Владислав Цыпин

Митрополит Филарет

и Московские Духовные школы

http://www.jmp.ru/JMp/97/7-97/15.htm

Оп.: Журнал Московской патриархии, №7, 1997.

В 1799 году Коломенская семинария, где он учился, была переведена в Тулу; Святейший Синод дозволил ее воспитанникам завершить образование в Духовных школах Московской епархии.

Василий Дроздов (мирское имя святителя) хотел поступить в Славяно-греко-латинскую академию, но отец убедил его в том, что в Троицкой семинарии и образование солидней, и обстановка церковней. Троицкая семинария в ту пору и в самом деле не уступала ни одной из четырех российских Духовных академий, и юноша, исполняя волю отца, направился в лаврскую школу, в обитель Преподобного Сергия.

Из Коломенской семинарии он вышел учеником предпоследнего, философского класса. Но в Троицкой семинарии невысоко ставили Коломенскую школу и пришедших из нее решили зачислить в низший, риторический класс. Однако отец святителя, зная об обширных познаниях сына, потребовал для него экзамена. Об этом экзамене митрополит Филарет вспоминал: «Вечером я пришел вместе с отцом к ректору Августину, который тут же в своих покоях заставил меня написать диссертацию на вопрос... о врожденных идеях. На это ничего не мог бы я отвечать по урокам своего прежнего наставника, но, роясь, когда учился в Коломне, в книгах своего отца, читал и учебник по философии Винклера. Там я получил об этом вопросе некоторое понятие. И моим ответом были довольны»¹. Василий Дроздов был зачислен в философский класс на свой кошт.

Как своекоштному студенту, ему пришлось снимать квартиру в Посаде. Первая его квартира находилась далеко от Лавры, на шумной Переяславской улице. Но префект Семинарии иеромонах Мелхиседек запретил студентам селиться на этой улице из-за ее шума, мешавшего сосредоточенно учиться. Об этой горести юноша писал родителям: «Не знаю теперь, куда приклонить голову: не только на хозяйский кошт нигде не принимают, но и на свой - весьма мало. Там - тесно, там - хозяин пьяница, там - беспокойно. Надобно жить на худой квартире или на улице. Беда!.. Если пойдешь на худую квартиру, и то за теснотою, то за шумом каким будешь терять время... Здесь не Коломна: потерять на квартире час времени - значит потерять почти целый день»².

Переменив несколько неудачных квартир, Василий обратился к префекту Семинарии с просьбой принять его на казенное содержание со взносом денег. Способного и усердного студента приняли, однако, и без взноса. Переселение в Лавру Преподобного Сергия исполнило его душу несказанной радостью, которую он выразил в письме отцу, возведенному в то же самое время в сан протоиерея и назначенному соборным настоятелем в Коломне. «Во время последовавшей с вами перемены, - писал почтительный сын, - и со мною нечто последовало новое. Я принят на казенное содержание и живу теперь в монастыре»³.

Благоговейную любовь к Лавре и к ее смиренному и духоносному основателю святитель сохранил до гроба.

В 1801 г. Василий Дроздов был переведен в старший, богословский класс Семинарии. Богословие преподавал ректор архимандрит Августин, а когда его перевели в Спасскую академию, Троицкую семинарию возглавил архимандрит Евграф, взявший на себя по традиции и преподавание богословия. Новый ректор отличался изрядной ученостью; по словам митрополита Филарета, он один из первых «увидел нужду изучать отцов и изучал их»⁴.

Отменные учебные успехи будущего архипастыря так оценены были ректором: «Отлично остр, прилежен и успешен»⁵. Помимо богословских наук, Василий Дроздов изучал церковную и гражданскую историю, древние языки и даже медицину. Любознательный студент не довольствовался усвоением того материала, который предлагался в классах. Он самостоятельно углубленно изучал гомилетику, психологию, латинский язык, находя лучшим пособием для совершенствования в латинской словесности «Письма» Плиния Младшего. Выбор психологии для самостоятельных занятий обусловлен был пристальным и глубоким интересом к жизни человеческой души.

Для отдыха оставалось немного времени. В первые годы пребывания в Лавре его любимым развлечением был «апостольский труд» - ловля рыбы в Вифанских прудах. К концу семинарского курса он увлекался игрой в шахматы, в которой находил удобное средство для развития ума.

Разлука с родными наполнила душу семинариста особенно нежной любовью к ним, которую он изливал в письмах. В переписке с родными выразились его необычайная наблюдательность и рассудительность, его незаурядный ум. Уже студенческие письма митрополита Филарета обнаруживают его столь блистательно проявившийся потом в богословских сочинениях и проповедях литературный дар; они отмечены меткостью и точностью выражений, изяществом и гибкостью слога, склонностью к иносказательным оборотам. На просьбу отца сообщить, когда митрополит Московский Платон (Левшин) отправится в Коломну, Василий отвечает так: «Владыка живет в Вифании: надобно ждать, когда с той стороны подует ветер. Тогда мы будем ловить его шум, и взвеся, пересылать к вам»⁶.

