бедность многих, наконец - заметный упадок нравственности. Положение очень серьезно, оно вызывает сильнейшие опасения, ученые толкуют о нем, деловые люди предлагают разные планы, народные собрания, парламенты и правительства им заняты, словом - общественное внимание в высшей степени захвачено им.

Прежде, досточтимые братья, мы обращались к вам ради Церкви и общего блага, чтобы опровергнуть ложные учения о политической власти, о человеческой свободе, о государственном устройстве и тому подобных предметах; так и теперь сочли полезным сделать предметом своего послания рабочий вопрос. Мы уже касались этого раза два; но сейчас, по долгу апостольского служения, открыто и всесторонне обсудим этот вопрос, чтобы не было никаких сомнений в том, на основе каких принципов должно решить его в согласии с истиной и справедливостью. Обсуждать его нелегко и в известной мере опасно. Нелегко определить относительные права и взаимные обязанности богатых и бедных, капиталистов и рабочих. Опасность же - в том, что ловкие агитаторы непрестанно пользуются такими спорами, извращая суждения и побуждая народ к мятежу.

Нет и спора - в этом согласны все, - что надо найти какое-то средство против зол и несчастий, от которых теперь страдают почти все рабочие. Старинные цеха уничтожены в прошлом веке, и никакие сообщества не заменили их. Общественные учреждения и законы отвергли веру отцов. Разъединенные рабочие ничем не защищены от бессердечия хозяев и жестокости неограниченного соперничества. Бедствия эти усугубляло хищное ростовщичество; Церковь не раз осуждала его, но оно существует в иных видах, корыстолюбие же и алчность остаются теми,  что и прежде. Кроме того, теперь нередко работают по договору, а в руках незначительного числа сосредоточено столько отраслей производства, что считанные богачи могут держать множество бедных под игом, которое немногим лучше рабства.

Чтобы преодолеть это зло, социалисты, рассчитывая на зависть бедных к богатым, предлагают уничтожить частную собственность и требуют, чтобы личное имущество стало общим и находилось в ведении государства или местных властей. Им кажется, что, передав собственность от частных лиц обществу, они исправят нынешние беды, ибо каждый гражданин будет иметь долю во всем, что ему может понадобиться. Однако предложения эти настолько непригодны, что если выполнить их, рабочие пострадали бы первыми. К тому же они несправедливы - ведь, следуя им, пришлось бы ограбить законных владельцев, впустить государство туда, где ему не место, и совершенно расстроить общественную жизнь.

Никак нельзя отрицать, что, когда человек работает за деньги, он стремится к тому, чтобы приобрести собственность и ею владеть. Если кто-то отдает другому силы и умение, он хочет за это получить то, что нужно ему для жизни, и явно предполагает приобрести законное право не только на вознаграждение, но и на то, чтобы вознаграждением этим распоряжаться.

Если он бережлив, копит деньги и, верности ради, помещает их в землю, земля его представляет лишь заработную плату в иной форме, а потому работающий человек должен распоряжаться тем, что приобретено таким образом, так же полно, как и платой, полученной за труд. Именно в этой области и состоит право собственности на землю и на недвижимость. Стало быть, стремясь передать обществу имущество частных лиц, социалисты посягают на интересы людей, живущих заработной платой, ибо лишают их свободы ею распоряжаться, отнимая тем самым надежду и возможность умножить свое состояние и улучшить условия жизни.

Еще важнее, однако, что подобные средства не согласуются с требованиями справедливости. Каждый человек имеет от природы право владеть собственностью, она ему принадлежит. Этим, среди прочего, и отличаются люди от животных. Животное не может управлять собой, им управляют два главных инстинкта, из-за них чувства его настороже, оно пользуется своей силой и совершает те или иные поступки, не имея возможности выбора. Инстинкты эти - самосохранение и сохранение вида. Оба они достигают цели при помощи средств, которыми располагает животное; оно не может выйти за пределы окружающего, ибо им движут лишь ощущения и то, что оно воспримет чувствами. Иное дело человек. Он наделен всем совершенством животной природы и потому, хотя бы не хуже животных, пользуется органами тела. Но природа эта, сколь бы ни была она совершенна, далеко не составляет его сущности, она лишь смиренно служит человеческому началу и должна быть у него в подчинении. Человечным человеческое существо делает дух или разум, отличая его по самой сути от животного. Среди живых существ лишь у человека есть разум и потому он вправе владеть вещами не только для временного, даже минутного, употребления, как владеют другие существа, но и прочно, постоянно; он вправе владеть не только тем, что уничтожается по употреблении, но и тем, что пригодится в будущем.

Это станет еще яснее, если мы вникнем в природу человека. Обнимая разумом неисчислимое множество предметов и связывая прошлое с настоящим, человек, властелин своих поступков, руководится здравомыслием, ибо знает и вечный закон, и могущество Бога, Чей Промысел управляет всем сущим. Потому он властен выбирать не только то, что нужно ему теперь, но и то, что понадобится в будущем. Стало быть, он может владеть не только плодами земли, но и самой землею, ибо из того, что она дает, он способен делать запасы. Нужды есть у него всегда, они возникают вновь и вновь; если сегодня он удовлетворит их, завтра появится что-то другое. Следовательно, природа должна иметь для него запас, из которого он может черпать. Это и есть неистощимое ее плодородие.

Заботу о будущем незачем возлагать на государство. Человек древнее государства, а потому, по природе своей, вправе охранять и обеспечивать свою телесную жизнь прежде всех государств. Конечно, Бог даровал землю всему роду человеческому, но это нимало не отрицает частной собственности. Он дал ее отнюдь не в том смысле, что всякий может делать с ней все, что хочет, а в том, что никакая ее часть не предназначалась кому-нибудь в особенности и пределы частного владения предоставлено было назначить человеческому промыслу и законам народов. Земля, разделенная между частными собственниками, не перестает удовлетворять нужды всех, ибо все живут тем, что она приносит. Люди, у которых нет земли, дают свой труд, так что мы вправе сказать, что всю жизнь человеческую поддерживает или труд на своей земле, или какой-нибудь другой труд, за который платят либо плодами земли, либо тем, что на них выменяли.

Это доказывает снова, что собственность согласна с законами природы. Все, что нужно для поддержания жизни и для физического благополучия, земля производит в изобилии, но лишь тогда, когда человек обрабатывает ее с заботою и искусством. Прилагая деятельность духа и силы тела к добыванию плодов природы, он делает своею ту часть природы, которую обрабатывал и на которую наложил отпечаток своей личности; а потому справедливо, чтобы он владел этой частью, как своей собственной, и мог спокойно удерживать ее за собой.

Доводы эти столь очевидны, что просто удивительно, как могли ожить противоположные мнения. Нам говорят, что частные лица вправе пользоваться землей и ее плодами, но никто не должен считать своей землю, на которой он построил дом и которую обработал. Те, кто утверждает это, не замечают, что тогда мы отняли бы у человека то, что производит его труд. Ведь земля, которую возделал и засадил человек, прилагая к ней труд и умение, совершенно меняется - она была голой, теперь плодоносит. То, что изменяет и улучшает ее, настолько сливается с ней, что их почти нельзя различить и разделить. Справедливо ли, чтобы плодами чьего-то тяжкого труда пользовался другой? Достигнутое трудом принадлежит трудившемуся, они связаны как причина и следствие.

