Реформа приходского управления и закрытие храмов в 1960-е годы (По материалам Ивановской, Владимирской и Костромской областей)
Исторический вестник. - № 1 (12) 2001
http://www.vob.ru/public/bishop/istor_vest/2001/1_12/12_8.htm
После Великой Отечественной войны положение Церкви в государстве и обществе начало стабилизироваться. Открывались новые православные храмы и духовные школы, стал выходить «Журнал Московской Патриархии». Но в конце 1950-х – начале 1960-х гг. времена хрущевской оттепели обернулись для представителей различных конфессий, и в первую очередь для Русской Православной Церкви, лютым морозом. Спокойные отношения с Церковью преподносились как сталинское наследие, которое следует ликвидировать, хотя именно религиозные организации особенно пострадали от проводимых репрессий. Нагнетание антирелигиозных настроений к концу 1950-х гг. в партийных и комсомольских верхах делало почти неизбежной новую войну с религией1 .
В 1960 г. власть Хрущева была настолько прочна, что он смог начать проведение массовых антицерковных мероприятий, в результате которых Русская Церковь в период с 1959 по 1964 г. потеряла около двух третей организационного состава2 . Свою антицерковную деятельность советская власть не ограничила внешним давлением на Церковь: внутренняя система церковного управления также претерпела изменения.
18 июля 1961 г. в Троице-Сергиевой Лавре состоялся Архиерейский Собор, который установил новую организацию приходского управления. Эта реформа была вынужденной мерой, предпринятой в тяжелые для Церкви дни, когда гонения на нее резко усилились, и было выставлено требование привести «Положение об управлении РПЦ» в строгое соответствие с постановлением ВЦИК и Совнаркома РСФСР 1929 г. «О религиозных объединениях», которое устраняло священнослужителей, как лиц, лишенных избирательного права, от участия в хозяйственных делах религиозных общин. То, что после принятия Конституции РСФСР 1936 г., предоставившей всем гражданам одинаковые права, постановление это вступило в противоречие с Основным законом государства, было проигнорировано3.
В результате реформы приходского управления настоятели приходов, лишившиеся всякой возможности вмешательства в хозяйственные дела общин, оказались на положении наемных лиц у церковного совета, состоявшего из людей, нередко далеко не религиозных. Власть епархиального архиерея над приходами была минимизирована до такой степени, что после снятия с регистрации назначенного им настоятеля приход становился подведомственным только государственному регистрирующему органу.
Духовенство восприняло реформу приходского управления неоднозначно. Мнение одной части его хорошо выразил, например, в беседе с уполномоченным священник Костромской епархии: «С этой перестройкой я, как настоятель, превратился в половую тряпку, которой можно лишь подтереть пол. Никому не имею права приказать. К ящику4 не подходи, мною могут командовать всякие старухи»5. Другая часть священнослужителей пошла по иному пути: внешне подчинившись реформе, она продолжала распоряжаться финансово-хозяйственными делами Церкви, в чем ей помогали преданные малограмотные члены исполнительных органов6.
Впрочем, были и иные мнения. Например, на Поместном Соборе 1988 г. некоторыми из архиереев давалась положительная оценка приходской реформе 1961 г.: «Помню сороковые годы, с 1943 по 1954 год у нас тоже было возрождение, даже более мощное, чем сейчас; открывались храмы тысячами. Священнослужители… имели возможность и административной, и пастырской деятельности. Начинали с того, что покупали себе роскошные дома на самом видном месте, красили заборы в зеленый цвет. А машины — не просто «Волги», а ЗИЛы»7. Но такие мнения являются единичными. Большинство духовенства и простых верующих восприняли реформу отрицательно.
Одновременно с реформой был проведен так называемый единовременный учет. Проверялось не только число церковных зданий, их площадь и другие габариты, количество совершаемых треб, но все, вплоть до того, сколько людей посещает храм в дни праздников. Так, например, по данным единовременного учета 1961 г. было установлено, что в Костромской епархии разовое посещение церквей в дни больших религиозных праздников составляет около 22 тысяч человек8.
Параллельно под разными предлогами шло закрытие храмов. В Ивановской епархии в одном только 1961 г. было закрыто семь храмов: в погосте Ананьин Конец Заволжского района, в с. Бортницы Родниковского района, во Всехсвятском погосте Южского района, в с. Дроздово Шуйского района, в с. Иваново Середского района, в с. Спас Шелутино Палехского района, в с. Филиппково Комсомольского района. Если на 1 января 1961 г. число приходов Ивановской епархии равнялось 56, то на 1 января 1962 г. оно уменьшилось до 49 9.
