На правах рукописи
ЦЕРКОВЬ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА В НОВГОРОДЕ
В XIV – XV ВЕКАХ
Специальность 07.00.02 – Отечественная история.
Автореферат диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Великий Новгород – 2007
Работа выполнена на кафедре Истории и археологии России Гуманитарного института Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого.
Научный руководитель: кандидат исторических наук, профессор
Андреев Василий Федорович
Официальные оппоненты: доктор исторических наук
Элиса Алексеевна Гордиенко
кандидат исторических наук
Сергей Викторович Трояновский
Ведущая организация: Санкт-Петербургский государственный университет
Защита состоится 29 мая 2007 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета К 212.168.01 по защите диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук в Новгородском государственном университете имени Ярослава Мудрого (173014, Великий Новгород, Антоново).
С диссертацией можно ознакомится в библиотеке Гуманитарного института Новгородского государственного университета (Великий Новгород, Антоново).
Автореферат разослан 14 апреля 2007 г.
Ученый секретарь Диссертационного совета
кандидат исторических наук, доцент Г. В. Моховикова
I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность. Историю новгородской церкви республиканского периода с полным правом можно отнести к числу наиболее спорных тем в отечественной исторической науке. Почти все исследователи, изучающие историю Новгородской республики, в своих работах касались вопросов владычной кафедры. Главное внимание уделялось экономическим и политическим вопросам, при этом практически игнорировались такие важные темы, как мировоззрение средневековых новгородцев, их отношение к православной религии в целом и к архиепископу, как главе православной церкви в Новгороде. Признавая главенство владыки во властных структурах Новгорода, исследователи не пытались всесторонне разобраться в тех основах, на которых строилась эта власть. Рассматривалась лишь экономическая база новгородской церкви, без учета человеческого фактора.
В советский период идеология правящей партии, негативное отношение к религии препятствовали адекватному раскрытию данной темы. В настоящее время, в связи с развитием археологии, применением в исторической науке новейших технологий, накоплена новая информация по истории средневекового Новгорода. Назрела необходимость изучения проблемы новгородской церкви в новых ракурсах, с применением новых методов и методик исследования.
Данная работа представляет собой попытку проследить политическую линию архиепископской кафедры по отношению ко всем социальным слоям новгородского общества, а также, по отношению к великим Владимирским князьям. Краеугольным камнем, лежащим в основе данного диссертационного исследования, является реконструкция религиозного мировоззрения новгородцев исследуемого периода. Ведь только разобравшись в особенностях мышления людей средневековья, можно понять мотивы их действий и политических решений. История государства складывается из поступков людей, каждый из которых действует, руководствуясь политическими или личными интересами, но при этом опираясь на сложившиеся в обществе обычаи и традиции.
Вопросы взаимоотношений светской власти Великого Новгорода и архиепископского дома в диссертационном исследовании рассматриваются на фоне внутренней и внешней политики Новгородской республики, что позволяет составить более полную картину политической борьбы, которая велась в Новгороде в XIV - XV вв.
Историография. Уже первый историк Новгорода Герард Фридрих Миллер в 1761 г. обратился к церковной теме, высказав ряд интересных замечаний по происхождению отдельных новгородских святынь, в частности, Магдебургских врат Софии[1]. Продолжил новгородскую тему Н.М. Карамзин, который опубликовал ряд ценных источников, в том числе и по истории новгородской церкви[2].
Для дореволюционной отечественной историографии характерны два основных направления в изучении рассматриваемой темы: 1) изучение церковных древностей Новгорода; 2) рассмотрение святительской деятельности новгородских архиепископов на фоне общей характеристики истории русской православной церкви.
Яркими представителями первого направления являются митрополит Евгений (Болховитинов), М.В. Толстой и архимандрит Макарий (Миролюбов)[3]. Благодаря их работам историческая литература располагает свидетельствами о целом ряде материальных и документальных памятников, не дошедших до современного историка.
Существенную роль в исследовании истории архиепископской кафедры сыграли представители второго направления, среди которых выделяются митрополит Макарий (Булгаков), Е.Е. Голубинский, М.Д. Приселков[4].
Исследования митрополита Макария и профессора Московской духовной академии Е.Е. Голубинского построены по проблемно-хронологическому принципу. В основе изложения фактического материала лежит замещение митрополичьей кафедры тем или иным историческим лицом. В своих обширных трудах по истории русской церкви исследователи рассматривали различные стороны церковной жизни: иерархическую структуру, состояние паствы, организацию богослужения, монастырский быт, церковное право, духовную литературу, веру и нравственность.
В 60-х гг. XIX в. к истории Новгородской епархии обратился Н.И. Костомаров[5]. Рассматривая параллельно историю Новгорода и Пскова, он пришел к выводу, что жители Пскова осознавали необходимость сочетания своей отдельной местной самостоятельности с единством общего русского отечества. Именно поэтому, несмотря на политические конфликты Пскова с Новгородом и отчаянные споры псковичей с новгородским владыкой, архиепископ был им нужен, и они вновь возвращались к его благословению.
В это же время продолжил тему новгородско-псковских церковных отношений И.Д. Беляев[6]. Он отметил и развил тезис о «неестественном» положении псковской церкви в составе новгородской епархии. Псков - самостоятельное, независимое государство находилось в зависимости от новгородского архиерея. Подобное положение, а также отказ митрополита учредить самостоятельную псковскую епархию, способствовали складыванию «как бы пресвитерианского» характера церкви в Пскове, но в рамках русской православной церкви. Автор представлял новгородского владыку беспомощным перед светскими властями Пскова. При этом И.Д. Беляев проигнорировал примеры успешных действий архиепископа по восстановлению своей святительской власти над Псковом и не коснулся вопроса материальной заинтересованности владыки в получении доходов с псковской церкви.
В целом в дореволюционной историографии обнаруживается единая оценка роли новгородского архиепископа, наиболее четко высказанная впоследствии Г.Е. Кочиным: «Владыка – председатель Совета господ, сберегатель государственной казны; имя владыки стоит первым во всех важнейших государственных актах, безразлично исходят ли они от "совета господ" или от веча... де Ланнуа, приезжий иностранец, человек наблюдательный, называет владыку сеньором города»[7].
Высокую, но одностороннюю оценку получила деятельность архиепископа в работах А. Томилина и протоиерея П.И. Тихомирова[8]. В своем стремлении подчеркнуть духовно-просветительскую деятельность владыки, исследователи проигнорировали тот факт, что архиепископ в Новгороде был в первую очередь чиновником, возглавляющим сложную административно-хозяйственную структуру новгородской церкви. И в силу этого владыке приходилось заниматься не только духовными, но и мирскими делами своей епархии.
