Ко входуЯков Кротов. Богочеловвеческая историяПомощь
 

Андрей Кураев

Александр Мень: потерявшийся миссионер 


Воспроизводится по публикации в книге: Кураев А. Оккультизм в православии.М.: Фонд "Благовест", 1998. C. 13-45. Тир. 30 000 экз. Страницы этого издания в прямых скобках, выделены линиями. Изменена нумерация примечаний, подстрочных в оригинале.   Ответы на этот текст.

Встретив впервые книгу о. Александра Меня «Магия, оккультизм, христианство. Из книг, лекций и бесед» (М., Фонд имени Александра Меня, 1996), я обрадовался. Оснований сомневаться в том, что отношение о. Александра к оккультизму отрицательно, — не было, и потому можно было лишь порадоваться появившемуся подспорью. Ведь когда я пробую объяснить людям, что оккультные упражнения несовместимы с христианством, меня нередко просто обзывают узколобым фанатиком и нетерпимым фашистом. И вот появляется шанс подкрепить свои утверждения ссылкой на человека, которого уж никто не посмеет обвинить ни в фанатизме, ни в фашизме, ни в нетерпимости.

Большую часть книги не имело смысла перечитывать, так как она оказалась уже давно знакомой: это были перепечатки из книг о. Александра, посвященных истории религий («Магизм и единобожие», «У истоков религии»). Новыми и потому интересными оказались выдержки из лекций о. Александра, посвященные теме оккультизма. Впрочем, одна из них тоже оказалась знакомой. Это была лекция перед «нетрадиционными целителями», и опубликована она была несколько лет назад в каком-то весьма мрачном оккультно-колдовском издании. Еще тогда эта лекция настолько меня поразила, что я счел это провокацией: не мог о. Александр сказать такое в такой аудитории. Но вот Фонд имени Александра Меня, который никак не заинтересован ни в очернении памяти отца [14] 


Александра, ни в поддержке оккультизма, издал эту лекцию (кажется, с купюрами).

На курсах нетрадиционного целительства о. Александр Мень сказал: «Если человек обладает парапсихологическими способностями (а они, конечно, есть у всех, но у некоторых людей они более развиты, некоторые люди более одарены ими, как и любой талант не в одинаковой мере дается людям), нередко развивая в себе эти способности, изучая их в себе, как вы, он должен очень строго относиться к своему нравственному миру и часто задавать себе вопросы: «Для чего это делается? Умею ли я быть открытым к людям? Или я делаю это из тщеславия, для ложного самоутверждения?» Это одно из усилий гармонического развития духовного, психического и парапсихического обучения. Это необходимо вы ведь отдаете больному какую-то часть своей духовной и душевной энергии. Вы можете меня спросить: «А такое донорство не опасно ли?» Ваши учителя и преподаватели могут вам об этом рассказать более подробно. Безусловно, известный риск здесь есть, но я говорю вам с полной ответственностью, что человек, который устанавливает для себя принцип открытости и отдачи, в значительной степени гарантирован и застрахован от тяжких негативных результатов этого процесса, часто непредсказуемого. Этот принцип ограждает пациентов от малоизученного влияния, ограждает вас, лечащих, от обратного восприятия их отрицательного поля... Человеку сознательно религиозному следует помнить, что его помощь людям, парамедицинская помощь, есть служение, в процессе которого он не может целиком только из себя извлечь все эти силы. Но он может получить новый заряд духа, если он бескорыстно служит людям... Протестантские церкви также устраивают общие молитвы об исцелении. И  [15] сегодня в наши дни и в нашей стране постоянно происходят эти массовые молитвы и довольно многочисленные и вполне достоверные исцеления людей» (сс. 151-155).

Уже одно позитивное упоминание о «христианских целителях»-харизматиках не может не удивить. Достаточно хоть раз посмотреть на эти стадионные шоу, на которых «евангелист» размахивает пиджаком, от веяния которого десятки людей падают на пол, сраженные силой «святого духа», чтобы понять, что все это неотличимо похоже на оккультные сеансы массовых «исцелений». На харизматические секты практически с равным ужасом смотрят и православные, и католики, и обычные протестанты. Эпоха неоязычества, эпоха оккультных вкусов по своим рецептам создала иусвоила себе и соответствующую разновидность «христианства» — со столь же легкими и массовыми чудесами, видениями и исцелениями. Джон Уимбер, один из основателей харизматического движения, так описывает одну из практик своего движения (под названием «покой в Духе»): «Об этом феномене, когда люди падают на пол и иногда лежат на спине или на животе по нескольку часов, известно нам не только из сообщений истории Церкви. Он случается часто и в наши дни. Случается, что такое состояние длится от 12 до 48 часов. Случаются ситуации весьма драматические, когда так падает пастор или духовный руководитель. Как правило, многие действительно повергаются в Духе ниц и продолжают лежать на животе. Были случаи, например, когда один пастор на протяжении почти часа бился ритмически головой о пол" 1 .  [16] 


На эти шоу с их «святым смехом», «покоем в Духе» и исцелениями от веяний пиджака приглашает людей лекция о. Александра Меня... И совсем как у Кашпировского, у харизматических «целителей» есть чудотворные телевизоры: «Есть еще и телевизионные проповедники, которые призывают людей у телеэкранов при заключительной молитве возложить руки на телевизор и таким способом получить благословение или помазание»2 . Так что отец Александр прав есть прямая связь между парапсихологией и харизматами. Вот только зачем же давать этому действительно единому феномену положительную религиозную оценку?

У о. Александра не вызывает сомнения и допустимость «парапси-хологического» целительства. Он не ставит вопрос об источнике энергий, к которым подключается экстрасенс. Весь его интерес сосредоточен на проповеди «бескорыстия». И это самый обычный прием оккультной пропаганды: в любом учебнике по магии рассказывается, что энергия черной и белой магии одна и едина, а разница между магиями лишь в том, что белый маг эту силу использует бескорыстно и для добра, в то время как черный маг за плату и для служения злым целям. Я же, слушая такие рассуждения, не могу не согласиться с суждением авторитетнейшего российского демонолога В. И. Ульянова-Ленина, по мнению которого желтый черт ничем не лучше синего черта.

И весьма страшненько звучит успокоительная рекомендация о. Александра: «Ваши учителя  [17] 


 и преподаватели могут вам об этом рассказать более подробно». Сказано это ведь не студентам семинарии и даже не студентам лесотехнического института. Это сказано «слушателям курсов по обучению методам нетрадиционной медицины». И преподаватели таких курсов всего лишь учителя оккультизма. И вот в такой ситуации православный священник, по сути, благословляет аудиторию: да, да, слушайте своих наставников, Церковь не возражает против того, что они вас обучат технике «парапсихологии». А в качестве защиты от «негативных полей» священник порекомендовал лишь «открытость». Крестного знамения, молитвы, хранения ума, исповеди, Причастия и ознакомления с апостольскими правилами, в которых выражено отношение Церкви к знахарству, он не предписал этим «целителям». «Гарантию» от неприятных последствий и контактов он увидел лишь в любимых демократической прессой «открытости» и «широте взглядов».

