Андерс Шеберг

Эпир - рунорезец Уппланда и придворный проповедник Новгорода.

См. библиографию.

   Автором предлагаемой вниманию читателей статьи является известный шведский  славист профессор славянских языков Стокгольмского университета Андерс Шеберг  (1926-1990).    Круг его научных интересов был довольно широк: от первых памятников  славянской письменности ( в том числе новгородские граффити и берестяные  грамоты) до современного русского языка.    Его языковедческие статьи, основанные на материалах Новгородского  оккупационного архива 1611-1617 гг., хранящегося в Швеции и частично изданного  его учениками, познакомили с этим архивом широкие круги славистов в Швеции и  за ее пределами.    Особый интерес Андерс Шеберг проявлял к истории русско-шведских культурных  связей. Им были написаны статьи о переводчиках русского языка в Швеции, первых  шведских изданиях книг на русском языке, а также о русских церковных колоколах  в Швеции. Отмечая, что культурные связи между нашими странами имеют глубинные  корни (давние традиции), он стремился представить взаимовлияние и  взаимообогащение двух культур во всем их многообразии, показать импульсы,  исходящие не только из Швеции на Восток, но и получаемые ею с Востока. Именно  этой теме посвящена данная статья, написанная в увлекательной, почти  детективной форме исторического расследования.

http://copy-www.novsu.ac.ru/chelo/9/sheberg/sheberg.htm, 2006.

Когда свеи в Хl веке отправлялись на Восток, их путь пролегал из Стокгольма или Рослагена через Финский залив, через Ладогу, по реке мимо Новгорода и дальше - на Киев и, быть может, - Миклагорд (Константинополь). Можно было также следовать через Рижский залив и по речной системе тащить лодки до Днепра, затем по нему вниз до Константинополя. В непосредственной близости к югу от Киева было девять порогов, и благодаря одному из греческих императоров мы знаем, что все девять имели скандинавские названия.

Находясь в Уппланде, в богатейшей в смысле рунических надписей местности Швеции, вы имеете возможность непосредственно видеть и изучать рунические надписи. Не знаю, осознаем ли мы, какими замечательными историческими памятниками являются наши рунические камни.

Они уникальны, поскольку одновременно являются историческими документами, хранящимися более тысячи лет, памятниками письменности, отражающими историю развития языка, и художественными документами, передающими дух и красоту наших предков. Иностранцы удивляются тому, что, имея такие памятники, мы не выставляем их полностью в музеях. Многие рунические памятники подписаны, совсем как произведения искусства нашего времени.

Похоже, что рунорезцы хотели сохранить свои имена для потомков. Мы знаем более 60 рунорезцев только из Уппланда и Седертерна. Но гораздо меньше имеем сведений о том, что это были за люди. В некоторых случаях можно что-то определить по самим надписям.

В них может быть сказано, что скальд Турбьерн или скальд Грим высекли эти руны. В других случаях рунорезцами могли быть священники или монахи. По крайней мере один рунорезец из Уппланда был в действительности епископом Уппсалы или Сигтуны, это Асмунд Коресон, который жил до конца 1050-х гг.

Шведская история Хl века, на который приходятся почти все рунические надписи Уппланда, покрыта мраком. Большинство из того, что мы знаем, имеет три источника. Бременский епископ пытался подчинить себе Швецию в церковном отношении. Его соратник (помощник) Адам Бременской жил одно время в Дании и собирал сведения о Швеции, и около 1070 года описал Уппланд. Другим важным источником являются исландские саги, которые содержат сведения по истории Норвегии, Швеции и Дании. Наиболее известен Снорри Стурлассон, который жил в начале Хlll века.

Третьим и наименее использованным источником являются русские летописи, которые начали вести в начале Хll века. Летописи сообщают много сведений по истории Швеции Х и Хl веков. В том числе рассказывают и о викингах, ездивших через Новгород и Киев в Константинополь. Шведское государство имело живейшие контакты с Киевской Русью (с Новгородом и Киевом) уже в начале Хl века.