Заслуживает особого внимания работа А.И. Никитского, в которой он попытался связать политическую роль новгородской архиепископии с экономическим положением Дома Святой Софии[9]. Исследователь дал четкую схему владычного управления и указал на тесные связи новгородского духовенства с боярством. Выводы, сделанные им, не потеряли своей значимости до наших дней.
Вопрос новгородских ересей затронул в своей работе Н.М. Никольский[10]. Его исследование стало первой работой по истории русской церкви, написанной с позиций марксизма-ленинизма. Н.М. Никольский впервые связал церковную историю с процессом феодализации средневекового общества. Автор представил наглядную картину влияния феодализма на церковную организацию, состав духовенства, местные религиозные культы.
Идеи А.И. Никитского получили дальнейшее развитие в работе Б.Д. Грекова, который рассмотрел состояние владычного землевладения периода Новгородской республики[11]. Используя материалы поземельных грамот, Б.Д. Греков показал, каким образом действовала феодальная вотчина новгородского архиепископа в социально-политической сфере, с кем сотрудничал владыка, кого стремился подчинить. По мнению Б. Д. Грекова, архиепископ в Новгороде - прежде всего владыка политический и экономический и лишь во вторую очередь - владыка духовный. Однако вся история Новгородской республики доказывает, что ни сам владыка, ни новгородцы, ни соседи Новгорода не разделяли этих составляющих деятельности владыки. Более того, авторитет архиепископа во многом держался именно на том, что он был духовным отцом новгородцев. Б.Д. Греков рассматривал историю церкви как историю церковного землевладения. Несомненно, землевладение играло весьма важную роль в жизнедеятельности новгородской церкви, но рассматривать ее историю только в связи с вопросами владения землей, было бы неверно. Тем не менее, работа Б.Д. Грекова послужила образцом для последующих исследователей истории новгородской церкви.
В советской историографии вопросы социально-политической истории церковной организации Новгорода получают свое развитие в 60-70-х гг. Продолжив работу Н.М. Никольского, вновь подняли вопрос ересей Н.А. Казакова и Я. С. Лурье[12]. Однако, выводы, предложенные в их работах, сделанные с позиций марксизма-ленинизма, в настоящее время нуждаются в значительной корректировке.
В работах Л.В. Черепнина, В.Н. Бернадского, В.Л. Янина[13] были затронуты важные моменты истории Софийской кафедры, их изучение представлено во взаимосвязи с политическим развитием Новгородской республики. Однако в их трудах история владычной кафедры в целом не рассматривалась. Наибольшее внимание уделялось церковному землевладению и «классовой борьбе» внутри Новгородской республики.
О церковной структуре Новгорода писал В.Л. Янин. Он, следом за И.Д. Беляевым, высказал мнение, что новгородские монастыри, тесно связанные с кончанским боярством, были объединены вокруг пяти главных кончанских монастырей. Эти кончанские монастыри подчинялись выбираемому на вече новгородскому архимандриту[14]. На этой основе В.Л. Янин предположил существование в Новгороде независимой от владыки организации черного духовенства.
Противоположную точку зрения высказал В.Ф. Андреев, который считает, что документально установленная связь некоторых монастырей с определенными концами города еще не дает права говорить о том, что монастыри находились вне юрисдикции владыки, поскольку «маловероятно противопоставление владыки (который, кстати, тоже был монахом) остальному черному духовенству. Наоборот, боярство должно было стремиться к возможно более прочной церковной организации»[15].
Мнение В.Ф. Андреева представляется более верным, ведь разделение внутри новгородской епархии противоречило бы всем нормам православной церкви и непременно вызвало бы резко отрицательную реакцию митрополита всея Руси и Константинопольской патриархии. А это непременно нашло бы отражение в письменных источниках того времени.
Первым опытом обобщающего исследования роли церкви в общественно-политической и экономической жизни Новгородской земли явилась работа А.С. Хорошева. В ней прослеживается участие церкви во внутренней и внешней политике Новгорода в XI—XV вв., собран большой материал о ее земельных владениях[16]. Исследователь нарисовал картину постоянного соперничества светских и духовных феодалов, поддержав мнение В.Л. Янина о новгородском церковном устройстве.
На наш взгляд, А.С. Хорошев усмотрел борьбу боярства с владычной кафедрой там, где на самом деле происходила борьба между боярскими группировками за то, чей ставленник встанет во главе дома Святой Софии. Никакой необходимости в создании политических противовесов власти архиепископа в Новгороде не возникало, так как должность владыки была выборной, а софийская казна была казной всей республики. Даже владычные палаты использовались как общественные – здесь собирался совет господ, и здесь же держали под арестом смещенных князей[17]. Против самой владычной власти бояре никогда борьбы не вели, видя в ней залог социальной и политической стабильности Новгородского государства.
Представляется справедливым вывод А.С. Хорошева, о том, что Новгород не был теократической республикой. Гипотеза о Новгороде как теократической республике базируется на уже упомянутом замечании де Ланнуа, а также на фразе из записок Сигизмунда Герберштейна, посетившего Новгород в XVI в: «этим княжеством управлял по своей воле и власти сам архиепископ…»[18] Исследователи, изучающие историю Новгорода, отмечали парадоксальность государственного устройства Новгородской республики. Немецкий исследователь P. Раба свою статью о новгородском архиепископе Евфимии II снабдил подзаголовком: «Князь церкви как руководитель светской республики»[19].
Ю.К. Бегунов прямо называет Новгород «Республикой Святой Софии Премудрости Божией, во главе с архиепископом Новгородским»[20]. Таким образом, спор о том, была ли Новгородская республика теократической или нет, не закончен до сих пор.
Из современных иностранных исследователей истории новгородской церкви следует отметить Мацуки Ейзо[21]. Его работы основаны на тщательном анализе источников, а выводы и гипотезы, не всегда бесспорные, стимулируют к дальнейшему еще более глубокому исследованию затронутых вопросов.
В отечественной историографии до настоящего времени практически не освещен вопрос о религиозном мировоззрении средневековых новгородцев. В дореволюционной историографии эту важную тема затронул В.В. Пассек[22]. В советской историографии исследованию мировоззрения людей средневековой Руси посвящено обобщающее исследование Б.А. Рыбакова[23]. Ученый в своих работах доказывал существование по всей Руси, в том числе и в Новгородской земле, двоеверия, то есть, сосуществования новой христианской религии и древних языческих верований.
Из современных исследований на данную тему интересна работа А.Е. Мусина «Христианизация Новгородской земли в IX-XIV веках. Погребальный обряд и христианские древности»[24]. По мнению исследователя, на Руси не было двоеверия, а процесс христианизации сопровождался религиозным творчеством[25]. Примечательно, что историки пришли к противоположным выводам, опираясь, практически, на одни и те же источники.