В письмах родным Василий открывал и состояние своей души, затаенные тревоги и горести. Отцу он писал: «Иногда один с моею скукою, ходя по обнаженному саду, погружаюсь я в мрачную задумчивость и на всяком предмете, на который устремляется мысль моя, кажется, читаю слова мудрого: «Vanitas vanitatum» (суета сует)»⁷. В этой скуке благочестивого юноши проявилась печаль по Боге, смутное еще стремление к иной, лучшей жизни; это был, может быть, первый призыв Отца Небесного к отречению от мирской суеты.

В начале 1802 года Василий Дроздов был назначен старшим над семинарской больницей. Ухаживая за больными, он учился сострадательной любви к ближним; познавая немощь и тленность телесной природы человека, его душа навыкала постоянно памятовать о смерти.

В апреле того же года на него было возложено новое послушание: он был посвящен в стихарь для проповедования в Трапезной церкви Преподобного Сергия - так высоко оценило семинарское начальство его гомилетический дар.

На талантливого студента обратил внимание митрополит Платон, в ту пору проводивший большую часть времени поблизости от Лавры - в Вифанском скиту. Встречаясь с юношей, особенно часто в семинарской больнице, маститый архипастырь подолгу беседовал с ним, все более привязываясь к нему, и юноша отвечал на заботу и ласку архипастыря сыновней любовью.

Василию Дроздову благоволил и ректор Семинарии архимандрит Евграф, но однажды он вызвал у ректора сильное недовольство. Случай, послуживший причиной недолгого охлаждения архимандрита Евграфа к своему воспитаннику, хорошо характеризует будущего святителя. Ректор, по давнему лаврскому обычаю устраивая встречу митрополиту Платону в день его именин, предложил Василию Дроздову написать в честь архипастыря стихи и выступить с другими семинаристами в сочиненном на заданную тему диалоге. Латинские стихи он написал, а от диалога решительно отказался: «Это театральное представление, я не желаю быть актером»⁸.

Но и к сочинению школьных виршей юноша, щедро наделенный подлинным даром слова и безукоризненным вкусом, относился как к тягостной обузе. Впоследствии он писал своему другу по Семинарии епископу Гавриилу: «Мне стыдно бывало писать, читать и слушать лаврские стихи: вот какое воспоминание оставила во мне лаврская поэзия»⁹.

Когда курс обучения в Троицкой семинарии приблизился к концу, Василий Михайлович должен был выбирать дальнейший путь. К тому времени он уже хорошо понимал превратности и опасности жизни в миру, но не чувствовал еще себя готовым ни для священства, ни для пострига. Совета он искал у отца: «Чувствую цену доверенности, с которою вы ближе показываете мне свое положение и позволяете участвовать в своих мыслях, - писал он, - они подают мне случай внимательно размыслить о свете. Я представляю, что и я некогда должен вступить на сию сомнительную сцену, на которую теперь смотрю со стороны, где нередко невежество и предрассудок рукоплещет, освистывает злоба и зависть... И мне идти по сему пути, где мечут под ноги то камни, то золото, о которые равно претыкается неопытность или неосмотрительность... Я молю Бога, чтобы далее и далее хранил вас для меня, дабы при руководстве ваших советов и вашей опытности легче мог я снискать свою»¹⁰.

Отец хотел видеть сына священником в родной Коломне, но Василий Михайлович не решился на принятие священного сана. В августе 1803 года, по окончании курса, ректор дал такой отзыв о двух выпускниках: Василии Дроздове и Матвее Знаменском: «И по прилежанию, и по остроте ума как и в других науках, так и преимущественно в поэзии они, без сомнения, лучше всех. Отличаются особенной скромностью»¹¹. Архимандрит Евграф представил их митрополиту Платону на семинарские вакансии преподавателей греческого и еврейского языков, и митрополит утвердил представление.

Преподавание греческого и еврейского языков потребовало от добросовестного учителя восполнения весьма основательных знаний, полученных уже в Семинарии, в особенности по еврейскому языку и священной филологии. Что касается греческого, то, как отмечено в послужном списке Василия Михайловича Дроздова за 1803 год, по-гречески он мог совершенно свободно переводить, писать и говорить¹². Уроки греческого он давал ежедневно, кроме субботы, а еврейского - каждый день, включая и субботу. На занятиях по еврейскому языку преподаватель объяснял грамматические правила и руководил опытами учеников в переводе отрывков из Ветхозаветных Книг; для переводов с греческого избирал творения особенно высоко ценимых им отцов - святых Григория Богослова и Иоанна Златоуста. Чтение учителей Церкви в подлинниках духовно питало благочестивого и талантливого ученого, изощряло его богословские познания, побуждало к богомыслию.

В августе 1806 года Василий Михайлович был назначен на вакансию учителя поэзии. Тогда же митрополит Платон поставил его лаврским проповедником. Биограф святителя так сообщает об этом назначении: «Знаменитый проповедник... приказал ему, мирянину и юноше, говорить проповеди по очереди с наместником Симеоном (Крыловым)»¹³, а сам проповедник со смирением писал отцу о новой должности, что «она есть немалое бремя. Со столь малыми сведениями, а еще меньше опытностью быть проповедником и каждое произведение слабого пера подвергать суду такого мужа, который вдвое долее всей жизни моей наслаждается славою богослова и витии - сие одно могло б и не меня привести в недоумение»¹⁴.

