ИСТОРИЯ НОВОЕВРОПЕЙСКОЙ ФИЛОСОФИИ
В ЕЕ СВЯЗИ С НАУКОЙ
К оглавлению
ВВЕДЕНИЕ
Философия нового времени существенно отличается от античной и
средневековой и по своему содержанию, и по методологическим принципам, и по характеру
тех проблем, которые оказываются в центре внимания. Это, разумеется, не значит,
что философия совсем теряет связь с прежней традицией, но она по-своему интерпретирует
эту традицию, расставляя новые акценты. Рождение философии нового времени относят
к концу XVI-XVII вв., эпохе Фрэнсиса Бэкона (1561-1626) и Рене Декарта (1596-1650).
Однако для понимания специфики новоевропейской мысли необходимо рассмотреть переходный
период между средневековой и новой философией, который носит название Возрождения
и приходится на XV-XVI вв. Впрочем, всякое хронологическое деление в известной
мере условно, поскольку при проведении границ, отделяющих одну эпоху от другой,
многое зависит от того, какую сторону сложного и многомерного исторического процесса
мы выбираем в качестве определяющей.
Какие же особенности характеризуют культуру эпохи Возрождения
и раннего нового времени? Отметим наиболее важные моменты, сыгравшие главную роль
в формировании новоевропейской культуры в целом и теоретического мышления в частности.
Рождение нового типа сознания связано с процессом секуляризации,
с движением Реформации и затем Контрреформации, с бурным развитием городов, открытием
Нового Света, возрастанием роли денежного хозяйства и предпринимательства, т.е.
становлением капитализма, а также с созданием нового типа науки - экспериментально-математического
естествознания.
Процесс секуляризации начинается в Европе примерно в XV в., а
в XVI-XVII вв. углубляется и расширяется. Все большую самостоятельность по отношению
к церкви и религии приобретает не только социально-политическая и экономическая,
но и духовная жизнь - философия, наука, искусство. Философия осознает себя автономным,
независимым от откровения знанием о Боге, мире и человеке. Аналогичный процесс
идет и в художественном сознании: архитектура, живопись, музыка, поэзия постепенно
теряют свою органическую связь с церковной жизнью и обретают как новые выразительные
средства, так и новые сферы приложения. Происходит смена мировоззренческих ориентиров.
В то время как средневековый человек рассматривал земную жизнь как приготовление
к жизни вечной, - что, вопреки распространенному предрассудку, отнюдь не умаляло
для него земных радостей, - взгляд человека нового времени устремлен прежде всего
на мирское существование; посюсторонний мир все больше приобретает для него самодовлеющее
значение. Это выражается в частности в распространении в XV-XVII вв., с одной
стороны, пантеистических учений, а с другой, различных вариантов утопизма как
стремления устроить Царство Божие на земле. Духовный корень пантеизма - стремление
преодолеть дуализм посюстороннего и потустороннего миров и дать природе божественный
статус. Своеобразная сакрализация природы - один из признаков ранней новоевропейской
культуры от Бернардино Телезио (1508-1588) и Джордано Бруно (1548-1600) до Спинозы
(1632-1677), Жан-Жака Руссо (1712-1778) и романтиков конца XVIII-начала XIX вв.,
в том числе и Гете (1749-1832).
Становление новоевропейской культуры отмечено рождением того
феномена, который впоследствии получил название "духа капитализма" и первые ростки
которого, связанные прежде всего с увеличением денежного запаса, историки политэкономии
обнаруживают уже в XIV-XV вв. В Италии, в частности в богатой Флоренции, где в
XIV в. деньги стали играть большую роль в хозяйстве и натуральный обмен все больше
вытеснялся денежным, постепенно входит в быт важнейший элемент капиталистического
хозяйства - счет, отчетность, бухгалтерский учет - "клеточка" капиталистически-рациональной
экономики. Благодаря этому человек, по словам В. Зомбарта, "приучается к чисто
количественному воззрению на мир". В XV в. во флорентийском деловом мире распространился
способ рационального ведения коммерческих и вообще хозяйственных дел, о чем свидетельствуют
в частности "Семейные книги" флорентийца Леона Баттиста Альберти - очень интересный
исторический документ. "Врожденный талант флорентийцев вносить всюду расчет и
подводить итоги своим действиям сказывается в торговых книгах того времени, сельскохозяйственных
записях и, наконец, в тех счетах, которые они вели даже в домашнем быту; во всем
этом они опередили прочих европейцев XV века".