Это было связано с тем, что дочь шведского короля Олава Шетконунга в 1019 году вышла замуж за Ярослава, который тогда был князем в Новгороде. Олав Шетконунг был первым христианским королем Швеции, крещеным, по некоторым данным, в Хусабю в 1000 году. Ингегерд уехала на Русь, вокруг ее замужества возникло много разногласий, поскольку она была помолвлена с норвежским королем. Помолвку устроил двоюродный брат ее отца ярл Вестеретланда Рагвальд. Улоф не одобрял этой помолвки с норвежским королем Олавом, которого позднее назвали Святой. Он вынужден был довольствоваться сводной сестрой Ингегерд - Астрид.

Когда Ингегерд прибыла в Новгород, она потребовала, чтобы ее родственник ярл Рагвальд, прибывший вместе с ней, занял здесь то положение, что имел в Швеции, то есть стал своего рода губернатором. Получив в собственность территорию, по ее имени названную Ингерманландией, она сделала его там ярлом.

Территория простиралась от Финского залива до Ладожского озера, там находился старый замок Альдегьюборг, где проживал ярл. Это было важное в стратегическом отношении место, поскольку оно контролировало въезд и путь через Россию. Сама Ингегерд жила главным образом в Новгороде, в то время как ее муж, став со временем киевским князем, жил в обоих городах.

Супружеская пара Ярослав и Ингегерд приложили много усилий для укрепления христианства на Руси. Официально оно было введено в 988 году отцом Ярослава Владимиром. Летописи подробно рассказывают о его трудах по строительству церквей, переводу и копированию церковных книг, созданию библиотек. При Ярославе создан большой Софийский собор в Киеве, строительство которого было завершено в 1037 году. У Ингегерд и Ярослава был сын, Владимир (Вальдемар), ставший позднее князем в Новгороде. В 1050 году там был воздвигнут Софийский собор. За 200 лет построено больше 2500 сельских церквей.

Именно в связи с церковным строительством в Новгороде начинается история о придворном проповеднике Эпире. Как уже отмечалось, князья имели возможность создавать библиотеки, с того времени сохранился список книги, которая копировалась для князя Владимира.

Это библейская книга Пророков. В то время работа писца с большими листами пергамента при плохом освещении была довольно трудной. В конце книги он рассказал о том, когда и зачем он сделал эту работу.

"Слава тебе Господи царю небесныи, яко сподоби мя написати книги си. Ис коуриловице князю Влодимиру Новгороде княжащю сынови Ярославлю болшему. Поучах же е писати в лето 655 месяца мая 14. А кончах того же лета месяца декабря в 19. Аз поп Оупирь Лихыи. Тем ж молю всех прочитати пророчество се. Велика бо чюдеса написаша нам сии пророци в сих книгах. Здоров же княже будь в век живи, но ... писавшаго не забывай".

Таким образом, этот священник, который называл себя Упырем Лихим, работал в Новгороде для сына Ингегерд в то время, когда строился Софийский собор, и вполне вероятно, что книга была предназначена для церковной библиотеки. Его имя примечательно тем, что оно, кажется, не может быть русским именем. А если это так, то Упырь означает "вампир". Прозвище Лихой - это прилагательное, которое имеет много значений. Вместе со словом "вампир" оно может значить "злой", "злобный". Тогда получается, что христианского священника звали "злобный упырь". Один из русских исследователей написал, что это - единственно возможное толкование, каким бы невероятным оно не было.

Я должен сказать, что это совершенно невероятно. Ни один христианский священник на Руси не мог иметь такого имени. В это можно было поверить, если бы он был языческим жрецом и взял себе такое магическое имя. Иначе я никогда не смогу согласиться с таким толкованием. В 1980 году я имел повод обдумать это вновь. В книге о Софийском соборе в Новгороде, которую я тогда читал, приводились сведения о граффити. Там нашел я одну маленькую, но интересную запись. Кто-то, называвший себя farman, написал по-русски "Господи, помози рабу своему Фарьману, Глебову отроку." В кратком комментарии к заметке было сказано только, что имя Фарьман неизвестно в древнерусском языке и что в тексте сделаны две орфографические ошибки. И это, быть может, не так странно, поскольку Фарман - это шведское имя, которое имеется только на одном руническом камне в Сурюнда. Возможно, что это тот же человек, поскольку время совпадает. Из русских летописей мы знаем, что князь Глеб был в Новгороде в 1069 и 1070 годах, быть может, надпись в соборе сделана тогда этим Фарманом. Он писал по-русски, но сделал две ошибки, что указывает на то, что он не владел языком.