Но митрополит Платон не ошибся в выборе. Редко кто умел так радоваться юным дарованиям, как он. Чуждый завистливого самолюбия, он признал превосходство гомилетического дара своего любимца над его собственным, снискавшим ему славу русского Златоуста. «Я пишу по-человечески, - говорил великодушный архипастырь, - а он пишет по-ангельски»¹⁵¹⁵ Благодаря попечению митрополита Платона в 1806 году были напечатаны две проповеди лаврского проповедника - «Слово на день торжества освобождения обители Преподобного Сергия от нашествия врагов» и проповедь на Великий Пяток.

В январе 1808 года Василий Михайлович был назначен преподавателем одной из главных семинарских дисциплин - высшего красноречия и риторики.

Преподавательская и проповедническая деятельность не приглушала его молитвенной настроенности, которую он приобрел еще в детстве и целомудренно пронес сквозь отроческие и юношеские годы. Мир с его суетой тяготил юного учителя. Его душа стремилась к единению с Богом.

Еще в 1806 году митрополит Платон деликатно советовал ему «избрать такой род жизни, в котором были бы единственным предметом науки...»¹⁶. Но рассудительный юноша никогда и ни на что не решался без основательных раздумий. Далеко не сразу откликнулся он и на совет архипастыря. При выборе дальнейшего пути его тревожили и мучили сомнения. «Я похож на того человека, - писал он отцу, - который стоит в глубокую ночь на пустой дороге, не хочет ни быть на одном месте, ни двинуться вперед и при слабом свете звезд размышляет о темноте, - который однако желает лучше ночевать с людьми в поле, нежели в лесу один или со зверями»¹⁷. Не зная, на что решиться, он предал себя на волю Божию. «Меня затрудняет несколько будущее, - писал он отцу в другом письме, - но я, не могши прояснить его мрачности, успокаиваюсь, отвращая от него взоры, и ожидаю, доколе упадут некоторые лучи, долженствующие показать мне дорогу. Может быть, это назовут легкомыслием, но я называю это доверенностью к Провидению. Если я чего-нибудь желаю, и мне встречаются препятствия в достижении предмета желаний, я думаю, что не случай толкнул их против меня, и потому без ропота медлю, и ожидаю, что будет далее»¹⁸.

Надежда на Промысл Божий не посрамила всегда предававшего себя в Его руки. В 1808 году Василий Михайлович почувствовал твердую уверенность в предначертанности ему иноческого пути служения Богу. Мать, которой он объявил о намерении принять постриг, обрадовалась за сына: «И хорошее дело, батюшка! Что супружество? Иной поживет и овдовеет... Ты хорошо вздумал»¹⁹.

В июле Василий Михайлович подал прошение на имя митрополита Платона: «Обучаясь и потом обучая под архипастырским Вашего Высокопреосвященства покровительством, я научился, по крайней мере, находить в учении удовольствие и пользу в уединении. Сие расположило меня к званию монашескому. Я тщательно испытал себя в сем расположении в течении почти пяти лет, проведенных мною в должности учительской. И ныне, Ваше Высокопреосвященство, милостивейшего архипастыря и отца всепокорнейше прошу Вашим архипастырским благословением совершить мое желание, удостоя меня монашеского звания»²⁰.

16 ноября 1808 году Василий Дроздов принял постриг в Трапезной церкви Преподобного Сергия от руки наместника Лавры архимандрита Симеона с наречением имени в честь святого Филарета Милостивого. Через пять дней митрополит Платон рукоположил его в сан иеродиакона.

Новопостриженный иеродиакон всю жизнь собирался провести в Лавре Живоначальной Троицы, самым дерзновенным его желанием было служить когда-нибудь в иерейском сане молебен у раки ее Преподобного первоначальника. Но Господь распорядился судьбой его иначе. В связи с преобразованием Духовных школ Комиссия Духовных училищ затребовала в северную столицу самых способных преподавателей из разных учебных заведений. Из Троицкой семинарии вызван был «для усмотрения» иеродиакон Филарет.

Митрополит Платон не хотел отпускать его от себя, да и самого затребованного печалила мысль об отъезде.

«- Ты рад, - спросил архипастырь, - что тебя вызывают в столицу?

- Нисколько.

- А коли так, я отстою тебя... Подай же мне прошение, что ты желаешь остаться в Московской епархии.

- Желал бы, да сказать этого не имею права.

- Как? - изумился митрополит.

- Я уже подал одно прошение о пострижении меня в монашество, произнося тогда обет послушания, отрекся я от своей воли и теперь другого прошения подать не могу»²¹.

Митрополиту не удалось отстоять любимца.

В Петербурге и Священноначалие, и Правительство высоко оценили способности скромного преподавателя, присланного в столицу из Троицкой Лавры. Уже в 1812 году в сане архимандрита он был назначен ректором реформированной Петербургской Духовной академии, а в 1814 году - членом Комиссии духовных училищ.

