Патимат Тахнаева

ХРИСТИАНСКАЯ КУЛЬТУРА СРЕДНЕВЕКОВОЙ АВАРИИ (VII-XVI ВВ.) В КОНТЕКСТЕ РЕКОНСТРУКЦИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ

К оглавлению

Глава II. Христианство на территории средневековой Аварии XII -XVI вв.

§ 1. Христианство в основных культурно-политических центрах средневековой Аварии .

В “Тарихи Дагестан”, завершенном в основном в начале XIV в., нет упоминания о Сарире как о едином государстве, а имеется подробное перечисление союзов сельских обществ, на которые распалось некогда единое государство.[143] К концу XI-начала XII вв. относят создание на его развалинах отдельных, независимых союзов сельских обществ и выделение более сильного владения, а именно Хунзахского нуцальства, которое стало одним из быстро растущих феодальных центров в Нагорном Дагестане.[144]

Хунзахское нуцальство. Особенно сильны были позиции христианства на Хунзахском плато, ибо здесь находился политический центр христианского Сарира. С принятием христианства в Сарире (VIII- X вв.) предания связывают правление местной династии нуцалов: “... Правитель (малик) в городе, области авар, называемом ат-Танус был неверный... по имени Сурака, называемом нуцал — это их обычай давать такое имя и обозначить этим именем своего правителя”. [145]

У арабских историков и географов IX-X вв. термин“нуцал” не встречается (как и другие социальные термины). Местные правители обозначаются общим арабским термином “малик” (царь, владыка).[146] В дагестанских исторических сочинениях “Дербенд-наме” и “История Ширвана и Дербенда” (“Тарих ал-Баб”) это слово так же не встречается. Впервые оно упомянуто в “Тарихи Дагестан” в связи с событиями в X в., но сама хроника была составлена в XIV в.

А.Е. Криштопа связывает происхождение этого титула с грузинским феодальным титулом “нацвал”, который позже возможно несколько видоизменился в “нуцала” под влиянием аварского языка. Грузинский феодальный титул “нацвал” известен в грузинских письменных источниках XI-ХIV вв. До конца ХII в. значение этой должности определяляется как “наместник” — местное административное лицо. К XIV в. значение термина “нацвала” С.С. Какабадзе определяет как администартивное лицо, подчиненное эриставу.[147] По сведениям “Летописи Картли”, еще в V в. “Хундзахи” вкупе с Дидоэти и Тушети входила в Цукетское эриставство. В последующее время, в начале царствования Арчила (40-50 гг. VIII в.), мтаваром (князем) Цукети был назначен Абухуасро, который одновременно являлся “...эриставом тушинов и хундзов и всех язычников этих гор”.[148] Таким образом, кроме собственно Цукети, владения Абухуасро включали территории “Хундзахи” и “Дидоэти”, подчиненные ему как мтавару. Когда в XI в. царь Квирике проводит в Эрети административную реформу и назначает эриставов, Вахушти Багратиони в “Истории царства грузинского” напоминает о том, что эти эриставства существовали гораздо раннее XI в. Территории административных единиц — эриставства Шторский и Мачский включают в себя часть юго-западного Дагестана, именно — верховья Андийской Койсу (Дидоэти) и Аварской Койсу (Хунзах).[149]

Реальная их власть на указанных территориях несомненно нуждается в дополнительных обоснованиях. Однако, правление здесь в течение длительного периода времени наместника-эристава, подчиненного грузинскому царю, в свою очередь, должно было иметь на местах, и собственно в Хунзахе в том числе, местное административное лицо подчиненное эриставу. По всей видимости, Хунзахское нуцальство, образовавшееся в центре Аварии в результате распада Сарира, в начале XII в. попадает под сильное политическое и идеологическое влияние Грузии. Правитель новообразовавшегося государства на Хунзахском плато получает традиционный грузинский титул административного лица, подчиненного эриставу — “нацвал”, который позднее видоизменился под влиянием аварского языка в “нуцала”.

В этот период церковь в Грузии находится под жестким контролем царской власти. В начале ХII в. Давид Строитель, с целью укрепления царской власти и ослабления реакционной духовной аристократии, провел церковные реформы. Требующим неотложного решения являлся в то время вопрос грузинской церкви, которая в политическом отношении противопоставляла себя государству. На Руисско-Урбнисском соборе (1103 г.) было узаконено назначение на высокие духовные должности по личным заслугам и преданности царю, в результате которой царь получил возможность активно вмешиваться в дела грузинской церкви. “... Отныне, — историк Давида Строителя подчеркивает, — монастыри и епархии, а так же все церкви получают чин и порядок молений и всего церковного управления от царского двора, как непогрешимый закон, во всех отношениях безупречный и установленный”.[150] Каждый церковный деятель грузинской христианской церкви, после Руисско-Урбнисского собора, будь то настоятель, епископ или католикос нес ответственность за вверенную ему церковь перед фактическим патроном храма — царем или отдельным феодалом, подчиненного царю.[151]

О существовании грузинских церквей на Хунзахском плато, датируемых X-XIV вв. известно по археологическим материалам в сс. Датуна, Хунзах, Амитль, Хини, Заиб, Обода и др. В контексте рассматриваемых исторических событий их возникновение и бытование вполне объяснимо — население Хунзахского нуцальства к этому периоду было достаточно христианизировано, что вызвало в XI- XIII вв. строительство на его территории небольших церквушек, обслуживающих христианские общины местного населения. Несомненно, деятельность грузинской православной церкви на Хунзахском плато сопровождалась контролем грузинской центральной царской власти.

Гидатль. Андалал. Помимо Хунзахского нуцальства, с распадом Сарирской державы, в Х-ХIV вв. во Внутреннем Дагестане выделяется несколько культурно-политических центров. Об исторической жизни в ХIII-ХIV вв. к югу от Хунзахского нуцальства письменные источники почти не говорят. Однако здесь выделяется большая группа археологических и других памятников христианской культуры. Эпиграфика позволяет датировать их X- XV вв. Камни с грузинскими ктиторскими надписями религиозного содержания, найденные в кладке стен в селениях Хунзах, Хини, Ругуджа, Урада, Тидиб, Кахиб, Гоцатль опубликованы в работах Н. Марра, А. Чикобава, Т. Гудава, Р. Магомедова, Д. Атаева, В. Котовича, П. Дебирова.[152]

Места их концентрации выпадают в основном на Хунзахском плато, в селах обществ Гидатля, Андалала, частью на прилегающих к ним землях. При картографировании все они выстраиваются в линии, которые совпадают с древними путями, которые выводили из христианского Эрети (VII- X вв.), позднее – Кахети (XII в.) во внутренний Дагестан.

