Данники Хазарского каганата в письме царя Иосифа

Оп.: Сборник Русского исторического общества. Том 10 (158). Россия и Крым. М., 2006. С. 376-390. 

Проблема территорий, подчиненных Хазарскому каганату, всегда привлекала внимание исследователей, и не только потому, что источники содержат об этом много данных, весьма противоречивых и сложных.

Период истории Юго-Восточной Европы VII-IX вв., предшествующий образованию Древнерусского государства, и в отечественной, и в зарубежной историографии, как правило, связывается с представлением о безоговорочном господстве на этой территории Хазарского каганата. Наиболее точно выразил эту мысль А.П. Новосельцев: «Главная особенность Восточной Европы – зависимость значительной части ее от такого сильного государства, как Хазария...»[1]. Эта точка зрения сейчас преобладает настолько, что находит отражение в обобщающих работах по истории средневековой Восточной Европы и Древней Руси[2], а также практически во всех школьных учебниках, официально допущенных к образовательному процессу[3].

Однако вопрос о землях, подвластных Хазарскому каганату, не один раз был предметом дискуссий в исторической литературе. Мнения варьировались от огромной территории, включая Заволжье и Среднее Поднепровье[4] до скромных земель в низовья Волги и Предкавказье, в западном направлении едва доходивших до низовий Дона[5].

В современной археологической литературе преобладает гипотеза, восходящая к осторожному предположению М.И. Артамонова и развитая С.А.Плетневой, о совпадении границ Хазарского каганата с областью распространения в Восточной Европе пяти вариантов салтово-маяцкой археологической культуры, т.е. от бассейна Северского Донца и Дона до Крыма, Предкавказья и Поволжья[6]. Определяя таким образом территорию Хазарии, С.А. Плетнева использовала метод, который предполагает отождествление археологической культуры (точнее, определенной группы памятников[7]) с этнополитическими наименованиями, упоминаемыми в письменных источниках, и соответствующей территорией их распространения[8].

Попытка аргументировать иную точку зрения была предпринята Б.А. Рыбаковым[9]. Используя доступные в переводе арабо-персидские источники, Б.А. Рыбаков отметил, что ни в одном из них не говорится о зависимости славян и русов от хазар, а также рассмотрел границы Хазарии по данным письма царя Иосифа[10].

Но взамен «хазарской» теории менее спорную концепцию Б.А. Рыбаков не предложил, поэтому его противники, согласившись с определенной Б.А. Рыбаковым территорией, назвали ее «землей, занятой собственно хазарами и бывшей, по-видимому, доменом хазарского кагана». Земли Донецко-Донского междуречья, по их мнению, не были знакомы арабам, в отличие от более западных и северных славян – вятичей и северян, и не назывались в источниках никак, несмотря на то, что население этих земель этнически не было хазарским[11].

Историк и источниковед А.П. Новосельцев при включении данной территории в состав Хазарского каганата ссылался на археологические раскопки[12], хотя археологический материал по Хазарии очень сложен и противоречив, однозначной интерпретации на данном этапе не поддается[13]. В свою очередь, современные археологи базируются на общеисторических и источниковедческих работах.

Таким образом, в отечественной историографии данная проблема оказалась заключена в своеобразный замкнутый круг гипотез и догадок, которые успели приобрести характер мифологем. Магическая сила этого круга так велика, что его не смог преодолеть даже выдающийся археолог современности Г.Е. Афанасьев, блистательно разрушивший миф о существовании единой салтово-маяцкой культуры как государственной культуры Хазарского каганата. Уверенность в том, что границы каганата по Плетневой четко очерчены в каких-то письменных источниках, заставила ученого искать новые «археологические свидетельства существования Хазарского государства», поскольку все существующие были им убедительно опровергнуты[14].

Действительно, вопрос весьма запутан.

Во-первых, источники о владениях Хазарии имеют ряд особенностей. Достаточно четко границы этого потестарного образования очерчены только в одном документе – в так называемой Еврейско-хазарской переписке Х в., точнее, в письме хазарского царя Иосифа испанскому еврею Хасдаи ибн Шафруту. Письмо существует в краткой и пространной редакциях, причем пространная считается восходящей к более древнему протографу. Однако и та, и другая версия письма отражают реальное послание царя со значительными искажениями и изменениями, внесёнными переписчиками. Остальные источники, в основном арабские и византийские, отличаются фрагментарностью и «многослойностью», т.е. присутствием в источнике нескольких разновременных пластов. Точка зрения С.А. Плетневой и ее последователей базируется именно на письме Иосифа. Однако после комментариев издателя этого документа П.К. Коковцова[15] и краткого экскурса А.П. Новосельцева[16] содержание письма не подвергалось комплексному анализу с учетом новых достижений как в восточном историческом источниковедении, так и в археологии.