Отмеченные процессы сопровождаются появлением нового типа человека
- человека с развитым и рефлектированным индивидуальным сознанием. В средневековом
обществе были очень сильны корпоративные и сословные связи, поэтому даже выдающиеся
люди выступали как правило в качестве представителей той корпорации, сообщества
или союза, который они возглавляли. В эпоху Возрождения индивид приобретает гораздо
большую самостоятельность и все чаще представляет не то или иное сообщество, но
самого себя. Сознание собственной силы и таланта, гордость, честолюбие, самоутверждение
отличают человека на заре нового времени. Возникает любопытный феномен - почти
религиозное почитание выдающихся людей; поэты и художники, писатели-гуманисты
и даже знаменитые ученые-юристы занимают то место, которое в античности принадлежало
героям, а в средние века - святым. Не удивительно, что слава среди современников
и память потомков становится своего рода земным суррогатом взыскуемого в средние
века Царства Небесного; честолюбие, почти демоническое, составляет отличительную
черту многих возрожденческих гуманистов и ученых-естествоиспытателей нового времени.
Отсюда широко известные споры о приоритете, которых не знало средневековье. Ослабление
чувства солидарности - оборотная сторона культа индивидуальности, рожденного антропоцентризмом
раннего нового времени. Это обстоятельство наложило свою печать на взаимоотношения
гуманистов XV-XVI вв. "Никогда, кажется, нигде в свете не было касты, в которой
так слабо было развито и так мало уважалось чувство солидарности. Как только они
начинают возвышаться, тотчас становятся в высшей степени неразборчивыми в средствах
по отношению друг к другу. В спорах между собой они не довольствуются научными
доводами, но переходят тотчас к личным нападкам и беззастенчивой ругани и стремятся
не к тому, чтобы победить противника в споре, но чтобы его уничтожить".
На заре нового времени, как никогда прежде, возрос интерес к
человеческому существу во всем многообразии его проявлений. Выше всего гуманисты
ценят своеобразие и уникальность индивидуума. Изощренный художественный вкус везде
умеет распознать и подчеркнуть это своеобразие: портрет и автопортрет, изображение
человеческого лица - один из любимых жанров новоевропейской живописи. Обожествление
человека отразилось и в архитектуре как самом фундаментальном из искусств. На
протяжении средних веков в архитектуре доминировал храм как обитель Бога; в эпоху
Ренессанса - замок и дворец, жилище божественного человека.
Исключительно важную роль в формировании философии и науки нового
времени сыграла Реформация, которая внесла существенные перемены в общую духовную
атмосферу и хозяйственную жизнь Западной Европы. Протестантизм выступил с критикой
католической церкви с характерным для нее принципом иерархии. В кальвинизме, особенно
у его английских последователей, борьба против иерархического принципа, господствовавшего
в средневековом миросозерцании, велась наиболее ожесточенно. Не признавая необходимости
в посредниках между человеком и Богом и тем самым отвергая иерархию церковных
властей, протестанты подчеркивали, что Бог непосредственно обращается к каждому
человеку и столь же непосредственно правит Вселенной, не нуждаясь в сонме небесных
чинов - ангелов и архангелов, проводников божественной воли в мире. Поскольку
космическая иерархия в средние века осмыслялась с помощью философии и физики Аристотеля,
то именно Аристотель стал предметом ожесточенной критики со стороны протестантских
богословов; на него особенно обрушивались пиетисты, считавшие как раз учение греческого
философа источником католической неблагочестивости. И Лютер, и Кальвин, критикуя
схоластику, видели в Аристотеле главного виновника того интеллектуализма, который,
по их мнению, едва ли не вытеснил веру в католической церкви. Так, Лютер, требуя
перестроить университетское образование, обличает язычество, насаждаемое в университетах
с помощью прежде всего аристотелевской философии. В университетах, пишет он, "царит
распущенность, священному писанию и христианской вере уделяется мало внимания;
в них единолично властвует - затмевая Христа - слепой языческий наставник Аристотель.
И я советовал бы полностью изъять книги Аристотеля: Physicorum, Metaphysica, De
Anima, Ethicorum, которые до сих пор считались лучшими, вместе со всеми другими,
славословящими естественные вещи, хотя на основании их нельзя изучить ни естественные,
ни духовные предметы... Я осмеливаюсь сказать, что (любой) гончар имеет более
глубокие знания о естественных вещах, чем можно почерпнуть из книг Аристотеля.
Мое сердце скорбит, что проклятый, высокомерный, лукавый язычник своими лживыми
словами совратил и одурачил столь многих истинных христиан".