В Комиссии на него легла большая часть трудов по совершенствованию всей системы духовного образования в России. После первого и оказавшегося удачным выпуска новой Петербургской академии Святейший Синод приступил к преобразованию Московской академии. Составление проекта преобразования было возложено на архимандрита Филарета. И он составил его в кратчайшее время.

Много времени занимали у него тогда просмотр и исправление конспектов, поданных преподавателями Троицкой семинарии на соискание званий профессора и бакалавра в преобразуемой Академии. При рецензировании конспектов он обнаружил строго православный характер богословских воззрений, широту знаний и несравненную ясность и четкость мышления. Его замечания и исправления послужили улучшению качества пособий, по которым предстояло изучать богословие в новых высших Духовных школах. Работал он тогда до совершенного истощения сил, до изнурения.

В 1815 году по поручению Комиссии он совершил ревизию Духовных школ Московской, Новгородской, Тверской, Ярославской, Владимирской и Костромской епархий. Он входил во все подробности ученической жизни. Его интересовало и религиозно-нравственное состояние учащихся, и квалификация преподавателей, и состояние учебных пособий, и внутренний распорядок духовных школ, и содержание воспитанников. Рассмотрев отчет ревизора, Комиссия высоко оценила его труды.

5 августа 1817 года по постановлению Святейшего Синода в Троицком соборе Александро-Невской лавры состоялась хиротония архимандрита Филарета во епископа Ревельского, викария Петербургской епархии.

Помимо помощи митрополиту в управлении столичной епархией епископ Филарет продолжал участвовать в деятельности Комиссии духовных училищ. В 1818 году ему поручена была Комиссией ревизия Московской академии и других Духовных школ, которые находились на пути из Петербурга в Москву. Московская академия переживала в ту пору чрезвычайно важный этап своей истории. В том году состоялись выпускные испытания ее первого послереформенного курса. Замечания, сделанные ревизором в ходе экзаменов, принесли большую пользу реформированной Академии. За труды по проверке знаний выпускников Московской академии и за обозрение других Духовных школ епископ Филарет был высочайшим повелением представлен к награде Святой Анны I класса.

3 июня 1821 года состоялось определение Святейшего Синода о переводе архиепископа Филарета с Ярославской кафедры, которую он занимал после Ревельской и Тверской, на Московскую. Со своей паствой архипастырь встретился в Успенском соборе Московского Кремля. Нового Московского святителя приветствовали многие тысячи верующих, занявшие все пространство от Иверской часовни до Соборной площади в Кремле.

Обратившись к народу Божию со словами апостольского приветствия: «Благодать вам и мир от Бога, Отца нашего и Господа Иисуса Христа», святитель далее сказал: «Мир пасущим стадо Божие - в христианском послушании пасомых; мир пасомым - в отеческом и братском попечении пасущих. Мир начальствующим - в верности подчиненных, мир подчиненным - в мудрости и кротости начальствующих. Мир судящим - в непритворной искренности судимых, мир судимым - в прозорливости и беспристрастии судящих. Мир продающим и купующим - во взаимном отвращении от лукавства и обмана. Мир делающим и трудящимся - в благословенном успехе полезного деяния и в обильном плоде труда праведного. Мир всем! Аминь»²².

Сразу после прибытия в епархию архиепископ Филарет отправился в родную Троице-Сергиеву Лавру, где усердно молился, испрашивая благословения на предстоящее служение у Преподобного Сергия. В митрополичьих покоях, куда святитель в юности приходил по вызову митрополита Платона, он растрогался до слез от нахлынувших воспоминаний о своем отошедшем в вечность великодушном покровителе.

В 1826 году после коронации и венчания на царство императора Николая I архиепископ Филарет был удостоен сана митрополита. Среди самых отрадных его душе архипастырских обязанностей было попечение о Духовных школах епархии: Троицкой академии, Московской и Вифанской семинариях, Духовных училищах - на Перерве (в ближнем Подмосковье) и в уездных городах. Сам в прошлом профессор и ректор, святитель знал учебное дело до тонкостей. Один из создателей реформированной духовной школы, он был ее убежденным защитником, решительно отвергая всякую ностальгию по дореформенной школе. Епископу Гавриилу он писал: «Мы вместе с Вами учились в Лавре. Что там завидного? Вся премудрость состояла в том, чтобы написать стихи к 18 ноября» (именины митрополита Платона. - В. Ц.)²³.

Святитель видел, однако, недостатки и новой школы. У него был свой идеал образования и воспитания. И этот идеал он изложил в проекте общежительного духовно-воспитательного заведения, составленном в 1828 году. В нем говорится: «Успехам истинно-духовного образования... важным препятствием бывает обыкновенно слишком близкое соприкосновение духовно-учебных заведений с миром, его обычаями, примерами и правилами»²⁴. Митрополит Филарет предлагал создавать закрытые учебные заведения монастырского типа с общежительным уставом, в которых образование было бы «неразлучно соединено с непрерывным деятельным руководством к духовной жизни»²⁵. Забота наставников должна сосредоточиваться на «душевном настроении воспитанников, на движении пробуждающейся мыслительности, на утончении совести их»²⁶. Проект архипастыря не был осуществлен, но свои идеи об органическом сочетании богословского образования с религиозным воспитанием он стремился внедрить в жизнь существовавших Духовных школ.

