Шкваров А.Г. Русская Церковь и казачество в эпоху Петра I. СПб. Алетейя, 2009. 112 с. Тир. 1000 экз.

Переписывание истории в духе апологии казаков, анафематствования Мазепы.

Из Независимой газеты, религиозная часть:

Новая книга петербургского историка Алексея Шкварова, работающего в университете Хельсинки, вышла в 2009 году в финском издательстве RME Group Oy и питерском "Алетейя" и посвящена религиозной стороне жизни казачества вплоть до эпохи Петра Великого. Затронута Шкваровым и допетровская эпоха истории казачества, в том числе отдельной главой – раскол. Известно, что, несмотря на все усилия правительства, в казачьих войсках "старый обряд" удержался вплоть до самой революции – еще в 1916 году 46% донских, 60% терских и 96% уральских казаков были старообрядцами. Известно также и то, что еще в начале XVIII века на Тереке и на Дону практически отсутствовала церковная организация, а богослужение совершали свои, "выборные попы". Наконец, известны и заметные отличия веры на Дону от центральной России (например, рассказы о том, как Степан Разин венчал молодых "вокруг ракитова куста"). Так что взятая Шкваровым тема чрезвычайно интересна – и не менее интересно, как он решил взятую на себя задачу.

По используемой автором литературе хорошо заметно, что доминируют в качестве основных источников сведений и концепций следующие книги – "История казаков" Е.П.Савельева (Ростов-на-Дону, 1913–1918), "Россия и Дон" С.Г.Сватикова (Белград, 1924), "История казачества" С.Ф.Быкадорова (Прага, 1930). Две последние вышли в эмиграции, причем Быкадоров хорошо известен как один из идеологов казачьего "самостийничества", выступавшего за отделение Дона от России и пытавшегося для этого обосновать особое происхождение казаков. В 1918–1919 годах он был товарищем председателя Войска Донского, превращенного атаманом Красновым в самостоятельное "мини-государство". В этом возникшем в годы Гражданской войны "казачьем государстве" на Дону статус официальной истории получили опубликованные в 1900–1910-е годы работы донского историка Евграфа Савельева.

Примечательно, что еще до революции Евграф Савельев и другой донской литератор Никандр Чесноков были в 1912 году арестованы за издание "Донского литературного сборника" (с заметным "самостийным" подтекстом) и около года провели в тюрьме. С книгами донских историков-"самостийников" Савельева и Быкадорова книгу Сватикова сближает то, что автор ее также был родом с Дона и, даже придерживаясь лево-либеральных убеждений, пытался найти в истории казачества образцы "демократического правления", не совпадающего с московским "деспотизмом".

Савельев вел происхождение казаков от древних скифо-сарматских и синдо-меотских племен Приазовья, от древних "арийских" племен. Писал он и о вкладе в формирование казачества "вольнолюбивых" новгородцев, бежавших на Дон от подчинения Москве в XV веке (впрочем, и самих новгородцев Савельев тоже считал не славянами, а "арийцами", некогда ушедшими на север, а теперь вновь вернувшимися на берега "тихого Дона").

Сам Шкваров уже в начале своей книги пишет, что "казачество обладает собственной идентичностью, которая прежде всего выражается в национальной идее, объявляющей казаков отдельным народом, нацией" (с. 5), "в XVI–XVII веках Донское Войско представляло собой военно-демократическую республику, имеющую свою территорию, свой народ, свои законы, свою веру и свою власть" (с. 22), "чьи связи с Россией строились на дипломатическом уровне" (с. 6). Далее Шкваров пишет об их особой вере: "Влияние новгородской культуры, в том числе религиозной, на казаков, по мнению историков казачества Быкадорова и Савельева, оказалось чрезвычайным. На Востоке через полстолетия после гибели республик (Новгородской, Псковской, Вятской) образовался особый мир, противоположный московскому, но родственный новгородскому" (с. 22). Особая новгородско-казачья вера видится ему как "некий синтез язычества и православия" (с. 22). В подтверждение этого он приводит слова Савельева (ничем, кстати, не подтвержденные) о старых церквах на Дону – у них "архитектура языческих капищ, близко напоминающая древнеперсидскую" (с. 23–24). У Савельева это вполне логично укладывалось в общую концепцию происхождения новгородцев и казаков от древних "арийцев", родственных персам. Но что хочет доказать этим Шкваров – ведь он-то считает (как и вся современная наука) новгородцев славянами? Да и отдельные пережитки бытового язычества на Дону, вроде того же венчания вокруг дерева, совсем не обязательно выводить из Новгорода – подобные обычаи существовали еще в XIX веке и в Витебской губернии, и в ряде других регионов, не имеющих никакой связи с Новгородом.

Повторение ряда старых и недоказанных концепций в значительной степени снижает доверие к книге, равно как и повторение старых ошибок (упомянутых в летописи от 1444 года "рязанских казаков" Шкваров вслед за историками XIX века считает донцами, тогда как это были городовые служилые казаки) и игнорирование новейших работ по истории Дона (даже не упомянута вышедшая в 1987 году книга А.А.Шенникова "Червленый Яр", посвященная происхождению донцов и гребенцев). Хотя, надо отдать автору должное, по более поздней политической истории казачества XVII–XVIII веков им приведено много интересных данных.

Владислав Мальцев

20 января 2010 г.