Религиозно-нравственная тема новгородской истории в современной историографии рассмотрена в работах А.Е. Мусина[26], А.В. Петрова[27], Л.Н. Круговых[28]. Анализируя их работы, следует отметить одну особенность. Если в советское время духовная составляющая деятельности священнослужителей игнорировалась, исследовалась исключительно материальная составляющая их деятельности и материальные основы их власти, то современные исследователи, стремясь восполнить этот пробел в отечественной исторической науке, принялись активно изучать духовую сторону деятельности церкви. При этом они существенно идеализируют средневековое общество, представляя его как общество глубоко религиозное, причем проникнутое христианской идеей в современной трактовке этого понятия. Современные историки порой экстраполируют представление о власти русской церкви XVII-XIX вв. на более ранний период. Постановления церковных иерархов в XVII-XIX вв. были подкреплены и поддерживались развитой системой принуждения православного Российского государства. В XIV-XV вв. церковь, не имея возможности такого силового влияния на паству, действовала по большей части убеждением. Постановления церковных иерархов, сформулированные как обязательные, соблюдались далеко не повсеместно, даже священнослужителями, не говоря уже о простых мирянах. Яркий пример тому - послания митрополитов в Новгород и Псков в XIV-XV вв., в которых даются многочисленные предписания, как жить согласно православным канонам. Практически одинаковые предписания неоднократно присылались в Новгородскую епархию каждым из митрополитов. Необходимость таких повторных предписаний возникает, если не выполняются предыдущие, в противном случае надобность в повторах отпадает.
Официальные сборники церковных поучений, а также трактовки некоторых событий во владычном летописании в исследуемый период не отражали в большинстве случаев реального положения вещей в новгородской епархии. В них было показано, какими желали бы видеть своих духовных детей священнослужители, действительность же была гораздо сложнее письменных канонов. Представляется необходимым глубже разобраться в вопросе о религиозном мировоззрении средневековых новгородцев, иначе невозможно понять феномен Новгородской республики, во главе которой, фактически, стоял православный архиепископ, но при этом в Новгородской земле повсеместно сохранялись языческие традиции и справлялись дохристианские обряды, о чем сохранились свидетельства в источниках. Отмечавшие данный феномен исследователи так и не дали ответа, на чем же в таком случае основывался авторитет новгородского владыки. А ведь авторитет этот был огромен, о чем также свидетельствуют источники.
Цель работы - определить место церковной организации в жизни Новгородской республики XIV-XV вв. и на основе проведенного исследования построить внутренне непротиворечивую модель социально-политической жизни новгородской владычной кафедры XIV-XV вв.
В соответствии с данной целью ставятся следующие задачи исследования:
- реконструировать религиозное мировоззрение новгородцев XIV-XV вв.;
- изучить структуру церкви в Новгороде XIV-XV вв.;
- исследовать взаимоотношения светских и церковных институтов власти республики;
- изучить этапы и особенности политической борьбы, которая велась в Новгороде в исследуемый период;
- выяснить, действительно ли деятельность новгородских архиепископов всегда была направлена на стабилизацию внутренней и внешней политики республики;
- нарисовать психологические портреты главных действующих лиц политических коллизий, рассмотреть мотивы, которыми они руководствовались при принятии важных решений.
Объектом исследования является история Новгородской епархии, включающей в себя Новгородские и Псковские земли.
Предметом исследования является политическая борьба в Новгородской земле в XIV-XV вв., под которой понимается: а) борьба Новгородской республики за сохранение независимости; б) борьба боярских группировок за руководящие посты во властных структурах республики; в) борьба высшего новгородского духовенства против пережитков язычества, ересей и любой другой смуты в Новгороде; г) борьба Пскова за политическую и церковную независимость от Новгорода.
Хронологические рамки диссертационного исследования охватывают период с начала XIV в. до конца XV в., когда в связи с присоединением Новгорода к Москве владычная кафедра потеряла свое политическое значение.
Данные хронологические рамки обусловлены тем, что в исследовании проводится анализ политической жизни новгородской церкви в период ее наибольшей политической самостоятельности.
Научная новизна исследования определяется нетрадиционным для отечественной историографии применением приемов исторического моделирования для построения внутренне непротиворечивой модели политической жизни Новгорода указанного периода. Применение построенной модели позволяет объяснить известные нам из источников события, поступки политических деятелей, ранее казавшиеся нелогичными.
В исследовании предпринята попытка взглянуть на новгородскую церковь глазами новгородцев XIV-XV вв. с учетом их религиозного мировоззрения.
Теоретическая и практическая значимость работы. Теоретическая значимость диссертационного исследования обусловлена актуальностью темы. В диссертации исследован ряд проблем, не нашедших должного внимания в работах предшественников. В первую очередь к ним можно отнести религиозное мировоззрение средневековых новгородцев, церковное устройство в Новгороде в XIV-XV вв., и вопрос о роли архиепископа в управлении Новгородской республикой.
Практическая значимость исследования состоит в возможности использования его результатов при подготовке курсов лекций, учебных пособий и обобщающих исследований, посвященных истории русской церкви, развитию русской религиозной мысли, истории Новгорода и Пскова XIV-XV вв.
Методология и методы исследования. Методологической основой данного диссертационного исследования являются принципы научной объективности и историзма. Согласно принципу историзма, понимаемому как постижение объективной закономерности исторического процесса и основанному на анализе максимально возможного круга источников, следует исходить из положения, что каждое явление нужно изучать в развитии, с учетом того, как оно возникло, какие стадии прошло, и какие результаты обнаружились. Это применимо не только к самим конкретно-историческим процессам, но и к их историческому анализу.
Исходя из принципа объективности в исследовании основное внимание уделено конкретным историческим фактам, взятым из источников и выработке выводов по изучаемой проблеме.
Характер работы предопределил необходимость применения сравнительно-исторического метода анализа, а также методов комплексного источниковедения и исторической реконструкции для воссоздания духовной жизни новгородцев исследуемого периода.
Источниковая база. Основная группа сведений о новгородских святителях содержится в летописях новгородского круга[29]. Бесценный материал для восстановления истории владычной кафедры в XV в. предоставляет летопись Авраамки[30]. В процессе исследования были проанализированы псковские летописи и летописные своды других русских земель[31]. Их сопоставление помогло составить более полную и внутренне непротиворечивую картину событий исследуемого периода.
Помимо сообщений о событиях и фактах, имеющих прямое отношение к изучаемой теме, летописи содержат и такой своеобразный материал, как даты, которые могут служить источником для характеристики религиозно-политической жизни того времени. Имеются в виду даты, выбор которых зависел от воли духовных либо светских феодалов: начало или окончание крупного строительства, освящение храма, посвящение в сан, отправление в поход и т. д. И светские и духовные правители Новгорода стремились придать определенную идеологическую окраску своим деяниям, приурочивая их к определенным памятным дням согласно месяцеслову.