Во-вторых, в историографии преобладает подход к территории каганата как к некоей вневременной категории либо неизменной на протяжении почти трехсот лет величине. Однако, граница – категория историческая, изменяемая во времени и пространстве. Тем более граница раннего государства или потестарного образования поздней первобытности, имеющего кочевую основу[17].

Эти противоречия между подходом исследователей и историческими реалиями отметил в свое время А.П. Новосельцев, который попытался выявить границы Хазарии в исторической динамике[18]. В ответе Иосифа Хасдаи ибн Шафруту, датируемом серединой Х в.[19], действительно перечисляется огромное количество племен – данников Хазарии. Это перечисление царя Иосифа А.П. Новосельцев счёл в целом соответствующим действительности, но не для середины Х в., времени упадка Хазарии, а для «периода расцвета» этого государства, т.е. VIII-IX вв.[20] В итоге Новосельцев предложил тот же статичный вариант, в основном следуя Иосифу, но расширив каганат 70-х гг. VII-VIII вв. «до Дуная» (это время также было названо «периодом расцвета»)[21]. Интересно, что когда ученый имел возможность сделать вывод о какой-либо территории на основании письменных данных, территория Хазарии «сужалась» по сравнению с письмом Иосифа. Так произошло с Аланией, касогами и горными народами Дагестана (исследователь пишет, что эти этносы «были связаны с Хазарией, хотя говорить об их прямом подчинении каганату оснований нет»)[22]. Когда же приходилось опираться на «готовые» выводы археологов и историков, границы Хазарии существенно расширялись (речь идет о западных пределах каганата).

Но поскольку тезис о единстве «салтово-маяцкой культуры» в трактовке С.А. Плетневой и ее государственной принадлежности Хазарии аргументированно поставлен под сомнение (фактически опровергнут)[23], имеет смысл попытаться найти подходы к решению проблемы хазарских владений, не учитывая данное положение. Это обстоятельство также заставляет вновь обратиться к еврейско-хазарской переписке, используя при этом и другие источники.

В пространной редакции письма Иосифа список начинается с народов, живущих к северу от устья Волги, где находилась хазарская столица: «У (этой) реки (Атил. – Е.Г.) расположены многочисленные народы... Вот их имена: Бур.т.с, Бул.г.р, С.вар, Арису, Ц.р.мис, В.н.н.тит, С.в.р, С.л.виюн. Каждый народ не поддается (точному) расследованию и им нет числа[24]. Все они мне служат и платят дань»[25].

В краткой редакции, более поздней, но сохранившей ряд сведений, опущенных или искажённых в пространном варианте, вместо названий племен упоминаются «девять народов, которые не поддаются точному распознанию и которым нет числа»[26].

А.П. Новосельцев, вслед за семитологом XIX в. А.Я. Гаркави[27], сопоставил это сообщение с указанием Константина Багрянородного на девять «климатов» Хазарии, прилегающих к Алании. Из этого исследователь делает вывод о том, что перечисленные Иосифом народы находились на запад от Волги[28]. Основой для такого сравнения является число «девять». Однако все данные византийского императора говорят в пользу классического расположения «климатов» в Восточном Крыму[29] и в Среднем и Нижнем Прикубанье[30]. В книге 11 Константин сообщает о постоянных нападениях, которые совершали аланы на хазар при переходах их к Саркелу, Климатам и к Херсону[31]. Из этого сообщения следует, во-первых, что «климаты» находились в Крыму или в Восточном Приазовье, а во-вторых – что между Хазарией и ее приазовско-крымскими владениями находились независимые аланские племена. Севернее же и западнее, где помещает «климаты» А.П. Новосельцев, по мнению Порфирогенета, жили черные булгары и печенеги[32]. В то же время последний царь Хазарии прямо указывает на расположение даннических племен – по реке Итиль, а не западнее ее. Буртасы (бур.т.с), булгары (бул.г.р), савиры (с.вар), арису (эрзя?[33]), черемисы (ц.р.мис) – народы, локализуемые именно в Поволжье.

Под последними тремя народами обычно понимаются восточнославянские племена[34], что вроде бы подтверждается известным сообщением Повести временных лет о полянах, северянах и вятичах, плативших дань хазарам[35].

Однако, во-первых, Иосиф считает истоки Итиля обращенными к востоку на протяжении 4-х месяцев пути[36].  Это традиционно для арабо-персидской географической традиции X-XII вв., в которой за основное русло верхнего Итиля принимали реку Каму, причем истоки Итиля искали далеко на востоке: в земле киргизов между гузами и кимаками[37], в «северных горах» где-то на севере Алтая[38] и т.п. Подтверждается это представление Иосифа и указанием на то, что потом «граница поворачивает по пути к Хуварезму». Реки средневековых источников – это всегда торговые магистрали, а не реальные русла строго от истока к устью. Археологические материалы – скопления монетных кладов и предметов импорта подтверждают, что по Каме в 1-й пол. IX в. велась оживленная торговля[39]. Итиль формировался в представлении ранних ученых Халифата как торговый путь из Каспия в Прикамье и остался таковым после того, как стали поступать сведения о западном ответвлении пути – на Балтику[40].