В конце 1830-х годов обер-прокурор Протасов поставил вопрос о пересмотре уставов Духовных школ, в составлении которых в молодости принимал участие митрополит Филарет. Замысел обер-прокурора клонился к крайнему упрощению семинарского образования. «Из семинарий поступают в священники по селам, - говорил он архимандриту Никодиму (Казанцеву). - Им надобно знать сельский быт и уметь быть полезными крестьянину даже в делах житейских. Итак, на что такое огромное богословие сельскому священнику? К чему нужна ему философия, наука вольномыслия, вздоров, эгоизма, фанфаронства? На что ему тригонометрия, дифференциалы, интегралы? Пусть лучше затвердят хорошенько Катехизис, церковный Устав, нотное пение. И довольно. Высокие науки пусть останутся в академиях»²⁷. Всему духовному образованию Протасов предлагал придать направление, «сообразное с нуждами сельских прихожан»²⁸.

Митрополит Филарет воспротивился проведению новой реформы. Его поддержала Комиссия Духовных училищ. Настаивая на своем проекте, Протасов добился роспуска авторитетной Комиссии и замены ее Духовно-учебным управлением, непосредственно подчиненным ему. И все-таки вполне преуспеть он не смог. Изданные в 1840 году «Правила» носили компромиссный характер, во многом благодаря отзыву, поданному митрополитом Филаретом еще в 1838 году. В нем святитель отстаивал высокий богословский уровень семинарского образования: «Священник, просвещенный в вере, благоговейный в богослужении, честный в жизни, с усердием, человеколюбием исполняющий дела своей должности для прихожан, не будет ниже их оттого, что мало сведущ в сельском хозяйстве... Опыт показывает, что священники более образованные оказываются малорасположенными заниматься земледелием, употребляя время на другие занятия по своей специальности, как-то: на поучение прихожан, на обучение детей, на увещания уклонившихся от Церкви; а у возложивших руку на рало часто выпадает из рук книга, и совершенство земледельца возрастает похищением от совершенства священника»²⁹.

Митрополит Филарет пристально наблюдал за состоянием вверенной его непосредственному попечению Московской Духовной академии. Без его ведома в Академии не совершалось никакого важного дела. По его благословению и под его надзором профессора Академии принялись за исключительно важный труд - перевод творений святых отцов на русский язык^*. Митрополит проявлял заботу о подборе для Академии начальствующих и профессоров. Насколько основательно и беспристрастно взвешивал он все обстоятельства при назначении ректора Академии, видно из письма святителя обер-прокурору графу А. П. Толстому, который, не соглашаясь с предложенной митрополитом Филаретом кандидатурой архимандрита Саввы (Тихомирова), впоследствии архиепископа Тверского, предпочитал ему внучатого племянника самого митрополита - архимандрита Игнатия (Рождественского), ректора Вифанской Семинарии. «Жаль, - писал он графу Толстому, - что вы не изволили сказать о причине вашего сомнения. Может случиться, что есть такая, которой я не угадываю. Ректор Московской семинарии (архимандрит Савва. - В. Ц.) пред ректором Вифанской имеет старшинство по священству и по монашеству. Вифанский ректор правильный и спокойный администратор: это правда. Некоторые думают, что управление архимандрита Саввы менее обещает Академии согласия, какое в ней доныне между начальниками и наставниками господствовало. Не имею причины так думать. Есть в Московской семинарии профессор, который не в лучших отношениях с ректором: но этот профессор и при прежнем ректоре усмотрен был как человек не самого спокойного характера. Итак, тень падает не на ректора. Имею причину думать, что архимандрит Савва на академической кафедре сильнее будет, нежели Игнатий. А это важно. Сила ректора на кафедре увеличивает его силу в управлении. Требует внимания и то, что ректор Вифанской внук моей сестры. Хотя не мною будет он назначен в Академию: но конечно, более или менее будет это приписано мне; а это ущерб для избираемого. О ком думают, что избранием своим обязан частью достоинству, а частично покровительству, того менее уважают, нежели признаваемого избранным чисто по достоинству»³⁰. И святитель сумел настоять на своей кандидатуре. Его выбору Московская академия обязана и таким замечательным ректором, как протоиерей Александр Горский, ректорство которого составило целую эпоху в ее истории, и одну из самых плодотворных.

Митрополит Филарет заботился о том, чтобы между ректором Академии и наместником Троице-Сергиевой Лавры поддерживались братские, добрые отношения. 20 января 1861 года, после назначения архимандрита Саввы ректором, он писал наместнику Лавры архимандриту Антонию: «Новый ректор просит меня поставить Вас с ним в доброе отношение. Его положение не без трудностей. Могут быть случаи, в которых ваш откровенный совет будет ему полезен»³¹. А профессору Академии протоиерею А. В. Горскому он тогда же писал: «К вам обращаюсь, потому что чаще встречаюсь с вами: а слово мое, вместе с вами, ко всему академическому собору. Примите с любовью нового ректора и сохраните мне утешение, которое всегда имел видеть вас, по возможности каждого, в единодушии пекущихся о истинном благе и достоинстве Академии»³².