Вторым видом источников являются акты, которые во многом дополняют сведения летописей о роли православной церкви в Новгородской республике и сообщают много ценных сведений о религиозном сознании людей средневековья[32]. В новгородских актах можно найти множество статей (клаузул) религиозного содержания, отражающих характерное для средневековья умонастроение – это богословская преамбула ряда актов, отдельные компоненты диспозитивной, удостоверительной, запретительной частей[33].
Владычные грамоты, т.е. послания патриархов и митрополитов в Новгород и Псков, составляют еще один значительный по объему и содержанию комплекс источников[34]. Эти грамоты касаются истории развития новгородской и псковской церквей, взаимоотношений духовенства со светским обществом. В грамотах затрагиваются вопросы церковного и гражданского судопроизводства, структуры и материальных основ существования церкви, нравственного состояния священников.
Сведения о роли владычной кафедры в социально-политической жизни Новгородской республики содержатся в Новгородской и Псковской судных грамотах[35]. Статьи, определяющие рамки судебных полномочий владыки (в Пскове - владычного наместника) ярко характеризуют степень влияния архиепископа на повседневную жизнь горожан.
Следующая группа сведений заключена в литературных памятниках. Житийная литература, восходящая в своей основе к летописным свидетельствам, нередко включает элементы устного народного творчества. Особенно значительными в этом отношении представляются апокрифические произведения, отразившие оценку деятельности святителей самими новгородцами. Среди житийной литературы особое следует выделить Житие Михаила Клопского[36]. Это нетипичный для житийной литературы рассказ о необычном человеке, написанный вскоре после его смерти. Многочисленные подробности жития доказывают, что большинство эпизодов записывалось очевидцами событий. Учитывая, что Михаил Клопский принимал живое участие в политической жизни Новгорода XV в., его житие является весьма ценным историческим источником.
Особо важный и интересный материал по истории новгородской церкви содержится в иностранных источниках – нижненемецких письмах и документах Петрова подворья, общины немецких купцов Ганзы в Новгороде. В своих грамотах ганзейские купцы, приезжающие по торговым делам в Новгород, рисуют подробную картину жизни города, отмечая те бытовые и политические моменты, которые зачастую не находили отражения в летописях[37].
Еще одним видом источников являются археологические находки, помогающие понять мировоззрение средневековых новгородцев. Среди археологических находок следует особо выделить предметы, несущие на себе имена новгородских иерархов, прежде всего буллы. Непрестанно пополняющийся корпус древнерусской сфрагистики способен предоставить нам исторические данные о возникновении и функционировании на Руси институтов церковной власти. При этом географическое распространение печатей указывает на территориальные аспекты этой власти и становление региональных церковных структур. Топография находок этих печатей в культурном слое городов и поселений Новгородской земли раскрывает перед исследователем конкретные направления деятельности церковных структур и сферу их властных полномочий.
Важный материал о деятельности новгородских священников содержат берестяные грамоты. Вопрос о берестяных грамотах как источнике русской церковной истории ставился Макарием (Веретениковым)[38], который, проанализировав открытые к тому времени берестяные грамоты, сделал в вывод о пронизанности повседневной жизни новгородцев христианским сознанием. Это явствует, по его мнению, из факта присутствия церковных мотивов среди бытовых записей, культура которых не предполагала самоотождествления с книжной культурой средневековья.
Из числа памятников, находящихся на стыке археологии и эпиграфики, необходимо назвать надписи - граффити на стенах храмов. Обычай писать на церковных стенах настолько широко был распространен в древней Руси, что нашел отражение в юридических документах. В ведении церковного суда наряду с другими преступлениями находились и такие: «крест посекают, или на стенах режут»[39]. Однако осуждение этого обычая официальной церковной властью не мешало прихожанам и самим священнослужителям постоянно нарушать запрет. Такие надписи процарапаны на стенах многих памятников новгородской архитектуры, в том числе на стенах храма святой Софии[40].
Оригинальными изобразительными источниками являются орнамент прикладного искусства, резьба и росписи деревянных и каменных храмов, миниатюры рукописных книг, а также иконы. Их анализ позволил глубже проникнуть в мировоззрение древних новгородцев и оценить православные идеалы того времени[41].
Изображения, оставленные руками средневековых мастеров, способны раскрыть нам систему образов сознания древнерусского человека.
К исследованию был привлечен фольклорный материал русского Севера, в первую очередь, былины, тексты которых донесли до нас практически в неприкосновенности многие интересные черты жизни средневекового Новгорода1.
Апробация полученных результатов. Отдельные положения и результаты исследования были представлены в докладах автора диссертации на научной конференции «Прошлое Новгорода и Новгородской земли» в 2004, 2005 и 2006 гг.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав и заключения. К диссертации приложены библиографический список и список принятых сокращений.
II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во введении обосновывается актуальность проблемы, определяются хронологические и территориальные рамки, цель, задачи, объект и предмет исследования, характеризуются историография и источниковая база, раскрываются методология, научная новизна, практическая значимость, формы апробации основных положений диссертации.
Первая глава: «Православная церковь в Новгороде в XIV-XV веках (общий обзор)». В первом разделе «Религиозное мировоззрение средневековых новгородцев» на основе сравнительного анализа источников воссоздано религиозное мировоззрение новгородцев XIV-XV вв. Данная реконструкция позволила определить место церковной организации в жизни Новгородской республики исследуемого периода.
На первый взгляд сохранившиеся до наших дней памятники культуры древнего Новгорода несут на себе печать христианства. Однако при детальном рассмотрении, в них проступает языческая основа. В изучаемый период представления и практики нехристианского происхождения проникали в самую плоть православия. В Новгороде священнослужителей всех рангов выбирали из своей среды сами горожане, и хотя церковная жизнь влияла на мировосприятие духовенства, однако стереотипы поведения и нормы жизни, воспринятые с детства, в значительной степени оставались неизменными.
В представлении новгородцев на служителей христианской религии во многом перешли функции языческих жрецов и волхвов. Священнослужители являлись в народном понимании такими же посредниками между богом и людьми, как и языческие жрецы, а, следовательно, обладали чудодейственной силой. На этой вере основывался авторитет всех священнослужителей – от приходского священника до архиепископа.
От принятия христианства и до конца XV в. в Новгороде происходил процесс религиозного творчества, охватывающий все сферы жизни общества. Об этом свидетельствуют письменные, изобразительные и археологические источники. Именно в этом заключается разгадка мировоззрения русского средневекового горожанина XIV-XV вв. – не жесткое противостояние «язычник-христианин», не двоеверие как тщательно сохраняемое язычество под личиной христианства, но единая стройная система миропонимания, в которой сливались воедино древние языческие представления и не противоречащие им христианские понятия. Отвергались в христианстве лишь те его предписания, которые слишком уж «обесцвечивали» жизнь, лишали ее природной естественности и радости.