Один из них начинался в Шаки и далее через сс. Хнов и Ахты Южного Дагестана выходил в самурскую долину. Оттуда несколькими путями следовал через с. Хосрех в с. Кумух и, далее, через земли Андалала и Гидатля на Хунзахское плато.

Другой путь шел по долине р. Курмухчая, через сс. Кахи, Илису, Сарыбаш в сс. Гельмец, Лучек, Ихрек, Хосрех — Кумух и далее в Аварию.

Третий путь, так называемая “лекетская дорога”, известная по “Матиане Картлиса” с VIII. Начиналась в с. Джар в Закаталах, шла через села Тала, Мухах, Чардахлу, Сабунчи, Калял, а затем – в Кумух. Отсюда одно направление “лекетской дороги” шло на юг – к Дербенту, а другое, через всю территорию Андалала, через земли Гидатля – на Хунзах.[153]

Таким образом, все известные пути из Восточной Грузии (Эрети, Кахети) выводили на Кумух и уже далее путь на Хунзах, известный центр христианства в Нагорном Дагестане, следовал через земли Андалала и Гидатля. Долговременное функционирование этих путей объясняет не только факты проникновения христианства в бассейн Аварского и Кара-Койсу. Известные на территории Андалала и Гидатля христианские церкви, сооружение которых требует значительных затрат, наличие грузинской эпиграфики ктиторского содержания (нанесение ее требует определенной религиозной подготовки и грамотности), свидетельствуют об укорененности христианства в среде местного населения .

На рубеже XI- XII вв. в процессе распространения ислама в Дагестане на юго-западных границах христианского Аварского нуцальства возникает сильное мусульманское государство — Казикумухское шамхальство. Шамхалы его, опираясь на “воителей за веру”, газиев начинают активно “поглощать” даргинские и аварские земли. В захваченных землях шамхалы сажали угодных им людей, в результате чего возникают шамхальские “тухумы” в аварских обществах Карах, Гидатль, Анди и др., а сами они превращались в валиев Дагестана, которые взымали повинности с огромной территории.

Таким образом, шамхалы Казикумуха выступают в качестве наследников нуцалов Аварии, так как феодальная рента, присваиваемая в предыдущую эпоху нуцалами Аварии с некоторых подвластных земель перешла в распоряжение шамхалов. Аналогичная картина наблюдалась в уцмийстве Кайтагском. Это вызвало междоусобицу дагестанских правителей. Хроника “Тарих Дагестан” фиксирует: “...между эмирами Гумика и султанами Хайдака разбилось зеркало согласия”. В этих распрях, продолжает составитель хроники, султаны Хайдака потерпели поражение и были вынуждены бежать в Аварию, с правителями которой заключили “...союз делить добро и зло при всех обстоятельствах. В это время между правителями Аварии и эмирами Гумика началась страшная война и сатанинские распри”.[154] Союз Аварии и Кайтага завершился приглашением монголов против Казикумуха: “...пошел Каутаршах на Гумик с войсками тюрок с восточной стороны”, а войска “вилайата Авар” и Хайдака с западной стороны.[155] Весной 1240 г. мусульманский Кумух, после упорного сопротивления жителей, был взят и разрушен.[156] События эти в дальнейшем сыграют серьезную роль на положении позиций ислама и христианства в Нагорном Дагестане.

§ 2. Столкновение интересов христианства и ислама в нагорном Дагестане.

Начав в середине VII в. первые шаги на территории Дагестане, в районе Дербента, исламская религия медленно, но систематически расширяла ареал своего влияния, охватывая одно владение за другим, пока не проникло в XV в. в самые отдаленные районы Дагестана.

В процессе исламизации Дагестана, хронологически и территориально охватывшем Дагестан с юга на север, традиционно выделяют два этапа. На первом этапе — VIII- первая половина X вв., связанном с арабскими заваеваниями и самими арабами, исламизации подверглась лишь незначительная часть Дагестана. На втором этапе — вторая половина X-XV вв. время сравнительно быстрой исламизации Дагестана, когда ислам выступает официальной идеологией как внешних завоевателей (монголов, Тимура).[157] На этом этапе стоял вопрос не столько о распространении этой религии, сколько об углублении религиозного влияния, об укреплений позиций ислама.

Изначально, принятие новой религии происходило в обстановке неизбежного столкновения с религиозными представлениями, которые предшествовали исламу. Они были представлены частью языческими верованиями, частью — христианством, который имел достаточно широкое распространение в горных, аварских районах Дагестана. И, если языческие верования подвергались искоренению, то отношение исламских миссионеров на первом этапе к христианству оставалось традиционным как к “людям Писания”. Лишь позднее, в XIII- XIV вв. христианство подвергается жесткому вытеснению — столкновение различных религий отчетливо приобретает политические мотивы, в основе которых лежали попытки мусульманских и христианских правителей установить в той или иной части Дагестана свое политическое господство.[158]

В середине XIII в. историческая и военно-политическая обстановка сложилась так, что равнинная полоса Восточного Дагестана и районы, прилегающие к Дербенту, стали ареной столкновения двух крупнейших государств — государства Хулагуидов (ильханов) и Золотой Орды.

Для своего утверждения в покоренных странах и в противоборстве с джучидами Хулагиды прибегли к более гибкой политике и проявили известную терпимость к христианству. Посредством покровительства, со временем перешедшего в прямое поощрение христианского духовенства, хулагиды стремятся найти поддержку среди феодальной верхушки покоренных государств Грузии и Армении.[159] Успеху хулагуидов в их длительной борьбе с золотоордынскими ханами во многом содействовала поддержка со стороны христианских народов и особенно Грузии. Важной ареной военных действий между соперниками были Кахети и Эрети. На этой территории, которая составляла часть Картлийского царства, традиционно комплектовались основные контингенты войск грузинских правителей, союзников ильханов.[160]

Представители высшего духовенства Грузии воспользовались теми льготами, которые допустили монголы некоторое время христианам. Хулагиды не препятствуют миссионерской деятельности Грузии среди алан и в приграничных с Грузией горных районов современного Дагестана. Епископ Гареджийский Пимен восстановливает среди дагестанцев, населявших смежную с Грузией территорию, христианство, забытое здесь в период монгольских завоеваний. Грузинский “Хронографа” ХIV в. (“Жамтаагмцерели”) так передает об этом : “...В ту же пору блистал Пимен Блаженный, что ушел из Гареджи и поселился в одной из пещер Белокани. Он обратил из язычества в христианство племя леков, которые пребывают в вере христовой”. [161] Примечательно, что хронист ничего не говорит об обычном в такой ситуации сопротивлении “обращаемых”.