Насколько мне знакома церковная традиция в отношении к таким «фено-менам» здесь обычно предписывается «закрытость», а не «открытость». Но сказать ясное «нет!» означало бы повредить своему имиджу всеоткрытого и всетерпимого пастыря...

При чтении лекций о. Александра у меня действительно нередко возникало ощущение, что он не видит аудитории, не понимает, как могут в судьбах людей отозваться его слова. Лектор отрабатывает свой имидж, ему важно, чтобы о нем шла молва как о поборнике либерализма, творчества, свободы, терпимости, открытости, как о столпе «современного христианства». А вот то, что кто-то из слышавших его слова может в итоге укрепиться на погибельном пути лектора интересует меньше. Я помню видеозапись  [18] 


одной из последних лекций о. Александра он выступал в художественном училище. И говорил о творчестве, творческой свободе, творческом дерзновении, творческом призвании христианина. Аудитории все это было приятно и понятно. Они давно уже считали себя творцами, а вот теперь и батюшка поддержал их собственную высочайшую самооценку... Иногда ведь проповеднику надо не поддерживать стереотипы своей аудитории, а бороться с ними. И именно в среде художников полезнее было бы говорить о послушании, смирении и покаянии. Красивые слова о творчестве они и самиумеют говорить. Сегодня у меня не меньший опыт публичных выступлений, чем у отца Александра (у него было лишь три года для свободной проповеди...). И потому я могу сказать: иногда миссионер должен уметь говорить «нет!». У отца Александра это слово выговарилось плохо... В каждой аудитории он старался быть «батюшкой да».

Спрашивают его о йоге и он говорит: «Занятия хатха-йогой не противопоказаны» (с. 166). «Как Вы относитесь к Ванге?» «Что тут относиться? Дар прозрения издавна был известен человеку. Если она человек одухотворенный, благочестивый, это хорошо. Я ее не видел, судить не буду. Но есть такой дар, существует» (с. 168). »Ваше мнение о книге «Роза мира»?» «Двойственное, потому что я глубоко верю в подлинность интуиции и мистического опыта Даниила Андреева, но я их отличаю от той литературной, поэтической формы, в которую они облачены» (с. 166).

Если бы отец Александр сказал иначе, например: «У меня отношение к творчеству Андреева двойственное, потому что я отличаю ин [19] 


 тересную, высоко-художественную литературно-поэтическую форму книги Андреева от ее сомнительного мистического содержания...». Если бы он сказал, что мистика Андреева –есть дурная, прелестная мистика, облаченная в красивые художественные формы это был бы ответ христианского миссионера. Но для о. Александра Меня благим в книге Андреева оказалась именно «подлинность интуиции и мистического опыта». Если не считать «мистический опыт» Д. Андреева плодом обычной психической болезни, то ведь придется считать его плодом бесовскогоодержания. Ну какую «подлинность мистического опыта» можно усмотреть в таких, например, текстах «Розы мира»: «Великий враг не дремал, и даже в книгах Нового Завета явственно различается местами его искажающее влияние... Враг, проникая в человеческое сознание авторов Евангелия, сумел извратить многие свидетельства, исказить и омрачить идеи, снизить и ограничить идеал, даже приписать Христу слова, которых Спаситель мира не мог произнести... Само учение оказалось искаженным, перепутанным с элементами Ветхого Завета как раз теми элементами, которые преодолевались жизнью Христа, а если бы эта жизнь не оказалась оборвана, были бы преодолены окончательно. Основная черта этих элементов привнесение в образ Бога черт грозного судьи и приписывание Ему законов нравственного возмездия... Вместо продолжения Христова дела апостол Павел развертывает широчайшую организационную деятельность... Павел не испытал нисхождения Святого Духа... лишенный благодати Павел оказывается центральной фигурой» 3 .  [20] 

О силе и «подлинности» мистических интуиций Андреева можно судить по его интерпретации растерянности Сталина в начале первых военных дней и по его описанию всей Второй мировой войны: «Вождь испытывал страх за то, что этой минутой он дискредитировал себя в глазах Урпарпа: ею он вызвал в демоническом разуме Шаданакара сомнение: не хлюпик ли он?.. Ему всей своей мощью помогает Жругр и Великий Игва Друккарга пользуется его способностью к состоянию «хохха», чтобы вразумлять его и откорректировать его действия... Демиург и Синклит России прекратили свою трансфизическую борьбу с Друккаргом в тот момент, когда на эту подземную цитадель обрушились орды чужеземных игв их царства Клингзора. Как отражение этого, была прекращена и борьба с теми, кто руководил Российскою державою в Энрофе... К концу войны Жругра распирала неслыханная сила. Множество игв и раруггов пали в борьбе, но уицраор окреп так, как никогда еще не видели... В состоянии хохха Сталин многократно входил в Гашшарву, в Друккарг, где был виден не только великим игвам, но и некоторым другим. Издалека ему показывали Дигм. Он осторожно был проведен, как бы инкогнито, через некоторые участки Мудгабра и Юнукамна, созерцал чистилище и слои магм. Издали,  [21] 


извне и очень смутно он видел даже затомис России и однажды явился свидетелем того, как туда спустился, приняв просветленное тело, Иисус Христос"4 .

Но все эти фантазмы Д. Андреева вызывают у о. Александра лишь симпатию: «Как бы существуют два мира Даниил Андреев об этом очень интересно пишет как бы облако, стоящее над страной, над культурой, где сосредоточиваются ушедшие по ту сторону силы духа, носители культуры, Он даже называет их такими словами, как небесный кремль5 ». Так и чувствуется здесь любимое отцом Александром оккультное словечко «ноосфера». А ведь о Данииле Андрееве он вспомнил, поясняя почитание святых и христианское представление о путях умерших людей. Вроде речь идет о христианском миропонимании и вдруг апелляция к книге, которая является не просто нехристианской, а книгой-паразитом: она паразитирует на христианской традиции, на библейских образах и сюжетах, под предлогом «углубления» христианства вливая в сознание людей абсолютно неевангельские представления.