Митрополит Филарет придавал важное значение ведению конспектов учащимися Академии. Налагая резолюцию на отношение из Синода об обозрении Московской академии, он начертал: «По болезненному состоянию моему нахожусь в необходимости предоставить сие Преосвященному Можайскому. Полагаю, что он начнет истребованием конспектов для усмотрения порядка и полноты преподанного»³³.

Святитель проявлял неизменный интерес и к темам курсовых сочинений студентов. В иных случаях он сам предлагал темы: «Высокопреосвященнейшему митрополиту, - пишет бывший проректор Академии архиепископ Савва в своих «Автобиографических записках», - угодно было в минувшем году назначить для курсового сочинения одному из наших студентов предложение «О правилах принятия в Православную Церковь неправославных членов клира и мирян». При сем его Высокопреосвященство изволил выразить желание, чтобы обращено было особенное внимание на существующую ныне разность между Греческою и Русскою Церковью в образе принятия в Православие обращающихся из латинства»³⁴.

Святитель регулярно посещал академические экзамены. На экзаменах непременно обращался к студентам с вопросами, всегда неожиданными, нетривиальными. И если ответ не удовлетворял его, сам давал пояснения, глубокие по содержанию и блистательные по форме, по языку; по сути дела, это были краткие лекции; студентами и экзаменаторами они выслушивались с затаенным дыханием; многие тут же записывались.

Академические испытания наводили святителя на важные мысли о способах совершенствования учебного дела. В 1866 году, уже на закате жизни, в письме Святейшему Синоду по поводу выпускных экзаменов в Академии он высказал глубоко продуманные соображения об учебных пособиях: «Классическая книга должна содержать систематическое учение не в широком изложении, а по возможности в кратком, но полном значения и силы. Такая книга, не обременяя памяти, а сосредоточенными выражениями, требующими углубления, развития, уяснения, призывает действие ума... И тогда ум углубляет и утверждает в памяти преподаваемое учение, и оно может перейти в кровь и жизнь»³⁵.

Вне поля зрения святителя не оставалась ни библиотека Академии, ни академическая смета расходов. Отвечая на прошение ректора о пополнении академической библиотеки и об утверждении сметы, выходящей за рамки суммы, какую он ранее обещал на нужды Академии, митрополит наставительно и мудро советовал: «В чужой карман идти надобно с осторожностью. Если слишком много захватите, может случиться, что ударят по руке, и все просыплется, и в руке ничего не останется. Реестр книг кажется составленным не с тем только, чтобы иметь нужное, но и с тем, чтобы иметь как можно больше»³⁶.

Митрополит Филарет входил в мельчайшие обстоятельства академической жизни. В 1855 году он писал ректору архимандриту Евгению по поводу дошедшего до него замечания одной высокой особы о запахе табака в студенческих комнатах: «Если против сего нет запрещающего предписания, то потому, что желательно было оказать доверие благоразумию людей уже не детского ума. Не странно ли, что люди изобрели себе нового рода голод, которого природа не знала, и нового рода пищу, о которой она не думала... Скажут ли: предмет маловажный и не требует строгого внимания. Но вы почему же не откажетесь от маловажного предмета, а держитесь за него упорно... Маловажно ли сие слово: горе человеку тому, им же соблазн приходит? Отдаю сие на размышление ваше о вверенных вашему руководству»³⁷.

Преподаватели и учащиеся Московской академии отвечали на архипастырские заботы святителя почтительной сыновней любовью. Это чувство выражено в приветственном адресе Академии по случаю 40-летия его вступления на Московскую кафедру: «В то время как паства твоя и служители алтаря Христова, тобою правимые, приносят молитвы благодарения Господу Богу за благодеяния твоего четыредесятилетнего правления... можем ли оставаться безмолвными зрителями мы, приставники и делатели духовного вертограда, тебе от юности твоей близкого и тобою пастырски руководимого. Ибо, что сей вертоград, как не преемник того рассадника духовного, в котором впервые раскрылось в Церкви Божией и твое высокое призвание и обилие дарований духовных, тебе от Господа сообщенных? Не здесь ли в отроке Самуиле познался пророк Божий?.. И не все ли, что возросло благого, что зрело и явилось плодоносным в обновленном вертограде нашем, росло, зрело и приносило плод под твоим надзором и попечением?.. Неусыпным взором ты следишь за всеми движениями мысли в области высшего учения и даешь немощному силу, благому - преспеяние. Под твоим охранением процветало здесь любомудрие, послушное вере. Под твоим руководством и в уроках богословия всегда проповедовалась чистая истина Христова. Не было колебаний, не было «ей» и «ни», но всегда твердое «ей». Твоим указанием открыта в Академии возможность словом богомудрых отцов и своими учеными трудами содействовать духовному просвещению чад Церкви. Твой высокий пример, твои благовременные вразумления, твои всегдашние возбуждения и мудрые наставления сопровождают каждого из нас на пути его деятельности. Умолчим ли мы и о благосердном снисхождении твоем к нашим недостаткам и погрешностям, и об отеческом внимании к нуждам нашим... В твоих безмерных трудах мы видим обилие силы Божией»³⁸.