Хунзахское нуцальство. Факт позднего проникновения мусульманской религии в Аварию и преобладание насильственных мер в процессе ее распространения отражен в “Тарихи Дагестан”. Сохранившиеся в ней предание о вторжении газиев в 654 г.х/1256 г. — факт сравнительно поздней попытки исламизации Аварии: войско газиев под руководством шейхов Ахмада, Абдуллы, Абу-Муслима и Абд ал-Муслима направилось в Аварию, где правил нуцал Сурака. Шейхи начали джихад против “неверного” нуцала. Хунзах был захвачен. Сурака погиб, а его сын Байар бежал в Туш. В Хунзахе устанавливается теократическое правление газиев.[162]

По “Тарих Дагестан” видно, что газии контролировали лишь “вилайат Хунзах”, превратив его в базу исламских походов на другие части Внутреннего Дагестана: “Таким образом, мусульмане подчинили все области жителей гор, т.е. Дагестан, частью силой, сражением, разрушением, частью исламом и хорошим обращением. Затем они обосновались во всех частях страны. У них был обычай назначать в каждое селение или город, которым они овладели, своего амира и правителя (вали) и поселять часть мусульман среди них, что бы превзойти местных жителей.”[163]

Период правления газиев в Хунзахе был краток. Реставрация прежней династии, а заодно и “неверия” подробно описана в “Тарих Дагестан”. Амир-Султан собрал войско “ начиная от Цумтал и кончая Аришти”, т.е. в районах высокогорья Дагестана и Чечни, и тайно заключает союз со своими сторонниками в Хунзахе. Быстрая победа Амир-Султана свидетельствует о поверхностном характере этой газийской исламизации. Воины Амир-Султана и их местные союзники (“ложно принявшие ислам”) напали на мусульман, убили Амир Ахмеда, выставили его отрубленную голову и перебили всех его сторонников: “Амир-Султан занял престол своего отца подобно тому, как занимали его древние предки. Его народ отклонился (от ислама) и началась война между ними и мусульманами. Вражда и распри продолжались четырнадцать лет”.[164] Так, Амир-Султан, сын Байара и внук Сураки, реставрирует в Хунзахе власть нуцалов.

Наиболее вероятно, что именно тогда, в середине ХIII в. на Хунзахском плато была создана митрополия грузинской православной церкви, которую возглавлял “католикос хундзов”. Упоминание “хундзского католикоса Окропири” в синодике ХIV в. (по приписке от 1318 г. в Евангелии, принадлежащей Л.А.Магалашвили), отождествляемого с примасом митрополии, позволяет в предположить о функционировании в Хунзахе к началу ХIV в. митрополии грузинской православной церкви.[165] В начале-первой четверти XIV в., во время царствования Георгия V Блистательного (1318-1346 гг.) и святительствования патриарха Грузии Евфимия на территории Аварии предполагается существование двух епархий — Анцухской и Хунзахской: “...Католикос Евфимий, обозревая свою паству... видел храмы в Анцухе, Цахуре... церковь народа Хундзи... И этот блаженный Евфимий приказал Курмухскому архиепископу и председателю всего нагорья, Квириле Донаури, по всем вышеозначенным церквам послать по Евангелию”.[166]

Таким образом, выстраивается следующая картина. В середине XIII в., пользуясь политическим кризисом, охватившим Сарир, с. Хунзах и все Хунзахское плато было захвачено мусульманским газийским войском. В Хунзахе утверждается первое мусульманское правление. Но не нельзя упускать из виду тот факт, что этот период — эпоха грузинско-христианского владычества на северо-восточном Кавказе. Опираясь на поддержку хунзахцев и арштхойцев (вайнахов), один из потомков прежних правителей Сарира ликвидирует власть мусульман. В Хунзах возвращается прежняя суракатовская династия нуцалов с традициями политической власти, ориентированной на Грузию. Деятельность грузинской христианской церкви в Нагорном Дагестане, которая с самого начала выступала под покровительством государства, приобретает здесь организационные формы.

В борьбе с государством ильханов золотоордынские ханы так же используют религиозный момент. Если до второй половины XIII в. в лице монголов была представлена сила, преследовавшая ислам, то, начиная со второй половины XIII в. картина меняется. Золотоордынский хан Берке (1257-1266 гг.) первым из монгольских ханов принимает ислам, при котором начинается процес исламизации среди правящей верхушки Золотой Орды. Отныне политика золотоордынских ханов будет определяться поддержкой мусульманских элементов на всей территории Золотой Орды, в том числе и Дагестане. К концу XIII в. во власти уже мусульманских золотоордынских ханов был не только Дербент, но и прилегающие к нему, раннее независимые земли. Их влияние на ряд областей Дагестана, особенно кумыков, на Кумух, Лакз бесспорно; здесь мусульманское духовенство находит политическую поддержку со стороны правящей верхушки Золотой Орды.[167]

Очевидно, в начале ХIV в. Аварское владение со столицей в Хунзахе оказывается в окружении мусульманских государств, и правитель Хунзаха, Амир-Султан, под давлением экономической необходимости был вынужден перейти в ислам. Спустя четырнадцать лет “неверные”, которые реставрировали власть нуцалов в Хунзахе, как сообщает Мухаммед Рафи “...устали воевать, войны им опротивели”, ибо “...исчерпались их средства к существованию, их жизнь сделалась трудной. Тогда они уверовали, приняли ислам. И стали невозможными война и столкновения между мусульманами, и они нашли между собою мир в исламе.”[168]

§ 3. Одновременное сосуществование христианства и ислама в Хунзахском нуцальстве.

