Филипп Контамин

ВОЙНА В СРЕДНИЕ ВЕКА

К оглавлению

Глава 3 Метаморфозы пехоты

Несмотря на все это, видимо с середины XIV до середины XV в. пехота качественно и количественно теряет свое значение, по крайней мере, на некоторых полях сражений и театрах военных действий. Этот регресс, или определенный спад, можно проследить по составу английских экспедиционных корпусов на континенте: пикинеры и копейщики исчезли, почти полностью уступив место лучникам, которые хоть и спешивались для боя, но обычно имели лошадей для переезда с места на место. Точно так же во Франции Иоанн Добрый, а потом Карл V и его наследники сочли бесполезным, с военной точки зрения, и опасным, с политической, – широкое использование отрядов коммун, отдав предпочтение, с одной стороны, найму арбалетчиков в Испании, Италии и Провансе, с другой – небольшим отрядам стрелков и павезьеров, которых присылали определенные города. И в Италии первой половины XV в. пешие воины, хотя никогда не исчезали как род войск, заметно уступали по численности всадникам. Союз, заключенный в декабре 1425 г. между Флоренцией и Венецией, предусматривал, что последняя в военное время будет содержать 8000 всадников и только 3000 пехотинцев. В понтификат Мартина V Папское государство участвовало в двух больших войнах: в 1421-1422 гг. оно выставило 3700 всадников и 400 пехотинцев, в 1428-1429 гг. – 3000 всадников и 1100 пехотинцев ⁵¹. Достаточно показательна в этом отношении кондотта от 13 ноября 1432 г. между Флоренцией и Микелетто дельи Аттендоли: последний должен был предоставить 600 "копий" (т. е. 1800 лошадей) и 400 пеших воинов, в том числе 200 арбалетчиков, 100 пехотинцев с "длинными копьями" и 100 павезьеров.

К середине XV в. положение изменилось. Военачальники оценили (возможно, снова поняли) преимущества многочисленной пехоты, более экономичной (как раз из-за отсутствия лошадей, более легкого багажа и гораздо меньшей – в два-три раза – стоимости защитного вооружения, по сравнению с вооружением всадника) при условии, что она обучена, сплочена и имеет хороших командиров. Создание в 1448 г. Карлом VII вольных лучников отвечает этим требованиям: предполагалось создать резерв численностью около 8000 человек, которые, в принципе, должны были регулярно проводить учения и заранее знали, к какой роте им следует присоединяться в данный момент и под началом какого командира служить. Забота о качестве их экипировки возлагалась на приходы. Таким образом, институт вольных лучников оказался прямым преемником (только при избирательном подходе) бывшего всеобщего арьербана, который теперь сочли бесполезным, или же следствием распространения на сельскую местность принципа организации стрелковых рот, или братств, этот институт был обязан своим расцветом, начиная со второй половины XIV в., городам. Надо полагать, одно время вольные стрелки (лучники, арбалетчики, глефщики, а вскоре и стрелки из ручных кулеврин) считались удачной находкой: ведь сразу по окончании войны с лигой Общественного блага Людовик XI удвоил их численность и учредил этот институт в тех областях королевства, где до тех пор его не знали. Однако победы, одержанные швейцарцами над Карлом Смелым, убедили короля в том, что вольные лучники – отнюдь не лучшее решение. Последней каплей стало поражение при Гинегате в 1479 г. Он распустил вольных лучников и заменил их швейцарскими наемниками, набранными за большую плату, и французской пехотой, вооруженной луками, а также пиками на швейцарский манер и алебардами – на немецкий ⁵², призывавшейся на год – не только для того, чтобы иметь войско постоянно "под рукой", но и для того, чтобы оно привыкало к совместным учениям. Эти первые пехотные полки не пережили восшествия на престол Карла VIII и сокращений бюджета, на которые пришлось пойти французской монархии. В 1488-1492 гг., во время войн с Бретанью и Максимилианом Габсбургом, французская пехота состояла из вольных лучников, нескольких рот швейцарцев и отрядов, набранных в Пикардии, Нормандии или в Гаскони только на время кампании. Эта пехота была разного качества, зато многочисленной: в большой армии могло насчитываться до 20 000 пеших воинов, а то и больше.

Естественно, Карл Смелый, всегда готовый к нововведениям в военном деле, не мог не сознавать того, насколько важно иметь хорошую пехоту. Он заботился о том, чтобы не только в разных "коммунах", аналогичных французскому ополчению ⁵³, но и в его ордонансных ротах всегда были пешие воины. Абвильский ордонанс от 31 июля 1471 г. предусматривал набор 1250 кавалеристов (и столько же кутилье), 3750 конных лучников, а что касается пехоты – 1250 арбалетчиков, 1250 кулевринеров и 1250 копейщиков. Вероятно, он намеревался перенять тактику швейцарцев, которых видел в 1465 г. в битве при Монлери на службе у герцога Иоанна Калабрийского; они, как позже напишет Оливье де Ла Марш в своих "Мемуарах", "ничуть не страшились конницы, ибо объединялись по трое совместно, один копейщик, один кулевринер и один арбалетчик, и столь искусны были в военном ремесле, что при надобности выручали друг друга; и был при них один лучник из личной охраны графа Шароле, по имени Саваро, весьма хорошо показавший себя вместе с оными швейцарцами"  ⁵⁴. Позже – может быть, для того чтобы дать лучший отпор кантонам, может быть, из-за трудностей с ремонтированием и снабжением и из-за неудобной местности – доля пехоты в комплектном бургундском "копье" увеличилась: на одного кавалериста приходится девять пеших воинов, трое из которых были лучниками, трое – копейщиками и трое – кулевринерами либо арбалетчиками.