Спрашивают о. Александра о Кашпировском и тот, оказывается, тоже не вызывает у «миссионера для племени интеллигенции» желания возразить и предостеречь. Что Вы можете сказать о феномене Кашпировского? Известно, что у нас некоторые служители культа называют его сатаной? Подобные вещи требуют серьезного, комплексного подхода, это надо изучать. А назвать сатаной это ведь дело плевое. Почему не назвать так-то, что тебе не нравится или что-то необычное? Это пережиток  [22] 


зоопсихологии в человеке... Я считаю, что гипнотические способности есть у каждого психотерапевта. Вероятно, у Кашпировского хорошие способности, прекрасные. Но можно ли всем подряд смотреть его по телевизору и полезно ли – для меня большой вопрос. Потому что могут быть совершенно неожиданные и негативные результаты. Короче, к этому нельзя подходить легкомысленно. И я прошу каждого из вас, кто почувствовал при сеансе какой-то дискомфорт: немедленно прекратите и больше не делайте этого. Кашпировский за это не отвечает » (сс. 168-169). Аудитория настаивает: В «Журнале Московской Патриархии» (1989, №12) опубликована статья, призывающая не верить экстрасенсам, парапсихологам и психотерапевтам. Существуют ли среди духовенства различные точки зрения на Чумака и Кашпировского? Понимаете, я не спрашивал, но считаю, что должно быть различие. И потом, те кто пишут эти статьи, я не уверен, что они изучают этот вопрос тщательно. Просто отмахнутся, и все. Так было » (с. 170). И «так» удобно демонстрировать свою «открытость» на фоне «зоопсихологических пережитков» православного духовенства. Опыт тысяч людей, обращавшихся к сотням священников, отклоняется как проанализированный недостаточно «тщательно».

Еще одна тема, вызывающая жгучий интерес у советской аудитории и при этом чреватая расхождением во взглядах между миссионером и его потенциальной паствой вопрос об НЛО. Если «современная публика» увлекается НЛО как же может восстать против этой моды самый «современный» пастырь? Никак. Иначе он отстанет от паствы и разминется с духом века сего.  [23] 


И вот диалог: Не думаете ли вы, что отрицая сегодня существование внеземных цивилизаций, Церковь немного отстает от жизни? Как раз наоборот: в Ватикане недавно была конференция, на которой теологи высказались в пользу существования внеземных цивилизаций, а вот многие наши советские ученые отрицают это. По-видимому, они отстают от жизни... Предположим, что где-то во Вселенной есть разумные существа. В общем, это вполне вероятное предположение, хотя и недоказанное. Трудно согласиться с мыслью, что человек Земли –уникум мироздания, хотя, впрочем, и это вполне возможно. Итак, допустим на минуту, что разумные существа в космосе есть. Что это могло бы доказать? Что принесло бы принципиально нового? Ничего. Лишь увеличилась бы вселенская семья людей... Если окажется возможным контакт с людьми Земли, то произойдет, говоря словами П. Тейяра де Шардена, «встреча ивзаимное обогащение двух ноосфер » (сс. 166–167). К этому времени было уже вполне понятно, что уфология становится новой религией. Пресса, все более становящаяся бульварной, полна признаниями «инопланетян», что Иисус их соотечественник. «Контактеры» претендуют на роль пророков и чудотворцев, инопланетяне на роль спасителей человечества и творцов земных мифов и религий. И этот новый языческий культ находит поддержку у о. Александра. Его распространению надо содействовать под страхом быть объявленным «отсталым».

Да и зачем же так сочувственно говорить о «ноосфере»? Вернадский, благодаря которому термин «ноосфера» стал широко известен, конечно, замечательный ученый, однако термин-то был подсказан ему священником Павлом Флоренским. Но сам Флоренский позаимствовал эту идею из оккультной литературы. И у Вернадско [24] 


 го, и во всей литературе по «русскому космизму» «ноосфера» есть всего лишь вежливое приглашение в мир оккультизма. Один из мэтров масонско-оккультной пропаганды Абель Гаатан в книге «Свет Египта» пишет: «Сначала мы заметим, что из спинного мозга и из основания головного мозга истекают живые токи оживляющей силы... Вся совокупность этой громадной планеты с миллионами человеческих существ представляет взору посвященного ясновидящего сеть источников, ручейков, притоков, рек, сияющих океанов силы, истекающей из радиирующего организма человека. Мы заметим также, что эти светоносные океаны постепенно принимают форму спирального пояса, и что этот пояс распространяется, «как туман», в атмосфере планеты. Это есть астромагнетическая сфера, в которой образуются астральные зоны магнетических элементов планетного тока, который образует мистические звенья цепи жизни, соединяющего организм человека с душой звезд... Таким образом, из миллионов человеческих существ исходят непрерывные лучи духовного света. По мере того, как эти лучи подымаются, они сливаются в потоки и океаны в астральном свете за пределами земной атмосферы, тогда как первый астральный пояс, образуемый из мозговых эманаций, ограничен пределами атмосферы планеты. Все эти сияющие океаны эфирного света стремятся занять те планы, которые им свойственны»6 . Так что «ноосфера» есть не научно-философское открытие Вернадского, а просто новый термин для старой каббалистики. Хочется верить, что отец Александр Мень популяризиро [25] 
вал учение Вернадского о «ноосфере» лишь по незнанию истоков и сути этого учения.

Наконец заходит речь об астрологии, и здесь взгляды о. Александра настолько же современны, насколько нетрадиционны для христианина и настолько нетрадиционны, насколько шокирующи. Что такое судьба?Человек впервые выходит в этот мир из лона матери, и на него сразу воздействия обрушиваются. Но обрушиваются не случайно, как-то это все экранируется. В частности, экранируется планетами нашей солнечной системы. Их конфигурация каждый раз разная, и отсюда имеет значение, когда родился человек, в какой астрономический период. Правда, для того, чтобы это точно вычислить, необходимы очень сложные и точные расчеты совсем не те, которые приводятся в журнале «Крестьянка» или «Наука и религия». Это упрощенные до предела, сделанные в основном для забавы людей расчеты. Настоящий научный астрологический расчет гораздо более сложный... Как относится православная Церковь к астрологии?Астрология допустима, если она не притязает быть эрзац-религией, как это часто у нас бывает. Если взять ее научное ядро, то в чем оно заключается? В том, что при рождении человека конфигурация нашей Солнечной системы экранирует те или иные физические или какие-то еще воздействия, действует на новорожденного и таким образом накладывает свою печать на его характер. Значит, есть еще некое космическое воздействие Как вы лично относитесь к астрологии?Астрология возможна как наука. Тогда она говорит о том, что на нас влияет космос - материально и, возможно, духовно. Но она может стать и суеверием. Каким образом? Вот в статьях Глобы очень правильно сказано: когда человек  [26] 


считает, что астрология его связала по рукам и ногам, что он уже детерминирован, что никуда не денешься, что выбора нет, вот тут начинается суеверие, начинается рабство » (сс.162-163). И как прежде о. Александр солидаризировался с преподавателями парапсихологии и нетрадиционного целительства, так теперь он вдруг оказывается единомышленником Павла Глобы...7