“Тарихи Дагестан” приводит к заключению о принятии ислама в качестве государственной религии Хунзахского нуцальства в конце XIII- начале XIV вв. В этот же период грузинские источники сообщают о существовании в Хунзахе и других землях Дагестана православных храмов и посылке туда в начале ХIV в. Евангелий по распоряжению грузинского католикоса Евфимия.[169] Находимые на Хунзахском плато каменные кресты с грузинской и грузино-аварской эпиграфикой датируются с X в. по ХIV в. включительно. С другой стороны, в Хунзахе обнаружена и мусульманская эпиграфика, датируемая ХIII-ХIV вв. [170] Складывается редкая и, парадоксальная по своей сути, ситуация одновременного сосуществования ислама и христианства в Хунзахском нуцальстве.

Православие опиралось здесь на длительную историческую традицию. Оно во многом зависело от поддержки из Грузии, переживающей до ХIV в. (до нашествий Тимура) общий подъем. Ислам, став государственной религией Хунзахского нуцальства в начале ХIV в. поддерживался пока только нуцальской властью.

О слабости нуцальской власти ко 2-й половине ХIV в. можно заключить из сообщения И.Г. Гербер: еще в начале XVIII в. в архиве аварских ханов хранилась грамота “укрепительное письмо” от имени “татарского хана Бахти”, утверждавшее владельческие права нуцалов. Уммахан-нуцал IV Аварский по поводу этого докумета сообщал русским офицерам родовое предание, из которого следовало, что поданные его предка взбунтовались и его выгнали из своего владения. Изгнанный из Хунзаха предок Уммахана отправился в Орду и, получив войска в помощь, возвратился в горы, в Аварию. Поданных своих смирил и, таким образом укрепился, а “письмо укрепительное”, которое он привез с собою из Орды хранилось еще при Уммахане Аварском.[171] Ориентируясь на политическое прошлое хана Бахти, А.Е. Криштопа находит правомочным относить указанные события к 80-м годам ХIV в.

Таким образом, вырисовываются следующие характерные черты социально-политического состояния Аварии во 2-й пол. ХIV в.: обострение социальной борьбы вплоть до изгнания нуцала, слабость его власти (с вытекающей отсюда необходимостью опираться на иностранное оружие, из чего следует и вассалитет в отношении Орды), широкая самостоятельность крупных феодалов.[172] Все это делает более понятным довольно длительное сосуществование в Хунзахском нуцальстве христианства и ислама.

§ 4. Политические предпосылки и вытеснение христианства исламом в средневековой Аварии.

Положение Дагестана на важном международном пути через Дербент и определенное влияние здесь Золотой Орды предопределили нашестие Тимура, первое десятилетие поолитической деятельности которого прошло в борьбе с Тохтамышем. С конца 80-х гг. XIV в. активизация Золотой Орды привела к союзу и вассалитету по отношению к Тохтамышу ряда дагестанских владений — Хунзаха, Казикумуха, Кайтага, Губдена. [173]

Столкновение интересов Золотой Орды и государства Тимура составляла стержень политических событий в Дагестане 1385-1395 гг.[174]

Войны Тимура у его придворных историографов (Шами, Йедзи) изображены прежде всего как войны религиозные. Тимур в первую очередь воюет с “неверными” и силой обращает их в ислам, а тех, кого обратил в ислам, побуждает к религиозной войне с “неверными”. Воины Тохтамыша, с которыми воюет Тимур, представлены в качестве “неверных”. Тимур не признает никакой религии, кроме ислама и преследует как христиан так и язычников.[175]

Когда Тимур называет жителей Зирихгерана, Ускуджа или Кайтака “неверными” необходимо иметь в виду, что это могло быть сделано из политических соображений, для удачного использования религиозных чувств своих воинов или потенциальных союзников в борьбе против “неверных”, если они даже и были мусульманами, как это имело место с Тохтамышем или же по отношению к мусульманскому населению Дагестана. Объявление “неверными” еще не означало отсутсвия мусульманских элементов, даже значительного их числа в той или иной области. В частности, возможно в даргинских землях “Ушкуджи”, ко времени похода Тимура еще не было тех сложившихся мусульманских традиций, как у казикумухцев или же жителей южного Дагестана, но широкое проникновение мусульманских идей, сопровождавшееся строительством мечетей, очевидно.[176]

В 1396 г. Тимуру удалось подчинить ряд владений и союзов во внутреннем Дагестане. На помощь “жителям Ушкуджа” выступали Авария и Кумух с 3000 воинов, но в конечном счете они были разбиты. Руководитель объединенных войск Аварии и Кумуха шамхал (шаукал) был убит. “Ушкуджан” был захвачен и разрушен.

Как сообщают источники, старшины (калантары) газикумухские и аварские (аухарские) вместе с духовной и гражданской знатью “...прибыли с повинной” к Тимуру, который одарил их почетной одеждой, поясами для мечей, арабскими конями, дал им насталения воевать в интересах ислама и с противниками ислама. Более того, “утвердив за ними область и дав им ярлыки, он отослал их назад”.[177] Последнее сообщение особенно ценно — Тимур не отбирает земли у владетелей Аварии и Газикумуха, а отдает их указанным владетелям на правах “суюргала” (восточная форма лена), превращая их тем самым в своих вассалов.

Два наиболее крупных владения Дагестана, Авария и Газикумух, избежали разорения во время Тимуровских нашествий, упрочило в них позиции ислама, что открыло возможность экспансии под флагом исламизации в западную, христианско-языческую часть Дагестана. Для газикумухским шамхалов ее направление определялось наличием восточной ветви “великого пути через горы”, шедшего через Кумух на Грузию и Чечню (ее многовековое функционерование способствовало экономическому развитию прилегающей полосы) — бассейна Кара-Койсу — Гидатля. В параллельной полосе — севернее Аварского Койсу шла исламская экспансия Хунзаха. Хунзах став в конце ХIV в. мусульманским центром, превращается в опорный пункт проведения и утверждения ислама в соседних, западных аварских обществах.

На арену исламизации выступает новая сила, руководимая местными правителями, для которых к этому времени политика насильственного насаждения ислама стала традицией. Это было равносильно навязыванию своей воли аварскими правителями соседним союзам сельских обществ. Если процесс исламизации центральной Аварии имел место в середине ХIII в., то к концу ХIV в. ислам утверждается здесь окончательно.