Поэтому человечество мало поддается влиянию тех немногих, кто думает иначе. Оно справедливо находит, что изучение природы и ее законов позволяет закрепить за каждым его надел, а практика всех веков освящает принцип частной собственности, согласный человеческой природе и ведущий самым верным путем к миру и спокойствию в человеческой жизни. Тот же принцип утверждают и охраняют гражданские законы, которые, если они справедливы, получают свою обязательную силу от закона природы. Освящает его и власть закона божественного, твердо воспрещающего даже пожелать то, что тебе не принадлежит: "Не желай жены ближнего твоего, и не желай дома ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабы его, ни вола его, ни осла его, ни всего, что есть у ближнего твоего" (Втор 5, 21).

Права, о которых мы говорим, становятся много очевидней, если рассматривать их с точки зрения семейных и общественных обязанностей.

Избирая род жизни, каждый волен, бесспорно, и последовать совету Иисуса Христа относительно девства, и связать себя узами брака. Никакой человеческий закон не может отменить изначального и естественного права на брачную жизнь или как-либо ограничить главную и основную цель брака, от начала установленную Богом: "Плодитесь и размножайтесь" (Быт 1, 28). Так образуется семья, сообщество домашних - малочисленное, но истинное "общество", предшествующее всем государствам и народам, со своими правами и обязанностями, совершенно не зависимыми от государства.

Стало быть, право собственности, естественно принадлежащее отдельным лицам, должно принадлежать и человеку в качестве главы семейства; более того, право это должно увеличиваться соответственно тому, как растут его обязанности. Ведь по священнейшему закону природы отец обязан кормить и содержать тех, кого он породил; точно так же природа требует, чтобы дети, которые как бы продолжают и расширяют личность отца, получали от него все, без чего они не смогли бы достойно охранять себя от нужды и нищеты в превратностях земной жизни. Но отец может осуществить все это, лишь владея прибыльной собственностью, которую волен передать детям. Мы уже говорили, что семья, как и государство ,- истинное сообщество, и управляется оно собственной, а именно - отцовской властью. Поэтому, не выходя за пределы своих целей, она по меньшей мере имеет равные с гражданским обществом права на изыскание и использование того, без чего она не сможет жить в безопасности и справедливой свободе. Мы говорим "по меньшей мере равные", ибо семейный союз, по самой сути своей и по происхождению, первоначальнее союза гражданского, а потому права его и обязанности, им налагаемые, древнее и соприроднее человеку, чем права и обязанности гражданские. Если бы, вступая в гражданское сообщество, отдельные люди и их семьи встречали помеху, а не содействие, и права их нарушали, а не защищали, им следовало бы скорее избегать, чем искать такого сообщества.

Поэтому тяжело и опасно заблуждается тот, кто думает, что гражданская власть должна по своему усмотрению ведать семейными делами и вмешиваться в частную жизнь. Правда, если семья в таком положении, что не может сама себе помочь, будет справедливо, чтобы общество оказало ей поддержку, ибо каждая семья - часть государства. Если же в семье грубо нарушают взаимные права, гражданская власть должна восстановить их, ибо, поступая так, она не отнимает прав у гражданина, но по справедливости оберегает их и утверждает. Однако дальше власть заходить не вправе; природа велит остановиться именно здесь. Государство не может ни отменить, ни поглотить власть отеческую, ибо она проистекает из того же источника, что и человеческая жизнь. "Дети - от отца", они как бы расширяют его личность; выражаясь точнее, место в гражданском обществе они занимают не сами по себе, но как члены семейства, в котором родились. Именно поэтому они, как сказал св. Фома Аквинат, "находятся под властью и на попечении родителей, пока не обретут способности пользоваться свободной волей" ("Summa Theologiae", Secunda secundae, X, 12). Следовательно, отстраняя родителей и препоручая воспитание государству, социалисты идут против естественной справедливости и разлагают семейную жизнь. Такое вмешательство несправедливо, более того: оно, несомненно, привело бы к смятению все классы общества, обрекая их на гнусное, невыносимое рабство. Оно открыло бы дверь зависти, злоречию и спорам; источники благосостояния иссякли бы сами собой, ибо не для чего было бы проявлять талант или трудолюбие; пресловутый же идеал равенства низвел бы всех на одинаковый уровень нищеты и бесчестия.

Отсюда явствует, что главное основание социализма, общность имущества, следует всецело отвергнуть, ибо это причинило бы вред именно тем, кому должно бы принести пользу, стало бы в противоречие с естественными правами человека и внесло бы смуту в общественную жизнь. Стало быть, стремясь облегчить положение народных масс, мы должны признать первым и основным принципом нерушимость частной собственности. Только тогда сможем мы искать врачующее средство.

Мы с уверенностью касаемся этого предмета и в силу принадлежащего Нам права, ибо никак нельзя действительно решить рабочий вопрос без содействия религии и Церкви. Главный охранитель веры и раздаятель духовных благ, исходящих от Церкви, не может молчать, не пренебрегая долгом верховного апостольского служения. Без сомнения, такой важный вопрос требует внимания и других лиц - правителей государства, хозяев, зажиточных людей и самих рабочих, которых Мы защищаем. Однако Мы утверждаем без колебаний, что все усилия будут тщетны, если Церковь останется в стороне. Ведь именно она провозглашает то Евангельское учение, которое может положить конец борьбе или хотя бы уменьшить ее жестокость; именно она стремится не только просветить умы, но руководить жизнью, поведением; именно она улучшает и облегчает положение рабочего множеством полезных учреждений, всячески призывая все классы обсудить вместе с нею и как можно лучше удовлетворить требования рабочих; именно она утверждает, что для достижения цели необходимо, соблюдая меру и степень, обращаться к помощи закона и государственной власти.

Прежде всего следует принять, что человеческая природа должна оставаться такой, как она есть. Невозможно привести всех к одному уровню. Борьба с природою тщетна, как бы социалисты ни напрягали свои силы. Между людьми естественно существуют бесчисленные различия, и весьма глубокие; люди отличаются друг от друга способностями, прилежанием, здоровьем, силою, а из неравенства этого неизбежно вытекает неравенство в образе жизни. Такое неравенство отнюдь не препятствует благополучию частных лиц и государства, ибо государственная и общественная жизнь может поддерживаться только тогда, когда в государстве и обществе наличествуют разные способности, и каждый служит общему благу, исходя из своих, особых дарований. Что же до физического труда, надо помнить, что человек не был бы избавлен от него, даже если бы не впал в тяжкий грех и оставался невинным; однако то, что было свободной усладой, стало принудительным, тяжким искуплением: "Проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей" (Быт. 3,17). Труды и лишения не могут прекратиться здесь, на земле - последствия греха тяжки и жестоки, они сопутствуют человеку всю его жизнь. Страдать и терпеть - участь человечества; как бы люди ни старались, никакому усилию их, никакому искусству не удастся изгнать из жизни гнетущих зол и опасностей. Те, кто утверждает противное, обещая угнетенным освобождение от труда и тревог и суля им невозмутимый покой и непрестанные наслаждения, обманывают и обольщают народ. Их ложные обещания могут лишь усугубить зло - его труднее будет вынести. Лучше видеть мир таким, каков он есть, и по-другому искать облегчения.