В Кастилии во время завоевания Гранады пехота (peones) значительно превосходила легкую кавалерию ⁵⁵:

В Италии в третьей четверти XV в. существовали следующие типы пехотинцев (fanti):
а) копейщики (lanceri) с длинным или коротким копьем по необходимости;
б) арбалетчики (balestrieri), вооруженные простым арбалетом или арбалетом с воротом (ad molinellum);
в) лучники (arceri), хотя лучники английского происхождения после 1430 г. почти полностью исчезли;
г) пикинеры (picchieri);
д) щитоносцы (rotularii) с маленькими круглыми щитами;
е) тарченосцы (targhieri, или targhe), действующие вместе со стрелками;
ж) скопитарии (schiopettari, или schioppeteri), вооруженные скопитусами (scopetti) из бронзы или железа. Долгое время они входили в состав только гарнизонных частей для защиты городов или крепостей, но с 1430-1440 гг. их можно встретить уже на поле боя – в 1448 г. в битве при Караваджо в армии Франческо Сфорца было столько скопитариев, что из-за дыма им трудно было ориентироваться ⁵⁶.

Но самой примечательной была, конечно, пехота старинных союзов Верхней Германии. Воинская репутация швейцарцев сложилась довольно рано, свидетельство тому – хроника начала XIV в., написанная францисканцем Иоанном Винтертурским, который с восхищением говорит об их алебардах. В то время горные кантоны Центральной Швейцарии (Ури, Швиц и Унтервальден), первоначальное ядро Швейцарской конфедерации, становятся поставщиками пеших наемников для службы у разных иностранных государств, но, возможно, прежде всего у городов на равнине, таких как Цюрих и Берн: последний в битве при Лаупене в 1339 г. против австрийской армии поставил в авангард своих сил отряд горцев.

После победы при Земпахе в 1386 г. эта тенденция усилилась и сеймы начали издавать первые запреты на службу за рубежом. Экспорт воинов теперь захватил не только горные районы, но и города с их окрестностями: с 1422 г. Цюрих запрещает своим гражданам и подданным "искать войны" за плату как у членов Конфедерации, так и у иноземных властей. К 1424 г. относится первое свидетельство об официальной просьбе извне: флорентийские послы ходатайствуют перед сеймом Конфедерации о предоставлении помощи – 10 000 наемных воинов. Что касается Франции, то будущий Людовик XI во главе "живодеров" вступил в схватку со швейцарцами и разбил их в битве при Санкт-Якоб-ан-дер-Бирс близ Базеля в 1444 г. ⁵⁷ Швейцарцы стяжали славу, прежде всего, в битве при Монлери: Коммин отмечает, что со стороны Лиги в ней участвовало "500 швейцарских пехотинцев; последние впервые появились в нашем королевстве, проложив путь другим, которых стали впоследствии призывать, так как они, где бы ни воевали, всюду проявляли большую храбрость" ⁵⁸.

С некоторым запозданием значение пехоты явно начинает возрастать и в германском регионе. В 1422 г. на рейхстаге в Нюрнберге император Сигизмунд и князья договорились сформировать две армии против гуситов: одна – для войны с ними на уничтожение, другая – для снятия осады с крепости Карл-штейн. Если первая состояла из кавалеристов и лучников (впрочем, более многочисленных, чем конница), то во второй преобладание пехоты было подавляющим – 1970 "копий" на 37 400 пехотинцев; на практике предполагаемая численность достигнута не была, и имперские силы составили всего 1656 всадников (т. е. 552 "копья") и 31 000 пехотинцев.