К концу XIV в. территория Аварского владения была меньше, чем в момент ее первой документальной фиксации в конце XV в. в “Завещании Андуника” 890г.х./1485 г. “Завещание Андуник-нуцала” обозначает территорию аварского нуцальства, так и соседних земель, причем речь в ней идет уже о сложившихся к XV в. исторических границах.[178] Обозначенные в ней границы очерчивают пространство между нижним и средним течениями рек Андийского и Аварского Койсу, затрагивая на севере границу бассейна реки Сулак.

Указанные пределы охватывают в основном территорию собственно аварцев, оставив в стороне многие народы, входящие в аварскую группу языков. Багулалы, чамалалы, тиндалы, хваршины, годоберинцы, общество Гумбет на северо-западе и Верхний Дженгутай на северо-востоке – обе части с аварским населением не входят в пределы нуцальства. Таким же образом – Анди, Карата, Андалал, Тленсерух, Анцухо-Капуча, Гидатль, Дидо (дидойцы или цезы, или цунтинцы) были совершенно самостоятельны. Факт самостоятельного развития языков, устная традиция дают основание предполагать сравнительно давнюю суверенность этих обществ.

Исламизация не заканчивалась тем, что, что жителей определенной местности вынуждали к принятию религиозных мусульманских догм. Более важным оказывалось религиозное санкциирование властных прерогатив местной верхушки (при условии ее лояльности), внедрение в среду новообращенных хорошо организованной религиозной прослойки, насаждение правителей из числа газиев в “непокорных” областях. Местные предания свидетельствуют о появлении в ХV в. “амиров” из газийской верхушки в Хучаде, в бассейне Джурмута и в верховьях Андийского Койсу, в других исламизировнных в то время землях.[179]

Гидатль. В XV в. в процессе исламизации Аварии на первый план начинают выступать местные силы. Как сообщает Али Каяев, во многих местах Аварии встречаются надписи следующего содержания: “Дата (принятия) ислама (в) Гидатле 880 г.” — 1475/1476 гг. (такая надпись известна и в с. Мачада на треугольном камне оконного тимпана дома Магомедовой Хадижат). По сообщению Б. Малачиханова, в сочинениях местных арабистов дается не только дата принятия ислама гидатлинцами, но так же имя распространителя религии — просветителя Хаджи-Удурата из селения Мачада. А.Р. Шихсаидов обнаружил близ с. Мачада и перевел следующую надпись с зиярата : “Владелец этого камня Хадижат Удурат. распространился от него ислам среди жителей Гидатля в в 880 г.”[180]

Селения Гидатлинского общества (сс. Урада, Тидиб, Хотода, Мачада, Гентаб, Кахиб, и др.), расположенные в непосредственной близости друг от друга представляли собой сильный союз сельских обществ. Гидатль дает наибольшее количество известных христианских памятников Центрального Дагестана. По сообщениям местных жителей, в ряде случаев подтверждаеме памятниками христианской культуры, в Гидатле известны христианские храмы в сс. Урада, Тидиб, Хотода, Мачада. Наиболее ранние памятники христианской культуры по материалам Урадинского могильника датируются здесь VIII в., верхняя точка бытования христианства определяется 1475 г.[181]

Как уже упоминалось, здесь проходил значительный отрезок древнего “великого пути” из Восточной Грузии (Эрети, Кахети) в Аварию. Длительный период его функционирования объясняет не только высокую степень христианизации, но и известную его укоренность.

По мнению Н.Я. Марра термин “грузин” в XIII в., не исключая грузин по национальности , имел скорее конфессиональное значение, обозначая таким образом всех исповедывавших греко-православную веру, в том числе и армян-халкедонитов.[182] Автор средневековой хроники XIV в. “Истории Ирхана” население Гидатля — “жителей области Хид”, обозначает “грузинами”, подчеркивая тем самым, на наш взгляд, их конфессиональную принадлежность к грузинской православной церкви.[183]

Этот небольшой союз общин упорно сопротивлялся хунзахским газиям. Между Гидатлем и Хунзахом начинается конфронтация из-за пограничных земель в долине Аварского Койсу. Прежде этого земли Гидатля доходили до Голотля, к ним относится и Заиб, уступленный затем гидатлинцами Хунзаху — это открывало выход нуцалам в долину Койсу и путь дальнейшей экспансии в северо-западную Аварию под лозунгом исламизации.[184] После принятия ислама в 1475 г. Гидатлинский союз в свою очередь станет играть роль форпоста ислама в бассейне Андийского Койсу.[185]

Андалал. Проникновение ислама в Андалал традиционно связывают с возрастающим влиянием Кумуха. Разгром Кумуха в феодальной войне в середине ХIII в. и восстановление политического могущества Грузии при Георгии V Блистательном (1314-1346), при котором возобновилась здесь поддержка православия из Грузии задержал процесс исламизации земель в бассейне Аварского Койсу.

Предания свидетельствуют о сопротивлении горцев новой религии. Одно из них – об образовании аула Чох, которое связывают с арабским миссионером Абу-Муслимом, популярным на Северо-Восточном Кавказе герое исламских легенд. В средневековых дагестанских хрониках (“Дарбенд-наме”, “Тарих Аби Муслим”, “Тарих Дагестан”, “Ахты-наме”) и устных преданиях приписывают ему распространение ислама в Дагестане и Чечне.[186] По преданию, Абу-Муслим 12 раз приводил чохцев к исламу, и столько же раз чохцы возвращались к своей вере.

Такая же история повторилась и в с. Ругуджа: его жители убили миссионера, поставленного Абу-Муслимом, и отказались от ислама. Тогда Абу-Муслим приказал чохцам, которые уже смирились и приняли ислам, выделить из своей среды знатных людей и послать их в Ругуджу, чтобы увещевать ругуджинцев и склонить их к новой вере. Чохцы послали двух стариков, но и они были убиты. Тогда чохцы объявили тревогу и пошли на Ругуджу. Произошел бой, в результате которого ругуджинцы покорились и приняли ислам.