Соответствует ли этой логике перечисление народов предполагаемого бассейна Итиля? Иосиф начинает его от устья Волги и ведет от наиболее близких к Хазарии (буртасов) до самых отдаленных, коими оказываются с.л.виюн. Из других источников известно, что в конце IX – начале Х в. буртасы, булгары и сувары булгарского Поволжья платили хазарам дань. При этом, согласно арабо-персидским данным, буртасы жили в 15 днях пути от хазар, т.е. в районе Саратовского Поволжья, и были ближайшими соседями булгар[41]. И если подчинение хазарам волжских булгар и суваров – явление временное[42], то буртасы – это этнос, о зависимости которого от хазар говорят практически все восточные источники IX-Х вв., буртасов упоминающие[43].

Арису и ц-р-мис как этнонимы впервые упоминаются письменными источниками именно в письме Иосифа. Не подлежит сомнению отождествление ц.р.мис с черемисами древнерусских памятников – этноса, формирование которого проходило в I тыс. н.э. в Волго-Вятском междуречье[44]. Если под арису понимать эрзю, то этот этнос обычно локализуется в Волго-Окско-Сурском междуречье[45]. Кажется, что в этом случае – касательно эрзи – Иосиф уже перечисляет народы реального бассейна Средней и Верхней Волги, а не того Итиля, который сам описал чуть выше.

Но, по археологическим данным, финно-угорские племена Волго-Окского междуречья составляли одну этнокультурную область с племенами Западного Приуралья[46], имели связи с Волжской Болгарией, которые особенно упрочились к середине Х в.[47], и некоторые анклавы действительно располагались в пределах этого потестарного образования, восточнее и южнее его (волны миграций традиционно проходили через Саратовское Поволжье)[48].

Некоторые данные археологии помогут датировать информацию письма Иосифа, если речь идет об анклавах в Среднем Поволжье и Приуралье. Согласно исследованиям Е.П. Казакова, в VIII-IX вв. памятники финно-угров отсутствовали на Средней Волге; первые их следы датируются концом IX в., а к середине Х в., т.е. во времена Иосифа, начинается переселение окских финнов в Булгарию[49]. Только ни о какой зависимости эрзи и черемисов от хазар в этот период речи быть не может.

Территории восточнославянских племен располагались на запад от русла этого Итиля.

Сопоставление в.н.н.тит с названием города славян Вантит (варианты: Вабнит, Ва-и- и т.д.) в арабо-персидских источниках – «Худуд ал-алам», Ибн Русте и Гардизи[50], а этих этнонима и топонима вместе – со славянским племенным союзом вятичей – лишь весьма спорная гипотеза[51]. Тем более что этот город в сочинениях «традиции ал-Джайхани» арабо-персидской географии называется пограничным с землями печенегов (Ибн Русте), мадьяр (Гардизи) или «некоторых из русов» (Худуд ал-алам), но никак не на восток от Волги рядом с эрзей и черемисами[52].

Если следовать логике источника, в.н.н.тит следует искать среди тюркского и угорского населения Поволжья и Приуралья. А.Я. Гаркави в свое время предлагал сопоставить этот этноним с вотяками (удмуртами), но потом отказался от этой версии, сочтя вятичей – «вентичей» фонетически более подходящей аналогией[53]. Конечно, самоназвание удмуртов одо весьма далеко от этнонима в письме Иосифа.

Но и вятичи не намного ближе, поскольку, во-первых, в Х в. явно располагались на запад и северо-запад как от Итиля царя Иосифа, так и от русла Волги, – на Верхней Оке[54]. Во-вторых, никак невозможно объяснить присутствие подряд двух букв нун в этнониме В.н.н.тит в случае, если это вятичи. Как в арабском, так и в древнееврейском письме наличие двух подряд одинаковых согласных означает не удвоение, а напротив, присутствие между этими согласными краткой гласной.

Более перспективным представляется сопоставление В.н.н.тит с народом В.н.н.т.р, тем более что такая конъектура возможна с точки зрения графики. Упоминание этого этноса имеется в начале письма Иосифа: он рассказывает об изгнании хазарами из страны, которую хазары занимали в Х в., народа В.н.н.т.р, который бежал на реку «Дуна»[55]. Это бесспорно унногундуры (оногуры)[56], племенной союз которых входил в Великую Булгарию. После распада этого политического объединения в 660-670-х гг. часть составлявших его племен («орда Аспаруха») откочевала на Дунай, где впоследствии образовала Первое Болгарское царство.