Процесс религиозного творчества происходил после принятия христианства по всей Руси, но именно в Новгороде он приобрел особую широту и размах. Богатая и, по сравнению с другими княжествами, спокойная жизнь (Новгород избежал разорительных войн XIII в., город ни разу не был взят штурмом, ни разу не был ограблен до конца XV в.) способствовала развитию культуры во всех ее направлениях, в том числе и в религиозном творчестве.
Мировоззрение средневековых новгородцев вмещало в себя древние языческие представления о мироздании и адаптированное к местным реалиям православие. Основой этого мировоззрения была твердая убежденность в богоизбранности Новгородской земли. Эту убежденность неизменно поддерживала новгородская церковь. Идея божественной избранности Новгорода нашла свое отражение во всей его культуре и была зафиксирована в летописях.
Представляется, что языческое и христианское миропонимание постепенно сливались в культуре Новгорода, и к XV в. религиозное творчество достигло расцвета, породив яркую и самобытную религию. Лишь насильственное включение Новгорода в единое Московское государство прервало этот процесс. Прекращение обычая выборности владыки и жесткие действия в стиле западной инквизиции московского ставленника - архиепископа Геннадия нанесли первый удар по религиозной свободе Новгорода. В XVI в. появились жесткие церковные каноны, устанавливающие единые для всех православных русских земель нормы - в иконописи, церковных службах, таинствах и даже в семейной жизни. Создание единого государства с развитым аппаратом принуждения фактически исключило возможность дальнейшего религиозного творчества по всей Руси, в том числе и в Новгороде.
Во втором разделе «Структура церковной организации Новгородской республики» описывается новгородская церковь XIV-XV вв., как развитая организация, оказывающая влияние на все стороны жизни общества.
Структура церкви была органично встроена в систему политической власти республики. Вмешательства светских властей в решение внутрицерковных вопросов в Новгороде случались, хотя не являлись нормой. Каждый раз такие вмешательства объяснялись какими-то исключительными обстоятельствами. В начале XIV в. в Новгороде сложилась целостная система церковного устройства, охватывающая и черное и белое духовенство. Новгородская архимандрития не являлась альтернативной организацией, но входила в структуру новгородской церкви. Новгородский владыка являлся высшим церковным иерархом в рамках Новгородской епархии, вторым по значимости был архимандрит Юрьева монастыря.
Священники в Новгородской земле не образовывали особого сословия, избрать на должность попа могли и ремесленника, и купца, и житьего человека и крестьянина. Более того, посвященный в духовный чин человек не порывал с миром, продолжал заниматься прежними делами. Священники новгородских церквей активно участвовали в общественной жизни не только своей улицы или конца, но и всей республики. До конца XV в. новгородские и псковские попы входили в состав ополчения, это был прямой долг белого духовенства, как полноправных граждан республики.
Представители черного духовенства, которые по идее должны были полностью «отойти от суетных дел мирских», в Новгороде активно участвовали в общественно-политической жизни республики. Находясь в стенах монастыря, монахи не теряли связь с миром: занимались земельными, торговыми и денежными операциями. Монастыри снаряжали целые торговые караваны, с которыми отправляли либо монахов, либо купцов-мирян. Однако, несмотря на многообразную мирскую деятельность монастырей, авторитет монахов в XIV в. был велик. В сознании новгородцев монастыри, где непрерывно велась служба Господу, являлись гарантом прочности и незыблемости миропорядка.
Демократизм новгородского общественно-политического строя предопределил и демократизм в церковной сфере. Наглядный пример тому - зрелищность обрядов новгородской церкви. В силу избираемости церковных должностей все священнослужители Новгорода ориентировались не на узкий круг знати, а на широкие народные массы. А народ, как известно, всегда желает зрелищ. Языческие традиции «позорищ» и зримых, вещественных чудес были восприняты новгородской церковью и поставлены себе на службу. Прямая зависимость приходских священников от своих прихожан способствовала большей, чем в других православных епархиях, терпимости к образу жизни новгородцев, во многом не соответствующему православным канонам. Да и сами священники в силу своей выборности из местных жителей, часто не следовали этим канонам.
Демократизм новгородской церкви проявился и в форме выборов владыки. Новгородским архиепископом мог стать, фактически, любой представитель новгородского духовенства, пользующийся уважением среди горожан.
В третьем разделе «Место архиепископской кафедры во властных структурах Новгорода» определяется роль владыки в управлении Новгородской республикой.
Непременным условием для человека, избранного на пост владыки, был постриг (в случае, если избранник не был монахом). Монашеский постриг подразумевал отказ от мирских страстей. Светский человек, занимающий общественную должность, ждет за это от общества определенной платы. Смысл общественной деятельности монаха – в бескорыстном служении миру.
Именно поэтому на высший пост Новгородской республики избирали священнослужителя из черного духовенства. Новгород не был теократической республикой, просто новгородцы нашли оптимальный для средневековой Руси способ организации верховной власти в условиях демократии. Посадник был главой победившей партии и в силу своей принадлежности к определенному боярскому клану не мог оставаться беспристрастным в ходе политической борьбы. Владыка, благодаря своему монашескому сану, находился вне партий. Его высокое положение давало возможность быть беспристрастным арбитром во внутриполитических конфликтах и влиять на ситуацию не с позиции сиюминутной личной выгоды, а с позиции общественного блага.
Деятельность архиепископов не ограничивалась одними церковными делами, но включала в себя многие политические, экономические и социальные вопросы. При этом исследование взаимоотношений институтов власти Новгородской республики позволяет утверждать, что светские государственные формирования не находились в прямом подчинении у владыки. Законодательные акты Новгорода свидетельствуют о четком разграничении полномочий владыки и посадника, а также других магистратов республики.
Новгородский архиепископ, в отличие от Папы Римского (возглавляющего теократическое государство), не был главой исполнительной власти. Авторитет владыки по большей части зависел от его личных качеств. Кроме того, архиепископ был представителем на земле владычицы-покровительницы города и государства - святой Софии. А такой небесный патронаж имел очень большое значение для новгородцев с их религиозным мировоззрением.
Для всех слоев населения Новгородской земли и для иностранных торговых партнеров Новгорода владыка являлся гарантом справедливости и законности, предстоятелем перед Богом за весь Новгород. Политическая борьба вокруг владычной кафедры сводилась к тому, чтобы назначить архиепископом наиболее достойного, с точки зрения той или иной боярской группировки, кандидата. За два столетия новгородской истории – с XIV до конца XV в. произошел лишь один случай силового смещения владыки – в 1424 г.
Во внутренней политике новгородские владыки неизменно проводили миротворческую линию, но во внешней не боялись продемонстрировать силу своего государства перед западными соседями и великими князьями. При этом благодаря развитой практике дипломатических посольств, в которые часто входили представители церкви, в Новгороде сложился прогрессивный идеал «мирной победы». В XV в. новгородцы считали высшим достижением несостоявшуюся войну, конфликт, разрешенный «за столом переговоров», а не на поле битвы.