Митрополит Филарет помимо Троицкой академии окормлял и две семинарии: Московскую и Вифанскую. Он регулярно посещал экзамены в родной ему Московской семинарии, переведенной из Лавры в столицу. По воспоминаниям очевидца, однажды на экзамене в семинарии ученик «отвечал по подсказке стоящего сзади суфлера. Внезапно встает митрополит из-за стола, берет собственноручно суфлера и выводит вон с гневным напоминанием, что "шепотник" по-гречески называется diaboloz (диавол)³⁹».

Имея неизменное попечение о преподавателях Духовных школ, святитель, однако, был строг к нерадивым и неспособным и совершенно нетерпим к тем, кто в лекциях или печатных трудах уклонялся от Православия. Беспокоило его и то обстоятельство, что среди преподавателей Духовных школ преобладали миряне. В одном из писем епископу Гавриилу он писал: «Инспектору Семинарии гораздо лучше было бы избрану быть из духовных. Теперь, может быть, светские пирующие и танцующие профессоры посеивают в учениях вкус к светскому. Говоря сие, я не сужу, ибо нельзя судить издалека, по догадкам; но даю премудрому вину размышлять и усматривать, что хорошо и что может быть лучше»⁴⁰.

Помимо духовно-учебных заведений под надзором архипастыря находились и приходские школы, где в основном учились крестьянские дети. В 1843 году он составил «Наставления для учителей церковноприходских школ», в которых предлагал «целью преподавания поставить не то одно, чтобы передать некоторые понятия памяти учеников, но то, чтобы в сердцах их утвердить православные понятия о Боге и Христе Спасителе... дабы учение сделалось в них основанием доброй и благополучной жизни»⁴¹. В церковно-приходских школах митрополит Филарет видел одно из самых надежных средств религиозно-нравственного воспитания народа и всячески поощрял их открытие.

Святитель явился устроителем и первого в Москве учебного заведения для девиц из духовного сословия. Он открыл его незадолго до кончины на свои средства возле Красных ворот, рядом с церковью святого Харитония. Впоследствии эта школа стала называться епархиальным женским училищем. Главную цель училища архипастырь видел в подготовке благочестивых и по-христиански просвещенных жен священнослужителей, которые бы могли стать их верными и добрыми помощницами.

5 августа 1867 года исполнилось 50 лет архиерейского служения митрополита Филарета. Юбилей святителя явился большим событием. По всей России в церквах совершались торжественные богослужения. Имя митрополита возносилось за Литургией и на Православном Востоке. А сам святитель в этот день молился в Крестовой церкви в Лаврских покоях.

После Литургии прибывшие на торжество гости, среди которых было десять архиереев, приветствовали юбиляра. Первым произнес приветствие обер-прокурор Синода граф Д. А. Толстой, зачитавший высочайший рескрипт о предоставлении митрополиту Филарету права предношения креста за богослужением. Д. А. Толстой передал ему царские подарки: митру с крестом, драгоценную панагию и украшенные бриллиантами портреты трех последних императоров.

Благодаря за царскую милость, святитель, обращаясь к обер-прокурору, сказал: «Доложите государю-императору, что взыскиваемый всегда его милостями, я прежде говорил себе: я их не заслуживаю, но постараюсь заслужить впоследствии; теперь и этого сказать не могу: оставшееся мне время коротко, не успею»⁴².

Земная жизнь святителя подходила к концу, и он ожидал его со смирением и спокойствием духа. Его душа была устремлена к вечности, из всего земного в эти закатные дни архипастыря волновала лишь судьба Православия в России. Смысл празднования своего юбилея он находил единственно в том, что, как сказал он на торжестве, «может быть, угодно Провидению Божию через сие частное явление церковной жизни сотворить знамение во благо (Пс. 85, 17) вообще для поощрения подвижников веры и Церкви, особенно благопотребного во дни, в которые более и более омрачающий себя западный дух непрестанно усиливается простирать мрак и поднимать бури и на светлый, святый Восток»⁴³.

Образ святителя произвел глубокое впечатление на Ф. И. Тютчева, участвовавшего в юбилейных торжествах. «Маленький, хрупкий, - писал он, - сведенный к простейшему выражению своего физического существа, но с глазами, полными жизни и ума, он непобедимой высшей силой господствовал надо всем, что происходило вокруг него. Когда он отвечал, слышался как бы голос призрака. Губы его шевелились, но слова, вылетавшие из уст, были только веянием. Пред своим апофеозом он оставался совершенством простоты и естественности; казалось, что он принимает все эти почести только затем, чтобы передать их кому-то другому, чьим случайным представителем он теперь является. Это было прекрасно. Воистину то был праздник духа»⁴⁴.

Митрополит Филарет скончался 19 ноября 1867 года.