Многие впадают в великое заблуждение, полагая, что один класс общества естественно враждебен другому; что сама природа велела богатым и бедным постоянно воевать друг с другом. Взгляд этот неразумен и ложен, истина прямо противоположна ему. Как симметрия человеческого тела обусловлена расположением его частей, так и в государстве, по самой природе, классы эти должны жить в полном согласии, приспосабливаясь друг к другу и поддерживая равновесие целого. Каждый нуждается в другом; капитал не может обойтись без труда, труд - без капитала. Взаимное согласие рождает лад и порядок, непрерывная же борьба разрешается смутой и одичанием. Стремясь воспрепятствовать такой борьбе и самой возможности ее, христианство прилагает самые разные, самые высокие силы. Прежде всего, ничто не может лучше, чем вера, которую хранит и толкует Церковь, примирить богатых и бедных, напоминая каждому классу об обязанностях к другому, особенно же - о справедливости. Так, она учит сельских и городских рабочих честно и по-доброму выполнять справедливые обязательства, не портить хозяйского имущества, не обижать хозяина; не прибегать к насилию и не заводить мятежей и беспорядков; не якшаться с сомнительными людьми, которые смущают народ коварными посулами и пустыми надеждами, приводящими лишь к разорению и запоздалому раскаянию. Богатых же людей и хозяев она учит, что рабочие - не рабы; что в каждом надо уважать достоинство человека и христианина; что, если внимать голосу здравого смысла и христианского учения, труд не позорен, а почетен, ибо дает человеку возможность достойно поддерживать свою жизнь; что позорно и бесчеловечно обращаться с людьми, как с собственностью, при помощи которой можно наживать деньги, или видеть в них просто мускулы, физическую силу. Кроме того, в попечении о душевных потребностях рабочего и его духовной и умственной пище, христианство учит хозяев следить за тем, чтобы у него было время для отправления религиозных обязанностей, чтобы он не подвергался тлетворным влияниям и соблазнам, чтобы не пренебрегал домом и семьей и не тратил безрассудно денег. Затем, хозяин никогда не должен обременять своих рабочих сверх меры или использовать для работ, не подходящих их полу и возрасту. Прежде всего он должен платить каждому по справедливости. Конечно, совсем не просто решить, какая оплата справедлива; но хозяева и богатые люди обязаны помнить, что все законы - и божеские, и человеческие - воспрещают притеснять неимущего ради выгоды и пользоваться его нуждой. Лишать кого-либо справедливой и заработанной оплаты - преступление, взывающее к гневу небес. "Вот, плата, удержанная вами у работников [...] вопиет; и вопли жнецов дошли до слуха Господа" (Иак 5, 4). Наконец, богатые ни в коем случае не должны урезывать плату работника силою, обманом или коварством, тем более что бедный слаб и беззащитен, а малые его средства следует бережно почитать именно в силу их скудости.

Если бы все вняли хотя бы этим наставлениям, разве не кончилась бы, не прекратилась бы борьба?

Но Церковь, чей Учитель и Руководитель - Сам Христос, имеет и более высокую цель. Она дает еще лучшие наставления и стремится установить доброе согласие между всеми классами общества. Земное нельзя понять и оценить, не думая о жизни будущей, жизни вечной. Оставьте такие мысли, и тут же исчезнет самое понятие о благе и правде;

более того, исчезнет лад мироздания, оставляя лишь темную, непроницаемую тайну. Окончив земную жизнь, мы, в сущности, только начинаем жить; эта великая истина, внушаемая самой природой, - христианский догмат, на котором стоит вера. Господь создал нас не для тленного и преходящего, но для небесного и вечного; Он дал нам этот мир, как место изгнания, а не как истинное наше отечество. Мы можем иметь, можем не иметь деньги и все, к чему стремятся люди; для вечности не важно, обладаем ли мы ими, важно лишь, достойно ли и верно ли мы ими пользуемся. Иисус Христос, искупивший нас дорогой ценою, не избавил нас от трудов и скорбей, это - большая часть нашей жизни. Он преобразил их в побуждения к добродетели и в поводы для приобретения Его заслуг, и ни один человек не может надеяться на вечную награду, пока не пойдет по окровавленному следу своего Спасителя. "Если терпим, то с Ним и царствовать будем" (2 Тим 2, 12). Его труды и страдания, принятые добровольно, чудесным образом облегчили всякое страдание и всякий труд. Он облегчил нам труд и горе не только Своим примером, но и Своей благодатью, и "надеждой на вечную жизнь, "ибо кратковременное легкое страдание наше производит [...] вечную славу" (2 Кор 4, 17).

Вот почему те, кому благоприятствует удача, не вправе забывать, что богатство не охраняет от страданий и не способствует вечному блаженству, скорее - препятствует ему. Богачи должны бы трепетать перед грозными словами, столь необычными в устах нашего Господа: "Горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение. Горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете" (Лк. 6,24-25). Мы дадим самый точный отчет Высшему Судие во всем, чем владеем. Самое главное и надежное правило пользования деньгами уже знали древние философы, Церковь же установила его с полной ясностью, так что, благодаря ей, оно не только известно всем, но и запечатлелось на жизни людей. Одно дело - право владеть деньгами, другое - право пользоваться ими, как нам заблагорассудится. Мы видели, что частная собственность - естественное право человека, и те, кто им пользуется, поступают законно и в силу безусловной необходимости. "Владеть частной собственностью, - говорит св. Фома Аквинат, - и законно, и необходимо для поддержания жизни" ("S.T.", Secunda secundae, вопрос 66, ст. 2). Но на вопрос, как ею пользоваться. Церковь без колебания ответит словами того же святого богослова: "Человек должен смотреть на свое достояние не как на принадлежащее ему, но как на благо для всех, и беспрепятственно делиться со всеми, кто в том нуждается. Потому говорит апостол: "Богатых в настоящем веке увещевай, чтобы они [...] благодетельствовали [...] были щедры и общительны" (там же). Правда, никто не обязан раздавать то, что требуется для удовлетворения его необходимых нужд и нужд его семьи; никто не обязан отдавать другим и то, чего может потребовать общественное положение, которым "не должно пренебрегать" (там же, вопрос 32, ст.6). Когда же кто-либо покрыл указанные расходы, долг его - дать неимущим из того, что осталось. "Подавайте лучше милостыню из того, что у вас есть" (Лк 11, 41). Это не долг справедливости (кроме случаев крайней нужды ближнего), а долг милосердия, не понуждаемый человеческими законами. Но превыше законов и суждений человеческих закон и суждение Христа, Истинного Бога, многоразлично побуждающего нас к подвигам милосердия: "Блаженнее давать, нежели принимать" (Деян 20, 35). Именно Он будет признавать милосердие, оказанное или неоказанное нуждающемуся, за оказанное или неоказанное Ему Самому: "Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне" (Мф 25, 40). Словом, подводя итог сказанному, всякий, кто получил от Божественной благости дары телесные или душевные, должен пользоваться ими и для собственного совершенствования, и, в содействие Божьему Промыслу, на благо другим. "У кого есть талант, пусть покажет, что не скрывает его; у кого изобилие имущества, пусть побуждает себя к милосердию; кто владеет каким-либо искусством, пусть делится с ближним от всей души тем, что оно приносит" (св. Григорий Великий. Толк. Еванг. IX. 7).