Вторая глава: «Софийский дом в XIV веке». В первом разделе «Церковно-политическая деятельность новгородских владык в первой половине XIV века» в хронологическом порядке рассматривается деятельность архиепископов Феоктиста, Давида, Моисея и Василия. Основное внимание уделено периодам правления владык Моисея и Василия Калики. Рассматривается родословная этих архиепископов, черты характера, мировоззрение, политические установки.
Особо рассматривается вопрос о полиставрии («кресчатых ризах») новгородского владыки. Слово «полиставрий» переводится с греческого как «многокрестие». Это фелонь патриархов и митрополитов, которую сплошь покрывали изображения крестов. В XIV-XV вв. на Руси полиставрий носили только митрополиты. Право носить полиставрий даровал Василию Калике митрополит Феогност, тем самым признав новгородского архиепископа практически равным себе.
Новгородская церковная организация стремилась к независимости от митрополита всея Руси, но не от Констанинопольского патриарха. Архиепископ Новгорода признавал главенствующее положение патриарха и не стремился выйти из административной системы православной церкви. Преемники владыки Василия стремились утвердить за Новгородской епархией статус ставропигальной, то есть подчиняющейся непосредственно патриарху, минуя митрополита. В ставропигальных монастырях на Руси водружали особый крест в знак своего избранного положения. Кресты на фелони владыки и его белый клобук, видимо, означали то же самое. Это были символы особого положения Новгородской епархии в составе Русской митрополии.
В период вторичного владычества Моисея новгородская церковь идеологически поддержала стремление Новгородской республики к ограничению власти владимирских князей. В 1355 г. в Новгороде была построена каменная церковь Знамения на Ильине улице. В нее из храма Спаса была перенесена знаменитая икона-покровительница Новгорода «Знамение». Строительство собора-реликвария являлось актом, до того неслыханным в практике русской православной церкви. Расцвет знаменского культа в середине XIV в. символизировал небесное покровительство Новгороду в его стремлении к независимости.
Во втором разделе «Архиепископ Алексий и движение стригольников в Новгороде» деятельность владыки Алексия рассматривается на фоне политических коллизий – борьбы князей за великое Владимирское княжение, смуты в Орде, утверждения в Москве власти митрополита Алексия.
Центральной темой является ересь стригольников. Главным в учении стригольников была критика симонии – поставления на должности священнослужителей за плату. Основатель секты Карп учил, что весь духовный чин, от священника до патриарха, поставляются «по мзде», а потому не следует у них ни причащаться, ни каяться, ни принимать крещение. Кроме того, стригольники призывали белое и черное духовенство отказаться от земельных владений и прочих богатств.
Казнь трех основателей секты в 1375 г. в Новгороде была обоснована не только религиозными, но в большей степени экономическими и социальными причинами. Стригольников сбросили с моста в Волхов – по традиции такому наказанию подвергались люди, совершившие преступления против общества. Следовательно, стригольников в Новгороде рассматривали в первую очередь не как колдунов или еретиков, а как антиобщественный элемент. Расправа над стригольниками не была санкционирована владыкой Алексием, тем более чтосам вид казни был сугубо светский и в своей основе языческий.
Сбрасывание с Великого моста в Волхов обычно совершалось по решению новгородского вече. Вероятно, проповеди Карпа и его сторонников слишком уж затронули интересы состоятельных горожан. Бояре Новгорода были заинтересованы в поставлении нужных им людей на должности попов и игуменов в городских церквях и монастырях. Кроме того, церковные земли по большей части являлись дарениями состоятельных новгородцев на помин души. Лишить монастыри и церкви этой земли означало, в представлении новгородцев, лишиться загробного покровительства святых и лишить своих умерших родственников возможности попасть в рай. В большинстве новгородских монастырей в то время монахи содержали себя за счет собственных вкладов. Отказаться от этого означало обречь себя на нищенское существование.
Владыка Алексий не мог не осознавать глубинную правоту стригольников, но и поддержать их он не мог. Это означало бы коренную перестройку всей церковной системы Новгородской епархии и всего новгородского общества. Вероятно, именно с невозможностью решения возникшей проблемы был связан уход архиепископа с владычной кафедры в том же 1375 г. Вернувшись по просьбе новгородцев и велению митрополита на свой пост, Алексий предпочел устраниться от прямого участия в борьбе со стригольниками.
В третьем разделе «Смута на Русской митрополии, и ее последствия для Новгородской епархии» история новгородской епархии изучается на фоне смуты на русской митрополии – борьбе за пост митрополита всея Руси между Митяем, Киприаном, Пименом и Дионисием.
Новгородская церковь, утвердив во время смуты свои привилегии, не пожелала их уступить митрополиту Киприану, когда тот окончательно укрепил свою власть главы Русской церкви. Спор «о митрополичьем суде» - праве митрополита раз в пять лет один месяц судить в Новгороде - продолжался до 1431 г. и был по факту решен в пользу новгородцев.
Упорное нежелание новгородцев подчиниться требованию митрополита дать ему месячный суд можно объяснить следующими причинами: 1)стремление новгородской церкви к независимости от митрополита всея Руси, неразрывно связанное с политической независимостью республики Святой Софии; 2)тяготы судебных пошлин и расходы по содержанию митрополита и его свиты, ложившиеся на высшее духовенство; 3)несоответствие образа жизни новгородцев тем нормам и правилам, которые диктовала православным христианам греческая церковь в лице митрополита всея Руси.
Новгородские архиепископы, стремясь к независимости от митрополита, неизменно поддерживали политический курс республики на ограничение власти великих князей Владимирских над Новгородом и добились в этом больших успехов – XIV в. можно по праву назвать торжеством республики Святой Софии.
Третья глава: «Архиепископы и политическая борьба в первой половине XV века». В первом разделе «Гражданские смуты в Новгороде и неустроение в епархии» показана роль новгородского владыки Симеона в усмирении так называемого «восстания Степанка» в 1418 г. Во время противостояния Софийской и Торговой сторон только архиепископ мог рискнуть выйти на мост между двумя вооруженными толпами, не опасаясь, что в него начнут стрелять. Владыка взял с собой соборных священников, то есть людей, которые пользовались доверием народа с той и другой стороны. Их слова услышали и мирные переговоры стали возможны.
Далее в параграфе подробно рассматривается «неустроение» внутри Новгородской епархии, связанное со стремлением псковской церкви добиться независимости от новгородского владыки. Во главе псковской церкви в этот период фактически оказались светские люди – соборные старосты. Владычный наместник избирался из псковичей, причем зачастую из числа бояр. Светские власти Пскова все более активно вмешивались в церковные дела. Причем псковичи, восприняв стригольнические идеи, принялись воплощать их в жизнь. И обнаружили при этом вопиющие несоответствия между реальной жизнью священников и церковными канонами. Псковичи решили в рамках своей земли изменить церковное устройство, привести церковное устройство в соответствие с писаными канонами. Владыка Симеон попытался пресечь этот процесс, наносивший ущерб владычной казне и авторитету архиепископа, но не добился значимых успехов. Псковичи и в дальнейшем ограничивали полномочия владычного наместника в суде и пытались вывести из-под ведения владыки те псковские земли, с которых ему шла пошлина.