Вопреки Иосифу, хазары не преследовали орду Аспаруха до Дуная и даже не изгоняли ее из Северного Причерноморья. Если бы во власти хазар оказались такие огромные пространства, и тем более если бы они появились на Дунае, это было бы зафиксировано в источниках Византийской империи – государства, внимательно следившего за всем происходившим на его северных границах. Но византийцы об этом ничего не знают, но сообщают, что после распада Великой Булгарии хазары завоевали лишь Восточное Причерноморье и заставили платить дань оставшуюся там орду Батбаяна[57]. Именно в эту орду и входили оногуры, которых знает как обитателей Восточного Приазовья «Космография» Равеннского Анонима кон. VII в.[58] Арабские средневековые хронисты, описывая события 1-й пол. VIII в., упоминают землю ал-в.н.н.д.р где-то в Северо-Восточном Причерноморье[59].

Конец же VIII в. знаменуется масштабной миграцией племен Юго-Восточной Европы в Среднее Поволжье[60]. С этого переселения и берет начало Волжская Булгария – потестарное образование под руководством булгарского союза племен, включавшее как тюрко-позднегуннские племена переселенцев (савир, барсил, баланджар, ас.к.л и др.), так и местное финно-угорское население. Среди мигрантов на Среднюю Волгу были и оногуры – в.н.нд.р. Этот этнос упоминает в Среднем Поволжье «Худуд ал-алам», правда, в несколько другом «окружении», чем царь Иосиф (на восток от них располагаются буртасы, на юг – хазары, на север – мадьяры)[61], что обусловлено более ранней датировкой протографа персидского источника[62].

Далее в письме Иосифа следует этнос с.в.р (суур), который А.П. Новосельцев, в отличие от сторонников «славянской» версии, считал не северянами, а вариантом савир-сувар[63]. Обычно согласиться с этой трактовкой мешает тот факт, что этноним встречается в перечне дважды и в разных написаниях: с.вар и с.в.р/ суур. Однако объяснение этому находится в событиях начала Х в., которые упоминает Ибн Фадлан. В результате межплеменных противоречий этнос сувар разделился на две части, одна из которых осталась в подчинении Алмуша, главы Волжской Булгарии, впоследствии приняла ислам и ассимилировалась булгарами, а вторая откочевала на западный берег Волги и составила основу этноса чувашей[64].

Таким образом, группа этносов, открывающая список «данников» царя Иосифа, расположена в пределах бассейна Волги, причем семь из них (кроме буртасов) весьма компактно помещаются на берегах Средней Волги и Волго-Вятского междуречья. Далее следует народ С.л.виюн (цлавиун), за которым «граница поворачивает по путик Хуварезму».

В отношении племени С.л.виюн, которое считается «несомненно, той частью славян, которая и согласно ПВЛ платила дань хазарам»[65], не все так ясно, даже если предположить тождество с-л-виюн и славян. В письме Иосифа этот народ безусловно локализуется в Среднем Поволжье. Предположить, что описание заканчивается вятичами или донскими славянами, невозможно, т.к. ближайшие их поселения находились на расстоянии в 300-500 км от Средней Волги по прямой, то есть через знаменитые вятические леса. И даже если пройти этот путь, нельзя повернуть от р. Воронеж или Верхней Оки прямо к Хорезму.

Но если это Среднее Поволжье, то к какому периоду относятся данные сведения хазарского правителя? Этноним С-л-виюн уже давно однозначно рассматривается востоковедами как арабизм[66]. Но источник его определить не удается. Общепринятое наименование славян в арабо-персидской литературе средневековья – ас-сакалиба (множественное число от саклаб - заимствование греческого ???????)[67]. Единственной аналогией этнониму Иосифа может быть ас-Салавийа – название одного из «видов» русов географами школы ал-Балхи[68]. Но книжное заимствование в данном случае исключается. Передача этнонимов в этих источниках разная, и различия не могут быть объяснены текстологически. Устное заимствование от арабских купцов тоже сомнительно: Иосиф знает жителей Поволжья явно лучше арабов, упоминает этнонимы и специфику, которая в Халифате не была известна. С-л-виюн скорее не арабское заимствование, а эндоэтноним, непосредственно перенятый от одного из народов Поволжья.

Многолетние исследования Среднего Поволжья показали, что в V-VII вв. там существовала именьковская археологическая культура, носители которой были славянами[69]. В кон. VII в. большая часть именьковцев покинула Поволжье, но некоторые остались, влившись в состав населения Волжской Булгарии[70]. Уровень материальной культуры именьковцев был выше, чем славян Поднепровья. Многие остались и постепенно были ассимилированы булгарами. При этом роль славян в оседании булгар, освоении ими земледелия была огромной[71].