Неимущих Церковь учит, что в глазах Божиих бедность - не бесчестие, и ничуть не позорно кормиться физическим трудом. Это подтверждает пример Самого Христа, Который, "будучи богат, обнищал ради вас" (2 Кор 8, 9), а будучи Сыном Божиим и Богом, захотел, чтобы Его считали сыном плотника, и большую часть Своей жизни плотничал Сам: "Не плотник ли Он, сын Марии?" (Мк 6, 3). Созерцая Его пример, легко понять, что истинное достоинство и превосходство человека - в нравственных качествах, то есть в добродетели; что добродетель доступна всем, знатному и незнатному, богатому и бедному, и только ее, в чем бы она ни заключалась, вознаградит вечное блаженство. Более того, Сам Бог, по-видимому, склоняется к тем, кто терпит нужду, ибо Христос называет бедных блаженными. Он с любовью зовет идти к Нему за утешением пребывающих в труде и горе: "Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас" (Мф 11, 28), выказывает самое нежное участие униженным и угнетенным. Такие размышления смирят гордыню благоденствующих и поднимут дух страждущих, склонив первых к великодушию, последних - к смиренной покорности. Вот как уничтожается разделение, порожденное гордостью, дабы бедные и богатые протянули друг другу руки.

Если бы христианские наставления обрели власть, оба эти класса соединились бы не только узами дружбы, но и узами любви, ибо поняли бы и ощутили, что все люди - дети единого Отца, то есть Бога; что у всех - одна и та же конечная цель, Сам Бог, кроме Которого никто не может дать людям и ангелам совершенное и безусловное счастье; что все вместе и каждый в отдельности искуплены Иисусом Христом и возведены в достоинство детей Божиих, а потому соединены братскими узами и друг с другом, и с Иисусом Христом, "первенцем среди множества братьев"; что дары природы и благодати принадлежат всему роду человеческому и что все, за исключением недостойных, наследуют Царство Небесное. "Если дети, то и наследники, наследники Божий, сонаследники же Христу" (Рим 8, 17).

Такие обязанности и права предлагает миру Евангелие. Не очевидно ли, что борьба тут же прекратилась бы, если бы общество прониклось этими мыслями?

Однако Церковь не довольствуется тем, что указала целительное средство, но и в меру возможности прилагает его. Она всячески старается учить, наставлять и воспитывать людей и через епископов и весь клир распространять повсюду свое спасительное учение, стремясь так воздействовать на умы и воли, чтобы каждый добровольно изменял свою жизнь в следование заповедям Божиим. Именно в том, что есть основа и начало - в том, от чего зависит все прочее - Церковь наделена властью, свойственной лишь ей. Средства, которыми она пользуется, даны ей Христом, чтобы воздействовать на сердца; они получают силу от Бога. Только они касаются тайников сердца и разума, действенно побуждая людей поступать согласно долгу, противиться страстям и похотям, любить Бога и людей возвышенной любовью и мужественно сокрушать преграды, которые стоят на пути добродетельной жизни.

Обратимся на минуту к примерам из истории. Нет и тени сомнения, что гражданское общество было обновлено христианством, а через обновление это человеческий род перешел к лучшему, благороднейшему состоянию, вернее сказать - от смерти в жизнь, и столь высокую, что ничего более совершенного и нет. Первая причина и конечная цель этого благотворного преобразования - Иисус Христос; от Него все началось и Ему все должно быть приписано. Ведь когда при свете Благовествования род человеческий узнавал великую тайну Воплощения и Искупления, жизнь Иисуса Христа, Бога и Человека, становилась достоянием всех народов, сообщая им Его учение, наставления и законы. Если общество можно исцелить и теперь, то не иначе, как возвратив его к христианской жизни и христианским установлениям. Когда общество погибает, людям, желающим спасти его, можно дать лишь один совет: верните его к тем принципам, которые дали ему начало; ибо целью и средством совершенствования любого человеческого союза бывает стремление к тому, ради чего он установлен, и деятельность его вдохновляется тем, ради чего он основан. Всякое уклонение от первоначального устройства - болезнь, возврат - исцеление. Это можно с полным правом сказать и о государстве вообще, и о тех многочисленных его гражданах, которые кормятся своим трудом.

Не надо думать, что, заботясь о духовных нуждах своих детей, Церковь пренебрегает их временным, земным благополучием. Она желает, например, чтобы неимущие жили лучше, не в скудости и нищете, и всячески этого добивается, отнюдь не мало содействуя тем, что призывает людей к добродетели и воспитывает их нравственно. Христианская нравственность, если соблюдать ее полностью, сама собой приводит к известному благоденствию, ибо к ней благоволит Бог, Источник всякого блага. Она сильна сдержать стремление к богатству и страсть к наслаждениям - два порока, из-за которых человек несчастен среди изобилия. "Корень всех зол есть сребролюбие" (1 Тим 6, 10). Она побуждает бережно обращаться со своим скудным имуществом и упорствовать в воздержании, а также удерживает от пороков, которые поглощают не только скромные, но и огромные состояния, нередко уничтожая целые наследства.

Кроме того, ради неимущих Церковь учреждает и поддерживает все, что, по мнению ее, облегчит их участь. И здесь она достигала таких успехов, что даже враги ее хвалили. Братская любовь первых христиан была так сильна, что те, кто побогаче, отказывались от имущества, чтобы помочь братьям; потому и "не было между ними никого нуждающегося" (Деян 4, 34). На диаконов, чья должность для того и установлена, возлагали попечение о ежедневной милостыне; апостол же Павел, обремененный заботой о всех церквах, предпринимал нелегкие путешествия, чтобы доставить вспомоществование более бедным христианам. Тертуллиан называет эти добровольные пожертвования "вкладами благочестия", ибо, по его словам, употреблялись они "на прокормление нуждающихся и на погребение, на воспитание бедных сирот, на помощь престарелым и потерпевшим крушение" (Ап. 11,39).

Так постепенно копилось достояние, которое Церковь благоговейно охраняла, как наследие бедных. Более того: чтобы избавить неимущих от унижения. Мать богатых и бедных сама собирала для них средства. Она побуждала повсюду к подвигам милосердия, учреждала монашеские и другие содружества для дел вспомоществования, так что едва ли есть хоть какой-то вид лишений, которого она бы не заметила и не облегчила. Сейчас немало людей подобно древним язычникам порицают и осуждают ее за такое высокое милосердие; они хотели бы его заменить организованной государственной помощью. Но никакой человеческий способ помощи не может и не сможет заменить благоговейной и самоотверженной любви к ближнему. Добродетель эта присуща только Церкви, и всякий, кто от Церкви отвращается, не может быть близок Христу Богу.

Во всяком случае, нет сомнения, что к достижению цели, о которой мы говорим, нужно направить не только усилия Церкви, но и все другие средства. Все, кто заинтересован в этом деле, должны иметь одну душу и действовать сообща, в согласии с Промыслом, который, управляя миром, достигает своих целей через совместное действие многообразных причин.

Поэтому рассмотрим, что должно делать государство для устранения указанного зла. Под государством мы понимаем здесь не форму правления того или иного народа, а то, что и следует под государством понимать, т.е. всякое правление, согласующееся со здравым смыслом, с естественным законом и с теми предписаниями Божественной мудрости, которые мы изложили в Энциклике о христианском государственном устройстве. Тем самым правители государства прежде всего должны заботиться о том, чтобы законы и учреждения, порядки и управление вели к общественному и частному благу. Заботу эту никогда не должны упускать из виду мудрые государственные деятели, ибо в ней - первая цель правительств. Благоденствию и процветанию государства содействуют, главным образом, нравственность, упорядоченная семейная жизнь, уважение к вере и справедливости, умеренность, равное распределение общественных повинностей, успехи наук и промышленности, процветание земледелия - все, что делает граждан благонравнее и счастливее. Поэтому во власти правителя заботиться о благе всех сословий, особенно же - о трудящихся и обездоленных; он может делать это в силу своих обязанностей, нимало не подавая повода к упрекам в незаконном вмешательстве, ибо долг государства - охранять общее благо. Чем больше дают работникам общие законы страны, тем меньше придется изыскивать особых средств для помощи нуждающимся.