В этом же разделе анализируется единственный случай силового смещения избранного, но не поставленного владыки Феодосия Клопского. Недостаток источниковых данных не позволяет достоверно восстановить причины отставки. Однако если допустить, что Феодосий был причастен к доработке Новгородской судной грамоты, то можно предположить, что он попытался совершить и еще какие-то демократические преобразования, но не угодил боярам, которые сумели очернить владыку во мнении всех новгородцев. У Феодосия не стало в Новгороде сильных сторонников, иначе его попытались бы защитить.
Анализ деятельность следующего архиепископа Евфимия Брадатого проведен с привлечением ганзейских источников и житийных сообщений. Евфимий I был покровителем западной торговли, рачительным хозяином в своей епархии, стремящимся упорядочить церковную жизнь. Во внешней политике Евфимий Брадатый проявил себя умелым дипломатом. В целом от времени правления Евфимия I остается ощущение незаконченности его дел, поскольку на посту архиепископа он находился всего пять лет.
Во втором разделе «Начало правления Евфимия II» проанализированы первые годы правления владыки Евфимия II. Он являлся проводником афонских идей в православии, но был при этом человеком с широкими взглядами. В начале его правления расширились новгородско-немецкие отношения. Совместно русскими и немецкими мастерами были построены Владычные палаты. Сохранилась грамота Евфимия от 1435 г. рижским «посадникам» и ратманам об обмене мастерами колокольного дела, написанная в исключительно дружелюбном тоне1. Широту взглядов Евфимия подтверждает и тот факт, что по его повелению новгородское летописание было соединено с митрополичьим общерусским.
Дальнейшее крутое изменение политического курса новгородского архиепископа было связано с унией православной и католической церкви. Едва ли Евфимий был настроен против самой идеи унии, однако бесспорно, что понимал он ее иначе, чем митрополит всея Руси Исидор. Для новгородского владыки уния была приемлема лишь на условиях полного принятия католиками истин православия. Именно отчаявшись склонить на свою сторону архиепископа Евфимия, Исидор поддержал псковичей в их стремлении отделиться от Новгородской епархии. Выводя Псков из-под юрисдикции новгородского владыки, митрополит стремился обеспечить себя сторонниками на севере Руси.
В третьем разделе «Идеологические основы «культурного возрождения» в Новгороде в середине XV в.» раскрывается смысл беспрецедентного по масштабам и срокам церковного строительства в Новгороде и массовой канонизации новгородских архиепископов.
В большинстве русских княжеств, в том числе в Москве и Твери, восприняли унию вполне лояльно. И только новгородский архиепископ Евфимий, по примеру Афонских монахов, категорически отказался признать Акт Флорентийской унии законом в своей епархии. Отныне владыка всеми силами старался укреплять позиции православия в Новгородской земле – последнем островке истинной веры. Однако позицию Евфимия нельзя считать целиком антимосковской и сепаратистской. Его действия следует трактовать шире – это была программа обособления Новгорода от всех христианских земель, принявших унию, как католических, так и православных.
Время правления владыки Евфимия II нельзя считать ни в полной мере расцветом Новгорода, ни началом падения республики. Несомненно, что при Евфимии отдельные направления культуры Новгорода пережили расцвет, особенно церковное книгописание. Иконопись и архитектура Новгорода при Евфимии II обогатилась истинными шедеврами. Со временем этого владыки связано уникальное явление в истории новгородской архитектуры, получившее условное название «реставрационное строительство». В 1430–1460-е гг. на месте более древних построек часто строились новые храмы, при этом зодчие XV в. пытались имитировать в новых постройках некоторые черты, присущие разобранным храмам. Все эти действия владыки должны были свидетельствовать о Новгороде как об оплоте русского православия, центре русской святости.
В то же время, уделяя все свое внимание церковным делам, владыка Евфимий способствовал распространению «неправды» в Новгороде. Предыдущие архиепископы Новгорода деятельно вмешивались в политическую жизнь республики, в качестве арбитра, на правах человека, действующего в интересах всего Новгорода. Такое вмешательство архиепископов не было регламентировано законодательно. Авторитет и положение владыки давали ему моральное право вмешиваться в события в экстренных случаях. Но Евфимий II, в силу своего монастырского воспитания, от этого права фактически отказался. Неограниченная власть богатейших бояр – олигархия, погубившая в конце XV в. республику Святой Софии, сложилась именно во время правления Евфимия II.
Как следствие, в это время начинает формироваться новое отношение новгородцев к своему владыке – происходит ослабление его авторитета во всех слоях городского общества. Бояре уже позволяют себе беззаконные действия без оглядки на архиепископа, а простые горожане перестают видеть во владыке своего заступника и вершителя справедливого суда в Новгороде.
Четвертая глава: «Последние владыки республики Святой Софии». В первом разделе «Миротворческая политика архиепископа Ионы» дан анализ деятельности владыки Ионы Отенского. Он был патриотом своей земли, рачительным распорядителем имения святой Софии и умелым политиком. Именно ему Новгород во многом был обязан сохранению пусть «худого», но мира с великим князем. Иона пресекал все попытки псковской церкви выйти из повиновения своему архиепископу, в самом Новгороде он лично назначал игуменов крупнейших монастырей, в том числе и архимандрита. В то же время, во внутреннем управлении республикой Иона играл более пассивную роль. Крепнущая боярская олигархия все дальше отодвигала владыку от рычагов управления. Уже не только в Псковской, но и в Новгородской земле крупные землевладельцы начали посягать на церковные льготы, а владыка уже с трудом сдерживал возросшие аппетиты новгородской «господы». В последние годы существования республики святой Софии основные вопросы управления, в том числе и судебные, фактически полностью перешли в руки боярской олигархии.
Во втором разделе «Крестовый» поход великого князя Ивана III на Новгород» воссоздается картина политической жизни Новгорода в период с 1470 по 1478 г. Главное внимание сосредоточено на позиции Софийской кафедры, которая во второй половине XV в. перешла к тактике лавирования, стараясь и сохранить независимость Новгорода, и наладить отношения с великокняжеской администрацией. Однако это не принесло желаемых результатов, война Новгорода с Москвой стала неизбежной. Поскольку политических причин для легитимизации похода на Новгород у великого князя не хватало, был выдвинут главный лозунг войны – великий князь ополчился на Новгород как на отступников православия, готовых предаться польскому королю и принять католичество. Война с Новгородом, начавшаяся в июне 1471 г., сопровождалась большим религиозным возбуждением в Московском княжестве. Это был крестовый поход, всем участникам которого заранее было обеспечено царствие небесное и прощение всех грехов, связанных с войной.