Закрытие проходило неравномерно в разные годы и в разных областях. Например, в 1959–1960 гг., когда по стране шло активное закрытие храмов, в Ивановской епархии церкви оставались действующими; только в июне 1959 г. по предложению органов пожарного надзора была закрыта епархиальная свечная мастерская. В 1962 и 1963 гг. были закрыты по два храма, в 1964 г. — один храм. Начиная с 1965 г., в отличие от многих других епархий, закрытия храмов в Ивановской епархии не происходило10. В Костромской епархии в период с 1962 по 1983 г. число действующих церквей сократилось с 77 до 6511, во Владимирской епархии с 1962 по 1975 г. — с 61 до 5112.
С 1962 по 1985 г. в Ивановской, Владимирской и Костромской епархиях число храмов изменялось следующим образом (табл. 1).
Таблица 1
Изменение числа храмов в Ивановской, Владимирской и Костромской епархиях в 1962–1985 гг.13
Из табл. 1 мы видим, что в Ивановской епархии в 1960–1980-е гг. закрытие храмов шло не столь активно, как в Костромской и Владимирской (за 23 года было закрыто 13 храмов в Костромской епархии, 10 — во Владимирской и 5 — в Ивановской). Но характерно, что после этого число действующих храмов в Ивановской епархии по сравнению с Владимирской и Костромской оставалось наименьшим (44 храма, т. е. на 20 меньше, чем в Костромской).
Рассмотрим число действующих церквей в областных центрах. В 1985 г. в Костроме их было четыре, в Иванове только одна14 . Для очередного закрытия использовались все возможности. В плане уполномоченного Совета по Костромской области на 1964 г. значилось: «Совместно с райисполкомами и райкомами провести социологическое обследование населенных пунктов в районе одиннадцати церквей… где из-за отсутствия священников длительное время нет богослужений и где финансовое положение религиозных объединений свидетельствует о том, что Церковь не поддерживается населением, и после этого решить вопрос о снятии с регистрации религиозных обществ»15.
К началу 1974 г. в Александровском районе Владимирской епархии было 25 недействующих церквей, в г. Гусь-Хрустальном — 6, в г. Юрьев-Польском — 18, из них 6 «не имели церковного вида», в том числе одна была разобрана; во Владимире — 18, в Юрьев-Польском районе — 2916. К началу 1962 г. во Владимирской области имелось 346 недействующих храмов. Общая характеристика их приведена в табл. 2.
Таблица 2
Закрытые храмы Владимирской епархии (на 1 января 1962 г.)17
Данные табл. 2 говорят о том, как мало ценились в советское время культурно-исторические памятники религиозного характера. Из 117 закрытых храмов, являющихся памятниками архитектуры, лишь 44 использовались для культурно-просветительских нужд, в остальных размещали склады, цеха и т.п., часть из них была признана подлежащей сносу. Совет по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР обычно утверждал постановления облисполкомов о сносе или переоборудовании недействующих православных храмов. В 1960-е гг. в ряду множества других были утверждены решения и Владимирского облисполкома о переоборудовании церкви в с. Окшово Ляховского района под клуб, в с. Осипово Ковровского района - под склад, о разборке церковных зданий в с. Сновицы Суздальского района, с. Черкутино Ставровского района как аварийных18. Нужно отметить, что 346 — это число не всех храмов, закрытых во Владимирской епархии после революции, а лишь тех из них, которые сохранились до 1962 г. Множество храмов было уничтожено до этого времени. И из 346 оставшихся стоять закрытыми 79 были признаны подлежащими сносу, т.е. почти 25 %.
Отношение к закрытым культовым зданиям Русской Православной Церкви в СССР не изменилось и в 1980-е гг. Хорошо иллюстрирует это «Информация о культовых зданиях в Костромской области, не используемых в религиозных целях», составленная Костромским уполномоченным на 1 января 1986 г. Частично она приведена в табл. 3.
Таблица 3
Закрытые храмы Костромской епархии (на 1 января 1986 г.)19
Согласно указанному источнику, 93 здания бывших церквей использовались под склады колхозов, совхозов, предприятий торговли, 37 — под мастерские, пекарни, сыродельные цеха, магазины, буфеты и т.д.20 Церкви сносились и перепрофилировались самым кощунственнейшим образом. Как показывают данные табл. 3, из 315 закрытых церквей 113, т.е. примерно 35 % от всех закрытых в области церквей, были признаны подлежащими сносу. Это позволяет говорить о тенденции к постепенному, но, при отсутствии строительства новых, полному уничтожению храмовых зданий. Не может не обратить на себя внимание и тот факт, что хотя 41 храм пустовал, передать их верующим власти не спешили.