Нельзя упускать из виду и другое, более глубокое соображение. Государству равно дороги интересы богатого и бедного. Бедные, как и богатые - составные части государства, живые члены, которые через семью объединяются в живое тело. Едва ли нужно говорить, что бедных - намного больше. Неразумно покровительствовать одной части граждан, пренебрегая другой; стало быть, правители должны заботиться о благе и выгодах рабочего класса, иначе будет нарушен закон справедливости, требующий, чтобы каждому воздавали должное. Св. Фома Аквинат мудро сказал: "Поскольку часть и целое в определенном смысле тождественны, часть, до известной степени, может требовать того, что принадлежит целому" ("S.T.", Secunda secundae, вопрос 61, ст. 1). Первая из многосложных забот правителей, пекущихся о народе, - строгая справедливость ко всем классам общества, которая называется "распределительной".

Хотя все граждане без исключения могут и должны содействовать общему благу, в котором отдельные лица обретают такую пользу для себя, не надо думать, что содействие это одинаково. Как бы ни менялись формы правления в государстве, всегда останутся различие и неравенство; общество и немыслимо без этих различий. Нельзя обойтись без людей, которые ведали бы общими делами, составляли законы, вершили суд, руководили народом во время мира и защищали его во время войны. Конечно, они должны занимать особое положение и пользоваться наибольшим почетом, ибо дело их чрезвычайно важно для страны. Те, кто занимается торговлей и ремеслами, содействуют благосостоянию иным путем, но и они, хотя и не так непосредственно, оказывают народу в высшей степени важные услуги. Говоря о том, что целью общества должно быть усовершенствование людей, мы утверждали, что главное благо его - добродетель. Однако во всех благоустроенных государствах отнюдь не забыты телесные, внешние блага, ибо "пользоваться ими необходимо для добродетельной жизни" (св. Фома Аквинат "De Reg. Princ.", 1, 15). Для того же, чтобы поддерживать материальное благосостояние, наиболее производителен и безусловно необходим труд неимущих, их умение и сила, которую они прилагают к обработке земли и работе на фабриках. В сущности, их сотрудничество так важно, что лишь благодаря их труду обогащаются государства. Тем самым, по справедливости, правительство должно заботливо охранять интересы более бедных жителей, чтобы люди, содействующие в такой мере благосостоянию общества, сами пользовались благами, которые они создают - приличным жилищем, одеждой, пропитанием; чтобы здоровье их не подвергалось опасности, и жизнь вообще была менее тяжкой, более сносной. Не надо думать, что такие заботы повредят чьим-нибудь интересам - они полезны для всех; обществу лучше, если избавятся от нищеты те, от кого оно так зависит.

Мы сказали, что государство не должно поглощать личности или семьи - личность и семья должны сохранять полную свободу действий, поскольку она совместима с общим благом и интересами других людей. Однако правители должны ревностно оберегать общество и все его части: оберегать общество, ибо его сохранение и есть по преимуществу дело высших властей, а ради его целости и существуют правительства; оберегать части, ибо и разум, и Евангелие согласно учат, что целью государственного правления должно быть не преимущество правителя, а благо тех, кем он правит. Дар власти - от Бога, это как бы подобие наивысшего из всех главенств, и проявляться он должен так, как проявляется власть Божия - с отеческой заботою, которая не только руководит целым, но и касается всех частностей. Когда обществу или классу грозит какое-либо зло и усилия частных лиц устранить его не могут, должна выступить государственная власть. Но обществу и частным лицам нужно, чтобы поддерживался мир и добрый порядок; чтобы семейная жизнь была согласна с Божиим Законом и законом природы; чтобы веру почитали и слушались ее; чтобы не падала нравственность в общественной и частной жизни; чтобы уважали святость правосудия и никто не мог безнаказанно вредить другому; чтобы граждане вступали в зрелый возраст развитыми, сильными и способными, если надо, защитить свою страну. Если бы труд приостановился из-за стачек и общественному спокойствию неминуемо грозила смута или если бы среди рабочих ослаблялись узы семьи; если бы вера страдала от того, что рабочим некогда ходить в храм или смешение полов, а то и другие вредные условия представляли опасность для нравственности на фабриках и в мастерских; если бы хозяева налагали непосильные тяготы или оскорбляли достоинство работников; если бы, наконец, чрезмерный или несвойственный данному полу и возрасту труд вредил их здоровью - тогда, в известных пределах, было бы справедливо требовать вмешательства власти и закона. Пределы эти укажет самая природа случая, руководящим же остается принцип: закон не должен заходить далее того, что необходимо для устранения зла или опасности.

Нужно свято уважать права, чьи бы они ни были. Общественная власть обязана предупреждать и наказывать их нарушение, равно как и охранять их у каждого. Однако, если речь идет об охране частных прав, следует особенно печься о неимущих и беспомощных. Те, кто богаче, могут защитить себя, им не так нужна помощь государства. Бедным же опереться не на что, кроме государственной власти. Поэтому она должна уделять особое внимание людям, живущим своим трудом, ибо именно они - слабые и нуждающиеся.

Однако рассмотрим отдельно, когда именно государство вправе вмешаться. Прежде всего, утвердим, что власть и законы должны всемерно охранять частную собственность. В наше алчное, жадное время очень важно удержать народ на пути долга, ибо, хотя всякий волен стремиться к улучшению жизни, справедливость и общее благо не позволяют, чтобы кто-то захватывал то, что принадлежит другому или под пустым, смехотворным предлогом полного равенства посягал на чужое достояние. Несомненно, огромная часть трудящегося люда предпочитает улучшать свою жизнь честным трудом, не обижая других. Но люди, пропитанные ложными учениями и жаждущие революционных перемен, направляют все свои силы к тому, чтобы вызвать мятеж и установить политику насилия. Государственная власть должна обуздать возмутителей, оградить рабочих от заразы, законных собственников - от грабежа.

Обычно рабочие прибегают к стачке или потому, что слишком продолжителен рабочий день, или потому, что слишком тяжела работа, или потому, что они считают плату недостаточной. Тяжелые последствия этого явления надо предупреждать врачующими мерами, ибо остановки в работе не только наносят ущерб хозяевам и даже рабочим, но чрезвычайно вредят торговле и интересам всего населения. Кроме того, стачки нередко приводят к насилиям и беспорядкам, грозя общественному спокойствию. Законы должны предупреждать самое возникновение этих смут и всячески устранять причины, приводящие к столкновению между рабочими и владельцами заводов.

Рабочие имеют много прав, которые должна охранять государственная власть. В первую очередь, это духовные блага. Земную жизнь, как бы хороша она ни была, никак нельзя считать конечной целью, для которой создан человек. Душа сотворена по образу и подобию Божию; в ней - то главенство, из-за которого человеку поведено владычествовать над созданиями, стоящими ниже его, и пользоваться всей землею. "Наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле" (Быт 1, 28). В этом отношении все люди равны; нет различия между богатым и бедным, хозяином и слугою, правителем и подданным, "потому что один Господь у всех" (Рим 10, 12). Никто не может безнаказанно оскорблять человеческое достоинство, никто не может препятствовать той подлинной духовной жизни, которая приуготовляет к вечной жизни на небесах. Более того, человек в этом случае не имеет власти над самим собою. Он не вправе соглашаться на такой порядок, который рассчитан на уничтожение смысла и цели его бытия. Он не может отдавать в рабство души, ибо тогда нарушились бы даже не права человека, а права Бога, самые священные и ненарушимые.

