Юрий Коваль-Темиковский
"ОБЛАКО НЕЗНАНИЯ" И ОБРАЗЫ НЕВЫРАЗИМОГО
О символизме анонимного английского трактата
Автореферат диссертации. Автор не стал заниматься наукой, а после защиты стал монахом на Афоне.
См. Англия - 14 век. - Мистика.
Коваль-Темиковский, Юрий Ярославович "Облако Незнания" и Образы Невыразимого (О символизме анонимного английского трактата) : Дис. ... канд. филол. наук : 10.01.03 Москва, 2005 221 с. РГБ ОД, 61:06-10/708
English Mystics of the Middle Ages. Ed.Barry Windeatt. Cambridge University Press, 1994. 324 pgs.
Содержание к работе:
Введение 3
Часть первая «Облако Незнания»: общие сведения о произведении
I Исторические сведения и точка зрения историзма 10
II Краткое изложение содержания сочинения 25
III Основные сведения о произведении, сочинителе и адресате 45
IV О понятии намерения 55
Часть вторая К вопросу о традиционном символизме
I О «позитивной» и «негативной» теологии 62
II Символическая реализация: знание Незнания 78
III О теории четырех смыслов слова 89
IV Образ Сущего 100
Приложение 1 (о понятии «интегрального символизма») 112
Часть третья Некоторые образы «Облака Незнания»
I Несколько аспектов символизма облака 117
II Световые образы и «представления тени»; о символизме куртуазиости 130
III Образы войны и мира; образы переправы 144
IV Об образах Любви 153
Приложение 2 («богоподражателыюе единение») 169
Приложение 3 (о символизме жизни, или живота) 173
Часть четвертая Об искусстве анонимного сочинителя
I О понятии орнамента в контексте символической реализации 178
II О языковой примитивности 187
III О сочинении в контексте символической реализации 192
IV О словесномритме 201
Заключение 208
Библиография 212
Введение к работе:
Среди знаменательных произведений европейской духовной прозы позднего средневековья несколько особняком стоит трактат, озаглавленный «Облако Незнания» («The Cloud of Unknowing»), на который мы решили обратить внимание русского читателя. Это анонимное сочинение появляется во второй половине XIV века. Оригинал не сохранился, но на основании известных рукописей западные критики заключают, что оно было написано на севере Англии на диалекте северовосточных графств (northern East Midlands). Из семнадцати манускриптов шесть находятся в Британском музее. Большинство списков относится к XV веку: это -время наибольшего распространения трактата (сохранилось несколько переводов на латинский язык). «Облако Незнания» читают католики-бенедиктинцы, и в начале XVII века один из них, священник Августин Бейкер (Augustine Baker), пишет пространный комментарий, остававшийся единственной значительной работой по данному предмету в течение трех последующих столетий. Часть этого комментария была опубликована в 1871 году, когда трактат - вернее, его модернизированная версия - впервые напечатан священником Генри Коллинзом под названием «Божественное Облако Незнания»1. В 1912 году сочинение снова переведено на современный английский язык и новый комментарий предложен Эвелиной Андерхилл . Адресованный «всем любителям мистицизма» этот текст, действительно, привлек внимание широкой публики и многократно переиздавался в течение всего XX века. Наконец, тщательное исследование произведения с более филологической точки зрения было проведено английским критиком Филлис Ходжсон; в 1944 году рукопись, наиболее близкая к оригиналу (Harleian 674), издана в серии «Early English Text Society» . В настоящий момент «Облако Незнания» изучается в университетах англоязычных стран в рамках курса английской литературы; сочинение переведено на французский, немецкий, испанский, итальянский, японский языки.
Современные работы, затрагивающие настоящий трактат, можно разделить на две основные группы: авторов, следующих за Э. Андерхилл, сочинение интересует прежде всего как случай христианского «мистицизма». Упомянем здесь достаточно объемные работы священника Д. Ноулза («Английские мистики»)4, Т. Колмана («Английские мистики XIV века»)5, В. Джонстона («Мистицизм "Облака незнания": современная интерпретация»)6, В. Менингера («Любовное искание Бога: созерцательная молитва и Облако незнания» ), П. Ренодена («Английские мистики: Ричард Ролл, Юлиания Норичская, "Облако незнания", Уолтер Хилтон»)8.
