Андрей Суздальцев

Понятия "грех" и "потеря цели" в греческом языке выражаются одним словом.

Охотник

(meditatio)

Я в лес осенний

вошел с тугим сребристым луком,

и над тропой оленьей

кружились листья молча, друг за другом,

и солнце золотым в лазурь вплывало кругом.

Стояла тишина.

Меж стройных сосен смутно различил

я множество фигур в лесу осеннем.

Лист за листом спадал и медленно парил

в тиши, под золотым, скользящим в небе кругом.

Там были дамы, рыцари, актеры.

И все застыли у тропы осенней,

между стволов, у быстрого ручья.

Они стояли молча, тихим кругом,

когда я вышел на свою охоту в осень.

Мне нужен был - один.

И этот лес, и стрелы с дивным луком -

их для того мне подарил Амур,

чтоб смог я жертву поразить - любовью,

стрелой любви, пронзившей эту осень.

Я выстрелил в красивейшую, и

она, качнувшись, грянулась в листву,

тишь меж деревьев оглашая шумом.

И у ручья я разглядел ее:

точилась восковая кровь из воска сердца.

Она лежала в злате

растрепанных волос,

и покраснело кружево на платье.

Я не видал еще прекраснейдевы.

Она лежала у ручья - немая кукла...

-

Я расстрелял все стрелы.

Златогорящий солнца шар клонился

к холмам на западе, и я увидел,

застывши у ствола,

что в колчане одна осталась лишь стрела.

И я закрыл глаза.

Я натянул до звона лук свой, и перо

уткнулось в сердце.

Я застыл, вбирая

в него всю тишь, что дарит сердцу осень.

Лишь тихо листья падали кругом, и я

исчез совсем. Остановилось сердце.

Я различил чуть слышный, близкий звук,

любимый, нежный, словно шум ресниц.

И я пустил стрелу, лишь сердцем целясь.

И в душу - хлынула любовь. Я пал в листву -

на изумруд травы.

И нежная и хрупкая фигура

в шуршанье кружев и листвы

склонилась надо мной, коснувшись головы.

И слезы хлынули из глаз моих.

Ручей, меняя русло, побежал

меж ранних звезд.

Рука, светлясь, мне помогла подняться,

и я прижался к сердцу - что убил.

И мы пошли между стволов осенних.

Я заглянул в глаза той, что убил -

Сама Любовь смотрела мне навстречу,

и понял я, что я - себя убил.

И задохнулся я, и хлынул взор слезами.

Мы шли в тиши меж золотых ствлов,

нетленной лампой ореол волос светился.

Я умирал и каждый миг рождался.

И поцелуй не мог сгореть в устах.

Необоримый свет врывался в осень.

Там, у златых ветвей, лежали мы

с Возлюбленной. И свет ее волос

меня окутал, словно солнце. Грот лазури

венчал объятья наши среди роз.

И сердце замерло в неизнемогшей буре.

Бернарт де Вентадорн на обретение Донны

От Доннны я скакал назад.

Одною стали полосой,

Одной огненной рекой -

Рассвет лиловый и закат.

Я в небо заглянул, и там

Река из пламени текла,

Невыразима и тепла, -

В цветах и искрах по краям.

Я Донну в них узнать спешил,

Но - лишь невыразимый свет

Невыразимый слал привет

И отсвет прямо в сердце лил.

И я узрел, как тает свод,

И я узрел, как ангел нес

На небо душу в сонме звезд,

Пересекая лоно вод:

Невыразимой высоты

Невыразимую свирель,

Невыносимой пустоты

Неугасимую капель.

И, содрогнувшись, я отвел

Глаза. На берегу ручья

Ладья маячила ничья

И огнекрылый вереск цвел.

И красный волк скакал за мной

Всю ночь под синею луной,

Пылая золотой трубой, -

Всю ночь, всю ночь бежал за мной... -

- ... Я на луке нес дивный груз,

Переливающийся в - свет,

Я нес - чему на свете нет

Названия для смертных уст.

Она склонилась мне на грудь.

Неизмеримо одинок,

Неисследимый, как цветок,

В даль - белый, белый стлался путь.

Она взглянула на меня,

И очи детские ее

Родили заново мое

Сознанье - из глубин огня.

-

И Жизнь и Свет, и Лик и Рай

Спят в центре лиры до тех пор,

Пока не вынесет в простор

Их пенья звук - чрез тонкий край.