С другой стороны, существует немало арабо-персидских источников об ас-сакалиба, которые можно связать только с бассейном Волги.

Уникальные сведения об ас-сакалиба приводит Гардизи в «Зайн ал-Ахбар» (XI в.), передавая и интерпретируя этногенетическое предание[72]. Необычность данных заставляет привести их почти полностью: «<Одни из вождей ас-сакалиба был вынужден удалиться из родных мест, т.к. совершил убийство румийца> … он пришёл к хазарам, и хакан хазар принимал его хорошо, пока он не умер. Следующий хакан, однако, был сильно настроен против него, и он вынужден был уйти из этого места. Отделившись вновь, он пришёл к Басджирту.

Басджирт происходил из знатных хазар и его местопребывание было между хазарами и кимаками. У него было 2000 конных воинов. Далее хан хазар послал человека к Басджирту, приказав ему выгнать Саклаба. Он сообщил это Саклабу, и тот удалился в область тогуз-огузов. Между ним и некоторыми из них были узы родства. Но когда он прибыл к месту на дороге между кимаками и тогуз-огузами, хан тогуз-огузов стал отдаляться от его собственного племени, обидевшись на них. Соответственно, многие из них были убиты им, рассеялись и стали по одному или по двое приходить к Саклабу. Всех, кто пришёл, он принял и обходился с ними хорошо, пока они не стали многочисленны. Тогда Саклаб послал к Басджирту и присоединился к нему, пока не стал могущественным. Тогда он совершил набег на гузов, убил многих из них и многих захватил в плен, и так получил великое богатство, как в смысле награбленного добра, так и посредством пленных, которых всех продал (за выкуп). И племя, которое объединилось вокруг него, он назвал кыргызами (хирхиз). Вскоре вести о его богатстве достигли ас-сакалиба, и многие пришли к нему от ас-сакалиба вместе со своими семьями и имуществом.  Они смешались с теми, кто был там раньше, и образовали родственные связи, пока не стали одним народом. Это причина, по которой свойства и характерные черты ас-сакалиба можно обнаружить среди кыргызов: красноватые волосы и белизну кожи»[73].

На первый взгляд, эта легенда имеет полностью книжное происхождение и никак не связана с исторической действительностью. Так, светлые волосы, голубые (зеленые) глаза и другие европеоидные черты древних кыргызов в действительности обусловлены сильным североиранским субстратом, а не переселением «славян»[74].

Но обращение к истории региона и археологическим материалам дает основания рассматривать сведения Гардизи как исторический источник.

Древние кыргызы под разными именами (хагас, гяньгунь и др.) известны источникам с конца III в. до н.э.[75] Однако термин «кыргыз» в раннем средневековье имел другое содержание: так называлось енисейское государство IX-XIII вв. (другое название – Хакас), а этническая сущность слова не распространялась за пределы правившего в этом государстве аристократического рода[76].

Этимология слова неясна, но первая часть – кырг – имеет тюркское значение «красный», что могло являться описательным по отношению к внешнему виду представителей правящего рода либо к его происхождению (красный цвет в тюркской атрибутике сторон света символизирует север[77]).

Сюжет об отношениях с тогуз-огузами (уйгурами) восходит к событиям первых десятилетий IX в., когда продолжительная борьба кыргызов, кимаков и других племен с Уйгурским каганатом завершилась в 840 г. падением последнего. Известно, что в борьбе участвовали и представители уйгурской знати, оппозиционные хакану. Гардизи также упоминает о тогуз-огузах, перешедших к Саклабу в результате деятельности хана, не совпадавшей с их интересами.

Об участии в этом конфликте этнополитического образования Басджирт (Башкорт) по другим письменным источникам не известно, равно как и о роли хазар. Однако археологические данные свидетельствуют о весьма прочных связях Древнехакасского государства с Хазарией, Приуральем и Средним Поволжьем[78].

Но более всего интересна «западная» часть легенды. Время в известиях, подобных рассказу Гардизи, сильно спрессовано: в скитаниях прародителей заключены длительные миграции этнических групп, продолжительные межэтнические связи, ассимиляции. Свидетельства этих процессов фиксируются в памятниках материальной культуры. Контакты ас-сакалиба с хазарами пока не находят подтверждения в археологических данных. Но вот переселение части носителей именьковской культуры Поволжья на территорию племен, принимавших участие в этногенезе башкир, отражены в турбаслинско-именьковских памятниках Закамья, относящихся ко 2-й пол. VI – VII вв. Судя по всему, именьковцы были постепенно ассимилированы местным населением (обряд погребения турбаслинцев – трупоположение – вытеснил именьковские кремации)[79].