В другую группу можно объединить работы авторов, ориентирующихся, скорее, на издание, подготовленное Ф. Ходжсон: здесь на передний план выходит язык произведения - и зачастую «Облако Незнания» рассматривается как «литературный памятник». Отметим исследования английских литературоведов Р. Чемберса («О преемственности английской прозы»)9 и Дж. Барроу (в книге «Очерки по средневековой литературе»)10, Л. Хандли («Языковое и стилистическое сравнение "Облака незнания", "Откровений" Юлиании Норичской и "Петра Пахаря" Уильяма Ленгленда»)11, Б. Брайен («Образы "Облака незнания"»)12.
Впрочем, некоторыми критиками (С. Кацем, Р. Лиз) предпринимались попытки рассмотреть, в связи с данным сочинением, «мистицизм и язык», «негативный язык школы мистической теологии Дионисия Ареопагита»13. Как правило, эти авторы руководствовались так называемыми «семиотическими» методами (упомянем также книгу Т. Парка «Самотность и "gostly menyng" у некоторых средневековых английских мистиков: семиотические подходы к созерцательному богословию») 4.
Мы, в свою очередь, также не станем рассматривать язык произведения в отдельности от его идейной стороны - и тем не менее наш подход будет коренным образом отличаться как от двух обозначенных выше, так и от семиотического. Это связано прежде всего с тем, что в настоящей работе, посвященной образам «Облака Незнания», мы будем придерживаться неконвенциональной теории символа и -стремясь адекватно представить точку зрения безымянного сочинителя -рассматривать духовный трактат с точки зрения традиционной герменевтики. Кроме того, по причинам, о которых речь пойдет ниже, мы не сможем ограничиться ни чисто теологической точкой зрения и христианской патрологией (не говоря о точке зрения «любителей мистицизма»), ни чисто лингвистической перспективой, но попробуем обозначить то поле, где филология, или словесность, соприкасается с символическим богословием.
Работа делится на четыре части, каждая из которых для удобства чтения разбита на четыре небольшие главы; сведения, проясняющие некоторые концептуальные моменты, но не имеющие прямого отношения к теме, помещены в приложениях. В первой части мы преследовали цель познакомить читателя с анонимным трактатом, оказавшимся в центре нашего внимания. Пересказ содержания «Облака Незнания» предваряют краткие исторические данные, касающиеся времени сочинения и некоторых тенденций, утверждающихся в это время в западном мире; мы также постарались с самого начала отличить несколько исследовательских перспектив и изложить основные причины, по которым точка зрения исторического литературоведения как такового оказывается в настоящем случае не только неудовлетворительной, но просто-напросто невозможной. В этой части читатель найдет сведения о предмете повествования, о языке и жанровых особенностях произведения, а также о сочинителе, его адресате и анти-адресате. В самом ее конце мы постарались прояснить понятие намерения, столь важное как для анонимного автора, так и для нас самих, для понимания и настоящего текста, и предложенного комментария.
«Облако Незнания» - книга в высшей степени филологическая: книга о символической и словесной работе. Во второй части, имеющей более общий характер, мы постарались прояснить - преимущественно в контексте христианской традиции - понятия символа и символического. Заметим, что для утверждения интеллектуальной концепции символа (как и соответствующей концепции намерения) - что возможно только при обращении к традиционному символизму и в чем состоит одна из задач настоящего исследования - требуется проделать фундаментальную работу по дерационализации и депсихологизации соответствующего понятия. Рамки настоящего исследования не позволяют нам взять на себя такой труд; тем не менее, отличение и сопоставление «негативной» и «позитивной» богословских перспектив - каждая из которых находит свое выражение в рассматриваемом сочинении - поможет, по крайней мере, прочувствовать глубину традиционного символа (и традиционного ведения) в его непреходящей реальности; не случайно в заглавие настоящего эссе вынесено парадоксальное, по-видимому, словосочетание: «образы невыразимого». Во второй части мы начинаем работать с понятием «символической реализации» как родовым названием словесной, интеллектуальной, работы.
Основные принципы традиционной герменевтики и дальность ее действия достаточно ясно обнаруживает теория четырех смыслов традиционного слова, представленная в «Облаке Незнания», как и во многих других произведениях средневековой словесности. Как мы увидим, эта теория (а понятие теоретического также может превышать область рационального и индивидуального) лежит в самой основе традиционного искусства, или иконографии, как вида символической реализации. В заключение второй части описывается, в общих чертах, мировоззрение сочинителя и смысл его повествования; поскольку речь идет о символичности человеческого сущего, теория четырех смыслов слова сближается здесь с адекватной теорией четырех образов человеческого жития: в центре нашего внимания оказывается та символическая работа (реализация), которую - по замыслу творца - должен проделать адресат «Облака Незнания» и которая находит выражение в образах, подробно рассматриваемых в третьей части.
