С.В. Сазонов.

"Встреча со старцем" в житии Сергия Радонежского

Оп.: http://www.rostmuseum.ru/publication/historyCulture/1993/sazonov01.html

Сергий Радонежский - уроженец Ростовской земли, его детство прошло в "некой веси", которая находилась "не зело близ града Ростова". И, пожалуй, наиболее ярким эпизодом этого периода жизни святого, насколько мы знаем о ней по житию, была так называемая "встреча со старцем". В житии Сергия говорится, что когда он достиг седьмого года, родители отдали его учиться грамоте. Однако эта наука тяжело давалась мальчику. Освоить грамоту отроку Варфоломею помогла встреча во время прогулки с неизвестным иноком. После молитвы старца мальчик "начат стихословети зело добре стройне, и от того часа горазд бысть зело грамоте"¹.

Житие Сергия было создано в 1417 - 1418 гг. Епифанием Премудрым. Епифаний использовал при этом свои воспоминания, воспоминания очевидцев и даже рассказы самого Сергия. В 30 - 50 гг. XV в. это произведение неоднократно перерабатывалось Пахомием Сербом, а в более позднее время другими редакторами.

В известных мне списках жития имеются две трактовки образа старца, встреченного отроком Варфоломеем. Первая, трактовка имеется в редакции, определенной Б.М. Клоссом как IV Пахомиевская² (далее используется только классификация Б.М. Клосса), и в некоторых других, зависящих от нее, редакциях³. Вторая трактовка имеется во всех других редакциях, в том числе в Пространной, которая, по мнению Б.М. Клосса, отражает (до главы "Об изведении источника") Епифаниевскую редакцию жития⁴. Это положение может быть подтверждено сравнением соответствующих текстов. Для сравнения использую текст IV редакции, опубликованный П.С. Тихонравовым (по списку РГБ, ф. 299, № 705, л. 43 - 43 об.)⁵ и текст оригинала Пространной редакции (по Б.М. Клоссу⁶) по списку РГБ, ф. 173/1, № 88, л. 294 об. - 295 об.

Отмечу главные отличия текстов. В тексте IV редакции читаем следующее описание ухода старца из дома родителей Сергия: "И сиа рекъ отъиде в путь свой... Начаху же родители его помышляти, яко от Бога таковому посещению быти, и тако бяху, благодаряще Бога и дивяхуся о проречении старьца и о въскоре дарованной отроку грамоте"⁷. В Пространной редакции находим несколько иной текст: "И сиа рекъ изиде от них. Они же провожахут его пред врата домовнаа; он же от них вънезапу невидим бысть. Они же, недоумевающе, помышляху, яко аггел посланъ бысть даровати отроку умение грамоте"⁸. В IV редакции читаем: "По словеси же святого старьца, паче же по Божию откровению, начать стихословити добре же и стройне, яко дивитися святому старьцю"⁹. В Пространной редакции находим иной текст: "Отрокъ приимъ благословение от старца начат стихословити зело добре и стройне и от того часа гораздъ бысть зело грамоте... Родители же его и братиа его се видевше и слышавше удивишася скорому его разуму и мудрости и прославиша Бога, давшего ему такову благодать"¹⁰. В IV редакции в конце рассказа о посещении старца находим следующее замечание: "Сиа убо сам святый последи извествоваше"¹¹. Это замечание отсутствует в Просторанной и других близких ей редакциях.

Отмеченные разночтения позволяют сделать вывод, что в IV редакции старец трактуется как реальный человек. По его молитве совершается чудо, и он сам ему удивляется. После встречи с родителями он "отправляется в путь свой", а не становится невидимым как в Пространной и других редакциях жития. В Пространной редакции внезапное исчезновение старца и догадка родителей свидетельствуют о том, что здесь он трактуется как ангел. Логично и отсутствие здесь известия об удивлении старца результату своей молитвы: ангел, специально посланный для совершения чуда, не должен ему удивляться. Этому известию в Пространной редакции соответствует известие об удивлении родителей и братьев Сергия.

Однако в рассказе IV редакции (как и в большинстве других редакций) имеется текст, в котором находим слово "ангел", использованное по отношению к старцу: "Бысть же яко некогда пророку Исайю от серафима угльное прикосновение, тако и сему дивному отроку. Тамо серафимомъ, зде же старьцем или, паче глаголю, ангеломъ Божиим"¹². Здесь, однако, старец не определяется как ангел, а только сравнивается с ангелом. Автор этого сравнения использует параллель между серафимом "открывшим уста" пророку и старцем "открывшим уста" мальчику. Сравнение инока или вообще человека, ведущего праведную жизнь, с ангелом традиционно для христианской литературы вообще и литературы Древней Руси в частности. Однако в Житии Сергия оно часто вводится выделенным выше специфическим словосочетанием. Так в "Слове похвальном..." Сергию автор отмечает: "Многих... въ иночьский облекъ образ, паче же аггельскый"¹³. И ниже: "...одеян бысть въ иночьскый образ, паче же аггельскый"¹⁴. "Слово похвальное..." традиционно приписывается перу Епифания¹⁵, значит и сравнение инока с ангелом в этой в устойчивой формулировке также принадлежит ему.