Образование племенного объединения с названием Башкорт (Басджирт) большинство исследователей относит к началу IX в., но и в Х в., по свидетельству Ибн Фадлана, в башкирский союз входили племена разного этнического происхождения с абсолютно различными формами ранней религии[80]. Данные археологии и этнографии подтверждают, что история Закамья и Южного Приуралья во 2-й пол. I тыс. н.э. представляет собой постоянные «наслоения» и смешения культур с разными этническими корнями. К началу Х в. традиции турбаслинско-именьковских племен были почти полностью стерты несколькими волнами угорских переселенцев – носителями кушнаренковско-караякуповской культуры[81].

Более подробное исследование сообщения Гардизи только предстоит. Но и сейчас очевидно, что в «Зайн ал-ахбар» сохранилось историческая память о поволжских славянах – носителях именьковской культуры.

Известны славяне Поволжья и по другим арабо-персидским источникам. «Рекой ас-Сакалиба» («Славянской рекой») называют нижнее течение Волги Ибн Хордадбех и ал-Куфи, Бал‘ами и ал-Балазури упоминают ас-сакалиба в связи с походами Марвана в 1-й пол. VIII в. в земли, расположенные «за страной хазар»[82]. Причем в этих походах арабами было пленено множество ас-сакалиба, которые были потом расселены в крепостях по северной границе Халифата[83]. Эти подробности свидетельствуют о существовании реальных ас-сакалиба еще в 1-й пол. VIII в. Неизвестно, были ли это этнические славяне или племена, смешавшиеся с ними и перенявшие самоназвание.

В пользу того, что под «Славянской рекой» и в хрониках походов Марвана, и в труде Ибн Хордадбеха понималась Волга или ее часть, свидетельствует именование Алмуша, верховного правителя Волжской Булгарии начала Х в., малик ас-сакалиба на протяжении всей «Записки» Ибн Фадлана[84]. Поскольку Ибн Фадлан лично посещал Поволжье в составе посольства 931-922 гг., сомневаться в достоверности сведений не приходится. Справедливо замечено, что малик ас-сакалиба является титулом, а ас-сакалиба как этнос в «Записке» фактически не присутствуют[85].

Таким образом, титул малик ас-сакалиба, который носил Алмуш, был скорее воспоминанием о значительной роли славян-именьковцев в этом регионе. Письмо царя Иосифа показывает, что сохранилась и форма эндоэтнонима – славяне (С.л.виюн). Но С.л.виюн в письме – это последний народ в поволжско-приуральской части, после чего «граница поворачивает по пути к Хуварезму, (доходя) до Г.р.гана». Таким образом, территориально Иосиф связывает славян не с основным пространством именьковской культуры, давно канувшей в Лету, а с ее «башкирским» продолжением в Закамье.

Упомянул же Иосиф народ С.л.виюн по соображениям широкой известности его как народа Поволжья, а также в связи с сохранением титула малик ас-сакалиба правителем Волжской Булгарии, который был известен и за пределами региона, в том числе на территориях, подвластных арабам (Хасдаи ибн Шафрут, адресат письма Иосифа, проживал в ал-Андалус – арабской Испании).

Следовательно, маршрут Иосифа пролегал по средневековому Итилю – реальным рекам Волге и Каме, после чего действительно поворачивал на юг по р. Белой. При этом список и расположение народов объясняется ситуацией, современной Иосифу. Нереально в нем только одно – то, что эти народы в середине Х в. были подвластны хазарам. Все перечисленные этносы так или иначе связаны с Волжской Булгарией, в это время безусловно независимой от Хазарии, но ранее, на рубеже IX-X вв. платившей хазарам дань (этот факт неоднократно упоминается Ибн Фадланом). После этого было принятие булгарским лидером ислама и вступление под покровительство Халифата, утверждение независимости от хазар собственной чеканкой монет и т.п.

Естественно, на арабских землях имелась информация о делах в Среднем Поволжье, и прежде всего из мусульманских булгарских источников. Надо вспомнить, что Хасдаи ибн Шафрут был не просто любознательным иудеем, а министром финансов омейядского халифа в Испании Абд ар-Рахмана III. О Волжской Булгарии он знал и, вероятно, представлял ее огромной страной, простирающейся от крайних пределов севера до Черного моря[86]. По крайней мере, об этом свидетельствует маршрут до Хазарии, указанный в письме Хасдаи, – через  страны венгров, русов и булгар[87].

Иосиф же с помощью северного списка пытается предложить свою версию событий в Среднем Поволжье высокому арабскому чиновнику, а через него – и халифу. В этой версии булгары, а также подвластные им и соседние племена, – лишь данники могущественной Хазарии.