В благодарность и в память об этих событиях чохцы получили от Абу-Муслима белое знамя с медным навершием и саблю. Чохцы ежегодно весной, на праздник первой борозды и в день Ураза-байрама, выносили реликвии из мечети и выходили на дорогу, ведущую на Ругуджу. У околицы муэдзин трижды произносил “ла илаха ил-ла-л-лахи” и потрясал саблей, обращаясь в сторону Ругуджи. Этот обряд сопровождался разбиванием глиняных горшков, которые аульский глашатай бросал с крыши, а все собравшиеся забрасывали их в воздухе камнями. Эти действия рассматривались так: ругуджинцы покорились только мечу, который крошил их, а камни, бросаемые в горшки – это проклятия жителям Ругуджи. Обряд сопровождался просьбой муэдзина к Всевышнему дать чохцам обильный урожай и лишить его христиан.[187] Таким образом трансформировался обряд, возникший в память о былых конфликтах чохцев с ругуджинцами, позже них принявшими ислам.

В с. Согратль, по преданию, первого проповедника ислама, присланного из Кумуха, жители селения убили.[188] Надгробная стела кумухского миссионера была обследована А.Е. Криштопой. По его описанию, она была выполнена в так называемом шамхальском стиле и содержала надпись “смерть истина, жизнь обман”.[189] Ссылаясь на А.А. Иванова, который относит наиболее ранние стелы с таким декором и изречением к 80-м годам XIV в., А.Е. Криштопа определяет эту дату как примерную дату того трагического инцидента, вскоре после которого, по преданию, согратлинцы приняли ислам.

В с. Согратль, по исследованиям историка и краеведа М. Ахдуханова, проанализировавшего генеалогии мусульманских имен по намогильным плитам сельского кладбища, было определено 17 поколений согратлинцев. Исходя из расчета 25–30 лет на одно поколение, время принятия ислама выпадает на конец XIV вв. Эту дату мы можем допустить как верхнюю границу бытования христианства в этих пределах.

К этому же времени (1386 г.) относится и начало разорительных походов Тимура на Грузию, приведших к ее сильному упадку.[190] В то же время, нашествия Тимура 1395-1396 гг., разорившие равнинный и частично Внешний Дагестан, не затронули основной территории Аварского и Кумухского владений.

Следствием этого должно было стать прекращение помощи православию в Дагестане и соответственное усиление исламского проникновения в бассейн Кара-Койсу. Т.о. 80-е годы XIV в. можно считать нижним хронологическим пределом исламизации бассейна Кара-Койсу.

Это предположение хорошо согласуется с известными историческими фактами. Распространяемый из Кумуха ислам в 1435 г. утвердился в Карахе, а в 1475 г. в Гидатле.[191] Андалал, расположен примерно между двумя этими обществами — т.о. и время провозглашения здесь ислама господствующей религией оказывается между двумя этими датами, т.е. около середины XV в.

Северо-западная Авария. Багулалы, чамалалы, тиндинцы, хваршины и андо-цезские народности до обращения в ислам формально считались православными христианами. Еще в раннее средневековье их крестили грузинские миссионеры. Памятниками той эпохи остаются христианские могильники VIII-XIV вв. под с. Кванада, Хуштада, Тинди. [192] По местным преданиям, по дороге из с. Хуштада в с. Агвали, находилась церковь.[193] Старая петрографика, встречаемая в с. Тлондода, равно как и в с. Хуштада, среди разных изображений дает в значительном количестве изображение хистианского креста (латинского, греческого, мальтийского). По свидетельству местных жителей, на старых кладбищах при новых захоронениях и случайных раскопках находят кресты и др. предметы.

В то же время и после крещения у горцев сохранилось немало языческих обрядов и верований. Среди археологических находок в долине Андийского Койсу, относящихся к первой половине второго тысячелетия н.э. чаще всего встречаются вотивные бронзовые статуэтки животных, обнаженных женщин и мужчин.[194] Кроме того, в селах багулал, тиндинцев и чамалал обнаружено несколько сотен петроглифов XII- XIV вв. и более позднего времени. Наибольшее их количество встречается в с. Хуштада, Кванада и Тлондода. Их основные темы — солярные знаки и кресты (включая свастики), спирали, геометрические узоры, изображения людей и животных, бытовые сценки .[195] В их числе выделяются христианские петроглифы.

Таким, образом мы допускаем возможным при определении верхней точки бытования христианства в этих пределах, принимать время принятия ислама как рубежную границу между христианством и исламом.

При определении времени принятия ислама андо-цезскими народностями, живущими в районе среднего течения Андийского Койсу — багулалами, тиндинцами, чамалалами, хваршинцами этнографы и историки расходятся на несколько веков, относя его к либо XIV либо XVII- XVIII вв.[196]

По вопросу о рубеже между христианством и исламом на хуштадинско-тлондодинском нагорье Е.М. Шиллингом был собран значительный материал.

В сс. Тлондода и Хуштада Е.М. Шиллинг были записаны предания, которые начинались с сообщения: “Раньше мы были христианами...”.[197]

В с. Тлондода им было записано от нескольких стариков родословные в 10-12 поколений. Такая родословная восходит обычно к предку, про которого говорят, что он был христианином, а дальше уже не помнят. Отсюда, определяя в среднем на поколение 25 лет Е.М. Шиллинг выводит ориентировочную дату близкую к середине XVII в. Исторические предания багулал и соседних народов повествуют о том, что первым ислам приняли жители с. Хуштада, затем другие багвалинские и чамалинские селения, а через одно-два поколение после хуштадинцев — тиндинцы и хваршины.[198]

По тлондодинским преданиям, из центра Гидатля — Урады, в Тлондоду распространился ислам, вытеснивший христианство. И, если в Гидатле ислам вытеснил христианство лишь в XV в. (1475 г.), то на территории рассматриваемого нагорья наступление того же момента, как следующего за Гидатлем звена, происходит позднее и захватывает XVI в. и даже XVII в.

