Яков Кротов. Путешественник по времени. Вспомогательные материалы.

Впервые документ предан гласности В.Буковским и использован им в его книге "Московский процесс".

По этому документу написана заметка:

Жирнов Е. "Лица, догадавшиеся о назначении ЛЗ, уничтожались" // Журнал "Коммерсантъ Власть", №30 (483), 06.08.2002.

 

Проверкой установлено, что в 1941 году с санкции руководства НКВД СССР Управлением НКВД по Хабаровскому краю в 50 км от гор. Хабаровска, в районе села Казакевичи близ границы с Маньчжурией была создана ложная советская пограничная застава, "Маньчжурский пограничный полицейский пост" и "Уездная японская военная миссия", которые работниками органов госбезопасности в переписке именовались "мельницей". По замыслу работников НКВД имитация советской пограничной заставы и японских пограничных и разведывательных органов предназначалась для проверки советских граждан, которые органами госбезопасности подозревались во враждебной деятельности.
Однако на практике это мероприятие было грубо извращено и направлено не на борьбу с действительными врагами советского государства, а против невинных советских граждан.
БЫВШИЙ начальник Хабаровского управления НКВД Гоголидзе и бывший начальник 2 управления НКВД СССР Федотов использовали "мельницу" в антигосударственных целях, для фабрикации материалов обвинения на советских людей.
"Проверка" на пресловутой "мельнице" начиналась с того, что лицу, подозревавшемуся в шпионаже или иной антисоветской деятельности, предлагалось выполнить закордонное задание органов НКВД. После получения от "подозреваемого" согласия на выполнение задания инсценировалась его заброска на территорию Маньчжурии с пункта ложной советской погранзаставы и задержание японскими пограничными властями. Затем "задержанный" доставлялся в здание "Японской военной миссии", где подвергался допросу работниками НКВД, выступавшими в ролях официальных сотрудников японских разведывательных органов и русских белогвардейцев-эмигрантов. Допрос имел своей задачей добиться от "проверяемого" признания "японским властям" в связи с "советской разведкой", для чего создавалась исключительно тяжелая, рассчитанная на моральный надлом человека обстановка допроса, применялись различного рода угрозы и меры физического воздействия.

Многие лица, искусственно ввергнутые в необычную и тяжелую для них обстановку, полагая, что они действительно находятся в руках врагов и в любое время могут быть физически уничтожены, рассказывали сотрудникам НКВД, выступавшим в качестве японцев, о связях с органами НКВД и о тех заданиях, которые они получили для работы в Маньчжурии. Некоторые из этих лиц, запуганные нависшей над ними опасностью, под влиянием мер физического воздействия сообщали отдельные сведения о Советском Союзе.

По окончании допросов, которые иногда длились в течение нескольких дней и даже недель, "задержанный" перевербовывался представителями "японских разведорганов" и забрасывался на территорию СССР с разведывательным заданием. Финал этой провокационной игры состоял в том, что "проверяемый" арестовывался органами НКВД, а затем как изменник Родины осуждался Особым совещанием на длительные сроки лишения свободы или к расстрелу.

 

 

В октябре 1942 года Хабаровское управление НКВД арестовало инженера-строителя Брониковского С.С. Подозревая в Брониковском неразоблаченного агента немецкой и японской разведок, к чему не было никаких оснований, работники УНКВД решили его проверить. Для этого Брониковскому предложили выйти за кордон с разведывательным заданием, на что он согласился и 1 сентября 1942 года был переправлен 'через границу'. Согласно легенде, которую получил Брониковский от органов НКВД, он должен был правдиво рассказать 'японцам' автобиографию, сообщить о его аресте в 1937 году и содержании в тюрьме, а затем заявить, что он решил бежать в Маньчжурию.

Оказавшись на 'сопредельной территории', Брониковский был задержан 'японо-маньчжурской пограничной полицией' и почти месяц содержался в тюрьме, подвергаясь допросам как перебежчик. На допросе Брониковский держался достойно, не сообщил ни о вербовке его органами НКВД, ни о задании, с которым был переправлен 'за границу'. Дальнейший ход событий развертывался по заранее выработанному плану. 'Представитель японской разведки' завербовал Брониковского для работы в пользу Японии и 'перебросил' его в СССР".
Несмотря на то, что сразу же после "переброски"Брониковский доложил работникам НКВД о постигшей его неудаче и откровенно признался, что он был завербован "японцами", несмотря на то, что проверкой в искусственно созданной враждебной СССР обстановке закордона было окончательно установлено, что никакого отношения к разведкам капиталистический государств Брониковский не имеет, работники УНКВД приняли заведомо неправильное решение о его аресте. Формальным основаниям для такого решения явилось то, что на допросе у "японцев" Брониковский сообщил некоторые сведения о гор. Хабаровске.

С момента подготовки 'материалов' на арест Брониковского, а затем в процессе следствия по его делу сотрудники УНКВД встали на путь грубой фальсификации документов. В справке, находящейся в отдельном конверте при деле, указано: 'Прилагаемые к следственному делу в отдельном конверте фотокопии планов и показания Брониковского добыты КРО УНКВД по Хабаровскому краю через весьма серьезную и проверенную агентуру. Эти материалы ни в коем случае и ни в коей мере не должны использоваться в допросах Брониковского, так как это может повлечь за собой расшифровку ценной агентуры'. 'Проверочное' оперативное мероприятие на ЛЗ изложено в специальном заключении как посылка Брониковского за границу с действительным разведывательным заданием.
Введенный такими документами в заблуждение, прокурор утвердил обвинительное заключение на Брониковского и согласился с направлением дела на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР. Решением Особого совещания от 24 апреля 1943 года Брониковский был приговорен к расстрелу, а 26 апреля расстрелян.

 

Вопиющим нарушением социалистической законности являются такие факты: 21 ноября 1947 года советский гражданин, китаец Ян-Лин-Пу, работавший поваром на ЛЗ, возмутился творившимся там произволом, побил посуду и уничтожил все кухонные предметы японского производства. Начальник отделения Попов совместно с негласным сотрудником Чу-Цин-Лином, опасаясь, что Ян-Лин-Пу может скрыться за границу, застрелили последнего. Тем же Чу-Цин-Лином в ноябре 1947 года было убито еще 2 человека из обслуги ЛЗ.

 

Известны случаи, когда лица, догадывавшиеся о действительном назначении ЛЗ, подвергались физическому уничтожению. Так, бывший начальник Хабаровского управления Акимов, докладывая 29 января 1944 года Кобулову о поведении на 'мельнице' Бочкова М. И., писал: '…Если он (Бочков) будет приговорен к заключению на какой-либо срок, то, будучи в лагерях, он, разумеется, расширит свою провокационную деятельность и создаст немало трудностей для сохранения в тайне проходившего мероприятия'. Акимов просит учесть это и принять меры, чтобы к Бочкову была применена высшая мера наказания. Усилиями Меркулова, начальника 2-го управления НКВД Федотова и его заместителя Райхмана дело Бочкова было перенесено из суда на рассмотрение Особого совещания, по решению которого Бочков был расстрелян. Сейчас он посмертно реабилитирован.