Вряд ли о. Александр лишь однажды высказывал эти свои взгляды на астрологию. Во всяком случае, его ученик (бывший преподаватель Московской Духовной Академии) Леонид Василенко также убежден, что «занятия астрологией не являются делом однозначно антихристианским и антицерковным и осуждающие формулировки в адрес астрологии со стороны отцов недавнего Архиерейского Собора вызывают, скорее, недоумение, чем понимание... Как церковные, так и нецерковные люди нередко оказываются одинаково нечувствительными к космосу, ко всему многообразию связей человека с мирозданием и готовы попросту отрицать такие связи, отказываясь обсуждать суть подобных вопросов. В современной культуре, где космические идеи распространяются вместе с пониманием внутренних измерений природной жизни, такая позиция неприятия останется, конечно, непродуктивной, и в конечном счете безвыигрышной. Астрологии есть что сказать о том, что в ближнем космосе может предрасполагать к усилению страстей. Астрология говорит именно о предрасположении к тому, что подобные  [27] 


страсти, активизируемые состоянием ближнего космоса, приведут к тем событиям, которые обычно и происходят. Из сказанного ясно, что астрологические прогнозы вполне возможны и это нисколько не противоречит учению Церкви, ибо вполне возможны и разные другие прогнозы".8  [28] 

Среди тех людей, чья позиция представляется о. Александру Меню и его ученикам «непродуктивной» и «безвыигрышной», находится, например, блаженный Августин. Отвечая тем, кто полагает, что хотя бы иногда гороскопы попадают в точку, Августин пишет: «Так как это служит к уловлению людей, то оно бывает действием совратившихся духов, которым попускается знать кое-что истинное из области временных предметов отчасти потому, что они обладают более тонким чувством, или более тонкими телами, или более богатым, благодаря своей продолжительной жизни, опытом. Поэтому истинный христианин должен остерегаться как астрологов, так и всяких прорицателей, особенно тех, которые говорят правду, чтобы, уловив при содействии демонов его душу, они не запутали его в свое сообщество»9. Итак, если о. Александр Мень советует от ошибочно-популярных гороскопов «Крестьянки» обращаться к «научной астрологии» (очевидно, достачно научным оказывается Павел Глоба), то Августин советовал, напротив, более всего сторониться тех астрологов, чьи предсказания сбываются. Как вер [29] 


но подметил Л. Василенко выбор позиции зависит от того, что человек считает «выигрышем» и к какому «продукту» он стремится. Одни хотят быть популярными, другие спасти душу свою и души ближних от бесовских влияний «ближнего космоса».

В суждениях о. Александра об астрологии меня поразила их очевиднейшая несовместимость с тем мотивом, который вроде бы был основным в проповеди А. Меня. Как будто бы основной пафос его проповеди утверждение непротиворечивости, совместимости науки и религии. Евангелие не противоречит науке; Библия не сдерживает прогресса научных знаний. И вдруг такие заявления, к которым не обязывают ни Библия, ни церковная традиция, но которые при этом явно не могут быть обоснованы в качестве научных. Чтоэто за «космические воздействия», что это за «экраны»? Зачем людей, воспитанных в традициях научного миропонимания и работающих в области науки, людей, которые и так возмущены повсеместной пропагандой лженаук, оккультизма и суеверий, дразнить еще и от имени Церкви? Советских позитивистов-«физиков» надо было бы превращать в союзников Церкви через провозглашение нашей солидарности в том, что касается нашего общего противостояния лженауке и лжевере (суе-верию). Сначала негативная солидарность (солидарность в отрицании чего-либо равно неприемлемого с точки зрения обоих партнеров по диалогу), а затем по мере взаимного узнавания и солидарность позитивная, солидарность в исповедании некоторых фундаментальных ценностей... Так, мне кажется, должен был бы работать христианский миссионер в «интеллигентской» среде. Легкомысленные ответы о. Александра Меня, боюсь, лишь помогли закре [30] 


пить негативное отношение к Церкви («вместилище вековых суеверий») в сознании немалого числа слушателей его размышлений о «научной астрологии».

Кстати, вскоре после выхода в свет книги о. Александра, о которой сейчас идет речь, наконец-то раздался долгожданный голос протеста академической науки против засилия оккультизма. Поскольку оккультизм и секты стали еще одной формой «утечки мозгов», формой «внутренней эмиграции», в письме, подписанном ректором МГУ академиком В. Садовничим, академиками Н. Лаверовым, В. Кудрявцевым, С. Капицей говорится о заполнении вакуума «извращенными представлениями, примитивными предрассудками, антинаучными и псевдонаучными идеями. Газеты, телевидение, радио заполнены сообщениями о «пользе» деятельности некоторых сект, сенсационных «открытий» уфологов, о коварных действиях инопланетян против людей, о политических прогнозах астрологов, о «достижениях» колдунов, магов и псевдоцелителей... Недопустимо, чтобы органы власти России вступали в какое-либо взаимодействие со всякого рода сомнительными представителями парапсихологии, уфологии и тем более астрологами, ясновидящими10 и т. п.». Интересно, если бы на глаза академикам-авторам этого письма попались вышеприведенные советы о. Александра каковым стало бы их мнение о Православии? И чем бы для них Православие отличалось от сект?

Я понимаю, что о. Александр за десятилетия своей пастырской, литературной и просветительской деятельности не был избалован при [31] 


знанием, и радость общения с аудиторией единомышленников стала доступна для него слишком поздно. И все же не все можно приносить в жертву ради сиюминутной эйфории всеобщего единомыслия и ради аплодисментов публики . Он очень хотел быть услышанным. И ему было что сказать. Он был миссионером по всему складу своей души. А быть миссионером это очень опасно. Миссионер, ушедший к язычникам, может потеряться среди них.

Миссионер всегда немного вне Церкви. Он обращается к людям, далеким от Церкви. Естественно, он должен говорить на их языке, использовать их способы аргументации и общения. Естественно, что при этом он сам испытывает встречное воздействие своей аудитории. Их язык становится его языком несколько в большей степени, чем хотелось бы, может быть, даже самому миссионеру. Его собственная, даже внутренняя, речь становится менее церковной... Один замечательный батюшка, архимандрит, уже несколько лет совершает духовное окормление тюрьмы, находящейся неподалеку от его монастыря. Он помог выжить десяткам людей, сотням он помог найти Христа, тысячам сохранить остатки человеческого образа. И вот однажды, в канун Великого Поста произнося проповедь в собственно монастырском храме, он сказал: «Пост это такое время, когда мы должны жить с величайшим вниманием к тому, что происходит в нашей душе. Мы должны учиться замечать наши собственные грехи. Пост это время, когда каждый из нас должен в своей душе устроить великий шмон...»