Наличие в тексте жития специфического для Епифания сравнения старца с ангелом, подразумевающего трактовку старца как реального человека, вступает в противоречие с текстом Пространной редакции, где старец прямо трактуется как ангел. По классификации Б.М. Клосса, именно Пространная редакция отражает (до главы "Об изведении источника") первоначальный текст Епифания¹⁶. В соответствии с этим трактовка старца как ангела в Пространной редакции должна быть признана Епифаниевой, а более реалистическая трактовка - Пахомиевой. Признав это, мы должны будем признать и следующее:

1. Епифаний допустил противоречие в тексте Жития Сергия, вначале используя характерный для него прием сравнения старца с ангелом, а затем прямо трактуя его как ангела.
2. Пахомий Серб сознательно изменил трактовку образа старца, встреченного отроком на более реалистичную. Для этого он: а) изъял из текста жития известие об исчезновении старца после ухода из дома родителей Сергия и заменил слова "изиде от них" словами "отъиде в путь свой"; однако последняя формулировка еще раз встречается в Житии Сергия (в главе "О пришедшем епископе"¹⁷) и, вероятнее всего, принадлежит Епифанию; б) изъял из текста жития догадку родителей Сергия о том, что их дом посетил ангел; в) изъял из текста жития фразу об удивлении родителей Сергия произошедшему чуду; г) вставил в текст жития известие об удивлении старца. При этом остается неясным, почему Пахомий был вынужден убрать из текста известие об удивлении родителей и братьев Сергия. Его наличие никак не мешало более реалистическому рассказу об этих событиях.
3. Пахомий ввел реалистическую трактовку образа старца только в одной редакции жития, в четвертой. Такая трактовка не понадобилась ему ни в более ранних, ни в более поздней редакциях. Таким образом, реалистическая трактовка образа старца должна отвечать какому-то специфическому заказу, внутреннему или внешнему, связанному с появлением IV Пахомиевской редакции и требовавшему большей реалистичности изображения. Известно, однако, что текст житийных произведений развивался, обычно, от более реалистичного к менее реалистичному изображению жизни святого. Принято считать, что развитие текста Жития Сергия соответствовало этому правилу¹⁸. Признание трактовки Пространной редакции принадлежащей Епифанию, входит в противоречие с этими наблюдениями.
4. Ссылка на Сергия, как на источник этого рассказа, введена Пахомием Сербом. Пахомий не знал Сергия Радонежского и не мог слышать его воспоминаний. Если ссылка на святого введена им, то мы должны допустить, что рассказ об этом, со ссылкой на Сергия, бытовал в монастыре во времена Пахомия, он мог его слышать и использовал в одной из своих редакций жития. Пахомий не использовал эту ссылку ни в более ранних, ни в более поздней редакциях. Отсюда следует вывод, что ссылка понадобилась Пахомию для того, чтобы обосновать именно эту, более реалистическую трактовку образа старца.

Иная ситуация возникает, если мы допустим, что, по крайней мере, в этом рассказе Пространная редакция вторична по отношению к IV редакции, и, соответственно, трактовка старца в качестве ангела вторична по отношению к его трактовке в качестве реального человека. Отсюда следует:

1. Реалистичный вариант рассказа о встрече отрока Варфоломея со старцем принадлежит Епифанию.
2. Он слышал этот рассказ от самого Сергия, о чем свидетельствует прямая ссылка в тексте рассказа. Воспоминания Сергия в качестве источника для составления его жития называются Епифанием и в предисловии к Житию Сергия¹⁹.
3. Этот реалистический вариант рассказа не удовлетворил последующего редактора (Пахомия Серба) и был изменен им. Пахомий Серб: а) заменил известие об отходе старца "в путь свой" на известие об его внезапном исчезновении; б) ввел в повествование "догадку" родителей Сергия о посещении ангела; в) в соответствии с новой трактовкой рассказа он снимает известие об удивлении старца результатами своей молитвы и вводит известие об удивлении родителей и братьев отрока. Последнее положение следует отметить особо. Только оно удовлетворительно объясняет причины отсутствия в тексте IV редакции известия об удивлении родителей и братьев отрока Варфоломея. Этого известия не было в тексте Епифания. Оно является результатом творчества Пахомия Серба и должно было, вероятно, "компенсировать" снятие известия об удивлении старца. Думается, что это наблюдение делает тезис об именно таком соотношении текстов необратимым.
4. Основой для появления новой трактовки рассказа послужило имевшееся в тексте Епифания сравнение старца с ангелом. Пахомий не удовлетворился этим сравнением и, оттолкнувшись от него, отождествил старца с ангелом. Это привело к появлению противоречия в тексте жития, отмеченного мною выше.
5. Такая эволюция текста рассказа о встрече отрока Варфоломея со старцем вполне отвечает общепринятому представлению об эволюции житийных текстов от более реалистичного рассказа к менее реалистичному, более сакрализованному.