Далее граница Хазарии, по словам Иосифа, поворачивала по пути к Хорезму, доходя до Гургана – области на юго-востоке Каспийского моря. В этом направлении, по данным хазарского владыки, на берегу моря на протяжении одного месяца пути жили народы, также платившие ему дань. Расстояние, указанное Иосифом, охватывает почти весь восточный берег Каспия, однако он не упоминает названия ни одного племени, обитавшего в этих землях. Это неудивительно: к востоку от Каспия (за исключением Прикаспийской низменности) располагаются пустынные территории, на которых никто постоянно не жил, да и кочевники появлялись редко. Если же они появлялись, то во времена Иосифа без проблем преодолевали не только закаспийские пустыни, но и территории от Волги до Дона, даже часто останавливались там на зимовку, кормясь нападениями на хазар[88]. Иосиф же приписывает этот район к своему владению, рассчитывая на то, что в далекой Испании эти геофизические особенности неизвестны.

Далее Иосиф изменяет направление, оказываясь на западной берегу Каспийского моря: «А еще на южной стороне – С.м.н.д.р в конце (страны) Т.д.лу, пока (граница) не поворачивает к «Воротам», то есть Баб ал-Абвабу, а он расположен на берегу моря»[89]. Из текста неясно, являются ли Самандар и Дербент хазарскими городами или первыми пунктами чужих территорий. Оба города хорошо известны по мусульманским аутентичным и более ранним источникам (в особенности это касается Дербента). И эти источники свидетельствуют, что Дербент и Самандар никогда подолгу не принадлежали хазарам, а со 2-й пол. VIII в., по окончании арабо-хазарских войн, более не становились хазарскими[90]. Согласно Ибн Хордадбеху, в середине IX в. хазары владели землями к северу от Самандара, а городами хазар считаются Хамлидж, Баланджар и ал-Байда[91].

Т.д.лу – название страны, в конце которой находится Самандар, – в  других источниках не встречается и точной идентификации не поддается. Но сам город весьма точно локализуется в Терско-Сулакском междуречье[92].

Таким образом, Иосиф утверждает, что ему принадлежит вся прикаспийская низменность вплоть до Дербента, однако, не перечисляя, какие этносы проживают в этом благодатном густонаселенном крае. В то же время его современник ал-Масуди рассказывает о землях между Самандаром и Бал ал-Абвабом очень подробно, помещая там совершенно независимые и никогда не принадлежавшие хазарам страну ас-Сарир (частично), царство Джидан (Хайтак), общины арабов, появившиеся там после кавказских войн Халифата[93].

Более того, известно, что коалиция во главе с ас-Сариром в этот период успешно воевала с хазарами[94].

После этого сомнительного экскурса Иосиф предлагает читателю переместиться западнее: «Оттуда граница поворачивает к горам. Азур, в конце (страны) Б.г.да, С.риди, Китун, Ар.ку, Шаула, С.г.с.р.т, Ал.бус.р, Ухус.р, Киарус.р, Циг.л.г, Зуних, расположенные на очень высоких горах, все аланы до границы Аф-кана, все живущие в стране Каса и все (племена) Киял, Т.к.т, Г.бул, до границы моря Кустандины, на протяжении двух месяцев пути, все платят мне дань». Первая часть топонимов, распложенных  «на очень высоких горах», в основном достоверно не локализована. Это связано с этнолингвистической пестротой Северного Кавказа, где и сейчас многие селения имеют несколько названий. Из этой группы почти несомненно лишь отождествление Зуних – Гумик (княжество в горном Дагестане с центром в совр. Кумухе, образовавшееся в IX в.).

Далее действительно простиралось царство алан, занимавшее все Центральное Предкавказье («до границы Аф-кана», т.е. до абхазов). Во времена Иосифа Алания была сильным объединением, независимым и враждебным хазарам, и это не вызывает сомнения[95]. Но и ранее причислять алан к вассалам каганата не стоит. Ни один источник, кроме царя Иосифа, не знает о подчинении алан хазарам. Судя по сохранившимся данным, отношения этих соседей переживали разные этапы, но и в период арабо-хазарских войн, и позже аланы и хазары выступали как равноправные союзы, проводившие самостоятельную политику.

Что касается касогов («страна Каса»), то во времена Иосифа они были скорее в какой-то форме зависимости от алан (фразу ал-Масуди об отношениях алан и касогов можно перевести по-разному: «аланы более мощны, чем касоги» или «аланы господствуют над этим народом»[96]). Другой современник Иосифа, византийский император Константин Багрянородный, упомянув «Касахию» лишь в одной главе, не упоминает о ее подчинении кому-либо, но помещает вместе с Зихией, Аланией и Абасгией[97].

Этнонимы Киял, Т.к.т, Г.бул, к сожалению, не поддаются идентификации.