Я же работаю в основном в светских университетах. Естественно, что я знаю язык моей аудитории, студенческий сленг. Естественно, что порой он находит место и в моих лекциях. Это  [32] 


не страшно. С эллинами надо быть как эллин, с иудеями как иудей, а со студентами лучше не говорить державинским стилем. Но, кроме языка, миссионер заимствует от своих собеседников еще и некоторые их представления. Любое общение двусторонне, да и мир достоверных знаний не тождествен кругу догматически выверенных принципов Церкви. Лингвистика или генетика, например, не упоминаются в Библии но это не значит, что христианину следует гнушаться этих дисциплин, как заведомой лжи. Можно и нужно брать из источников «внешней мудрости».

Но иногда степень неизбежного приспосабливания миссионера к его потенциальной пастве становится угрожающей. О таком священнике с похвалою отзывался Баламут (бес-«инструктор» из богословской сказки К. С. Льюиса «Письма Баламута»): некий священник «так долго и старательно разбавлял веру водой, чтобы сделать ее более доступной для скептического и трезвомыслящего прихода, что теперь он шокирует прихожан неверием, а не они его»11. Стремясь быть понятным, такой миссионер слишком упрощает и уплощает христианство. Христианство из «ряда противоположностей, соединяемых благодатью" (выражение Сен-Сирана12) становится чем-то однолинейно-рациональным (естественно, по меркам рациональности той культуры, в которой проповедуется данная имитация христианства). Почти все выдающиеся ересиархи были миссионерами. Гностики приспособляли Евангелие к требованиям оккультно-эзотерической моды II-III столетий. Ориген разъяс [33] 


нял христианство александрийской интеллектуальной элите и добился того, что христианство стало им понятно слишком понятно... Арий также попробовал сделать из веры апостолов удобный и всем понятный катехизис. И понятности, и популярности он добился. Лишь Христос при этом перестал быть Богом... Аполлинарий тоже создал понятную схему. И Несторий. Если бы современные рериховцы знали богословие архимандрита Евтихия они стали бы монофизитами (ибо уж очень понятную, очень «восточную» схему «аватара» предложил этот популяризатор V столетия). Одним из мотивов иконоборчества было стремление сделать Православие более приемлемым для мусульман. Либеральный протестантизм ради миссионерских целей подверг Евангелие цензуре газетных мнений13. В общем, у истоков почти любой ереси стоит искреннее миссионерское усилие. Ересиархи не вредители. Они просто миссионеры.

Но конечно, формула «каждый ересиарх миссионер» никак не означает, что «каждый миссионер ересиарх». И риск в служении епископа не меньше, чем риск миссионера. И монах ведет отнюдь не безопасный образ жизни.  [34] 


И уж если я говорю о профессиональном риске миссионера14 то прекрасно понимаю, что самым естественным ответом будет: «От миссионера слышу!»

Отец Александр Мень был миссионером. Причем в ту эпоху, когда советская интеллигенция больше всего ценила в человеке толику диссидентства и еле проглядывающий кукиш в кармане. «Все под углом гражданского протеста». И слегка диссидентствующий батюшка, слегка западничающий батюшка оказался очень социально востребованной фигурой. Инстинктом популяризатора отец Александр ощутил эту потребность и создавал себе соответствующий имидж. За это его нельзя критиковать, ибо и этим он привлек ко Христу многих и многих людей. Но иногдачувство меры отказывало. И тогда рождались те суждения, что были приведены выше. Или же начиналась пропаганда католичества.

Вот тоже странно: почему русский либеральный интеллигент вдруг выступает апологетом самой жесткой, самой исторически скомпрометированной христианской конфессии католичества? Русская философия всегда ценила в Православии то, что в нем больше духа свободы, чем в папизме. Русская педагогика и академическая наука всегда одобрительно отзывались о бунте Лютера против папизма. Но почему же аналогичный бунт греков и славян, предпринятый на полтысячелетия раньше восстания немцев, вызывает отрицательные эмоции у о. Александра Меня и его учеников?

Мне кажется, что сближение о Александра с католичеством носило негативный, а не позитивный характер. Через апологию католичества он пробовал подчеркнуть свою особость, свою обособленность от «кондового православия» с  [35] 


 его «зоопсихологическими пережитками». Будь он католическим священником во Франции, возможно, он симпатизировал бы Православию. Церковно-исторические и богословские представления отца Александра далеко не всегда глубоки и корректны так что речь не может идти о том, что глубокое изучение богословия и истории Церкви привело его к филокатоличеству. Нет, здесь была изначальная установка, которая подбирала факты под себя.15

Инстинкт диссидентства у отца Александра был заложен, похоже, уже на уровне национального характера. Быть иным и ощущать свою инаковость и подчеркивать, культивировать ее одна из характерных черт еврейского мироощущения (точнее, самоощущения) и в отце Александре она присутствовала вполне. Причем проявлялась она очень ярко вплоть до непристойно-расистских заявлений типа того, которое он сделал по поводу знаменитого письма Эшлимана: «Если уж обязательно нужно было выступить с каким-то заявлением, то надо было выступать при Хрущеве — после Хрущева это было уже ненужно. Если включаться в борьбу, то здесь скорее должны были действовать какие-то подставные лица. В каком смысле «подставные» — не фиктивные, а лица, которые ни на что другое не годились бы. Если бы подписал письмо не священник Эшлиман (фамилия его мало украсила письмо), а некто Иванов, который бы просто соглашался с содержанием письма, то пускай бы эти люди и несли за это ответственность. Их бы не посадили за это письмо, они бы имели значительные неприятности — пускай бы даже  [36] 


это были священники. Но такой человек, как Эшлиман, который столько бы мог сделать для Церкви, был выбит из седла»16. Ивановых не страшно подставить и сломать им судьбу, Эшлиманы люди более нужные...