Опираясь на данные эпиграфики и этнографии, можно установить, откуда ислам пришел в северо-западный Дагестан. По мнению Т.М. Айтберова этот регион был обращен в ислам мусульманскими миссионерами из Хунзаха.[199] По имеющимся письменным и этно-лингвистическим источникам В.О. Бобровников это предположение выносит под сомнение. У багулал, чамалал и тиндинцев есть предания о борьбе их предков-христиан с мусульманами из Гидатля и Кумуха.[200] Поздние местные хроники так же говорят об этом. По их сведениям, некий Рутия из рода Эсси-гъай с. Хуштада убил односельчанина и по адату был изгнан в канлы на несколько лет. Он переехал в Кумух и там принял ислам в 970-980-х гг.х. (1560-1570-х гг. от Р.Х.) По окончании срока изгнания он вернулся домой и начал проповедовать ислам среди багулал. Сопротивление местной знати заставило его прибегнуть к помощи кумухцев и их союзников гидатлинцев. Последние прислали войска и силой помогли ему обратить в ислам багулал, чамалал, тиндинцев и хваршин. [201]

Устные предания о походах воинов-газиев из Гидатля и Кумуха на багулал и тиндинцев подтверждаются исторической микротопонимикой и археологическими памятниками. Так, в окрестностях с. Кванада местные жители указывают места, где их предки несколько раз разбивали в этих местах войска гидатлинцев, пытавшихся обратить их в ислам и захватить их пастбища. В 5-6 км. к северо-востоку от с. Тлондода сохранились развалины башни, которая, по словам тлондодинцев, защищала их земли от набегов гидатлинцев.[202] Одно из заброшенных кладбищ под с. Тинди еще в начале ХХ в. было известно как могилы “воителей из Кумуха”, павших здесь в войнах за веру..[203] В XVI- XVII вв. Кумух при помощи гидатлинцев вел религиозные войны в северо-западном Дагестане.

Дидо (Дидоэтия). Высокогорный Дагестан традиционно оставался в орбите экономической и политической жизни Грузии. С глубокой древности до ХV-ХVI вв. Дидо состояло из различных территорий и различных этнических групп с самостоятельными языками и диалектами, выступая на политической карте как самостоятельная единица.

Согласно церковному преданию ещев I в. н.э. здесь выступал с проповедями христианства святой апостол Андрей Первозванный, который первым “...возвестил Слово Божие” в горах Северного Кавказа.[204] Из христианской агиографии святого апостола Андрея известно, что проповедник: “...отправился в Кавказские горы, оттуда через верхнюю Карталинию прибыл в г. Мцхет, не входя однако в столицу, направился прямо к восточной горе, лежащей против города, на вершине которой, на виду города водрузил деревянный крест. Совершив знамение, отправился в верхнюю Кахетию близ города Греми ... В виду города водрузил такой же крест, как и в Мцхете, затем, с проповедью пройдя дидойцев, отправился к кистинам, проповедал Господа и здесь”.[205]

Миссионерская деятельность, последовавшая позднее (IV-VIII вв.) по всей видимости, не имела успеха. Дидо в VIII-Х вв. остается самостоятельным политическим объединением. В ХI в. Масуди пишет: “...оплотом царства Ширвана служит царство Лакзов, многочисленного племени, живущих на вершинах этих гор, ...среди них есть кяфиры и неподчиненные власти Ширвана по имени Дуданийцы. Они язычники и независимы”.[206]

В ХI-ХII вв. Дидо в орбите политической жизни Грузии. Кахетинский царь Квирике III (1010-1029) назначает своих правителей в Тианетию, Тушетию, Дидоэтию,...Хунзах и др.”[207] Давид IV Строитель (1089-1125 гг.), объединив феодально-раздробленную Грузию, подчинил себе горцев пограничных районов, в том числе дидойцев. Видимо, в это период дидойцы находятся в вассальной зависимости от Грузии. Зависимость эта усиливается в период царствования Тамары (1184-1213 гг.)[208]

С ослаблением грузинского царства в результате нашествий Тимура (шесть походов в Грузию в течение 1386-1403 гг.), дидойцы выходят из-под политического влияния Грузии. Возможно об этих последствиях тимуровского нашествия передает грузинский источник: “...И лезгины были христианами и сохраняли язык грузинский до нашествия Тимур-ленга, который, покорив их, то лестью, то угрозами совратил их в магометанство и назначил им мулл из арабов, который обязал учить лезгинских детей письму на арабском языке; он издал так же строгое повеление, чтоб отнюдь лезгины не учились ни чтению, ни письму на грузинском языке. Язык грузинский оставался только в стране Анцухской”.[209] В царствование Александра I (1414-1442 гг.) предпринимаются попытки “вернуть страну в прежнее состояние”, которое выливается в “изгнание арабских мулл из Лезгистана”.[210]

В царствование Константина III (1465-1505 гг.) кахетинцы провозглашают своим царем эристава Давида, внука царя Александра I. Когда кахетинский царь Давид потерпел поражение от объединенных сил царя Георги и Атабега, он был вынужден бежать “...в Дидоэти”, где дидойцы “приняли его с почетом и благожелательно”.[211] В 1472 г. “...царем кахов стал его сын Гиорги... и занял весь Кахети”. Он незамедлительно проводит военно-административную реформу, по которой “...уничтожил эриставства у эр-кахов и посадил моуравов в Кисики, Элисени, Цукети, Дидоэти, Тианети и тд. Разделил царство на четыре садрашо ...и знамена передал епископам, что бы их правители не укрепились и не владели бессменно. И этим многих сделал верными”.[212]

Назначенный в Дидоэтию “моурав”, согласно грузинской титулатуре, обладал полномочиями управляющим вотчины и хозяйства, в то же время чиновника местной администрации. В Кахети, в отличии от других частей Грузии, моуравы сидели в таких пунктах Кахетского царства, которые играли решающую роль в хозяйственно-экономической и политической жизни страны. На эти места назначались особо влиятельные тавады Кахетии.

В результате военных реформ страна разделилась на четыре военных округа “садрашо”, во главе которых были поставлены церковные лица — епископы. Это было вызвано тем, что во время происходившей между царем Геогрием и кахетскими эриставами борьбой, церковь держала сторону царя, т.к. церковные владения находились под притеснением со тророны сильных феодалов. Епископы были приверженцами стойкой власти царя. Царь опирается на церковь — епископам была поручена обязанность в организации, подготовки и готовности военных округов “садрашо”. Только на время военных действий “садрашо” руководили назначенные царем полководцы их светских лиц.[213]

Таким образом, в XV в. Дидоэти выступает как одна из административных единиц Кахетии, управляемая “моуравом”, и входит в один из четырех военных округов Кахетинского царства, управляемых духовными лицами — епископами.