Разные трактовки этого сюжета жития нашли свое отражение и в иконографии. С конца XVI в. в иконах и миниатюрах, посвященных житию Сергия, появляется изображение старца с нимбом и крыльями в виде ангела или прямо изображение ангела, встреченного отроком. Наиболее ранним примером подобной иконографии являются, как кажется, миниатюры лицевого жития Сергия²¹. Напротив, на древнейших житийных иконах, относящихся к концу ХV -ХVI вв. (икона из местного ряда иконостаса Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря икона первой трети XVI в. из музея им. Андрея Рублева, икона из музеев Кремля, икона из Переславль-Залесского музея, икона Евстафия Головкина из собрания Сергиев-Посадского музея и др.) старец изображен без крыльев и нимба, как обычный человек. Видимо, протограф этих икон в данном сюжете (икона Троицкого собора?) испытал воздействие Епифаниевой редакции жития Сергия. Промежуточным типом иконографии является изображение старца с нимбом. (Например, икона XVI в. из собрания Ростовского музея). Его можно отнести как к трактовке Епифания ("святый старец"), так и к трактовке позднейшего редактора.

1. Ср. напр.: ПЛДР. ХIV - середина XV века. М., 1981. С. 279 - 284.
2. Cм., напр.: РГБ, ф. 304/1, № 116. л. 358 - 359. По Б.М. Клоссу этот список отражает первичный вариант IV Пахомиевской редакции (Клосс Б.М. Жития Сергия и Никона Радонежских в русской письменности ХV - ХVII вв. // Методические рекомендации по описанию славяно-русских рукописных книг. М., 1990. Выл. 3. Часть 2. С. 280; Он же. К изучению традиций книгописания в Троице-Сергиевом монастыре. // История и палеография. М., 1993. С. 23); см. также; РГБ, ф. 304/1, № 264, л. 115 - 115 об. РГБ, ф. 299, № 705, л. 43 - 43 об. Последний список опубликован: Тихонравов Н.С. Древние жития преподобного Сергия Радонежского. М., 1892. Отд. 2. С. 3 - 60.
3. См., напр.: Великие Минеи Четьи. СПб., 1883. Сентябрь 25 - 30. Стб. 1412. Текст отражает V Пахомиевскую редакцию, которая основана на IV редакции и пополнена по III. (Клосс Б.М. Жития Сергия и Никона... С. 285). На этот текст оказали влияние обе трактовки образа старца.
4. Клосс Б.М. Жития Сергия и Никона... С. 287. Текст Пространной редакции в этом рассказе совпадает (за исключением незначительных в данном случае разночтений) с текстом списка РНБ, ОЛДП. Г. 185, в котором, по предположению Б.М. Клосса (Клосс Б.М. Жития Сергия и Никона... С. 276), сохранилась редакция Епифания. За эту справка благодарю А.Г. Боброва.
5. Тихонравов Н.С. Древние жития... Отд. 2. С. 6 - 9.
6. Клосс Б.М. Жития Сергия и Никона... . С. 286.
7. Тихонравов Н.С. Древние жития... . Отд. 2. С. 8 - 9
8. РГБ. Ф. 173/1. № 88. Л. 295 об.
9. Тихонравов Н.С. Древние жития... . Отд. 2. С. 8.
10. РГБ. Ф. 173/1. № 88. Л. 294 об.
11. Тиxонравов Н.С. Древние жития... . Отд. 2. С. 8.
12. Там же.
13. ПЛДР. ХVI - середина XV века. М., 1981. С. 412.
14. Там же. С. 422.
15. См., напр.: Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вторая половина ХIV - ХVI в. Л., 1988. Часть 1. С. 215.
16. Клосс Б.М. Жития Сергия и Никона... С. 287.
17. ПЛДР. С. 398.
18. Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1988. С. 130 - 132.
19. ПЛДР. С. 260
20. Это заставляет с сомнением отнестись к выводам Б.М. Клосса о первичности Пространной редакции Жития Сергия. Наличие в Пространной редакции текста, обладающего вторичными признаками, восходящими к работе Пахомия Серба, позволяет предположить, что, как и считали многие исследователи (см., напр.: Ключевский В.О. Дренерусские жития святых... С. 98; Зубов В.Л. Епифаний Премудрый и Пахомий Серб. // ТОДРЛ. М; Л., 1953. Т. 9. С. 157 - 158), текст Епифания оказался "рассыпанным" по позднейшим редакциям жития, и ни одна из них не отражает его в полной мере.
21. Житие преподобного и богоносного отца нашего Сергия Радонежского и всея России чудотворца. Сергиев Посад, 1853. Л. 38, 39, 42 об., 43 об.