И тогда меня осенило, что другое имя (поп Эпир) может получить разгадку, если это был скандинав - швед. И это не кажется невероятным, ибо Ингегерд и ярла Рагвальда из Вестеретланда сопровождала многочисленная свита. И в самой области проживала какая-то часть осевшего шведского населения. Ясно, что там находились и юноши из Рослагена. Русские князья ездили в Швецию и вербовали там солдат, и в Новгороде нередко бывали стычки между наемниками-шведами, численность которых составляла несколько тысяч человек, и местным населением.Встречались там и шведские купцы, а также оседлое шведское население, связанное с княжеским двором, свитой, прибывшей с Ингегерд. И вполне вероятно, среди них мог оказаться священник. Эпир могло означать "крикун", но могло означать и "того, кто имел большой и сильный голос", а именно это требовалось священнику в православной церкви. Он должен был иметь громкий голос в силу своей профессии.

Чтобы установить, было ли имя Эпир распространенным в Швеции в Хl веке, я обратился к публикациям рунических надписей. Имеется указатель со всеми встречающимися в них именами. Есть ли среди них Эпир? Да, но удивительно, что упоминается только один человек, а именно - рунорезец Upir, Цpir. Он написал свое имя на руническом камне. Примечательно, что я никогда не думал об этом раньше, хотя слышал об Эпире, действовавшем, как считалось, в 1050-1100 годах.

Я подумал, что священник в Новгороде и рунорезец в Швеции почти современники и что их имена так необычны, что, кажется, речь идет об одном и том же человеке. Мне казалось, что стоит попытаться выяснить это, для чего я обратился к руническим камням, которые высекал Эпир. Их почти 40, которые он подписал, и еще 30, о которых предполагали, что он сделал их, поскольку узоры и манера письма типичны для него. Когда я осматривал его камни, то обнаружил один в Лагга, на котором он написал не только "Эпир" (Цpir), но Цpir оfeigr, стало быть Эпир Неробкий (Нетрусливый) (Оfeg Цpir).

Кажется забавным, что рунорезец имел двойное имя, совсем как священник Упырь Лихой далеко на Руси. Быть может, русское слово "Лихой" имеет то же значение, что шведское ofeg? Ofeg может значить мужественный, а в современном русском языке "Лихой" значит дерзкий, отважный. Казалось бы, совпадает. Но исследователи рунических надписей утверждают, что в Хl веке ofeigr как имя означало вовсе не мужественный, а "тот, кто остался в избытке". И русское слово "Лихой" имеет очень много значений, но посредством всех переводов с греческого на русский мы имеем варианты значений русских слов. Когда слово "Лихой" применяют при таких переводах, оно часто употребляется в значении "чрезмерный, излишний" - стало быть, то же, что ofeigr.

Тем самым я нашел подтверждение, что мы имеем дело с одним и тем же человеком. И изучение рунических надписей Эпира дало достаточно подтверждений этому. Один из наиболее примечательных рунических камней Эпира находится вблизи Скуклостера. Это камень из Шюсты, на котором тот сделал красивую резьбу. Она повествует о матери и невестке , заказавших надпись о четырех братьях, одного из которых звали Спьяльбуд.

Все братья погибли, но только о Спьяльбуде кое-что рассказано, а именно, что он умер в церкви Св. Олава в Хольмгарде, как викинги называли Новгород. Примечательно, что именно тот камень, на котором Эпир высек надпись, содержит специальные сведения, и именно только об одном из братьев. Не могло ли быть так, что именно Эпир, покинувший Новгород и вернувшийся в Швецию, принес весть о смерти Спьяльбуда. Есть много причин изучать этот интересный камень. Одна из сложностей с руническими камнями Эпира заключается в том, что его шведский язык специфичен.