Отсюда следует, что он обязан прекращать всякие дела и работы в воскресенье и в праздничные дни. Такой отдых от труда не потворство лености, тем более - не повод к расточительству и излишеству, как желали бы многие; он освящен верой. Отдых, соединенный с благоговением, располагает забыть на время суету повседневной жизни и направить мысли на блага небесные и на богослужение, которое составляет первую нашу обязанность к Предвечному. Именно это прежде всего побуждает к воскресному отдыху, который был установлен Божиим законом Ветхого Завета: "Помни день субботний, чтобы святить его" (Исх 20, 8). К этому отдыху располагает таинственный "покой" Божий по сотворении человека: "И почил в день седьмой от всех дел Своих, которые делал" (Быт 2, 2).

Если мы обратимся теперь к предметам внешним и телесным, важнее всего оградить бедных рабочих от жестокости хищных хозяев, для которых люди - просто средство наживы. Несправедливо и бесчеловечно изнурять людей чрезмерной работой, притупляя их разум и истощая их тело. Силы человека, как и вся его природа, ограниченны, и не могут перейти определенного предела. Работа и упражнение развивают их, но лишь тогда, когда есть и должный перерыв, и надлежащий отдых. Стало быть, повседневный труд надо налаживать так, чтобы он не длился дольше, чем позволяют человеческие силы. Сколько раз и надолго ли надо прерывать работу, зависит от ее природы, от обстоятельств и от здоровья или силы рабочих. У тех, кто трудится в рудниках и каменоломнях, в недрах земли, рабочий день должен быть короче, ибо труд их тяжелее и вреднее. Надо учитывать и время года, ибо нередко бывает, что труд, выносимый в одно время, невыносим или очень тяжел в другое. Наконец, труд, посильный для взрослого мужчины, не может стать нормой для женщины или ребенка. Надо особенно печься о том, чтобы дети не работали в мастерских и на фабриках, пока не окрепнут их тела и души. Женщинам не годятся многие виды фабричных работ, ибо женщина по природе приспособлена для работы домашней, которая лучше всего охраняет ее скромность и способствует доброму воспитанию детей и благу семьи. Как общее правило надо принять, что и досуг и отдых должны соответствовать расходу сил; расход этот нужно покрывать, прекращая работу.

При всех соглашениях между хозяевами и рабочими выражается или подразумевается отдых для души и тела. Пренебрегая этим условием, мы поступили бы против права на справедливость, ибо никто не вправе требовать и никто не может обещать отказа от обязанностей, которые человек имеет к Богу и к самому себе.

Теперь мы подходим к очень важному предмету, о котором, во избежание крайностей, необходимо иметь верное представление. Говорят, что заработная плата устанавливается через свободный договор, и потому владелец промышленного предприятия, уплачивая рабочему обещанное, исполняет свой долг и не обязан делать ничего больше. Несправедливость могла бы возникнуть лишь в том случае, если бы хозяин не уплатил полностью, или рабочий не выполнил работы. Только тогда должно вмешаться государство и проследить, чтобы каждый получил положенное.

Такие рассуждения никоим образом не соответствуют здравому смыслу, ибо тут совершенно упускаются из виду очень веские соображения. "Трудиться" значит "прилагать свои силы к добыванию того, что необходимо для жизни, прежде всего - для самосохранения". "В поте лица твоего будешь есть хлеб" (Быт 3, 19). Поэтому у человеческого труда две особенности, две характерные черты. Прежде всего он личный, ибо проявление индивидуальной силы принадлежит тому, кто ее тратит ради известной личной выгоды. Кроме того, он - необходимый, ибо без плодов его человек жить не может, а самосохранение - закон природы, не подчиняться которому грешно. Если мы примем в соображение только то, что труд - личный, рабочий, без сомнения, вправе довольствоваться какой угодно платой, ибо как он волен работать или не работать, так он волен и брать за свой труд мало или вовсе ничего. Но труд еще и необходим, а это меняет самую суть дела. Сохранение жизни - священный долг каждого, нарушение его - преступно. Отсюда следует, что каждый вправе приобретать необходимое для жизни; бедный же может приобретать это не иначе, как своим трудом, в виде заработной платы.

Поэтому, хотя хозяева и рабочие свободны соглашаться о заработной плате, у свободы этой есть пределы. Предписание природы, более повелительное и древнее, чем какие бы то ни было договоры между людьми, требует, чтобы вознаграждение, получаемое рабочим, было достаточным для приличной и скромной жизни. Если, поневоле или страшась большего зла, рабочий соглашается на худшие условия, т.к. хозяин или подрядчик отказывают ему в лучших, он - жертва насилия или несправедливости. В таких и подобных случаях (скажем, когда встает вопрос о продолжительности рабочего дня или о санитарных условиях) желательно избегать государственного вмешательства, особенно из-за крайних различий в условиях времени и места. Лучше обращаться за содействием к учреждениям, о которых сейчас пойдет речь, или как-то иначе охранять интересы людей, живущих на заработную плату.

Если рабочий зарабатывает достаточно, чтобы обеспечить себе, жене и детям умеренное благосостояние, то, при должном благоразумии, он без труда научится бережливости и сможет обзавестись скромной собственностью, побуждаемый к тому самой природой. Мы видели, что рабочий вопрос нельзя разрешить, не приняв за принцип священность и неприкосновенность частной собственности. Следовательно, закон должен благоприятствовать праву на нее и побуждать возможно большее число граждан к тому, чтобы они стали собственниками.

Это привело бы к множеству благодетельных результатов, прежде всего - к более равномерному распределению собственности. Вследствие перемен и революций общество разделилось на две касты, и пропасть между ними все шире. С одной стороны, образовался класс, владеющий богатством и потому обладающий силою, который держит в руках промышленность и торговлю, заправляет к своей выгоде и по своему усмотрению всеми источниками богатства и сильно влияет на самые органы власти. С другой стороны, есть нуждающаяся и обездоленная масса, озлобленная страданиями и всегда готовая к возмущениям. Если поощрять среди рабочих стремление участвовать во владении землей, между этими классами был бы перекинут мост, сократилось бы расстояние между большим богатством и глубокой бедностью. Кроме того, возросло бы изобилие плодов земли. Люди работают лучше и охотней, когда трудятся над своею собственностью; более того, они научаются любить землю, которая, в ответ на работу их рук, дает не только хлеб для пропитания, но и другие блага им самим и тем, кто им дорог. Само собой понятно, тяга к добровольному труду увеличивала бы производительность земли и благосостояние общества. Третье преимущество - в том, что люди прилеплялись бы к родной стране, ибо никто не пожелал бы менять ее на чужую, если бы находил у себя дома средства к сносной и счастливой жизни. Однако на эти важные блага можно рассчитывать лишь в том случае, если средства у людей не высасываются и не истощаются чрезмерными налогами. Право частной собственности проистекает от природы, а не от человека, и государство вправе лишь упорядочивать пользование ею в интересах общего блага, но отнюдь не отменять ее. Следовательно, оно поступает несправедливо и жестоко, если в виде налога берет больше надлежащего.