В горестные дни прощания со святителем в печати появилось много некрологов, и среди них - принадлежащий перу И. С. Аксакова: «Митрополита Филарета не стало. Упразднилась сила, великая нравственная, общественная сила, в которой весь русский мир слышал и ощущал свою собственную силу, - сила, созданная не извне, порожденная помощью личного духа, возросшая на церковной народной почве. Отжита навек та величавая, долгая современность, что обняла собою пространство полвека... и как бы уже претворилась в неотъемлемое историческое достижение Москвы... Без этой силы, без этой славы какая пустота... почувствуется внезапно в Москве да и во всем русском церковном мире!.. Угас светильник, полстолетия светивший на всю Россию, не оскудевая, не померкая... Смежилось неусыпающее око мысли. Прервалось полустолетнее назидание всем русским людям - в дивном примере неустанно бодрствующего и до конца бодрствовавшего духа. Смолкло художественное важное слово, полвека, и более полувека раздававшееся в России, то глубоко проникавшее в тайны Богопознания, то строгой и мощной красотой одевавшее разум Божественных истин!..»⁴⁵

ПРИМЕЧАНИЯ:

² Письма митрополита Московского Филарета к родным. М., 1882. C. 1-2

³ Там же. C. 6.

⁴ Цит. по: Православное обозрение. 1868. Август. С. 509.

⁵ Пензенские Епархиальные ведомости. 1868. № 2. С. 58.

⁶ Письма митрополита Московского Филарета к родным. М., 1882. С. 33.

⁷ Там же. С. 9.

⁸ Сушков Н. В. Указ. соч. С. 34.

⁹ Цит. по: Владиславлев В. Ф. Филарет как истинный друг и товарищ. Тверь, 1894.

¹⁰ Письма митрополита Московского Филарета к родным. М., 1882. С. 29.

¹¹ Смирнов А., прот. Детство, отрочество, годы учения и учительства в Троицкой Лаврской семинарии митрополита Филарета. М., 1893. С. 49.

¹² Там же. С. 60.

¹³ Сушков Н. В. Указ. соч. С. 69-70.

¹⁴ Письма митрополита Московского Филарета к родным. М., 1882. С. 79.

^ss Пензенские Епархиальные ведомости. 1868. № 2. С. 62.

¹⁶ Письма митрополита Московского Филарета к родным. М., 1882. С. 73.

¹⁷ Там же. С. 76.

¹⁸ Там же. С. 82.

¹⁹ Письма Преосвященного Леонида, архиепископа Ярославского и Ростовского, к архимандриту Пимену, настоятелю Николаевского монастыря, что на Угреше. М., 1877. С. 137.

²⁰ Пензенские Епархиальные ведомости. 1868. № 2. С. 64-65.

²¹ Сушков Н. В. Указ. соч. С. 277.

²² Цит. по: Сушков Н. В. Указ. соч. С. 43.

²³ Цит. по: Владиславлев В. Ф. Указ. соч. С. 65.

²⁴ Цит. по: Душеполезное чтение. 1906. Ч. I. № 3. С. 467.

²⁵ Там же. С. 468.

²⁶ Душеполезное чтение. 1906. Ч. I. № 6. С. 256.

²⁷ Чтения в Обществе Истории и Древностей Российских. Кн. 2. 1887. С. 36-39.

²⁸ Флоровский Георгий, протоиерей. Пути русского богословия. Париж, 1937. С. 206.

²⁹ Цит. по: Иоанн, епископ Сызранский. Жизнь и деятельность Филарета, митрополита Московского. Ч. 2. Куйбышев, 1967. С. 275.

^* Тема об участии митрополита Филарета и Академии в переводе Библии на русский язык выходит за рамки настоящей статьи.

³⁰ Цит. по: Савва, архиепископ Тверской и Кашинский. Хроника моей жизни. Автобиографические записки. Троице-Сергиева Лавра, 1899. Т. 2. С. 552.

³¹ Там же. С. 561.

³² Там же.

³³ Там же. 1901. Т. 3. С. 216.

³⁴ Там же. 1899. Т. 2. С. 637.

³⁵ Там же. 1901. Т. 3. С. 373-374.

³⁶ Там же. С. 688.

³⁷ Цит. по: Сушков Н. В. Указ. соч. Приложения. С. 125.

³⁸ Цит. по: Савва, архиепископ Тверской и Кашинский. Указ. соч. Троице-Сергиева Лавра, 1899. Т. 2. С. 625.

³⁹ Цит. по: Иоанн, епископ Сызранский. Указ. соч. Ч. 2. С. 117.

⁴⁰ Цит. по: Владиславлев В. Ф. Указ. соч. С. 90.

⁴¹ Цит. по: Иоанн, епископ Сызранский. Указ. соч. Ч. 3. С. 11.

⁴² Там же. С. 184-185.

⁴³ Цит. по: Очерк жизнеописания Высокопреосвященнейшего Филарета, митрополита Московского и Коломенского. Изд. 3-е. М., 1875. С. 141-142.

⁴⁴ Русский Архив. 1899. Кн. 3. Сентябрь. С. 163.

⁴⁵ Цит. по: Сушков Н. В. Указ. соч. Приложения. С. 152.

Протоиерей Владислав ЦЫПИН,

доцент МДА