Но особенно важным было появление в последние годы XV в. ландскнехтов. По происхождению, по крайней мере в Верхней Германии, их традиционно связывают с объединениями молодежи, воинскими союзами молодых (Knabenschaften), бандами "слуг" (Knechte), которые то вели частные войны, грабя путешественников, отбирая урожай и угоняя скот ради собственной выгоды, то нанимались на службу к городам, например, когда те объединялись в федерации для борьбы с князьями или рыцарскими союзами. Эти молодежные братства, разнузданные и дикие, порой называли "вольницами". Например, в 1376 г. на службе у швабских городов было "много пеших воинов из вольниц, в толстых жаках, с копьями и арбалетами"  ⁵⁹. По крайней мере, первое время большинство ландскнехтов происходили из Верхней Германии, с окраин Швейцарии – от Форарльберга до Зундгау. Как социальную основу для нового вида войска их смогло использовать государство, т. е. Максимилиан Габсбург, видимо, последовавший советам бывших вассалов Карла Смелого, таких, как графы Ромон и Нассау – свидетелей поражений своего повелителя от швейцарцев. Именно для того, чтобы "дать встряску французам на границах" Фландрии, в 1486 г. римский король впервые использовал швейцарцев, а также ландскнехтов (Landsknechte), т. е. "наемников", в противоположность наемникам из Чехии (трабантам) или из Швейцарии: "Ему дали совет собрать великое множество воинов, из которых швейцарцев у него было от трех до четырех тысяч и столько же немецких ландскнехтов, а также немало пикардийцев, геннегаусцев и прочих, как конных, так и пеших, числом от четырнадцати до пятнадцати тысяч, под началом монсеньора Филиппа Клевского, князя де Шиме, графа Нассау и прочих вождей и воинских капитанов"  ⁶⁰. Но за предыдущий год Молине упоминает вступление в город Гент, "в самом прекрасном строю и пешим порядком", "монсеньора графа Нассау, сеньора де Монтиньи, сеньора де Пальма и прочих во главе пяти тысяч немцев, шествовавших колонной по восемь человек в ряд"  ⁶¹.

Итак, к 1500 г. во многих странах Запада появилась пехота, очень непохожая на пеших воинов, традиционно использовавшихся на протяжении всего Средневековья. Она состояла из больших групп пехотинцев, получивших определенную воинскую специальность и обученных, входящих в состав частей, тактика которых предполагала глубокое построение; уже благодаря самой своей многочисленности, эти части лучше противостояли атакам конницы, которой в результате пришлось найти новые приемы боя.

     наверх

50. Еще в 1376 г. Гастон Фебюс, граф де Фуа, мог набрать в виконтстве Беарн и в Марсане, кроме тысячи всадников, 1200 пеших воинов, половину которых составляли лучники, а другую половину – пехотинцы, сражающиеся секирой, железной палкой, глефой и мечом.

51. Partner P. The Papal State under Martin V. The Administration and Government of the Temporal Power in the Early Fifteenth Century. London, 1958.

52. Basin Th. Histoire de Louis XI / Ed. et trad. C. Samaran et M. C. Garand. Paris, 1972. Vol. III. P. 334. – Вместо вольных лучников Людовик XI "набрал пеших воинов, именуемых алебардщиками, каковые носили доспех, сходный с доспехом вольных лучников, а вместо луков имели длинные палки, окованные железом, которые у фламандцев именуются пиками, либо широкие секиры на манер немецкой пехоты".

53. Ср. распоряжение от 31 августа 1472 г, которое канцлер Югоне дал должностным лицам Фландрии, Брабанта, Геннегау, Намюра и кастелянства Лилль: выбрать "мужа с доброй славой" и обязать его в спешном порядке набрать "по контракту и принуждению" до 2000 копейщиков, чтобы "внести свежие силы" в герцогскую армию, особенно в ордонансные роты, и восполнить потери. Эти копейщики должны быть "наиболее искусны в воинском деле, каковых только удастся найти, и чтобы возраст и сложение оных позволяли им терпеть и выносить тяготы, требования и труды, нужные и необходимые на войне". Они получат по пять франков на "куртку кольчужную с рукавами, по груди и правой руке усиленную железными пластинками, мелкоячеистую"; на левой руке – никакого доспеха, чтобы при необходимости было проще держать щит (Arch. dep. Nord. В 3515).

54. La Marche О. de. Memoires... Paris, 1884. Vol. III. P. 22-23.

55. Ladero Quesada M. A. Castilla у la conquista del reino de Granada [532].

56. Mallett M. Mercenaries and their Masters... [512]. P. 157. – В 1490 г. Совет десяти в Венеции решает заменить арбалеты скопитусами. В конце XV в. в войнах между испанцами и французами за Неаполитанское королевство конные скопитарии занимают место конных арбалетчиков.

57. Об этом сражении Матье д'Эскуши в "Хронике" (Mathieu d'Escouchy. Chronique / Ed. G. de Fresne de Beaucourt. Paris, 1863. Vol. I. P. 20) пишет: "Мне рассказывал о деле сем не один знатный муж из тех, кто был там в оный день и кто не раз бился во Франции и иных местах с англичанами и прочими врагами, и все заявляли, что не встречали никогда более людей ни столь отважно оборонявшихся, ни столь легко расстающихся с жизнью".

58. Коммин Ф. де. Указ. соч. С. 26.

59. Franz G. Von Unsprung und Brauchtum der Landsknechte [370].

60. Molinet J. Chroniques... Vol. I. P. 543.

61. Ibid. P. 463. – В 1486 г. были закуплены 950 пик с ясеневыми древками длиной 22 и 24 фута, "окованных добрым железом... на новый манер", "для раздачи немецким пикинерам" из армии Максимилиана "ради похода в Артуа, чтобы служить в кампании против короля Франции".