Как мы увидим, эти символы, образы Невыразимого, совершенно традиционны: они встречаются в самых разных средневековых повествованиях (и в самых разнообразных искусствах), именно потому, что призваны выражать одни и те же принципы, принадлежащие к области метафизического, сверхприродного и сверхиндивидуального. Так, более-менее точные аналоги символическому ряду «Облака Незнания» мы найдем в «Романе о розе», произведениях Данте, и даже у нехристианских поэтов. Символический брак, символическая война, символическое путешествие... основные традиционные символы, далеко от того, чтобы быть результатом произвольной авторской фантазии, возвращают нас к предмету повествования: совершающейся в тайне символической реализации. Но прежде всего мы подробно рассмотрим центральный образ произведения: символизм облака как «третьей реальности» проясняет природу и назначение собственно символа. В этой части речь не может не идти о теофаничности истинного во-ображения, об отвечающем за символичность символа световом и словесном Принципе, в отсутствие Которого образы невыразимого оказываются невозможными, о метафизической концепции куртуазности; между прочим, мы бросим взгляд и на теневые «образы», и на представления заблуждений в «Облаке Незнания».
Выразительным средствам и, шире, искусству сочинителя, посвящена последняя, четвертая, часть работы. И здесь от нас также потребуется с самого начала уточнить собственный смысл некоторых понятий (орнамента, декоративности, прочности и др.). Излишне говорить, что беседа о риторике произведения и мастерстве анонимного автора, с нашей точки зрения, может и даже должна вестись также в контексте символической реализации. Так, мы попробуем прояснить смысл существования некоторых словесных (в том числе «аллитеративных») техник, подробнее рассмотрим язык и ритмическую структуру «Облака Незнания». Возможно, для кого-то будет неожиданным, что и у «примитивного» наречия, и у как будто обыкновенной «мнемотехники» есть метафизическое измерение, открытое поэтам.
В заключении мы сделаем некоторые выводы, указав на те вещи, которые по каким-либо причинам не получили полного освещения в настоящей работе и заслуживают особенного внимания.
Цель настоящей работы - не просто познакомить некоторого современного читателя с неизвестным ему «мистическим» трактатом XIV века, имеющим вдобавок достаточно эффектное название; на наш взгляд, все соображения «экзотического» порядка должны быть абсолютно чужды подлинно филологическому рассмотрению; и мы полагаем, что адаптация «Облака Незнания» под «современного читателя», помимо того, что привела бы к недопустимым концептуальным упрощениям, просто-напросто невозможна, поскольку трактат предназначен совершенно иному читателю, имеющему совершенно отличный склад ума и ментальные склонности. Мы бы хотели, напротив, способствовать подготовке читателя, способного думать, к внимательной работе с духовным произведением, принадлежащим к определенной традиции; и наша цель - чтобы такой читатель хорошо отдавал себе отчет в существовании определенных предрассудков, свойственных современному сознанию и способных затруднить постижение традиционных текстов вообще, и данного сочинения в особенности. Вот, почему значительное место в настоящей работе, в целом, занимает устранение понятийных смешений и двусмысленностей, прояснение некоторых концепций, «размытых» за прошедшие столетия в современной западной философии и уточнение этимологии слов, собственный смысл которых «стерся» в современных западных языках. Поэтому, с другой стороны, мы вынуждены отказаться от большинства новейших понятий, с помощью которых современная критика пытается анализировать и классифицировать средневековые тексты15.
Наверное, сказанного здесь достаточно, чтобы понять, почему настоящую работу нельзя назвать, строго говоря, «литературоведческой» и почему она не адресована «специалистам» в какой бы то ни было области (так же, как не адресована «широкому кругу читателей»). Тем не менее, рискнем предположить, что она будет небезынтересна филологам, интересующимся средневековыми сочинениями и английской словесностью XIV века, а также занимающимся «теорией литературы»; быть может, и некоторые искусствоведы, и те, кто не боится посвящать себя богословию, найдут в ней что-то полезное для себя.