Исследователи рунических надписей иногда называют Эпира "этим не очень аккуратным резчиком", поскольку он пишет своеобразно и пропускает часть букв. По-своему пишет Эпир слово "церковь" - KRIKI. Но если исходить из того, что он занимался созданием церковнославянских текстов в Новгороде, где слово "церковь" звучит почти как в шведском языке, а в русском языке является заимствованием, в этом случае мы получаем объяснение различных возможностей прочтения, которые дает камень из Шюсты. Это вполне нормальный способ письма - на русский манер. Церковь Св. Олава вполне могла быть в Новгороде. В 1028-1030 гг. Олав жил в Новгороде, изгнанный из Норвегии, пребывая при дворе Ингегерд. При нем состоял его личный епископ. И по всей вероятности, была у него и собственная часовня. А после его смерти, когда он стал святым, в честь него, очевидно после 1030 года была построена маленькая церковь в Новгороде.

Имеется еще много текстов, которые могут получить новое толкование, если исходить из того, что Эпир "зарубежный швед". В Эссебю есть рунический камень, надпись на котором, сделанная Висэтом, гласит "Здесь лежит Дружинник." Этот текст скорее всего типичен для надгробий. Есть еще два таких камня: один в Мальста (около Норртэлье) и один в Хюсбю-Люхюндра. Эти два камня сделал Эпир.

Исследователи считают их очень поздними, относящимися примерно к 1100 году, когда в поселках стали создаваться кладбища. На одном камне в Хэгдебю написано между прочим "Висэте и Уфег вырубили его." Уфег - это, по всей вероятности, Эпир, а камень в Хэдгебю указывает на то, что они сотрудничали.

Такого рода тексты как "Здесь лежит" считаются инспирированными с западноевропейских надгробных камней с латинскими текстами, которые были ввезены в Швецию католической церковью. А Эпир мог узнать этот тип надписей в России. В Болгарии, в конце Х века, был известный надгробный камень над вельможей на Черноморском побережье. Надпись на камне начинается со слов "Здесь лежит" на церковнославянском. Вполне возможно, что этот обычай завез в нашу страну Эпир, который высек надписи в этой манере на двух из трех камней. И он сотрудничал с Висэтом, который высек третью надпись.

В таком случае можно задаться вопросом, почему человек, бывший придворным проповедником в Новгороде в 1040-х годах, должен был вернуться в Швецию в следующем десятилетии.

Мы можем представить много причин. В 1050 году умерла княгиня Ингегерд и была первой, похороненной в уже построенном новгородском Софийском соборе. Два года спустя умер ее сын Владимир, князь новгородский. А еще год спустя умер в Киеве муж Ингегерд Ярослав. Это вызвало политическую смуту в государстве, и только в 1059 году в Новгороде появился новый князь. Для двора княгини, где шведы имели привилегии, после ее смерти также настали беспокойные времена. Положение шведов сильно пошатнулось, и уже это могло послужить для многих причиной их возвращения в Швецию. Церковные разногласия также могли стать поводом для уроженца Швеции, бывшего священником в Новгороде, покинуть его.

Также и в Швеции в то время происходили важные изменения, которые могли способстововать возвращению. Король Эмунд умер, на смену ему пришел его зять Стенкиль, основавший новую династию и правивший до Хll века. Стенкиль считается старшим сыном ярла Рагвальда, которого Ингегерд взяла с собой в Новгород. А сын Стенкиля Ингве (старший), по всей вероятности, вырос и получил воспитание при дворе в Новгороде. Возможно, он попросил Эпира следовать за ним в Швецию. Мы можем догадаться, что Эпир обосновался в Упсале или Сигтуне, ибо его камни указывают на то, что он постоянно вращался вокруг центра власти Упсалы.