В результате победы великого князя в войне произошло сначала усиление власти Ивана III в Новгороде, а затем окончательное падение Новгородской республики. Это повлекло за собой снижение роли новгородского святителя и переход его на положение рядового иерарха в системе русской церковной организации. Время правления владыки Феофила – это период деградации новгородской архиепископской кафедры. Авторитет православной церкви в Новгороде в конце XV в. стремительно падал. Промосковская деятельность архиепископа Феофила, которую можно было рассматривать как предательство республике, привела к тому, что новгородцы перестали воспринимать церковь и ее главу как некую реальную силу, способную их защитить. Возможно, поэтому так быстро и широко распространилась в городе ересь жидовствующих, отвергающая официальное церковное устройство. Одновременно с этим произошел подрыв экономического могущества новгородской церкви в результате экспроприации церковных земель Иваном III. Республика Святой Софии перестала существовать.
В третьем разделе «Отношение церкви к завоеванию Новгорода» анализируются легенды, связанные с гибелью республики Святой Софии, что позволяет понять, как отнеслась новгородская церковь к падению республики. Церковные власти слишком поздно осознали, что потеря Новгородом политической независимости влечет за собой и ограничение власти церкви. Духовные лидеры республики недооценили стремление великого князя полностью подчинить себе Новгород.
Чтобы не потерять всех своих земельных владений, новгородская церковь была вынуждена сотрудничать с великим князем, выполнять его заказы идеологического характера – так появились легенды-пророчества о предопределенности захвата Новгорода князем Иваном Васильевичем. Однако в большинстве легенд главной является тема ностальгии по прежним временам расцвета вольного Новгорода. Составители легенд стремились показать святость новгородской старины, доказать, что святые покровители Новгорода по-прежнему заботятся о своей земле. В представлении средневековых людей исход земных войн во многом зависел от небесных сил – у какой из враждующий сторон святые покровители сильнее, за теми и победа. Но никакие чудеса, организованные новгородской церковью, уже не способны были вернуть старые порядки.
В заключении диссертации подведены общие итоги исследования и сформулированы основные выводы.
Процесс религиозного творчества, практически не ограниченный церковными запретами, породил в Новгородской культуре XIV - нач. XV вв. уникальный сплав православия и язычества. Новгородские владыки этого времени отличались веротерпимостью, они в большей степени были политиками и хозяйственниками, чем священниками-ортодоксами. Таковы архиепископы Василий Калика, Алексий, Симеон, Иоанн. На протяжении всего XIV и начала XV в. борьба новгородской церкви против языческих обрядов и традиций, какую бы форму они не принимали, имела полемический характер. В идеологической борьбе в этот период церковь действовала убеждением, а не принуждением.
Однако с развитием христианства на Руси, особенно в период митрополита Киприана, произошло проникновение в Новгород Афонских идеалов. В Новгородской земле появляются общежительские монастыри, в
которых собирались люди с иным мировоззрением, более проникнутые христианством, менее заботящиеся о земных вопросах.
Принятие новгородской церковью Афонского устава при Евфимии II привело к тому, что со второй половины XV в. приоритеты новгородских архиереев меняются. На архиепископской «степени» богомолец приходит на смену политику. Сам владыка Евфимий II, а следом за ним Иона и Филофей с детских лет воспитывались в монастырях, следовательно, были оторваны от проблем светской жизни. Вопросы христианства они ставили выше насущных жизненных проблем своей паствы. Официально, согласно Новгородской Судной грамоте, во второй половине XV в. произошло расширение судебных полномочий архиепископа, но на деле в Новгороде начинает твориться «неправый суд» бояр, прикрывающихся именем владыки.
Из действительного главы Новгородской республики архиепископ постепенно превращается в некий символ, который боярские группировки используют в своей борьбе за власть. Владыки второй половины XV в. могли предвидеть скорую гибель республики Святой Софии, но уже не в состоянии были, в силу своих личных качеств, найти пути предотвращения этой гибели. Авторитет владыки, а вместе с ним и церкви в целом, неотвратимо падал в Новгороде, доказательство чему – немыслимые прежде глумления «жидовствующих» над идеалами православия.
Новгородцы к моменту падения республики напоминают детей, оставшихся без отца. Происходит попрание собственных идеалов, бояре не признают уже над собой никакого контроля со стороны владыки. Налицо политический и системный кризисы Новгородской государственности, что, в конечном счете, и привело к ее падению.
Основные положения диссертации изложены в следующих
публикациях:
1. Быков А.В., Кузьмина О.В. Митрополит Киприан. Портрет на фоне эпохи. // История. – 2001. № 22. С. 2-9; № 23. С. 8-13.
2. Быков А.В., Кузьмина О.В. Эпоха Куликовской битвы. – М., 2005. – 320 с.
3. Кузьмина О.В. Сохранение языческих верований в русских домашних обрядах. // Материалы областного научно-практического семинара «Славянство. Русь. Россия. Исторические корни и этнокультурные традиции». - Пенза, 2001. С. 51-56.
4. Кузьмина О.В. Митрополичья кафедра и политическая борьба на Руси в конце XIV в. // Актуальные проблемы исторической науки. Межвузовский сборник научных трудов молодых ученых. Вып. 1. - Пенза, 2003. С. 63-72.
5. Кузьмина О.В. Новгородский кутюр. Русский городской костюм XV века. // Родина. – 2005. № 1. С. 81-83.
6. Кузьмина О.В. Портрет русского скомороха (по новгородским источникам). // Материалы научной конференции «Прошлое Новгорода и Новгородской земли». – Великий Новгород, 2005. С. 42-49.
7. Кузьмина О.В. Портрет русского скомороха. // Чело. – 2004. № 1. С. 65-69.
8. Кузьмина О.В. Православие и язычество в культуре средневекового Новгорода. // Материалы научной конференции «Прошлое Новгорода и Новгородской земли» – Великий Новгород, 2005. С. 81-86.
9. Кузьмина О.В. Новгородская архимандрития в XIV-XV вв. // Материалы научной конференции «Прошлое Новгорода и Новгородской земли». – Великий Новгород, 2006. С. 51-56.
10. Кузьмина О.В. Архиепископ Симеон и гражданская смута 1418 г. в Новгороде. // Материалы научной конференции «Прошлое Новгорода и Новгородской земли». – Великий Новгород, 2006. С. 51-56.
11. Кузьмина О.В. Особенности игры в шахматы в Древней Руси // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Специальный выпуск "Философия, отечественная история, право, педагогика, политология, культура, лингвистика", 2006. С. 176-180. (Журнал включен в перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертации на соискание ученой степени доктора и кандидата наук).