Национальная ли склонность к диссидентству тому причиной, или нечто иное но во всяком случае отношение о. Александра к католичеству, понимаемому как нечто более современное, западно-цивилизованное и демократичное, нежели Православие, было очевидно пристрастным. Каждый раз, когда в своих беседах и лекциях он касался расхождений между Православием и католичеством, он неизменно поддерживал католиков. Так, в его беседах на «Символ веры» утверждается, что единство церкви было разорвано византийскими императорами: папы, защищая от них независимость своих епархий, прервали отношения с Константинополем17. В эту красивую схему никак, правда, не вписать многовековое давление константинопольских императоров на восточных патриархов, имевшее своей целью подчинение восточной церкви римским папам в период униональных предприятий. Письмом архиепископа Льва Охридского, с которого возобновилась греко-рим [37] 


ская полемика, «был недоволен и византийский император Константин Мономах, итальянская политика которого требовала дружественных сношений с папским престолом Константин Мономах отправил Льву IX письмо с сожалением о случившемся и с просьбой к папе прислать легатов для улаживания конфликта»18. С тех пор и до падения Византии (то есть с конца XI до середины XV вв19) отец Александр Шмеман насчитывает 28 попыток византийских императоров навязать Церкви подчинение римским папам. Не примирить утверждение о. А. Меня об императорах, якобы провоцировавших церковный конфликт, и с тем обстоятельством, что те два константинопольских патриарха, в правление которых произошло отчуждение Запада от Православной Церкви, свт. Фотий и Михаил Керулларий были как раз сильными лидерами и решительно пресекали все попытки «цезарепапизма». Они не шли в фарватере политики императоров; скорее, они заставляли императоров считаться с мнением Церкви.

Но вопрос не в том, насколько обоснованно или необоснованно суждение о. Александра. Ясно, что позиция, занятая им, однозначно католическая. Если мы захотим определить конфессиональную позицию писателя Александра Меня, то вывод будет определенный: униат, то есть католик, исповедующий католическую доктрину и при этом ценящий православный обряд. И здесь ни при чем справки из Московской Патриархии о том, что он священник, руко [38] 


положенный православным архиереем, служивший в храме, принадлежащем Русской Церкви, и принимавший награды от Московского патриарха (тем, кто представляет о. Александра как мученика, который подвергался травле со стороны «официальной Церкви», стоило бы помнить, что протоиерей Александр был награжден всеми священническими наградами в том числе и высшей: правом ношения митры). Писатель Мень униат.

Если мы говорим, что вот этот мыслитель кантианец, а не марксист, значит, мы полагаем, что он знает Маркса, знает Канта, знает, чем они отличаются между собой, и отдает предпочтение Канту не только потому, что родился в Западном Берлине, а не в Восточном. Аналогично и православным богословом может называться не просто христианский писатель, а человек, который знает, видит отличия западного христианства от восточного и умеет ясно о них свидетельствовать. Что же касается о. Александра, то, по мягкому замечанию прот. Иоанна Мейендорфа, «о. Александр приобрел несколько идеализированный взгляд на католичество"20.

Честное обсуждение предполагает и честное обозначение своей позиции. Католичество должно быть названо католичеством, униатство униатством, а не «открытым христианством».

То обстоятельство, что писатель Александр Мень является униатом, никак не означает, что его книги надо изъять из библиотеки православного человека. В книжном собрании любого богослова, студента, семинариста есть немало христианской литературы, написанной неправо [39] 


славными авторами. Эти книги читаются, ценятся, используются. Но всегда удобнее заранее знать, каких конфессиональных взглядов придерживается писатель. Это позволит легче отделять сообщаемые им факты или бесспорно христианские суждения от того, что вызвано к жизни конфессиональной пристрастностью. Можно дать человеку почитать книгу католического богослова, но при этом лучше заранее предупредить его, что автор этой замечательной книги католик, и что поэтому с некоторыми его суждениями о месте папы не стоит безоглядно соглашаться. Читая книги о. Александра, просто имейте в виду, что читаете прокатолические книги. Католические не значит плохие и не всегда значит еретические. Просто если Вам захочется составить себе представление о православии в той его глубине, что отличает его от католичества, надо искать другие книги.

Более того, мне кажется, что неприятие творчества отца Александра большей частью нашего духовенства многих людей не столько избавило от искушений, сколько ввергнуло в них. Дело в том, что и в религиозной сфере действуют обычные законы восприятия в том числе закон ассоциации. Если бы люди могли покупать книги о. Александра (речь идет о его семитомнике по истории религий, который более продуман, выверен и потому в нем несравненно меньше тех поразительно необдуманных суждений, что мелькали в его лекциях, беседах и интервью) в православных храмах то они по прочтении этих книг в эти же храмы и приходили бы. Если человек прочел книгу и она ему понравилась, заставила думать над религиозными темами, то в стремлении расширить круг своих религиозных познаний он придет в то место, где он нашел понравившуюся ему книгу. То есть --  [40] 


в храм. А в храме он увидит другие, уже собственно православные книги. «Вот это что у вас там стоит? Златоуст? Да, кажется, отец Александр его упоминал, цитировал. Дайте-ка я его тоже почитаю...» Всегда важно из чьих рук человек получает книгу. Библия, полученная из рук сектанта, зачастую становится пропуском в секту, а не на Небо. А книги Меня, врученные людям Церковью и с церковными комментариями, вводили бы людей именно в Церковь, в Православие. Но произошло иначе. Книги Меня не продаются в храмах и потому они продаются светской книготорговлей. На языке реалий нынешнего дня это означает: оккультной книготорговлей. Человек, купивший книгу о. Александра на оккультном прилавке, если эта книга ему понравилась, подойдет вновь к этому же прилавку. «Вот это что у вас там стоит? Жизнеописание Будды? Да, отец Александр о нем говорил. Дайте-ка мне его сюда...» И не без помощи книги священника человек погрузится в мир язычества и оккультизма.

Эта необычная ситуация возникла потому, что книги А. Меня были написаны в совсем иную эпоху. Как проповедник отец Александр сложился в 60-е годы. Это были годы «торжествующего» атеизма, годы эйфории, связанной с успехами НТР, годы космических полетов и позитивистской самоуверенности. Даже те, ктоне считал себя коммунистами, искренне видели в религии всего лишь недоразумение. И задача проповедника в атеистической стране была понятна: посмотрите, это лишь в наше время и в нашей стране верующие люди запуганное меньшинство. Но в иных странах и в иные времена все было иначе. Вся мировая культура создана верующими людьми. Если уж кто и обеспечивал нравственный прогресс народов, так это  [41] 


были религии. Неправда, что религия есть мрак: добро есть в любой религии и, между прочим, в христианстве21. Надо было во что бы то ни стало показать, что те лучшие ценности, что есть в подсоветско-светской культуре, не чужды христианству и разделяются им. Достоинство личности, творчество, свобода, дерзновение все это есть и в христианстве и по большому счету только там и может быть логически обосновано.