Не всегда закрытие храмов проходило спокойно. Верующий народ не желал отдавать свои святыни на поругание. Например, в 1960 г. стоял вопрос о закрытии Успенского собора во Владимире и переводе его на музейный режим; взамен верующим предполагалось предложить Успенскую церковь Княгинина монастыря во Владимире, являющуюся памятником архитектуры ХVI в. Собор этот, открытый в апреле 1944 г., с 1949 по март 1954 г. был закрыт для богослужений в связи с ремонтно-реставрационными работами. И в 1960 г., видимо, предполагалось под предлогом таких работ его закрыть. Но протест верующего народа помешал этому, хотя богослужения и были ограничены ввиду ремонтно-реставрационных работ, продолжавшихся с перерывами вплоть до 1980-х гг .
Интересно, что обвинявшие верующих в неумении хранить бесценные фрески собора руководители советских органов культуры сами об их сохранности совсем не заботились. Так, в 1965 г. в соборе проводились съемки фильма «Андрей Рублев». По ходу съемок в соборе разжигали костер, копоть от которого садилась на иконостас, и применяли высоковольтные прожекторы с пучками света, направленными на настенные фрески, что приводило к грубому нарушению тепло-влажного режима, в результате чего фрески приходили в аварийное состояние. Кроме того, в период съемок под куполом собора возник пожар, разрушивший его. При тушении пожара в собор проникло много влаги, которая сильно повредила фрески преподобного Андрея Рублева. Церковная община собора провела работы по консервации фресок и затратила на это 25 000 рублей, а также произвела полный ремонт кровли собора21.
Несмотря на активное противостояние верующих, власти не оставляли попыток закрыть собор под предлогом ремонта и в 1970-е гг., что толкало многих прихожан на решительные высказывания. В 1974 г., например, уполномоченным по этому поводу были зафиксированы следующие реплики: «мы поднимем верующих и не дадим прекращать службу в соборе», «нас обманывают, все равно после ремонта собор передадут музею», «пьяниц-реставраторов стащим с лесов»22 . Активное противостояние верующих, а также то, что Московской Патриархией на реставрацию собора начали выделяться значительные средства, сохранили храм для верующих, но ремонтно-реставрационные работы, начавшиеся в 1974 г., растянулись более чем на 6 лет23.
Верующие боролись не только за соборы, но и за маленькие сельские храмы. В 1964 г. в связи с закрытием церкви в с. Елховка Тейковского района Ивановской епархии около 100 прихожан направили письма протеста уполномоченному Совета по делам РПЦ при Совмине СССР, Патриарху, а также уполномоченному по Ивановской области, в Ивановское епархиальное управление.
Сам захват этой церкви иначе как разбойничьим назвать невозможно. 11 декабря 1963 г. уполномоченный при Тейковском райисполкоме вместе с несколькими представителями местной власти, среди которых был начальник местной милиции, приехали в церковь и потребовали от председателя церковного совета выдачи им ключей от церкви под предлогом производства ревизии и проверки церковного имущества. Староста отдавать ключи не хотела, но ее запугали и чуть ли не силой отобрали ключи. После этого приехавшими были изъяты мелкое церковное имущество и утварь, а также другие ценности: свечи, наличные деньги, банковские документы по текущему счету, церковная печать, штамп и регистрационная справка на церковь. Все апелляции верующих оказались бесполезными24.
Но нередки были случаи, когда храмы закрывались «по-тихому». Так, «священник церкви с. Межи Родниковского района Ивановской области И. Рябинин указом от 7 августа 1962 г. был перемещен настоятелем церкви с. Филисово того же района и области с тем, чтобы настоятель церкви с. Филисово И. Табаков был перемещен в церковь с. Межи.
Когда протоиерей И. Табаков приехал в епархию за назначением в с. Межи, то уполномоченный по делам РПЦ по Ивановской области Н.А. Желтухин попросил повременить с назначением его, ссылаясь на решение Ивановского облисполкома о закрытии церкви в с. Межи»25 .Уполномоченным Совета по Ивановской области отмечалось, что после закрытия церкви в с. Филиппково Комсомольского района никаких жалоб и заявлений с просьбой ее открытия не было26. Не везде верующие достаточно активно боролись за свое право на свободу совести.
Сокращались и представительские возможности епархий и их управляющих. В середине 60-х гг. управляющий Ивановской епархией митрополит Антоний (Кротевич) передал городу прекрасное здание епархиального управления, в котором имелся большой домовый храм, а также некогда располагались свечные мастерские. Взамен этого здания был куплен небольшой дом, куда был по благословению Патриарха Алексия I перенесен и домовый храм, расположенный в старом здании епархиального управления27.