Противопоставление веры и знания, характерное для протестантизма,
привело к сознательному стремлению ограничить сферу применения разума миром "земных
вещей", поскольку трансцендентный Бог, по убеждению протестантских богословов,
есть исключительно предмет веры, а не знания. Под "земными вещами" понималось
прежде всего практически ориентированное познание природы. Предоставив дело спасения
души "одной лишь вере", протестантизм тем самым вытолкнул разум на поприще мирской
практической деятельности - ремесла, хозяйства, политики. Применение разума в
практической сфере тем более поощрялось, что сама эта сфера, с точки зрения реформаторов,
приобретает особо важное значение: труд выступает теперь как своего рода мирская
аскеза, поскольку монашескую аскезу протестантизм не принимает. Отсюда уважение
к любому труду - как крестьянскому, так и ремесленному, как деятельности землекопа,
так и деятельности предпринимателя. Этим объясняется характерное для протестантов
признание особой ценности технических и научных изобретений, всевозможных усовершенствований,
которые способствуют облегчению труда и стимулируют материальный прогресс.
Именно в этих условиях возникает экспериментально-математическое
естествознание, первые шаги которого мы видим в конце XVI-начале XVII вв. в творчестве
Кеплера, Галилея, Кавальери и др. Уже в XVII в. новая наука о природе во многом
определяла содержание и задачи метафизики, а в XVIII и XIX вв. вообще оттеснила
последнюю на задний план, создав особый - сциентистский - способ мышления и жизненной
ориентации, по сей день определяющий характер европейской культуры и индустриально-технической
цивилизации, ставшей теперь всемирной. По словам немецкого философа Г. Ромбаха,
"точная наука есть философия нового времени". Это может показаться преувеличением:
ведь хорошо известно, что философия, нередко (а особенно в первой половине XIX
в.) настроенная критически по отношению к сциентизму, тоже принесла на европейской
почве достаточно богатые плоды. И тем не менее именно наука главным образом определяла
как общественное сознание, так и общий облик новоевропейской цивилизации. Это
станет особенно очевидно, если принять во внимание еще одну важную особенность
этой цивилизации, вызванную к жизни именно развитием науки.
Я имею в виду технику, по своему характеру отличающуюся от той,
что существовала в восточных обществах, в античности и в средневековье. Возникшая
в XVII-XIX вв. в союзе с экспериментально-математическим естествознанием, техника
больше всего повлияла на особенности того типа цивилизации, которую мы называем
индустриальной. "Современная техника, - пишет немецкий философ С. Мозер, - это
автономное образование истории нового времени, так же как наука и искусство. Она
не есть просто сумма отдельных методов. Скорее последние суть конкретные проявления
этого автономного и универсального процесса".
Связь между экспериментально-математическим естествознанием и
техникой - глубинная, органическая: само рождение механики невозможно без преодоления
непереходимого рубежа между естественным, природным, с одной стороны, и техническим,
искусственным, с другой, рубежа, который существовал и на Востоке, и на Западе
вплоть до XVI в. В виде эксперимента техника входит в само тело новой науки, а
потому реальность, изучаемая новым естествознанием, - это не просто природная,
но конструируемая реальность, создаваемая в значительной мере с помощью технической
аппаратуры. В свою очередь полученные таким образом достижения науки открывают
возможность для неограниченного развития техники.
Все эти особенности новоевропейской культуры вызвали к жизни
и новую ориентацию философии. Если в средние века она выступала в союзе с теологией,
а в эпоху Возрождения - с искусством и гуманитарным знанием, то начиная с XVII
в. она опирается главным образом - хотя, конечно, не исключительно - на науку.
Поэтому для понимания проблем, которые стояли перед философской мыслью XVII-XVIII
вв., надо принять во внимание специфику нового типа науки о природе, основы которой
закладывались именно в этот период и которая существенно отличается от естествознания
античности и средних веков. И поскольку наука занимает ведущее место в мировоззрении
этой эпохи, то и в философии на первый план выходят проблемы теории познания -
гносеологии, хотя первоначально гносеология еще обосновывается с помощью онтологических
предпосылок.
Учитывая это обстоятельство, мы рассматриваем историю философии
нового времени в ее тесной связи с развитием науки: наряду с анализом философских
учений Николая Кузанского, Джордано Бруно, Рене Декарта, Фрэнсиса Бэкона, Готфрида
Лейбница, Иммануила Канта мы исследуем творчество таких выдающихся ученых, как
Галилео Галилей, Исаак Ньютон, Христиан Гюйгенс, Роберт Бойль и др. Прослеживание
связи философии с наукой позволяет, с одной стороны, выявить теоретические предпосылки
новой математики и естествознания, а с другой, увидеть, каким образом наиболее
продуманные философские построения уходят своими корнями в ту почву, из которой
растет и научное мышление этой эпохи и которая определяет духовный горизонт новой
Европы.
|