Вернемся теперь к другому крупному рунорезцу нашего края Асмунду Коресону, который, очевидно, был епископом. Об Асмунде Коресоне нам известно немало. Он учился в Бремене, затем у него появилось желание стать епископом Швеции, и он едет в Рим, чтобы просить папу посвятить его в епископы. Но папа отказался. Тогда Коресон поехал в Восточную Европу, куда именно, неизвестно, там он был посвящен в епископы, вероятно, в православной церкви. Затем вернулся в Упсалу, где при короле Эмунде (ок. 1047-1060 гг.) служил епископом.

Об этом рассказал Адам Бременский, который недолюбливал Асмунда Коресона,ставшего вскоре архиепископом. Он распорядился о введении в церковную службу крестного хода и распространил некоторые нововведения, которые не признавали католические епископы в Германии. Можно рассматривать деятельность Асмунда как миссию влияния со стороны греческо-ортодоксальной церкви в Свеаланде. В то время, как центральная часть Швеции, скорее всего, находилась под влиянием православной миссии, Южная Швеция, напротив, была под влиянием миссионеров из Германии и Англии.

Асмунд Коресон и Эпир - это наши самые усердные рунорезцы, больше всего ездившие по стране. Асмунд зафиксирован в 27 приходах Уппланда, а Эпир в 36. Но общими для них являются только девять, где они трудились неодновременно. Асмунд попал туда в 1050-е годы, а Эпир - после него. Как ученый священник, поддерживавший связи и с королевской династией, Эпир мог занимать достаточно высокий пост в церкви.

Удивительно то, что на Эпире кончаются руны в Уппланде. Почти нет камней после 1100 года, все относятся к Хl веку. Исследователи рунических надписей полагают, что это связано с изменением экономических отношений и одновременно со строительством церквей и оформлением памятников на кладбищах. Когда исчезла традиция ставить рунические камни вблизи своих жилищ, интерес к ним как к мемориальным камням был утрачен. Но я думаю, что есть другое объяснение.

Именно в это время, в начале Хll века, римско-католической церкви удалось подчинить себе Упсальский регион. Именно тогда исчезает руническая письменность.

Римская церковь никогда не принимала народного языка, а также рунической письменности, которая считалась языческой. Православная церковь, напротив, была открытой для использования других языков и систем письменности, кроме латинской, греческой и еврейской. Например, при учреждении славянской миссии в lХ веке для греческой церкви было естественным создать особый славянский шрифт, чтобы перевести библейские и церковные книги. Это привело к крупным столкновениям с Римом, славянская миссия столкнулась с интересами немецких римско-католических епископов. Я считаю вполне естественным предположение, что оба: Асмунд Коресон и Эпир имели греко-православные корни. Я не берусь утверждать, что они действовали как православные священники, но оба имели культурным фоном Русь и ее церковь.

Для обоих было совершенно естественным работать с рунами и устанавливать рунические камни. И примечательно, что, во всяком случае, камни Эпира имеют кресты греческого типа, а не западноевропейские латинские кресты. Это также свидетельствует о том, что он имел русские корни. Украшения на наших камнях считаются в значительной степени заимствованными из Ирландии. Следует считаться с тем, что действовавшие здесь так называемые ирландские миссионеры привнесли многое из тех орнаментов, что встречаются на рунических камнях. Но дело в том, что элементы того стиля, который приписывается ирландцам, можно обнаружить в Новгороде.

"Петли Эпира", так я называю плетеный орнамент, и змеи - это звериный орнамент, который имеется в русских библейских книгах Хll и Хlll веков. Звери, похожие на змей с наших камней, составляют их заглавные буквы. В них есть узоры, похожие на петли Эпира. Получив контроль над Скандинавией, римско-католическая церковь пытается закрыть доступ всякому влиянию с Востока. Так, примерно после 1100 года, когда, как известно, папа римский, направив в Упсалу епископа, учредил там епископат, влияние с Востока должно было ослабнуть.

Интересно, что Готланд был исключением: там чувствуется большое русское влияние, в том числе церковной живописи Хll века. Католические церковники также делали все, чтобы уничтожить следы христианской миссии в Швеции. Но камни Эпира и других мастеров им осилить не удалось.

Перевел на русский язык и подготовил материал Геннадий Коваленко,
заведующий отделом истории Новгорода С.-Петербургского филиала Института
российской истории PАН.