Хозяева и рабочие могут немало сделать и сами при помощи учреждений и обществ, которые стремятся помогать нуждающимся и сводят ближе оба сословия. Тут можно упомянуть общества взаимной поддержки, общества, основанные частными лицами для страхования рабочих, их вдов и сирот на случай бедствия, болезни или смерти, и попечительства или учреждения, пекущиеся о детях, подростках и престарелых.

Важнее всего союзы рабочих, которые, в сущности, заключают в себе все остальное. История свидетельствует, что ремесленные цехи прежних веков достигали многого. Они не только приносили немалую пользу рабочим, но и помогали совершенствовать мастерство, как видно из многочисленных памятников. Такие союзы должны быть сообразованы с требованиями времени, в котором мы живем, поскольку теперь можно получить лучшее образование, обычаи изменились, потребностей стало больше. Отрадно отметить, что уже немало союзов, в которые входят одни рабочие или рабочие и хозяева вместе; тем не менее, их недостает, и весьма желательно, чтобы они умножились и усилили свою деятельность. Мы не раз говорили о них, но объясним здесь, как они нужны, покажем, что они имеют полное право на существование, и уточним кое-что относительно их организации и действий. Сознавая свою слабость, человек ищет поддержки вне самого себя. Мы читаем в Писании: "Двоим лучше, нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их. Ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который бы поднял его" (Екк 4, 9-10). И еще: "Брат, вспоможествуемый братом своим, подобен крепкому городу" (Притчи 18, 19). Именно это естественное побуждение объединяет людей в гражданское общество, и оно же побуждает устраивать особые союзы, как бы общества, хотя и не в полном смысле слова.

От государства эти общества отличаются тем, что их непосредственные цели различны. Гражданское общество или государство существует ради общего блага и потому имеет дело с интересами всех и лишь в надлежащем месте и надлежащей мере - с интересами отдельных людей. "Оно называется общим", потому что в нем "люди делают сообща одно общее дело (res publica)" (св. Фома Аквинат "Contra impugnantes Dei cultum", nap. 2). Общества же внутри государства называются частными, ибо их непосредственная цель - польза участвующих в них. "Частное общество образуется для какого-либо частного дела, когда, например, двое или трое объединяются, дабы сообща вести торговлю" (там же). Государство не должно запрещать их. Вступать в такие общества - естественное право человека, государство же обязано охранять естественные права, а не нарушать. Запрещая союзы, оно пришло бы в противоречие с основным принципом своего существования, ибо они, как и оно, существуют в силу естественного стремления человека жить в обществе других людей.

Конечно, бывают случаи, когда закон должен вмешаться и не допустить союза, например, если люди соединяются для очевидно дурных, несправедливых или опасных целей. Тогда общественная власть вправе воспрепятствовать образованию союзов или распустить их. Однако надо всячески стараться о том, чтобы не нарушать права частных лиц или не принять несправедливых мер под предлогом общественной пользы. Законы обязательны лишь тогда, когда они согласуются со справедливостью, тем самым - с вечным законом. (См. св. Фома Аквинат "S.T." Prima secundae, вопрос 13, ст. 3).

Здесь Мы упомянем о тех братствах, обществах и монашеских орденах, которые обязаны своим возникновением церковной власти и благочестию христиан. О том, как много сделали они для людей, свидетельствуют летописи веков до нашего времени включительно. Разум воспрещает оспаривать, что союзы эти, безупречные по своим целям, коренятся в естественном законе. В религиозном отношении они по праву ответственны лишь перед Церковью; мирские правители не имеют власти над ними и не вправе вмешиваться в их дела, напротив, должны покровительствовать им, уважать их, а если нужно - и защищать. Но, как известно, правительства ведут себя иначе, особенно в наше время. Во многих странах они позволяли себе насильственные действия и различные обиды, подчиняли эти общества гражданскому закону, нарушали их права юридической личности и лишали их собственности, принадлежавшей Церкви, членам союзов, учредителям, жертвователям и тем, наконец, ради кого общества основаны. Мы сожалеем о таком ограблении, ибо оно несправедливо и может привести к тяжелым последствиям. Для сожаления тем больше оснований, что, провозглашая свободу союзов, закон всячески преследует мирные и полезные католические общества, предоставляя полную свободу тем, чья деятельность вредна для веры и опасна для государства.

Разных союзов, особенно рабочих, теперь гораздо больше, чем прежде. Не будем говорить обо всех, входя в подробности, касающиеся их происхождения, целей и средств. Однако немало свидетельств о том, что многие из них направляемы невидимыми вожаками, осуществляющими в них принципы, противные христианству и общественному благу. Они пытаются захватить все поле трудовой деятельности и вынуждают рабочих либо присоединиться к ним, либо голодать. При таких обстоятельствах рабочие-христиане вынуждены либо войти в союз, где может подвергаться опасности их религиозная жизнь, либо основать свои союзы - соединить силы и смело свергнуть иго несправедливого и невыносимого угнетения. Конечно, всякий, кто не желает подвергать крайней опасности наивысшее наше благо, предпочтет второе решение.

Заслуживают всяческой похвалы те католики, - а их немало, - которые, понимая требование времени, изыскивают добрые способы и установления, чтобы улучшить положение рабочих. Принимая к сердцу их дела, они стремятся улучшить жизнь их семейств, внести справедливость в отношения с хозяевами и напомнить обоим классам веление долга и заповеди Евангелия, которое, внушая самоограничение, удерживает людей в пределах умеренности и приводит в согласие расходящиеся интересы лиц и классов, составляющих государство.

Имея в виду такие цели, одни сходятся вместе, чтобы обсудить, как им действовать сообща и как приложить к делу свои благие намерения. Другие стремятся объединить рабочих в союзы, помочь им советом и средствами и отыскивать для них возможность честного и вознаграждаемого труда. Епископы, со своей стороны, всячески поддерживают все это, и многие пастыри, в том числе монахи, с их одобрения и при их помощи, прилежно трудятся над духовным и умственным развитием рабочих, входящих в католические союзы. Нет недостатка и в состоятельных католиках, которые делят свое достояние с теми, кто живет работой своих рук, и тратят огромные деньги на устройство и распространение обществ, благодаря которым рабочий без особых усилий может достигнуть своим трудом не только преимуществ в настоящем, но и уверенности в будущем. Не будем говорить, как благотворна для общества вся эта многосторонняя и ревностная деятельность, это и так известно. Мы видим в ней основание для самых радостных надежд, лишь бы такие союзы росли и распространялись, а во главе их стояли добрые и мудрые люди. Пусть государство оберегает сообщества своих граждан, по праву соединившихся вместе; но вмешиваться в их внутренние дела и препятствовать их организации оно не должно, ибо они живут и движутся душой, находящейся внутри, а посторонняя сила может ее убить.

Чтобы союз сохранял единство мысли и действия, нужно, чтобы его организация и управление были тверды и мудры. Все общества такого рода, имея право на существование, имеют и право принимать ту форму и те правила, которые более всего соответствуют их целям. Мы не считаем возможным определить подробности их устроения - они зависят от народного характера, от уроков опыта, от природы и цели предприятия, от промыслов и занятий и от других обстоятельств и условий, которые должны тщательно взвесить устроители.