Последствия реформы приходского управления оказались весьма негативными. Священник превратился в «служителя культа», нанятого исполнительным органом, а следовательно, мог быть уволен по усмотрению этого органа. Проведение так называемого единовременного учета способствовало установлению тотального государственного контроля над всеми сторонами церковной жизни. Была ограничена появившаяся вновь после Великой Отечественной войны власть епархиальных архиереев над приходами: после увольнения священника приход становился подчиненным и подотчетным только государственному регистрирующему ведомству. Под любыми предлогами закрывались храмы. Соотношение открытых и закрытых храмов в 1960-е гг. на примере Владимирской епархии было примерно 1:6. Но что касается закрытия храмов, то следует отметить, что в хрущевские гонения на Церковь Ивановская, Владимирская и Костромская епархии пострадали намного меньше некоторых других епархий. В Кировской области с 1960 по 1964 г. из 75 церквей и молитвенных домов, действовавших в 1959 г., было закрыто путем произвола и насилия 40, или 53 %. В Полтавской епархии в 1958 г. было 340 храмов, в которых совершалось богослужение, а в 1964 г. их осталось только 52. Всего в СССР в указанный период было закрыто более 10 000 церквей, или половина всех храмов, действовавших после войны28. На основании имеющихся фактов можно констатировать, что большинство храмов закрывалось не потому, что люди оставляли христианскую веру, а незаконно, под организованным административным нажимом. Ивановская, Владимирская и Костромская епархии, в которых число закрытых в эти годы храмов не было так велико, как в некоторых других епархиях, не оказались здесь исключением.
-----------------------
1 См.: Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. М., 1998. С. 359–360.
2 См.: Русская Православная Церковь в советское время (1917–1991 гг.) // Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью. М., 1995. Кн. 2. С. 26.
3 См.: Цыпин В., прот. История Русской Православной Церкви. 1917–1990. М., 1994. С. 159.
4 Имеется в виду свечной ящик, где продаются свечи и принимаются заказы на требы.
5 Государственный архив Костромской области (ГАКО), ф. р.-2102, оп. 5, д. 44, л. 19.
6 См.: Там же.
7 Поместный Собор Русской Православной Церкви: Материалы. Издание Московской Патриархии, 1990. С. 397.
8 См.: ГАКО, ф. р.-2102, оп. 5, д. 44, л. 23.
9 См.: Текущий архив Ивановского епархиального управления. Отчет о состоянии Ивановской епархии за 1961 год. Л. 3.
10 См.: Там же. Отчет… за 1959 год. Л. 1, 7, 44; Отчет… за 1960 год. Л. 1–5; Федотов А.А. Ивановская епархия Русской Православной Церкви в 1918–1998 гг.: Внутрицерковная жизнь и взаимоотношения с государством. Ч. 1. Иваново, 1999. С. 32, 34.
11 См.: ГАКО, ф. р.-2102, оп. 5, д. 44, л. 14; д. 201, л. 9.
12 См.: Государственный архив Вологодской области (ГАВО), ф. р.-632, оп. 8, д. 3, л. 38; оп. 7, д. 7, л. 4.
13 Таблица составлена по материалам ГАВО, ф. р.-632, оп. 8, д. 3, л. 38; оп. 7, д. 7, л. 4; ГАКО, ф. р.-2102, оп. 5, д. 44, л. 14; д. 209, л. 9; Текущий архив Ивановского епархиального управления. Отчет… за 1961 год. Л. 3; Отчет… за 1985 год.
14 См.: ГАКО, ф. р.-2102, оп. 5, д. 209, л. 9; Текущий архив Ивановского епархиального управления. Отчет… за 1985 год. Сведения о храмах.
15 См.: ГАКО, ф. р.-2102, оп. 5, д. 65, л. 1–2.
16 См.: ГАВО, ф. р.-632, оп. 8, д. 6, л. 1–3, 7–8, 10–12, 43–44.
17 Таблица составлена по материалам ГАВО, ф. р.-632, оп. 8, д. 3, л. 39.
18 См.: ГАВО, ф. р.-632, оп. 8, д. 2, л. 1, 2, 6, 8.
19 Таблица составлена по материалам ГАКО, ф. р. - 2102, оп. 5, д. 212, л. 5.
20 См.: Там же.
21 См.: ГАВО, ф. р.-632, оп. 2, д. 1, л. 8, 43, 89, 26.
22 См.: ГАВО, ф. р.-632, оп. 2, д. 1, л. 67.
23 См.: ГАВО, ф. р.-623, оп. 2, д. 1.
24 См.: Текущий архив Ивановского епархиального управления. Дело «Переписка с Патриархией».
25 Там же.
26 См: Администрация Ивановской области. Архив уполномоченного Совета по делам религий при Совмине СССР по Ивановской области. Дело Николаевской церкви с. Филиппково. Л. 93.
27 См.: Текущий архив Ивановского епархиального управления. Дело «Переписка с Патриархией».
28 См.: Русская Православная Церковь в советское время... Кн. 2. С. 7.
© Федотов А.А., 2001
|