Но такова судьба миссионера: тот, кто говорит на языке современной ему культуры, оказывается слишком устаревшим, когда эта культура уходит. Сегодня мы живем в ином мире. На смену торжествующему атеизму пришел торжествующий оккультизм. Ужасающе правдивы слова, ненароком брошенные одним оккультистом: «Сейчас уже никто не спорит, что любой город, словно человек, имеет свою собственную судьбу: рождение, периоды развития, расцвета, гибели, т. е. все, необходимое для составления гороскопа города как живого организма»22. Именно уже никто не спорит. Все играют в бисер со словечками типа «карма», «гороскоп», «астрал», «космический луч». Чуть не все религии мира пришли в наш дом и дружным хором объявили христианство «устаревшим». И тут оказалась необходимой совсем иная интонация, не та, что была в книгах отца Александра Меня. Когда островкам христианства грозит быть проглоченными оккультной стихией, то уже не до поиска  [42] 


«общего». Время проводить границы, разделительные межи. Время конфликтовать. Христос не только Тот, Кого «ожидают все народы». Он еще и Тот, Кого отвергли жрецы всех народных религий. Он для иудеев скандал и для эллинов безумие23.

В учениках о. Александра действует инерция мысли, инерция речи. Именно они слишком консервативны, слишком непеременчивы; и в новом мире они продолжают повторять миссионерские штампы ушедшей эпохи. Именно они несамостоятельны, ибо слишком подвержены влиянию модных газет и салонов. Именно у них не хватает толики протестантизма, то есть умения протестовать против мод и увлечений, против идеологических штампов, постоянного повторения которых требует новая цензура и новая идеология. И эта всеядность приводит к тому, что на уровне уже несравненно менее ярком, чем это было у о. Александра, повторяются его же «веротерпимые» декларации: «Один добрый мой приятель, став недавно православным, решил совершить подвиг борьбы с восточной мистикой. Правда, его молитва похожа на тибетскую медитацию, но стоит ему вспомнить, что он теперь «иной»,«отделенный», и он восклицает: «Смотри, бес ими крутит!» («ими» -- это теми, кто лежит во тьме неведения). Но как  [43] 


можно христианину, тем более «ревнителю благочестия», коих сегодня так много на Руси, не уважать чьих-либо нравственных исканий, исток которых Господь и Бог наш?»24. В том-то и дело, что далеко не Бог завлекает душу человека в мир магии, оккультизма и йоги. И уважать можно и нужно любого человека, но нигде в Евангелии и у отцов не сказано, что уважать надо все чужие взгляды, ошибки и «поиски». Апостол Павел без особого, по-моему, уважения отзывается о поисках неких дам, «учащихся и никогда не могущих дойти до познания истины» (2 Тим. 3, 7), каковых по его предсказанию будет особенно много к концу истории.

В мире атеизма еще можно было считать, что всякая «духовность» ведет в конечном счете ко Христу. Сегодня же, услышав слово духовность, сразу подозреваешь худшее. Те, кто громче всех сегодня говорят о духовности, чаще всего просто-напросто вызывают духов. Как хорошо было спорить с атеистами! Они мыслили рационально и с ними можно было говорить языком рациональных аргументов. Но как разговаривать с человеком, который заявляет, что он каждую ночь беседует с посланцами звезды Сириус?!25  [44] 


В свое время отец Александр Мень сделал много. В свое. Но сейчас — иное время. Он ушел вовремя. Вовремя означает: в то время, когда кончилась та эпоха, в которой он был своим. И еще он ушел вовремя — чтобы не быть втянутым в политику, чтобы не стать «партийным батюшкой», «духовником» «ДемРоссии», чтобы не быть размененным и оскверненным партийными и межпартийными разборками. Представьте, если бы он был жив в 1991-96 годах... Его объявили бы новым Сахаровым, «совестью эпохи», его растаскали бы по митингам, «коллективным письмам» и предвыборным кампаниям. Лозунг «Голосуйили проиграешь! Голосуй сердцем!» был бы озвучен голосом отца Александра. Из него постоянно вытаскивали бы негативные оценки деятельности Патриарха и «официального Православия». Его превратили бы в защитника сект. Ему, человеку бесконечно более умному, чем кружок московских «неообновленцев», пришлось бы из чувства партийной солидарности защищать их не слишком продуманные эксперименты и просто пошлости...

И на этот путь его уже начали затаскивать в последний год его жизни. Он все-таки успел сказать некоторые вещи и не продуманные, и лишние. Часть из них была процитирована выше. На них надо обратить внимание не для того, чтобы бросить тень на память об отце Александре, но чтобы самим попробовать избежать его ошибок. Его опыт показал, что для того, чтобы быть миссионером, нужно иметь не только образование, не только владеть литературным языком и уметь находить общий язык с аудиторией. Еще желательно быть причастным к трезвости к той добродетели, которую преподобный Антоний Великий считал важнейшей для христианина. В частности — чрезвычайно важным являет [45] 


ся трезвое понимание своего отличия как христианина от вкусов и настроений своей еще-не-христианской аудитории. Если этой трезвости не хватает, миссионер становится пьян тем же, чем и его слушатели: он опьяняется модами века сего и начинает говорить их голосом вместо голоса предания. Чужой, непривычный для христианина воздух язычества может ударить в голову и опьянить.

В общем трудно быть миссионером. Но все равно надо. И опыт неудач должен не останавливать, а помогать идущим. Отцу Александру Меню можно быть благодарным и за его ошибки. 



 [15]

1 Цит. по: Бюне В. Игра с огнем. - Bielefeld, 1992, сс. 229-230. Православный взгляд на харизматические «исцеления» изложен в книге священника Игоря Ефимова [16] 


  «Современное харизматическое движение сектантства» (М.,1995).

2 Бюне В. Цит. Соч. С. 211.  [19] 


3 Д. Андреев. Роза мира. - М., 1991, сс. 114-117. Интересно, что даже по мнению Е. Блаватской, «Павел был  [20] 


Посвященным» (Блаватская Е. П. Тайная доктрина. - Рига, 1937, т. 2, с. 644). Оккультисты держат на одной полке книги Андреева и Блаватской, даже не вдумываясь в противоречия между ними. А противоречия-то неизбежны, - ибо каждый оккультный автор действует на основе собственных «откровений» и никаких путей для проверки своих утверждений не предлагает.  [21] 
 4 Там же, сс. 224-228.