О существовании христианской церковной организации в Дидо, как собственно и памятников христианской культуры, сохранилось очень мало следов. В историко-этнографических исследованиях Дидо вскольз упоминается о сохранившихся здесь до настоящего времени, неисследованных развалинах церквей.[214] Известно об одной из них, у сел. Хупри, расположенной у подножия Кодорского перевала.[215] О существовании церквей в Анцухе хорошо известно по грузинским источникам начала ХIV в. “...Католикос Евфимий, обозревая свою паству... видел храмы в Анцухе, Цахуре... церковь народа Хундзи... И этот блаженный Евфимий приказал Курмухскому архиепископу и председателю всего нагорья, Квириле Донаури, по всем вышеозначенным церквам послать по Евангелию”.[216]

Конец ХIV — нач. ХV вв. период распада военно-политического союза Дидо. Многие союзы вольных обществ андо-цезских языковых групп Джурмут, Анросу, Капуча, Ункратль и др. от конфедеративного союза Дидо отпадают. Д.М. Магомедов относит распад военно-политического союза Дидо к концу ХIV -начала ХV вв. Однако в “Тарих Дагестан” ряд обществ (Тлейсерух, Тлебетль), которые Д.М. Магомедов включает в Дидо, перечислены в составе Казикумухского шамхальства, что говорит о еще более раннем распаде Дидо.[217] Возможно, в период усиления Сарира (Х-ХII вв.) к нему отошли из состава Дидо ряд обществ. Но в период усиления Казикумухского шамхальства (ХIII-ХIV вв.), в его зависимости находятся аварские общества Карах, Тлейсерух, Тлебель, Тинди, Анди, Багулал, Рис-ор, Мукрах. [218]

В ХV в. начинаются “газийские” походы гидатлинцев в Западный Дагестан, в Дидо, поддерживаемых аварскими и кумухскими ханами. Являясь связывающим звеном между Грузией и Дагестаном, дидойцы изменили свою прогрузинскую ориентацию в пользу дагестанских ханов. В этом сыграла большую роль раздробленность грузинской феодальной монархии.[219]

В XIV- XVI вв. Дидо распадается, на его территории образовались союзы сельских общин и их федерации. Капучинцы, гунзибцы и анцухцы образовали один союз — Анцухо-Капучинский, самый сильный в союзе общества Антль-Ратля.[220] Анцухцы и капучинцы под давлением Гидатля и Хунзаха ислам принимают XVI- XVII вв. Затем Анцухо-Капуча становится форпостом ислама в этом крае. Авторы ХVIII в.передают, что дидойцы в этот период остались язычниками. “Они, — пишет И.Г. Гербер, идолопоклонники”.[221] И. Гюльденштедт утверждает, что дидойцы “...не христиане, не магометане, и не исповедуют никакой веры”. [222]

Находясь длительный период в плотном политическом и культурном контакте с Грузией Дидо не могло находится за пределами орбиты грузинской христианской культуры. Недостаточная изученность региона — археологическая, этнографическая, историческая, не позволяют восстановить в полном объеме длительный процесс христианизации, имевший здесь место с I в.н.э.

Несмотря на несомненные успехи с VIII по ХIV вв. только после Тимура ислам начинает занимать в Дагестане господствующее положение. До этого он сосуществовал с христианством — с православием в Аварии. В.В.Бартольд отмечал, что “для Тимура религия была скорее оружием для достижения политических целей, чем причиной, определявшей его поступки”.[223] Эту ориентацию на ислам, на поддержку мусульманского духовенства, представителей местной власти Тимур проводил и в Дагестане. Войны Тимура, как у Шами, так и у Йедзи, изображены прежде всего как религиозные. Тимур, в первую очередь воюет с “неверными” и силой обращает их в ислам, а тех, кого обратил в ислам, побуждает к религиозной войне с “неверными соседями”. Воины Тохтамыша (80-90 гг. XIV вв.), с которыми воюет Тимур, представлены Тимуром перед своими воинами в качестве “неверных”. Тимур не признает никакой религии, кроме ислама и беспощадно преследует как христиан, так и язычников: “И еще в горах он взял бесчисленные области...покорил, даже нет — уничтожил врагов...Один-два дня пылал огонь гнева, он сжег сухое и мокрое, разрушил все их церкви и капища идолов”.[224]

Однако решающие успехи ислама в ХV в. неправомерно, на наш взгляд, объяснить только массовыми убийствами иноверцев, разрушением “церквей и капищ”, поощрением газийской активности местных феодалов Тимуром .

При анализе конфессиональной ситуации в Дагестане конца ХIV — ХV вв. необходимо учитывать, что пока Дагестан был ареной конкуренции нескольких монотеистических религий и их толков, успехи каждой из них базировались на поддержке извне. Это заставляет искать объяснения в изменении религиозной ситуации в Дагестане конца ХIV — ХV вв. в событиях в более широкого плана.

1. Разорительные нашествия Тимура на Грузию продолжались с 1386 по 1403 гг. По всей вероятности, на весь этот период прекратилась поддержка христианства в нагорном Дагестане из его грузинской метрополии. Это очень быстро дало о себе знать. Уже отмечалось, что успех исламской пропаганды в Андалале относится именно к 80-м годам ХIV в. Эти сравнительно-мирные проявления исламской экспансии имели место до появления в Дагестане Тимура с его религиозной политикой.

2. Следствием политики Тимура явилось активное газийское наступление в западную горную (христианско-языческую) часть Дагестана: в полосе к югу от среднего течения Аварского Койсу оно осуществлялось из Кумуха, в полосе к северу от этой реки — из Хунзаха. Такой ход событий с начала ХV в. может быть соотнесен лишь с сильным разорением Грузии Тимуром — Внутренний Дагестан, напротив, избежал его прямого вторжения, благодаря чему уцелели два крупных мусульманских владения (и газийских центра) — Кумух и Хунзах.

С середины XIII- XV вв., в результате ухудшения внутреннего и внешнего положения в Грузии наступает политический, экономический и культурный спад, завершившийся в конце XV в. распадом государства на отдельные царства. С распадом единого Грузинского государства в 1466 г. можно провести паралелли с последовавшим в Аварии подъемом газийской активности: к 1475 г. гидатлинцы вынуждены согласиться на принятие ислама, несколько позже кумухские газии подчиняют Тинди — очевидно, около рубежа ХV-ХVI вв.[225] Т.М.Айтберов приводит сообщение о принятии ислама жителями с. Хуштада по надписи на плите в стене мечети 910/ 1504-05 гг. и предполагает, что исламизация соседнего с. Тинди должна быть хронологически близка к ней.[226] Последняя дата отмечает победу ислама, во всяком случае, формальную, и потери позиций христианства в высокогорной Аварии.