Вообще говоря, основным и неизменным законом рабочих союзов должны быть такое устроение и такое управление, которые обеспечивали бы наиболее успешное и быстрое достижение цели; цель же в том, чтобы каждый рабочий благодаря союзу мог повысить уровень физического, духовного и экономического благосостояния. Ясно, что союзы эти должны с особой рачительностью печься о благочестии и нравственности, духом которых должна быть проникнута вся их внутренняя деятельность, иначе они утратят свой характер и станут немногим лучше тех обществ, которые вовсе не принимают в расчет религию. Будет ли выгодой для рабочего, если он при помощи какого-нибудь общества приобретет то, что полезно для тела и подвергнет опасности душу, ибо ему не достанет духовной пищи? "Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?" (Мф 16, 26,). Вот какой чертой и признаком, по учению Господа нашего, отличаются христиане от язычников: "Всего этого ищут язычники [...] Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам" (Мф 6, 32-33). Итак, пусть наши союзы, прежде всего и по преимуществу, обращаются к Богу; пусть религиозное наставление занимает в них первое место, пусть каждый из членов союза заботливо обучается тому, что составляет его обязанности к Богу, чему он верит, на что надеется и что ведет его к вечному спасению. Пусть каждый рабочий с особенным вниманием остерегается ошибочных мнений и ложных учений и укрепляется в противодействии им. Пусть рабочие побуждаются и приучаются к богослужению, к ревностному отправлению религиозных обязанностей и, между прочим, к чествованию воскресных и праздничных дней. Пусть они учатся почитать и любить святую Церковь, нашу общую Матерь, ибо повиноваться ее наставлениям и соблюдать ее таинства - средство, преподанное Богом для прощения грехов и освящения жизни.

Признав религию основой рабочих союзов, мы определим теперь, каковы должны быть отношения их членов друг к другу, чтобы они могли жить в дружбе и вести свои дела успешно и счастливо. Должности и обязанности в союзе следует распределять, имея в виду благо всего союза и притом так, чтобы разница степеней и положений никоим образом не препятствовала единодушию и благорасположению. Должностных лиц следует назначать с осторожностью и разбором, и обязанности каждого из них надо заботливо определять, чтобы никому из членов не было обиды. Общие суммы следует распределять с полным беспристрастием так, чтобы каждый член получал вспомоществование в соответствии с его нуждами. Надо тщательно согласовать права и обязанности хозяев с правами и обязанностями рабочих. На тот случай, если бы хозяин или рабочий стал считать себя в чем-либо обиженным, хорошо бы иметь особый комитет, составленный из честных и разумных членов союза, который решал бы дело по его правилам. Кроме всего прочего союзы должны стараться о том, чтобы у рабочих весь год была работа, и образовать фонд, из которого члены могли бы получать пособие не только в совсем исключительных случаях, но и в болезни, в старости или в несчастии.

Такие правила и постановления, если им будут добровольно повиноваться, обеспечат в достаточной мере благосостояние бедных. Католические союзы взаимопомощи, конечно, будут немало содействовать и благосостоянию государства. Люди вполне резонно судят о будущем по прошедшему. Одно поколение сменяется другим, но события одного века удивительно похожи на события другого, ибо все они управляются Промыслом Божьим; Бог же руководит течением истории согласно тем намерениям, которые Он имел, создавая человека. Христиан первых веков упрекают в том, что почти все они жили случайными вспомоществованиями или скудно оплачиваемым трудом. Однако люди эти, лишенные богатств и влияния, приобретали в конце концов благосклонность богатых и расположение знатных. Они выказывали себя деятельными, трудолюбивыми, кроткими, правдивыми, а главное - исполненными братской любви. В. виду их жизни и примера предрассудок исчезал, смолкал голос недоброжелательства и лживые предания древнего суеверия уступали мало-помалу христианской истине.

В наши дни вопрос о положении рабочих весьма злободневен, и ничто не представляет большего интереса для всех классов общества, чем его разумное и справедливое разрешение. Но для христианских рабочих нетрудно будет решить его, если они, учреждая союзы, станут избирать мудрых руководителей и следовать по тому пути, по которому с такою выгодою для себя и для общества шли их отцы ранее их. Правда, сильны предрассудки и сильна любовь к деньгам, но если сознание истины и справедливости не уничтожено испорченностью сердца, то сограждане этих рабочих, наверное, проникнутся добрыми чувствами к людям трудолюбивым и скромным, предпочитающим честность выгоде и святость долга - всем другим соображениям.

Возникло бы и еще одно великое преимущество: было бы легче и возможнее оказать воздействие на образ мыслей тех рабочих, которые или совсем порвали с верою, или живут в разладе с ее предписаниями. Люди эти в большинстве случаев чувствуют, что их обманывали пустыми обещаниями и обольщали ложной внешностью. Они не могут не сознавать, что алчные хозяева слишком часто в высшей степени бесчеловечны к ним и заботятся о них лишь в той мере, чтобы получать прибыль от их труда; если же рабочие эти принадлежат к рабочему союзу, то обычно к такому, в котором, вместо мира и любви, господствует междоусобная вражда, постоянный спутник безысходной и безверной нищеты. Сколько людей с разбитой душой и истощенным телом рады бы освободиться от столь унизительного рабства! Но ложный стыд или страх перед голодом препятствует такому шагу. Католические союзы могли бы оказать им неисчислимые услуги, помогая выбраться из беды и предоставляя раскаявшимся общение веры и надежное покровительство.

Мы указали вам, досточтимые братья, кто и какими средствами должен решить этот в высшей степени трудный вопрос. Пусть каждый возьмется за дело, выпадающее на его долю, немедленно и в согласии с прочими, ибо зло уже велико, а из-за промедления может стать таким, что его и не излечишь. Пусть те, кто правит государством, действуют через законы и государственные учреждения. Хозяева и богатые люди пусть не забывают своих обязанностей перед другими. Пролетарии, чьи интересы больше всего затронуты в этом деле, пусть содействуют разрешению вопроса всеми законными и надлежащими средствами. Поскольку же только вера, как мы уже сказали, может уничтожить зло в корне, все должны как можно глубже убедиться в том, что надо прежде всего вернуться к подлинному христианству, без которого недействительны и непригодны все планы и предположения людей, даже мудрейших.

Что же до Церкви, то в ее помощи никогда не будет недостатка, и вмешательство ее будет тем плодотворнее, чем меньше стеснена ее свобода действий. Пусть этого никогда не забывают люди, на которых возложена обязанность заботиться об общем благосостоянии. Каждый служитель святой Церкви должен отдавать делу все силы ума и воли; под вашим руководством, досточтимые братья, и следуя вашему примеру, священники должны неустанно преподавать людям всех сословий евангельское учение о христианской жизни; они должны всеми подобающими им средствами стремиться к благу народа, а прежде всего - ревниво оберегать в своих сердцах и пробуждать в сердцах всех других любовь, владычицу и царицу добродетелей, ибо столь желанного успеха в этом деле можно ожидать главным образом от обильной, истинно христианской любви. В ней сосредоточен весь евангельский закон. Она всегда готова на жертвы ради других и служит наилучшим противоядием против мирской гордости и неумеренного себялюбия, а свойства ее и богоподобные черты описаны святым апостолом Павлом в таких словах: "Любовь долготерпит, милосердствует [...], не ищет своего [...], все покрывает [...], все переносит" (1 Кор 13, 4-7).

Всем вам, досточтимые братья, вашему духовенству и народу, как залог Божиих щедрот и свидетельство Нашего благорасположения, от всего сердца Мы шлем во имя Господа апостольское благословение.