Интересно, что далее Иосиф перечисляет уже не народы, а местности: «С западной стороны – Ш.р.кил, С.м.к.р.ц, К.р.ц, Суграй, Алус, Л.м.б.т, Б.р.т.нит, Алубиха, Кут, Манк.т, Бурк, Ал.ма, Г.рузи. Эти (местности) расположены на берегу моря Кустандины, к западной (его) стороне».

Если ранее описание шло практически непрерывно (за исключением естественной преграды – Каспийского моря), то здесь он делает резкий, на 600 км переход на север: первой названа крепость Саркел, находившаяся в районе современного Цимлянского водохранилища. После Саркела Иосиф спускается более чем на 400 км по Дону, не упоминая ни одного «владения». Следующим пунктом становится С.м.к.р.ц, в котором видят Таматарху византийских источников[98] или «верхний город» Керчи[99], потом Керчь – и с северо-востока на юго-запад перечисляются в большинстве своем хорошо известные по другим источникам крепости побережья Крыма[100]. Хазарское присутствие на восточном и частично южном берегах полуострова безусловно подтверждается археологическими и письменными источниками. Упомянутые выше «девять Климатов» Хазарии у Константина Багрянородного нужно связывать именно с перечисленными Иосифом топонимами. Но, по верному замечанию А.В. Гадло, «перечень городов Крыма – самое сомнительное место в источнике»[101]. Фрагмент производит впечатление глоссы. И прежде всего, потому что нарушается логика повествования – и пространственная, и предметная (ранее речь шла о народах, в этом отрывке – о крепостях).

Далее принципы рассказа восстанавливаются, и Иосиф вновь возвращается на север к реке Ва-г-з, около которой кочуют печенеги (Б.ц.ра):  «Оттуда граница поворачивает по направлению к северной стороне, (к стране) по имени Б.ц.ра. Они расположены у реки по имени Ва.г.з. Они живут в открытых местностях, которые не имеют стен. Они кочуют и располагаются в степи, пока не доходят до границы (области) Х.г.риим (венгров. – Е.Г.). Они многочисленны, как песок, который на берегу моря во множестве. Все они служат (мне) и платят мне дань. Место расположения их и место жительства их простирается на протяжении четырех месяцев пути». Описание печенегов «многочисленными как песок», достигающими границ венгров безусловно «свежее» и относится к Х в., когда печенеги уже окончательно вытеснили мадьяр из Северного Причерноморья. В гидрониме Вар-г-з даже можно узнать печенежское название Днепра – Варух[102].

В это время печенеги представляли в Восточной Европе внушительную силу и дань хазарам, естественно, не платили. Ранее история сталкивала печенегов и хазар (операция гузов по изгнанию печенегов из Заволжья прошла при активной хазарской поддержке)[103]. Персидский аноним «Пределы мира» упоминает даже «хазарских печенегов», из страны которых происходит большинство рабов, поставляемых хазарами на международный рынок (информация датируется IX в.)[104]. Но к середине Х в. это отношения не имеет.

В целом, список Иосифа имеет одну большую странность. В хазарские данники «записаны» многие народы и земли, никогда не испытавшие зависимость от хазар (аланы, касоги, ас-Сарир и т.д.). Но в то же время этнические группы, многие годы находившиеся под властью Хазарии, не упомянуты совсем. Это прежде всего приазовские булгары, восточнославянские племена, крымские готы.

Такое несоответствие можно объяснить только конъюнктурными целями автора письма. С некоторыми из мнимых «данников» – Булгарией и ас-Сариром – Хазария находилась в конфликте, и это имело международную огласку (ситуация вокруг посольства Ибн Фадлана). Эти объединения много лет поддерживались Халифатом Аббасидов и государством Саманидов, соответственно. В середине Х в. Багдадский халифат переживал не лучшие времена – властью завладели горцы-наемники, в стране царила смута, а владетели окраинных провинций провозглашали свою самостоятельность[105]. Такими были и испанские Омейяды, которым служил адресат Иосифа Хасдаи ибн Шафрут. Не исключено, что Иосиф надеялся заполучить халифа Абд ар-Рахмана в союзники и своим списком хотел снять вопросы, которые у того могли возникнуть после ознакомления с другими источниками.

Иосиф действительно сильно преувеличил размеры своих владений, но не путем механического перечисления племен, которые в давние времена платили дань Хазарии. Список этносов, стран и городов не переписан из более древних рукописей, а составлен в Х в., соответствует этногеографическим реалиям того времени и рассчитан на восприятие просвещенного и влиятельного современника, проживающего, однако, в отдаленной стране. Поэтому вряд ли корректно брать за основу письмо Иосифа при реконструкции владений Хазарии. Это может привести лишь к противоречиям с другими источниками и искажению исторических реалий.

 

 

Сборник Русского исторического общества. Том 10 (158). Россия и Крым. М., 2006. С. 376-390.

---