5 Там же, с. 100.  [24] 


6 Свет Египта, или Наука о душе и звездах. - Вязьма, 1910, сс. 331-332. Автор этой книги -англичанин Томас Генри Бургон.  [26] 


7 Кстати, астрологический прогноз на 15-21 апреля 1996 года в газете «Труд» (М., 12.4.1996) был озаглавлен: «Черная полоса». Это - прогноз на Светлую седмицу. И составлен он "Школой авестийской астрологии" Павла Глобы... [27] 


8 Василенко Л. «Вода крещения смывает печати звезд» // Урания. - М., 1995, №2. Еще один человек, называющий себя учеником о. Александра Меня, - известинский журналист Константин Кедров. Невежество этого человека в вопросах богословия и истории религии столь безмерно, что вызывает не столько негодование, сколько смех. Для нас же сейчас интересно его отношение к оккультизму. Свои религиозные «метания» он начал с антропософии Штейнера и так с ним, похоже, и не расстался. В его восприятии теософия и антропософия едины: «Достаточно назвать прямых учеников и продолжателей доктора Штейнера, чтобы понять, как велико его влияние на русскую культуру ХХ века. Это Елена Блаватская...» Ну да: Штейнер впервые прочитал Блаватскую в 1902 г., через 11 лет после ее смерти, но при этом ухитрился повлиять на нее... Еще перл: «В Россию ясновидение Штейнера пришло через Индию прозрениями Рериха, Гурджиева, Блаватской» (К. Кедров. Откровение Рудольфа Штейнера // Путь к себе. - М., 1991, №15). Через Блаватскую Штейнер не мог прийти в Россию просто потому, что основательница теософии умерла задолго до того, как увлекся оккультными проектами создатель антропософии. Рерихи же всегда предостерегали против увлечения Штейнером. «К числу тайных и, следовательно, более опасных врагов теософии принадлежит антропософия и ее последователи. Хотя ни само учение антропософии, ни ее последователи не выступают открыто против теософии, но в этом и заключается главная опасность и большой вред ее», - пишет близкий ученик Е. Рерих А. Клизовский (Клизовский А. Основы миропонимания новой эпохи. - Рига, 1990, Т. 1, с. 304). Но это не мешает Кедрову заявлять о его близости к Рерихам. Впрочем, при случае совесть не мешает ему после заявлений о том, что книги Штейнера - «врата в Небесный Иерусалим», писать, будто он ну никогда не симпатизировал оккультизму: «Недавно Архиерейский собор заявил, что последователи учения Рерихов об Агни Йоге находятся вне Церкви. Неужели же семейство  [28] 


Рерихов, столь много совершившее для России, Индии и всего человечества, является главным врагом Православия? Главным врагом оказался гималайский затворник Рерих. Никогда не был последователем наивного энергетизма Агни Йоги; но если начать анафематствовать всех, с кем не согласен, кто же останется?» (К. Кедров. Свобода требует совести // Известия. - М., 4.4.95). Останутся те, кто согласен с Евангелием. Если антропософу К. Кедрову в таком сообществе будет скучно - пусть уж он честно выйдет из Церкви в то пространство, что вне, «кроме», нее, и потому называется «кромешным», и пусть тогда и не называет себя православным христианином.

9 Августин. О книге Бытия, буквально. В 12 книгах. 2, 17 // Августин, епископ Иппонский. Творения. - Киев, 1912, ч. 7, с. 202.  [30] 



10 Обращение ученых // Татьянин день. Студенческая православная газета МГУ. - М., №12 (апрель, 1997), с. 19.  [32] 

11 Льюис К. С. Любовь. Страдание. Надежда: Притчи. Трактаты. - М., 1992, с. 39.

12 Цит. по: Рацингер Й. Введение в христианство. - Брюссель, 1988, с.126.  [33] 


13 «Протестантство бежит на всех парусах от нагоняющего его неверия, бросая через борт свой догматический груз в надежде спасти себе Библию; а критика с язвительным смехом вырывает из оцепеневших рук его страницу за страницей и книгу за книгой» (Самарин Ю. Предисловие // Хомяков А. С. Богословские и церковно-публицистические статьи. - Пг., б. г., с. 27).

14 Некий старец в видении узрел душу усопшего брата в огненном озере по шею и сказал ему: "Не ради ли этой муки я молил тебя, чадо, чтобы ты позаботился о своей душе?" - "Благодарю Бога, отец мой, что хотя голова моя свободна от мучений. По молитвам твоим я стою над головою епископа" (Иоанн Мосх. Духовный луг. - Сергиев Посад, 1915, с. 59).  [35] 


15 Как справедливо подметил Экзюпери, «логика приводит туда, где назначаешь ей свидание» (А. де Сент-Экзюпери. Цитадель // Согласие. - М., 1993, №4, с.154).  [35] 


16 Мень А. Воспоминания // Континент. - М., 1996, №88, с. 292. Кстати, еще один мемуар на темы церковного диссидентства: «Когда однажды при Мене отрицательно отозвались о Якунине, Мень строго ответил: «У отца Глеба харизма обличителя. И в этом ему следует всячески содействовать и помогать». Другой раз о. Александр шутил: «Отец Глеб - это наша армия. А я - партизанское движение. Отец Глеб шел в бой с поднятым забралом, я воюю с опущенным. И то и другое необходимо»» (А. Бессмертный-Анзимиров. Пастырь Сергиева края // И было утро. - М., 1992, с. 333).

17 Мень Александр, прот. Радостная весть. - М., 1991, с. 143.  [37] 


 18 Неборский М. Ю. Константинополь, Киев, Рим (из истории византийско-русской полемики против католичества) // Журнал историко-богословского общества. - М., 1992, №3, сс. 24-25.

19 Шмеман Александр, священник. Догматический союз. // Православная мысль. - Париж, 1948, вып. 6, с. 181.  [38] 


20 Мейендорф Иоанн, прот. Письмо С. Бычкову // Мера. - Спб., 1993, N. 2, с. 32.  [41] 


21 «Я верю, что в каждом великом учителе Бог как-то действует... Они все правы - значит, прав и он, сказавший о себе: Я и Отец одно". - Прот. Александр Мень. Быть христианином. - М., 1994, с. 6.

22 Ярыгин В. В. Как создавалась «астрологическая карта Луганска» - вторая на Украине после киевской // Лугань. Сборник научных трудов, посвященный 200-летию г. Луганска. - Луганск, 1995, с. 177.  [42] 


23 Один священник недавно рассказывал мне о своем пути в Церковь. У него была верующая бабушка, и он помнит некоторые ее рассказы из Евангелия. Как-то, пересказывая внучку события Страстной недели, бабушка дошла до крика иудеев: «Кровь Его на нас и на детях наших!» Остановилась. Задумалась. И после минуты молчания сказала: «Господи, спасибо Тебе за то, что Ты пришел не к нам, не в Россию. А то ведь позор-то какой на весь мир был бы!»  [43] 


24 Свящ. Всеволод Чаплин. Суббота - для человека // Московские новости. - М., 12.4.1992.

25 Мой любимый «еврейский анекдот» живописует такую сценку. В ешиве один мальчик доказывает другому, что его приходский ребе гораздо благочестивее, нежели наставник его одноклассника. «Представляешь, наш ребе так свят, что каждую субботу разговаривает с самим Господом Богом!» - «Да откуда ты это взял?» - «Мне сам ребе об этом рассказывал!» - «Да врет он все, твой ребе!» - «Ну, ты сам подумай - как может врать человек, который каждую субботу разговаривает с Господом Богом?!» 

 
Ко входу в Библиотеку Якова Кротова